 |
Самый добрый зверь на свете
|
|
|
|
Однажды зимой у Старого Дуба Лисёнок встретил плачущую Овечку.
– Что случилось? – спросил он её. – Тебя обидели?:
– Нет, – сказала Овечка. – Я просто очень устала…
– Устала от чего? – не понял Лисёнок.
– Устала носить чужую шкуру… А так хочется стать самим собой, кем был раньше.
– А кем ты была раньше? – поинтересовался он.
Овечка потупила глаза и тихо призналась:
– Волком из Нижнего Леса.
– Кем?! – удивился Лисёнок. – Волком?!
Овечка тут же зарыдала снова.
– Неужели и тебя заколдовал добрый волшебник? – догадался Лисёнок. Он вспомнил Льва, которого тот заколдовал в Осла.
– Никто меня не заколдовывал! Это я сама…
Лисёнок не поверил.
Овечка уже приготовилась, было, начать свой печальный рассказ, как из гнезда Старого Дуба раздался громкий возглас Вороны:
– С каких это пор-р-р в нашем Лесу живут овцы?!
И присела рядом на заснеженную ветку.
– Она не из нашего Леса, – стал объяснять Вороне Лисёнок.
– И я не овца,– добавила Овечка.
– А кто? – насмешливо спросила Ворона, прищурив по привычке левый глаз. – Может быть, Волк в овечьей шкуре?
– Ты угадала, о, Мудрая Ворона! Я самый настоящий Волк»! О, горе мне!
«Только сумасшедших в нашем Лесу не хватало!.. – подумала Ворона и, на всякий случай, перелетела на ветку повыше. А вслух сказала:
– Всё ясно, Придётся помочь!
– Каким образом? – спросил её Лисёнок.
– «Каким, каким»!.. Лечить будем!..
– Зачем? – спросил Лисёнок.
– Помнишь несчастного Слона, котор-р-рый утвер-р-рждал, что он Мамонт?
–Но он и был Мамонтом, – напомнил ей Лисёнок.
Ворона вновь прищурила левый глаз:
– Не знай я тебя, как умного Лисёнка, непременно взялась бы и за твоё лечение… Словом, так! Следи, чтобы она никуда не делась, а я поспешу за доктором Филином! – И улетела.
|
|
|
– Вот видишь, – сказала Овечка. – Кому не скажи – никто не верит…
– Я верю, – ответил Лисёнок. – Может быть, расскажешь, что произошло?..
И Овечка начала свой рассказ…
– Этим летом, когда я была… то есть, был Волком… – Она вновь зарыдала. – Мне захотелось… увести из овчарни… одну овцу. Но попасть туда было очень трудно… почти невозможно…
– Почему? – спросил Лисёнок.
– Потому что овчарню круглые сутки охраняли три огромные овчарки!.. Тогда я решил… то есть, решила… пойти на хитрость: похитить у хозяина овчарни овечью шкуру, надеть её на себя и, пробравшись к овцам, увести одну, даже самую неказистую…
– И ты пробралась?.. То есть, пробрался?.. – спросил Лисёнок.
– Ах, лучше бы мне никогда не пришла в голову такая мысль!.. – ответила Овечка, шмыгнув носом. – Так вот… Надев на себя овечью шкуру, я благополучно перелезла… то есть, перелез через изгородь.
– И собаки тебя не заметили?! – удивился Лисёнок.
– Конечно, нет! – воскликнула Овечка. – Я же пахла настоящей овцой.
Лисёнок принюхался – овечья шкура, действительно, пахла так же, как и подобает пахнуть овечьей шкуре.
– А один пёс, – продолжила Овечка, – даже недоумённо произнёс, что овец, оказывается, не сорок три, а сорок четыре… Редкий глупец!.. Так вот… Ровно в полночь, когда собаки крепко заснули, я решил… то есть… решила реализовать свой план, заранее уговорил одну глупую овцу бежать со мной на волю.
– И она согласился? – спросил Лисёнок.
– Ещё бы! Она оказалась ещё глупее пса.
– И что было дальше?
– А дальше произошло самое ужасное… Как только мы с этой глупой овцой выбрались из овчарни и направились к изгороди, я вдруг почувствовала… то есть, почувствовал, что овечья шкура приросла ко мне навсегда. Мало того, я принялся, о. позор! – блеять, как настоящая овца. Это было так стыдно! Наверное, судьба наказала меня за моё зверство. От моего блеянья проснулись псы и кинулись в нашу сторону. Наверное, они подумали, что в овчарню пробрался злодей. В этом они не ошиблись. В самый последний миг я успел… то есть, успела перепрыгнуть через изгородь… Я долго мчалась без отдыха, а когда устала, то поняла, что никакой погони за мной нет. Наверное, на моё счастье, это были дисциплинированные псы, которые без приказа своего хозяина не смогли сделать ни шагу из овчарни…Так вот… На следующее утро я уже умела, то есть, умел не только блеять, но и, тьфу! – щипать траву… Словом, превратилась, то есть, превратился в настоящую Овечку… И лишь моя память ежедневно твердила мне, что я Волк! Во-о-лк!.. Ах, какая беда-а-а!..
|
|
|
И Овечка опять зарыдала.
– Действительно, – согласился с ней, то есть, с ним Лисёнок. – Ходить всю жизнь в овечьей шкуре, не будучи овцой – очень неудобно!
– О каком неудобстве ты говоришь?! – воскликнула Овца. – Самое ужасное не в том, что я – волк в овечьей шкуре…
– А в чём?.. – спросил Лисёнок.
– А в том, что теперь я вынуждена, то есть, вынужден быть постоянно добрым! О-о-о! Какое неудобство!
– Так это же чудесно! – ободряюще улыбнулся Лисёнок.
– Что, чудесно?
– Быть добрым!
– Для кого? – спросила Овечка.
– Для всех!
– Вот именно: для всех, кроме меня! Ведь под овечьей шкурой, словно в темнице, сидит Волк! Понимаешь? Во-олк!..
И Овечка, то есть, Волк завыл на весь Лес.
Тут и Ворона подоспела с доктором Филином, с саквояжем на шее.
– Ну-с! Кто здесь «волк в овечьей шкуре»? – спросил он.
– Это я, доктор… – произнёсла Овечка, шмыгая носом.
– Что я вам говорила? – тихо сказала ему Ворона. – Настойчиво уверяет, что слышит в себе голос Волка… Настоящая шизофрения, докто-р-р!
– Посмотрим, посмотрим… – Филин достал из саквояжа фонендоскоп и приложил наконечник с мембраной к сердцу Овечки. – Дышите… Не дышите… Дышите… Не дышите… Ну, что ж, – глубокомысленно произнёс Филин, пряча прибор обратно в саквояж, – попробуем вас вылечить…
– Я же говорила, что шизофрения! – сказала Ворона.
– Ошибаетесь! – ответил ей Филин. – Под овечьей шкурой, действительно, слышится биение двух сердец… Попробуем вызволить на свет того другого…
– А дышать… доктор… уже можно?.. – спросила, задыхаясь, Овечка.
|
|
|
– В каком смысле? – не понял Филин.
– Вы мне сказали… «не дышите»…
– О, какая же вы… простите, наивная! Конечно же, дышите! Дышите часто и глубоко!...
Филин достал из саквояжа какую-то микстуру и, открыв её клювом, протянул Овечке:
– Выпейте всё до капли!
Лисёнок и Ворона помогли ей выпить лекарство.
Как только Овечка проглотила последнюю каплю, шкура на ней тут же лопнула, и перед всеми появился Волк. Он был весь всклокочен, глаза его дико сверкали, а сам он был ужасно худой и очень напуганный. Волк выгнул спину и выпустил когти. Филин и Ворона моментально взлетели на ветку Дуба, а Лисёнок, на всякий случай, спрятался за его толстым стволом.
Все подумали, что он набросится на них, с рёвом и воем, но ошиблись.
– Спасибо тебе, о, славный доктор Филин! – послышался приятный и звонкий голос Волка, очень похожий на голос Овечки. – Ты спас меня от глупой и безрадостной жизни!… И вам спасибо, друзья мои, за то, что помогли мне! – обратился Волк к Вороне и Лисёнку, который уже без страха появился из-за дерева. – Как это ужасно быть не самим собой, даже в образе Овечки! Как чудесно жить открыто, без глупой хитрости, быть тем, кто ты есть, на самом деле! Впрочем, жизнь в овечьей шкуре, многое мне дала: она сделала из меня доброго Волка! Надо же! И мне даже приятно!.. И пусть это звучит странно, но лучше быть добрым зверем, чем злым Волком в овечьей шкуре, – закончил он свою мысль.
И на этих волчьих словах мы и поставим точку.
ПОМОЛОДЕВШИЙ ЛЕС
Самый холодный зимний месяц – это Февраль.
Конечно, и Декабрь бывает холодным, и Январь. Но лютее всех последний месяц зимы. Знают Метель, Вьюга и Пурга вместе с Морозом, что спешит за ними в Сказочный Лес месяц Март – весёлый, розовощёкий – и злятся его приходу ещё больше. Дуют холодными ветрами, крутят юлой позёмок, трещат злыми сороками на ветках деревьев.
Холодно зверям и птицам в Феврале. Кто спит до весны, тому не так мёрзло, а тот, кто вынужден себя кормить, еле ноги передвигает. А если, к тому ж, больной и старый. Тут уж ни доктор Филин не поможет, ни Время назад не повернёт…
|
|
|
В один из таких неуютных дней в конце Февраля, вернулась из Верхнего Леса Ворона, что гостила у одного из своих сыновей.
– Познакомилась я в том Лесу с двумя Учёными Котами, которые пообещали омолодить всех жителей нашего Леса.
– И тебя тоже? – спросил Лисёнок.
– Бестактный вопр-р-рос! – обиделась Ворона. – Дался тебе мой возр-р-раст!.. Я и так себя чувствую совсем молодой. Лет на пятнадцать, не больше!..
– Извини… – смутился он.
– Кр-р-роме того, птиц они не омолаживают.
– Почему?
– Потому что пер-р-рнатые живут намного меньше зверей… Кр-р-роме меня, конечно… Ну, и зачем с ними возиться? Превр-р-ратить в птенцов, что ли?..
– А когда они прибудут, эти учёные? – спросил Лисёнок.
– Думаю, скор-р-ро. За день до приезда обещали отпр-р-равить телегр-р-рамму. А пока они попррпросили объявить всем об их добр-р-ром деле. Поможешь?
– Конечно! – обрадовался Лисёнок.
И они вместе написали «Объявление» и повесили его на Старом Дубе:
Объявление.
Все желающие помолодеть,
|
|
|
