Причины и закономерности образования государства.

 

Ряд наиболее влиятельных концепций происхождения государства и права, объясняющих появление первых городов-государств и цивилизации, ассоциируются с понятием социальной эволюции. Попытка создать картину человеческого прогресса на основе эволюционного подхода в общественных науках связана с работами классиков социальной антропологии Г. Спенсера, Л. Моргана и Э. Фрайзера.

Эволюционный процесс представляет собой последовательное преображение социальных институтов первобытного общества в направлении усложнения и качественной перестройки политической структуры власти. Действительно, все сложные, высоко стратифицированные и дифференцированные общества возникли из относительно эгалитарных обществ. В течение этого процесса создавались новые виды централизованного руководства, идеологии и социальных норм, обосновывающих и оформляющих такое руководство. Такая модель общественного устройства стала не только возможным, но и с определенного момента истории стала считаться единственно возможным вариантом политической организации общества.

Эволюционная точка зрения на процесс политогенеза и государствообразования представляется вполне обычной для отечественного исследователя, поскольку у нас в стране монопольно доминировала марксистская теория классового происхождения государства, основу которой и составляла эволюционистская идея. Современное рассмотрение проблемы происхождения государства и права в отечественной специальной литературе в основном ведется именно в эволюционистском ключе (или, точнее, в неоэволюционистском). В западной же политической антропологии, особенно в американской, было время, когда теория социокультурной эволюции находилась в маргинальном положении. В последнее время в ряде общественных дисциплин наблюдается тенденция отказа от эволюционной терминологии путем замены эволюционных терминов на понятия нейтрального типа «социальные изменения», «социальное развитие» и пр.. Целый ряд современных научных направлений и школ в обществознании также испытывают определенное разочарование в неоэволюционной теории и стараются избегать использования идеи социальной эволюции во всех ее формах. Критики эволюционистского подхода утверждают, что социальная эволюция рассматривала историю как продолжение биологической эволюции, основная идея которой состояла в обосновании закономерности перехода общества от низших форм к высшим, что использовалось для оправдания расизма, эксплуатации колониальных народов и отражало западное презрение к другим культурам. Социальная эволюция зачастую характеризуется как иллюзия истории, как гегелевское пророчество рационального процесса, который завершился в современном буржуазном государстве, капиталистической экономике и техническом прогрессе. Такие критические замечания ни в коем случае не новые. Так, следует обратить внимание на замечание американского антрополога и исторического географа Б. Лауфера, который утверждал, что, по его мнению, теория культурной эволюции является наиболее глупой, стерильной и пагубной теорией когда-либо задуманной в истории науки [9]. Эта точка зрения отражает то пренебрежение, которое испытывали многие ученые к социальной эволюции в начале ХХ века.

Особенно критикуется сам способ применения положений эволюционной теории в истории, юриспруденции, археологии и антропологии, который выражается в злоупотреблении поиском соответствий аналогичных форм социальной организации в древности и в современных "традиционных" обществ. Одним из самых неудачных примеров применения эволюционного подхода к вопросу о происхождении государства и права является метод отображения этнографических данных по современным обществам в прошлое. Так, представляется не вполне корректным при построении модели перехода общества от догосударственного состояния к государственному в обществах античной древности использование Ф. Энгельсом материалов Л. Моргана по социальной организации ирокезов.

Однако неоспоримым фактом является возникновение классово стратифицированных обществ со сложной политической системой из обществ, в которых функционировали родовые отношения. Исторические источники и археологические свидетельства доказывают появление общественного разделения труда и дифференциацию доступа к ресурсам, постепенное формирование больших и густонаселенных городов из небольших поселений и деревень. Идеология и система социальных норм первобытного общества, которые поддерживали принципы и структуру эгалитарного общественного устройства, уступила место системам верований и норм, в которых накопление богатства и достижение высокого статуса стали считаться нормальными и естественными, равно как и экономическая дискриминация и рабство. Эти изменения произошли в различных частях мира самостоятельно, примерно в сравнимый промежуток времени с момента появления первых сельскохозяйственных общин. И термин эволюция является единственным известным, который мог бы объединить все эти общественные изменения, описать этот процесс временных изменений в истории и человеческом обществе.

Интерес к объяснению развития социально-экономической и политической системы общества на основе эволюционистской концепции вновь пробудился в ХХ веке только с работ Л. Уайта. Значительное финансовое обеспечение этнографических и археологический исследований в американской науке предопределило, в общем-то, прорывной характер накопления фактических данных, которые требовали нового переосмысления. Методологической основой этого переосмысления и анализа стало старое эволюционистское направление в форме неоэволюционизма. Эта идея и подход вытекают из основателей девятнадцатого века Льюиса Генри Морган и Эдвард Тайлор и были представлены в середине ХХ века Лесли Уайт и Джулиан Стюард и др.

Оживление идей эволюционизма в общественных науках произошло в рамках неоэволюционной теории начиная с 1940-х годов ХХ века. Во главе движения обновления эволюционной мысли стоял Лесли Уайт, который, впрочем, отрицал термин «неоэволюционизм», считая, что его взгляды принципиально не отличается от того, о чем говорил еще Э. Тайлор [4,. В 1943 году Л. Уайт предсказал, что придет время, когда теория эволюции вновь станет преобладающим направлением в науке о социально-культурном развитии общества. А почти два десятилетия спустя он констатировал, что антиэволюционизм изжил себя. И концепция эволюции зарекомендовала себя слишком фундаментальной и плодотворной, чтобы ее игнорировать.

Если Тайлор, Морган и другие антропологи девятнадцатого века выступали против сверхъестественного в истории и теологической теории креационизма, то Л. Уайт дискутировал, главным образом, с представителями теории партикуляризма Ф. Боаса. Он и группа его сторонников релятивистского подхода, отказываясь установить этапы развития, утверждали, что любая оценка культур был химерой и носила этноцентрический характер. Сторонники школы Ф. Боаса предписывали социальные перемены исключительно благодаря диффузии и заимствованиям, проповедуя антиэволюционные или не эволюционные идеи.

Эволюционизм выступал для Уайта в виде временной последовательности форм культуры. Он отмечал, что ни в одном последующем этапе цивилизации общество не вступает в новую фазу спонтанно, но произрастает из предшествующей стадии. Эволюция – это своего рода отношения между вещами и событиями внешнего мира в динамическом аспекте, вещи и события, связанные таким образом, представляют собой эволюционист процесс [10].

Для Л. Уайта поток эволюции представлял собой развитие культуры человечества в целом. Там не было речи о запутанных вариантах истории конкретных культур, потому что предметом эволюционистской последовательности у него была вся человеческая культура. Кроме того, эволюционный процесс является необратимым и не повторяющимся, и любая апелляция к определенной культуре в ее взлетах и падениях находились вне поля его исследования, так как научный интерес Л. Уайта лежал в изучения развития человеческой культуры во всем мире. Прогрессивная шкала, используемая Л. Уайтом при оценке человеческой культуры, была основана на количестве используемой энергии. В соответствии со вторым законом термодинамики, любой объект природы переходит к более равномерному распределению энергии. Речь идет о важнейшей термодинамической характеристики организмов, экосистем и биосферы в целом — способности создавать и поддерживать высокую степень внутренней упорядоченности (низкую энтропию). Этот критерий Л. Уайт применяет для человеческой культуры. Если человеческая культура развивается, то эффективность захвата энергии из внешнего мира увеличивается, что отражается в увеличении количество товаров и услуг, произведенных на единицу труда. Именно в этом, по мнению Уайта, заключается закон культурной эволюции. Поскольку захват энергии зависит от технического прогресса, то и социальная эволюция является следствием технологической эволюции. Вооруженный эволюционисткой концепцией развития человеческой культуры в мировом масштабе и прогрессивного использования энергии через технический прогресс, Уайт смог описать основную эволюционную траекторию в развитии человеческой цивилизации. В соответствии с положениями учений Г. Мэна и Л. Моргана он изобрази глубокое различие в культурной эволюции человека при переходе от обществ, основанных на родстве, личных отношениях, статусе (Societas), к тем, которые основаны на территории, имущественных отношениях и контракте (Civitas). В первом типе отношения собственности являются функциями отношений между людьми, а во втором – отношения между людьми являются функциями отношений между объектами собственности.

Последний штрих вклада Л. Уайта в концепцию социальной эволюции мысль о причинах неприятия эволюционистского подхода в социальной антропологии. Он утверждал, что поскольку капиталистическая демократическая система созрела и надежно утвердилась, то и теория эволюции перестала пользоваться популярностью. И доминирующей нотой в современных ему научных исследованиях стало сохранение статус-кво. Кроме того, антиэволюционизм был направлен против социального прогресса в странах третьего мира и «коммунистической революции». Это и стало причиной его противостояния с теорией Боаса и его учеников. Марвин Харрис связывает изменение взгляда Л. Уайта на эволюционизм с его поездкой в Советский Союз в 1929 году (Л. Уайт даже одно время являлся членом социалистической рабочей партии), отклоняя его понимание предмета, описывая Уайта уничижительным термином Энгельса как «еханического материалиста».

Второй источник для возрождения социальной эволюционной теории в антропологии была работа Джулиана Стюарда. Дж. Стюард рассматривает социальную эволюцию как многовариантный, полинейных процесс, в котором расходящиеся линии эволюции были вызваны отличием местных условиях проживания. С этой концепцией он выступает, в общем-то, против теории Л.Уайта, которая просто игнорирует местные условия. Л. Уайт подчеркивал, что если кто-то хочет узнать, как культурные системы структурированы и как они функционируют, то совсем не надо рассматривать естественную среду обитания. Поскольку Л. Уайт говорил о культуре общества вообще, то для него не существовало никаких ограничений, обусловленных условиями окружающей среды условиями[11]. Дж. Стюард отклонил универсальность эволюции Уайта именно потому, что эта теория оказалась не состоятельна в объяснении культурного развития какого-либо конкретного общества, поскольку постулируемые культурные последовательности Л. Уайтом являются настолько общими, что не представляются полезными в объяснении специфики развития какой-либо конкретной культуры. Как заметил М. Харрис: «Если обобщение ничего не говорит нам о частностях, оно вряд ли может иметь статус эмпирического предположения».

Вместе с тем Дж. Стюард все же соглашался с тезисом Л. Уайта, что социальная эволюция существует, поскольку имеются уровни развития, ознаменованные появлением качественно отличительных моделей или типов общественной организации, представляющие собой полностью новые этапы общей интеграции. Если социальная эволюция конкретных обществ в основном расходится, то непосредственный атрибут прогресса заключается в том, что фактические материалы указывают на подлинные параллели в исторически независимых последовательностях культурных традиций. Эти параллели в развитии различных культур и цивилизаций можно объяснить только независимой работы одних и тех же причин. Многолинейная эволюция пытается определить эти параллельные случаи и подчеркнуть «культурные законы", которые вызвали это параллельно развитие различных обществ. Эти культурные законы коренятся в культурно-экологическом приспособлении – адаптивных процессах, посредством которых происходит историческая модификация культуры в определенной среде. Дж. Стюардом были очерчены «типы культуры», комплекс диагностических признаков, которые имели одинаковые функциональные взаимосвязи в каждой культуре в экологически подобных ситуациях. Он был особенно увлечены «гидравлической гипотезой" Карла Виттфогеля, который утверждал, что параллельные траектории в древних государств были определены необходимостью управлять скудными водными ресурсами. Дж. Стюард утверждал, что в засушливых районах (в частности, Месопотамия, является в этом отношении ярким примером) производство, рост населения и социально-политическое развитие были связаны с осуществлением орошения и ирригационными работами в больших масштабах. Изначально ирригация была предпринята только в небольшом, локальном масштабе и, соответственно, социально-политическая единица была небольшим кластером, который, вероятно, состоял из родовой группы или линиджа. По мере роста населения требовалось расширение ирригационной системы, и возникла необходимость в организации сотрудничества по реализации более масштабных ирригационных проектов в рамках некоторого координирующего органа. Теократический правящий класс появился благодаря потребности в управлении работами по орошению, который распространял свой контроль над общественными работами, пока, наконец, не образовалось надобщинная структура – государство. Что касается последующего развития этого раннего государства, то создание ранних империй стало следствием конкуренции за ресурсы с другими политическими образованиями вследствие демографического давления и угрозы нападений со стороны враждебных кочевников. Ирригационная система увеличилась до пределов водоснабжения и обеспечения максимального роста населения и после прохождения пика своего расцвета рухнула, а ирригационные сооружения были заброшены и население уменьшилось.

Это пояснительная схема теперь опровергается фактическими данными почти в каждой детали. Однако, как сам Дж. Стюард элегантно отметил, что слишком легко для специалистов приводить в качестве аргумента новый материал и указывать на несоответствия теоретических построений фактам. Как он выразился, факты существуют только до тех пор, пока они связаны с теорией. И если только теория полностью уничтожена фактами, то, как только это происходит, то они должны быть заменены новыми теориями, лучше объясняющие новые факты. Таким образом, критика, которая касается отдельных фактов и не в состоянии предложить лучшие формулировки, по его мнению, не должны представлять интереса. Хотя его "факты" считаются сейчас ошибочными, но центральный пункт его построений – социальный эволюционизм с его постулированием таксономических единиц и качественно отличительных уровней общественной организации полностью новых видов социальной интеграции согласуется с принципом Л. Уайта об эволюционном развитии общества (культуры) и его прохождение через ряд этапов.

Последний элемент в восстановлении эволюционных концепций в антропологии неоэволюционизма, наиболее влиятельного направления исследования перехода догосударственных форм организации общества в государственные, стал компромисс между позициями Л. Уайта и Дж. Стюарда, предпринятый М. Салинсом и Э. Сервисом. Подчеркивая двойственный характер социальной эволюции, эти ученые, опираясь также на мнение Э. Тайлора, подчеркнули, что с одной стороны, эволюция состояла в общей траектории развития, по которой человеческая культура прошла в целом, этап за этапом. С другой стороны, эта траектория пролегала через ​​эволюцию конкретных обществ, вдоль ее многочисленных линий. Они предложили термины «общей эволюции» и «специфическая эволюция», чтобы описать эту двойственную природу явления социальной эволюции. Специфическая эволюция конкретного общества в формате полилинейной концепции Дж. Стюарда представляет собой появления новых общественных форм, отличных от прежних. В то время как общая эволюция относится к процессу, посредством которого возникают высшие формы, которые по социально-политическим и экономическим критериям превосходят низшие. Конкретные эволюционные последовательности могут привести к параллелизму, где параллельные линии эволюционного развития общества являются следствием адаптации к аналогичной окружающей среде [12]. Общая эволюция, по существу, является несоизмеримо более мощным фактором, центральным методологическим инструментом в социально-политической антропологии, сравнимым по своей теоретической власти с теорией эволюции в биологии. Извлекая культуры и цивилизации из их исторических контекстов, М. Салинс, Э. Сервис и их коллеги, пытаются очертить последовательные эволюционные этапы общественного развития, которые включают следующие стадии общественной интеграции: локальные групп, племена, вождества, архаические (ранние) государства. Как видно, государства могут быть как политико-юридическими, так и этнографическими и доисторическими общностями людей. Последней наивысшей стадией у них является национальное государство.

Для уточнения условий общей и специфических эволюции М. Салинс представил пример европейского феодализма. Европейский феодализм, по его мнению, не был более высоким этапом «общий эволюции» по сравнению с предшествующей более развитой стадией античной государственности, а, скорее, являлся этапом в определенном смысле, частью определенной линии развития. В общих чертах стадии, предшествующей современным национальным государствам, была представлена такими классическими цивилизациями, как Рим, Китай, Шумер и империя инков. Феодализм, таким образом, – отсталая форма, представляющая "более низкий уровень общего развития, чем цивилизаций Китая, Древнего Египта или Месопотамии, хотя она возникла позже, чем эти цивилизации, но привела к форме еще более высокой, чем любая из них.

Э. Сервис стал объяснять, как феодализм, более низкий уровень общего развития, чем государство в Древнем Китае или Шумере, может привести к более высокой форме, чем любое раннее государство, в соответствии с предложенным им «законом эволюционного потенциала». Согласно его предположению, чем более специализирована и адаптирована форма политической организации на данном эволюционном этапе, тем меньше у общества потенциал для перехода к следующему этапу. Кроме того, продвинутая форма обычно не порождают переход общества на следующий этап, поскольку следующий этап начинается в другой линии и последовательные этапы прогресса, вероятно, не переходят от одного вида к своей следующим потомкам, они не могут произойти в том же регионе.

Пример европейского феодализма, который сам по себе, в соответствии с теорией синтеза, был сложной смесью позднеримских элементов и «варварских» традиций, не представляется удачным. Тем более объяснение Э. Сервиса в связи с теорией социальных изменений, которая находит, что коллапс цивилизации связан с чрезмерной специализацией и адаптацией и не ведет к возникновению более высших уровней социально-политической интеграции, которые стимулируются только в обществах более низшего уровня [13].

Пропагандист возвращения к социальной эволюционной теории в области антропологии и установления этапов и уровней развития Элман Сервис вступил в дебаты по поводу механизмам изменения, в результате которых происходят государства и цивилизации. Он рассматривал происхождение цивилизации и государства как следствие преимуществ хорошего руководства. Во времена опасности «кочевых набегов орд хищников», нехватки ресурсов и беспрецедентной плотности людей, просветленный, теократическая лидер в вождестве является самоочевидным преимуществом, укрепляющим когерентность коллективности. Для институализации лидерства используется не принуждение, и, по сути, «цивилизация» является одной из форм культуры, занимая промежуточное положение между благотворным вождеством и государством, основанным на принуждении. Согласно его теории «управленческого преимущества» государство есть репрессивное учреждением на основе светской силы. Оно появляется только тогда, когда огромные выгоды системы централизованного перераспределения, системы, характерной для вождеств, делают возможным формирование бюрократического аппарата и социального неравенства. В вождестве же нет серьезных социально-экономических различий, общественное расслоение заключается лишь в разделении общества на два класса, правителей и управляемых, которые являются политическими слоями, но не имущественными классами, чье расслоение основано на отношениях собственности.

С древнейших времен, по сути, со времени возникновения самого государства, люди задумывались о том, как и почему появилась такая форма организации общества. И каждая эпоха, исходя из уровня достигнутых в тот период времени знаний, давала свой ответ на этот вопрос. На сегодняшний день одной из самых исторически обоснованных концепций является историко-материалистическая теория происхождения государства.

С точки зрения историко-материалистического подхода возникновение государства и права обусловлено наличием трех групп причин, в числе которых выделяют:

1. Экономические причины;

2. Социальные причины;

3. Политические причины.

Эти причины лежат в основе происхождения любого государства. Будь то первые древнейшие государства, или же речь будет идти о возникновении нового государства на современной политической карте мира – всегда в основе лежат изменения, происходящие в экономической, социальной и политической сферах жизни общества.

] На рубеже 12-10 тысяч лет назад, возникшие на Земле экологические кризисные явления стали, по мнению некоторых учёных, угрожать существованию человечества, как биологического вида. Произошли, в частности, неблагоприятные изменения климата, началось вымирание мегафауны (мамонтов, шерстистых носорогов и других животных) – основного источника питания человека в целом ряде районов. На эти кризисные явления человечество ответило переходом к новому способу существования и воспроизводства – к производящей экономике, произошла «неолитическая революция», суть которой заключалось в том, что на смену примитивным костяным и каменным орудиям труда пришли более совершенные металлические. Результатом «неолитической революции» стал постепенный переход от присваивающего хозяйства – охоты, рыболовства, собирания плодов, а также архаичных форм земледелия, скотоводства к производящему – развитым формам земледелия (подсечно-огневому неполивному, поливному, в том числе ирригационному, плужному (пахотному)) и скотоводства (пастбищному, отгонному, а затем к кочевому) [14]. Эти новые формы организации хозяйственной жизни стали играть основную экономическую роль в жизни общества. В ходе неолитической революции, таким образом, человек для удовлетворения своих потребностей от орудийной деятельности, связанной с присвоением готовых животных и растительных форм, перешёл к подлинно трудовой деятельности, направленной на преобразование природы и производство пищи – созданию новых растительных и животных форм и замещению ими природных, естественных форм. Этот переход сопровождался не только селекционной деятельностью, которая легла в основу земледелия и скотоводства, но и иной производственной деятельностью, прежде всего – изготовлением керамических изделий, а также металлургией и металлообработкой.

[Первым крупным общественным разделением труда стало отделение скотоводства от земледелия, которое во многом было обусловлено климатическими и географическими факторами. В одних местностях выгодней сеять хлеб, а в других выращивать животных. Специализация производства повлекла за собой повышение производительности труда и, как следствие, появление излишков продуктов производства. Постепенно люди начинают производить несколько больше, чем могут потребить. Осознание невыгодности создания земледельцами орудий труда для собственных нужд (процесс их создания отнимал очень много производственного времени) приводит ко второму разделению труда – от земледелия отделяется ремесло. Появляется особый круг людей, которые занимаются исключительно созданием орудий труда, что в свою очередь вновь повлекло за собой увеличение производительности труда и увеличение объема избыточного продукта (излишков производства). Между ремесленниками и земледельцами возникают отношения обмена. Сначала обмен носил натуральный характер, но в дальнейшем на смену отношениям натурального обмена приходят товарно-денежные отношения и происходит третье разделение труда – появляется торговля и торговцы (купцы), то есть люди, специально занимающиеся обменом продуктов между общинами. Возникает особая социальная группа, основной формой деятельности которой является уже не производство, а обмен продуктов. Эта социальная группа (класс купцов) уже не участвует непосредственно в процессе производства; она сосредотачивает в своих руках не только товарообмен, но и руководство производством и экономически подчиняет себе земледельцев и ремесленников, становится неустранимым посредником между каждыми двумя производителями и эксплуатирует их обоих. Рост производительности труда с неизбежностью ведёт к увеличению объёма избыточного продукта, обусловившего появление частной собственности, что послужило материальным выражением обособленности членов рода и повлекло за собой целый ряд последствий. Возникновение и присвоение прибавочного продукта способствует становлению новых форм собственности (помимо коллективной, ещё групповой и частной), а также дальнейшему социальному и имущественному расслоению общества.

Значительное имущественное расслоение среди соплеменников приводит к появлению богатых и бедных, то есть происходит первая социальная стратификация (разделение) общества. Каждая из этих социальных групп преследует свои собственные социальные интересы и, следовательно, свою собственную волю, направленную на удовлетворение этих интересов. Поскольку интересы этих социальных групп различны, зачастую даже противоположны (антагонистичны), то, соответственно, и воля этих социальных групп, направленная на удовлетворение таких социальных интересов, тоже будет различна. Возникает конфликт воль, разрешить который социальные группы самостоятельно не могут. Но и существующая в родовой общине система социального регулирования, рассчитанная на управление единым монолитным обществом, не знавшим имущественного разделения и социального неравенства, также не в состоянии разрешить возникающие между социальными группами социальные противоречия. Возникает потребность в новой системе управления, которая установила бы общие, в большей или меньшей степени приемлемые для всех социальных групп, «правила игры» и, тем самым, предотвратила бы их взаимное уничтожение [15].

Государственные органы и организации частично появились в результате преобразования органов и организаций, сложившихся в рамках первобытного строя, частично путем полного вытеснения последних.
Переход к производящей экономике обусловил появление фигуры собственника – основным производителем социальных благ становится мужчина. Возникает потребность ведения родства не по материнской, а отцовской линии. Появляется парная семья. Возникшая парная семья выделяется из родового коллектива и существует автономно. Наряду с родной матерью появился родной отец, ставший главой семьи и собственником основной массы имущества, которое затем наследовалось его детьми. На смену родовой общине приходит община соседская – такое сообщество людей, которое основывается не на кровнородственных связях, а на общности территории проживания. Введение запрета на инцест приводит к установлению и в дальнейшем укреплению межобщинных связей, и, как следствие, к объединению общин, что опять же потребовало новой системы управления.

С установлением в обществе отношений обмена, в том числе и межобщинного, по мере усложнения межродовых отношений, систематического проведения совместных акций, появляются объединения родов, управляемых едиными органами власти. Отдельные общины объединяются в племена, а племена объединяются в союзы племен. Общее собрание в этих условиях становится уже малоэффективным органом, поэтому в племени высшим органом управления становится совет старейшин, который для текущего правления выбирает вождя.

В союзе племен высшим органом управления становится совет вождей, которые выбирают верховного вождя.

Происходит процесс публицизации власти – власть становится не общественной, а публично-политической. Публицизация власти представляет собой разделение субъекта и объекта управления – уже не все члены общества осуществляют управление в отношении самих себя, как это было в условиях родовой организации, а лишь отдельные избранные его члены (старейшины, вожди). Публичная власть все больше отдаляется от общества. Вместе с тем расширяются полномочия власти и ее управленческие возможности. Она по своему усмотрению начинает распоряжаться и средствами производства, находящимися в общей, коллективной собственности.

 

 

Заключение

Сегодня существует достаточно много теорий, подходов, используемых при определении содержания и понятия формы государства.

В разных странах системы власти имеют свои характерные признаки, особенности. Все эти черты в процессе развития общества дополняются, обогащаются во взаимодействии и взаимосвязях. Вместе с тем, формы многих государств современности имеют общие признаки.

Эти схожие черты позволяют определить каждый элемент в структуре. Происхождение государства исследуется в соответствии с различными факторами. Сегодня имеет место достаточно много взглядов и мнений по этому вопросу. Вместе с этим, существуют основные концепции происхождения государства, выработанные современной юридической наукой. Процесс формирования системы власти связан с «неолитической революцией». Началась она приблизительно десять-двенадцать тысяч лет назад. Неолитической революцией называют процесс перехода от присваивающей экономики (рыболовства, охоты, собирательства) к производящей. Предпосылки возникновения государства во многом, по мнению специалистов, связаны с появлением частной собственности. На определенном этапе развития общества произошло масштабное разделение труда. Сформировались такие сферы деятельности, как скотоводство, земледелие, ремесло. С совершенствованием орудий труда, повышением производительности, человек начинает изготавливать (производить) больше продукта, чем ему это требуется.

Так образуются излишки. В связи с этим начинается внутриродовой обмен продукцией, полученной при совершении хозяйственной деятельности. Впоследствии этот процесс выходит за пределы одного клана, начинается торговля между кланами. В связи с изменением экономически условий начинает развиваться неравенство как экономическое, так и социальное.

Выделяются впоследствии классы бедных и богатых. Изменение структуры власти при этом является процессом естественным в связи с тем, что власть первобытная рассчитана на регулирование отношений в равноправном обществе, в котором отсутствуют противоречия интересов. В итоге для нового социума требуется другая структура власти. В отечественной науке происхождение государства рассматривалось как следствие классового противоборства. При этом считалось, что происходило формирование только рабовладельческих систем. Положения, объясняющие происхождение государства, достаточно четко отражены в марксистско-ленинской доктрине. Однако в соответствии с данными современной науки, установлено, что первые государственные образования возникли не как следствие распада общества на классы, а как естественный процесс совершенствования первобытнообщинного строя. При этом в качестве ведущего фактора выступает процедура объединения родоплеменных формирований для осуществления совместной хозяйственной деятельности. В результате определяется группа людей, наделенных управленческими полномочиями. Вместе с этим формируется и слой управляемых людей. Начинает формироваться организационно-управленческая система. Таким образом, возникает прототип государства.

Одна из основных теорий происхождения государства – теория насилия. Она является относительно новой, так как была развита в 19-20 веках. Ее представители считают, что право и государство возникли как результат насилия (внешнего или внутреннего). Войны между первобытными племенами делали победителей господствующим классом, который создавал государство и использовал его для закрепления своей власти над побежденными. Теория насилия (внутреннего) разрабатывалась немецким экономистом и философом Евгением Дюрингом, который считал, что государство образовалось вследствие внутреннего насилия одной группы людей над другой. В результате порабощения слабых более сильными происходит подразделение на классы, возникает частная собственность и зарождается государство. Польско-австрийский социолог Л.Гумплович считал, что государство и право возникли как последствие внешнего насилия в результате столкновения двух первичных социальных групп. Племя побежденных становится рабами, а племя победителей – господствующим классом. Для управления рабами возникает необходимость сменить кочевой образ жизни на оседлый. В результате развивается земледелие. Для господства победители создают аппарат организации и поддержания порядка. Теория насилия (внешнего) предполагает, что рабство не может возникать в одном племени, так как его члены принадлежат к одной социальной группе и поэтому оно возможно только в результате междуплеменной вражды. Рабство рассматривается как необходимый элемент образования государства, оказавший существенное влияние на развитие экономических отношений в обществе. Право создается победителями для поддержания неравенства, и поэтому Л. Гумплович негативно относится к теории «правового государства». В процессе эволюции племенное сознание переходит в сословное. Развивается институт частной собственности, происходит расслоение общества. Теория насилия происхождения государства и права развивалась также Карлом Каутским, который считал, что основной фактор их возникновения - только войны (внешнее насилие). Победившее племя присваивает себе землю побежденного, подчиняет его себе и заставляет работать, а также выплачивать дань. Побежденными становились, как правило, оседлые земледельцы, а в качестве победителей выступали кочевники-скотоводы. В последующем происходит деление на классы, создается принудительный аппарат, который превращается в государство.

 

Список литературы:

 

1. Авакьян С.А. Конституционное право России. В 2 т. Т. 1. М.: Юристъ, 2013.-327 с.

2. Авдеев Д.А. Принцип разделения властей как способ организации власти / Под. ред. М.С. Матейковича // Разделение властей в современной России: проблемы и перспективы. Материалы Всероссийской научно-практической конференции 21-22 октября 2018 года. - Тюмень, 2012.-189 с.

3. Айв<

⇐ Предыдущая123

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: