 |
Переход культуры в цивилизацию по О. Шпенглеру.
|
|
|
|
Книга Освальда Шпенглера(18801936) " Закат Европы" стала одним из самых значительных и противоречивых шедевров в области социологии культуры, философии истории и философии культуры. "Закат Европы" это произведение, которое содержит биологическую философию истории: культуры это те же живые организмы, которые зарождаются, растут, взрослеют, стареют и увядают. Всемирная история представляет собой чередование и сосуществование различных культур, каждая из которых имеет неповторимую душу. Название работы Шпенглера "Закат Европы" выражает ее пафос. Он утверждает, что расцвет западноевропейской культуры завершился. Она вступила в фазу цивилизации и не может дать ничего оригинального ни в области духа, ни в области искусства.
История распадается на ряд независимых, неповторимых замкнутых циклических культур, которые имеют сугубо индивидуальную судьбу, приговорены пережит рождение, становление и закат.
Однако действительно ли культура мощнейший всплеск духа? Есть ли основание различать культуру и цивилизацию? Философы обычно относят к культуре все, что возвышается над природой. Огромный этнографический материал, собранный исследователями после Шпенглера, свидетельствует: Культура это на самом деле уникальный творческий импульс. Это действительно сфера духа, которая далеко не всегда воодушевляется потребностями практической пользы. Первобытный человек, если глядеть на него современными глазами, не понимал собственной выгоды.
Однако вслед за Шпенглером можно сказать, что всякая культура неизбежно переходит в цивилизацию. Цивилизация есть судьба, рок культуры. Переход от культуры к цивилизации это бросок от творчества к бесплодию, от становления к окостенению, от героических "деяний" к "механической работе".
|
|
|
Со времен Гизо политологи и историки делят мир на цивилизации: западная, конфуцианская, японская, исламская, индуистская, латиноамериканская, славяноправославная. Цивилизация, по мнению Шпенглера, обычно кончается смертью, ибо она есть начало смерти, истощение творческих сил культуры. Культура происходит от культа, она связана с культом предков, она невозможна без священных преданий. Цивилизация же, как полагает Шпенглер, есть воля к мировому могуществу.
Культура национальна, цивилизация же интернациональна. Цивилизация это мировой город. Империализм и социализм одинаково цивилизация, а не культура. Философия, искусство существуют лишь в культуре, в цивилизации они невозможны и не нужны. Культура органична, цивилизация же механична.
Культура основана на неравенстве, на качествах. Цивилизация проникнута стремлением к равенству, она хочет обосноваться в количествах. Культура аристократична, цивилизация демократична.
Каждому культурному организму, по Шпенглеру, заранее отмерен определенный (около тысячелетия) срок, зависящий от внутреннего жизненного цикла.
Умирая, культура перерождается в цивилизацию. Закат Европы, прежде всего закат старой европейской культуры, истощение в ней творческих сил, конец искусства, философий, религий. Европейская цивилизация еще не кончается. Она будет долго праздновать свои победы. Но после цивилизации наступит смерть для западноевропейской культурной расы. После этого культура может расцвести только в других расах, в других душах.
Сопоставление понятий "культура" и "цивилизация" Бердяевым.
Н.А.Бердяев критически переосмыслил работу Шпенглера " Закат Европы" в своем сочинении " Смысл истории". Он написал статью "Воля к власти и воля к культуре (1922г.).В ней сделана попытка сопоставления понятий "культуру" и "цивилизация" в духе Шпенглера.
|
|
|
По мнению Н.А.Бердяева, культура всегда бывала великой неудачницей жизни. Именно цивилизация пытается осуществить жизнь. Во всякой культуре, на известной стадии ее развития начинают обнаруживаться начала, которые подрывают духовные основы культуры.
Всякая культура (даже материальная культура) есть культура духа.
Цивилизация по природе своей технична, в цивилизации всякая идеология, всякая духовная культура есть лишь надстройка, иллюзия, не реальность. Цивилизация в противоположность культуре не религиозна уже по своей основе, в ней побеждает разум "просвещения". Цивилизация в противоположность культуре не символична, не иерархична, не органична. Она реалистична, демократична, механистична. Она хочет не символических, а "реалистических" достижений жизни, хочет самой реальной жизни, а не подобий и знаков, не символов иных миров. В цивилизации коллективный труд вытесняет индивидуальное творчество. Цивилизация обезличивает. Освобождение личности, которое как будто бы цивилизация должна нести с собой, смертельно для личностной оригинальности. Личное начало раскрывалось только в культуре. Воля к мощи жизни уничтожает личность.
Переход культуры в цивилизацию связан с изменением отношения человека к природе. Все перемены в судьбе человечества связаны с новым отношением человека к природе. Эра цивилизации началась с победного вхождения машин в человеческую жизнь. Жизнь перестает быть органической, теряет связь с ритмом природы. Человек окончательно удаляется от природы в процессе технического овладения природой и организованного властвования над ее силами.
Цивилизация имеет не природную и не духовную, а машинную основу. Она, прежде всего, технична, в ней техника торжествует над духом, над организмом. Современные культурологи склоняются к убеждению, что цивилизацию надо понимать как среднюю стадию развития человеческого опыта. Эта стадия началась, как они полагают, с возникновением сельского хозяйства, затем продолжалась в промышленной революции, после чего человечество волейневолей начинает двигаться к постцивилизационной стадии развития, когда массовые коммуникации обеспечат глобализацию культуры.
|
|
|
При сопоставлении Культуры и Цивилизации: культура оценивается как сфера высших человеческих действий: духовных, научных и художественных обнаружений человеческой активности. Цивилизация же олицетворяет материальные формы бытия.
Конфликт культуры.
Драма тотального конфликта между культурой и цивилизацией современности лишь по видимости имеет анонимный характер и напоминает «театр теней». Если исход из тупика необходим и спасителен, следует ясно определить совокупного субъекта автора и актера нашей самодостаточной цивилизации.
Профессор Э. Шиллз в книге «Массовое общество и его культура» отмечает, что в индустриальном обществе культура подразделяется, по меньшей мере, на три уровня качества, которые устанавливаются с помощью эстетических, интеллектуальных и моральных критериев. Это так называемая «высшая» или «изысканная», «средняя» или «посредственная», и «низшая» или «вульгарная» культуры.
Отличительным признаком высшей культуры является серьезность избираемой темы и затрагиваемых проблем, глубокое проникновение в сущность явлений, ценность, утонченность и богатство выраженных чувств. К этой культуре принадлежат лучшие образцы литературы и искусства, философия, научные теории и исследования естественного, технического и социального характера. Такая культура не связана с социальным статусом, и ее содержание определяется не общественным положением ее создателей, а лишь совершенством их творении. В отличие от «высокой», «средняя» культура менее оригинальна и более репродуктивна, хотя внешне оперирует теми же жанрами и формами, к которым прибегает «высокая» культура. На третьем уровне находится «низшая» культура, которую отличают поверхностность и вульгарность, крайнее обеднение символического содержания и форм!
Удел «высокой» культуры, как аутсайдера, и роль средней», «посредственной» культуры, как фаворита современного общества, не объяснимы в чисто социологизаторском ключе как совпадение социальных интересов большого бизнеса и среднего класса. Этот феномен лишь следствие более фундаментальных сдвигов, которые требуют понимания в ином социокультурном измерении и ключевого понятия «посредственность».
|
|
|
Есть, писал А. Экзюпери, в Европе двести миллионов человек, чье существование, лишено смысла люди, погрязшие в рутине различных профессий, люди, которым недоступны радости первооткрывателяподнимателя целины, радости веры, радости ученого. Коекому думалось, что достаточно одеть их, накормить, удовлетворить все их насущные потребности, чтобы возвысить душу. И вот малопомалу из них создали мещан сельских политиков, техников, лишенных внутренней жизни. Им дают неплохое образование, но это не культура. Тот, кто думает, что культура это набор вызубренных формул, невысокого мнения о ней Посредственный ученик специального класса лицея знает больше о природе и о ее законах, чем Декарт или Паскаль. Но разве такой ученик способен мыслить, как они?... меня мучает, что в каждом человеке, может быть, убит Моцарт.
Социокультурному портрету мещанской посредственности придал классическую законченность Х. ОртегаиГассет. Он констатировал величайший парадокс нашего времени: «Нынешний хозяин мира примитив, первобытный человек, внезапно появившийся в цивилизационном мире. Цивилизован мир, но не его обитатель. Он даже не замечает цивилизации, хотя и пользуется ее плодам как дарами природы.
Психическая структура этого «человекамассы» характеризуется рядом черт. Вопервых, ему присуща глубокая уверенность в том, что жизнь изобильна и легка, в ней нет ограничений, и она лишь арена власти и побед. Вовторых, такое мироощущение порождает иллюзию его полной интеллектуальной и моральной самодостаточности. В третьих, он экспансивен, и повсюду, не считаясь ни с чем и ни с кем, навязывает свое примитивное мнение путем «прямого действия», в том числе в самых «изысканных уголках нашей культуры». Вчетвертых, продолжает
Х. ОртегаиГассет, эти «люди не заботятся о будущем, предоставляя все механизму вселенной. И прогрессистский либерализм, и социализм Маркса предполагают, что их стремление к лучшему будущему осуществляется само собой, неминуемо, как в астрономии. Защитившись этой идеей от самих себя. они выпустили из рук управление историей, забыли о бдительности, утратили живость и сил убежденный, что мир пойдет по прямой, без поворотов, без возвратов назад, он откладывает всякое попечение о будущем и целиком погружен в утвержденное настоящее. Нужно ли удивляться, что сегодня в нашем мире нет ни планов, ни целей, ни идеалов. Последняя черта редукция «горнего» мира творческой жизни, утрата ее перспективы и идеалов самая опасная для культуры.
|
|
|
Такова общая закономерность финала «любвиненависти» между культурой и цивилизацией.
Культура Возрождения и Просвещения требовала устранить феодальный провинциализм и своеволие привилегированных слоев и пришла к индустриальному обществу с его универсальной мерой куплипродажи и усредненным человекоммассой Рациональный разум хотел видеть «народ свободный на земле свободной», и действительно освободил его от физической нищеты, создал общество потребления, но ценой конвейерного варианта труда обезличенного, стандартизованного человека.
Этих причин достаточно для формирования человекамассы и его самодовольства. Но для «восстания масс», их «вертикального нашествия» требовался некий фермент и одновременно социальнотехнологический механизм. Их роль сыграла реализованная заветная мечта ранней буржуазии о синтезе свободы и равенства демократия. Расценивая ее как романтическое детище политических и идеологических революций XVIII века,
Х. ОртегаиГассет писал «Торжественное, в теории, провозглашение прав человека на деле обернулось торжеством прав доброго буржуа. Когда в борьбе за существование людям предоставляются равные условия, наверняка восторжествуют худшие из людей, ибо их большинство.
H Бердяев был не вполне согласен с такой демократией и вместе с тем подчеркивал вызванное ею фундаментальное противоречие «В культуре, писал он, есть начало аристократическое и начало демократическое.
Без начала демократического, без подбора качеств высота и совершенство никогда не были бы достигнуты. Но вместе с тем культура распространяется вширь, к ней приобщаются все новые социальные слои. Этот процесс неизбежный и справедливый». Однако массы легко усваивают себе вульгарный материализм и вещную техническую цивилизацию.. массами владеют идеимифы, верования религиозные или верования социальнореволюционные, но не владеют идеи культурногуманистические. Конфликт аристократического и демократического начал, количества и качества, высоты и широты неразрешим на почве без религиозной гуманистически культуры».
Такой конфликт фатальная данность, если демократия рассматривается не как технология власти, а как абстрактный идеал. Тогда она становится «удобна для всех употреблений» (H Бердяев), и общество превращается в объект манипуляций разномастных «типов» или конгломератов «увеличивающегося числа людей, которые по видимости становятся участниками осведомленности и действиях, а в действительности и более чем пригодными для использования рабами.
Человекмасса продукт нашей индустриальнодемократической цивилизации, и в своем логическом завершении он тоталитарен и катастрофе не только для культуры, но и цивилизации. Он современный варвар. Печально, но в наш просвещенный век человекмасса напоминает собаку в библиотеке: она все видит, но ничего не понимает.
Подлинная культура не может быть высшей, «высоколобой», средней, «посредственной» или тем более низшей, «низколобой» подобно тому, как нельзя быть более или менее честным или влюбленным. Попытки определения степени культурности это некорректный перенос методики оценки товара, имеющего цену, на феномены, в принципе не поддающиеся такой оценке. Культура либо есть в абсолюте своего творческого смысла и напряженности форм от «Ave Maria» до народной мелодии, от Гомера до Джойса, от Растрелли до крестьянского лубка, либо ее вовсе нет от откровенного китча до изощренных имитаций бесценных творений. И это не максимализм автора, а категорический императив сущности культуры, которая всегда горняя духовная высота. На ее величественном и прекрасном фоне и короли, и пигмеи масс культа одинаково голые. Это не просто декаданс как глубокое переживание и самовыражение кризиса культуры, давшее посвоему великолепные творения ее самокритику. «Массовая культура» это вырождение и тупик культуры, глум над ней.
Пути примирения.
Если воссозданная картина тотального конфликта между современной цивилизацией и культурой достоверна, и авторы и актеры этой драмы установлены, возникают кардинальные вопросы о глубинных причинах их «любвиненависти» и альтернативах исхода из этого лабиринта.
Возможно, разгадка в фундаментальном несоответствия между функцией человека как главной производительной силы и его призванием как главной социальнотворческой силы.
Ключ к несовершенству современного общества не только в эгоцентризме его «титанов» или человекамассы. Это лишь основные ипостаси несовершенства, инфантильности родового человека, извечного и непреодолимого в парадигме абстрактного гуманизма разрыва между целями и средствами, неспособности к их ко эволюции. Но лучшие умы человечества все более сознают это противоречие и ищут исход из него.
«Выдающийся гуманист XX столетия, испанский философ М. Унамуно в эссе «Вглубь!» отметил «перевернутый» характер соотношения цивилизации и ее творца человека. «Нет, писал он, я не отрицаю ни громадную социальную энергию, ни мощь цивилизации, все это имеется: наука в изобилии, искусство в изобилии, мораль в изобилии, но через какоето время, заполнив мир чудесами индустрии, огромными заводами, дорогами, музеями, библиотеками, мы в изнеможении упадем у подножия сотворенного нами, и кому тогда все это будет нужно? Что для чего: человек для науки или все же наука для человека?
Если прогресс цель, для кого мы работаем? Кто этот Молох, который, по мере приближения к нему тружеников, вместо награды пятится, и в утешение изнуренным и обреченным на гибель толпам... только и умеет ответить горькой насмешкой, что после их смерти все будет прекрасно на земле вы обрекаете современных людей на жалкую участь быть несчастными работниками, которые, по колено в грязи, тащат барку со смиреной надписью «прогресс в будущем» на флаге. Цель бесконечно далекая не цель, а уловка».
В. Розанов усматривал в этом явную аномалию: «В нормальном процессе всякого развития благоденствие самого развивающегося существа есть цель; так дерево растет, чтобы осуществить полноту своих форм. Из всех процессов, которые мы наблюдаем в природе, есть только один, в котором этот закон нарушен, это процесс истории. Человек есть развивающееся в нем, и, следовательно, он есть цель; но это лишь в идее, в иллюзии: в действительности он есть средство, а цель это учреждения, сложность общественных отношений, цвет наук и искусств, мощь промышленности и торговли. Все это неудержимо растет, и никогда не придет на мысль бедному человеку хоть когданибудь не дать передушить себя всему этому, не лечь перед торжествующей колесницей Ваала и не обрызгать колес кровью. Коренное зло заключается в неправильном соотношении между целью и средствами: человеческая личность, признанная только средством, бросается к подножию возводимого здания цивилизации».
Н. Бердяев полагал, что и кажущийся антипод социализма анархизм лишь «предельное течение в судьбах европейского общества. Внешне он производит впечатление учения, которое претендует на утверждение человеческой личности и ее свободы. Но в действительности он возник из того же комплекса, что и социализм уравнительного, усредняющего чувства зависти и мести. Поэтому «радости свободного творчества, свободного избытка анархизм не знает и знать не может... Это какаято предельная, угрюмая и мучительная свобода», которая «обращается в насилие». «Анархизм, подчеркивал мыслитель, в конце концов, есть форма реакционного восстания против культуры, неприятие культуры с ее неравенствами,... неприятие ее во имя процесса уравновешивающего, сглаживающего и сметающего все возвышающееся». Духом анархизма пронизаны и новейшие течений в искусстве. Здесь господствуют аналитически расчленяющие процессы,... глубокое потрясение и расчленение форм человека, гибель целостного человеческого образа, разрыв с природой... погибает человек как величайшая тема искусства». И парадоксальным образов такой человек вовсе не освобождается, а «погружается и проваливается в социальные и космические коллективности».
Новые философскорелигиозные течения также обнаруживают более или менее скрытые антигуманные начала. «В них человеческая индивидуальность подчиняется космическим иерархиям духов. Человек перестает играть ту центральную и обособленную роль, которую он играл в ренессансный, гуманистический период истории».
Аналогичную судьбу претерпевает «контр культура» на новом витке, начиная условно с 1968 года, когда Т. Роззак дал ей ставшее нормативным собственное имя. Он определял ее как протестующее мировоззрение и разъяснял «Старая культура склонна предпочитать права. собственности правам личности, требования НТР человеческим потребностям, конкуренцию сотрудничеству, формальное общение самовыражению Контр культура склонна предпочитать обратное».
«1968» конкретная дата, но и символ цельности взаимосвязи ряда социокультурных явлений, которые свертывались до и после этого года. Они включали в себя: протест против аристократической системы образования во Франции; «вьетнамский синдром» американских солдат, швырявших боевые награды к подножию Капитолия; «Пражскую весну» как стремление к социализму «с человеческим лицом», оппозицию советской интервенции в Афганистане; широкое участие молодежи «культурной революции» в Китае; оживление националистических движений в «благополучных» государствах; ряд неформальных инициатив в сфере искусства; популярность альтернативных стилей жизни, и т. п. Это было, по словам французского социолога Ж. Гурвича, «время бурных совместных действий, меняющих социальную сальность. Это было время духовного Причастия».
Заключение.
В культурологической мысли отмеченные процессы расцениваются как «фаза цивилизации, а не культуры» (О. Шпенглер), завершения и «смерти» исторически определенного типа культуры в данной цивилизации. Это обессмысление и утрата ценностей творчества как способа бытия человека в мире и мира человека.
Глубокие изменения индустриального общества во многом совпали с марксистским предвидением исчерпания творческих функций производительного капитала, передачи этих функций высококвалифицированным работникам и вместе с тем удержания плутократией власти и собственности, контроля за львиной долей общественного богатства. Капитал попрежнему утилизирует творчество и его плоды, но отныне он лишь его «захребетник».
Воссозданная панорама противоречивого взаимодействия современной цивилизации и культуры требует смыслового синтеза выявления причин этой «любвиненависти» и альтернатив исхода из лабиринта. Исследование метаморфозы человеческой деятельности под абстрактногуманистическим интегралом ключ к решению первой задачи и одновременно постановке второй. Диагноз, поставленный классиками культурологической мысли, таков: абстрактный гуманизм, как одна из конкретноисторических форм антропологического мировоззрения и практики, не содержит надежных табу для перерождения в антропоцентризм, абсолютизацию свободы, культ своемерия человека, подмены Богочеловека человекобогом.
Список литературы:
1. ЖУРНАЛ "ЛИЧНОСТЬ. КУЛЬТУРА. ОБЩЕСТВО" Избранные статьи: 2000 г. Т.2 вып. 2(3). О.А.Митрошенков Культура и цивилизация (материалы лекции)
2. В.Н. Лавриненко. Философия: учебник. КУЛЬТУРА И ЦИВИЛИЗАЦИЯ. Понятие культуры и цивилизации
3. Муравьев Ю.А. Истина. Культура. Идеал. М., 1995. С. 108, 109, 114, 116, 118
4. Мильдон В.И. Природа и культура // Вопросы философии. 1996, № 12. С. 67, 73
5. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. СПб., 1994. С. 4–9
6. Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 345
7. Тайлор Э. Первобытная культура. М., 1989. С. 18.)
8. Введение в культурологию. Курс лекций / Под ред. Ю.Н. Солонина, Е.Г. Соколова. СПб., 2003. С.35
9. Шпенглер Освальд. Закат Европы.— Новосибирск, 1993.— С. 34—35, 460—478.
10. Бердяев Н.А. Смысл истории. М. 1990
11. Бердяев Н.А. Философия неравенства.— М.: Има — пресс, 1990.— С. 249—261.
|
|
|
