Нормативное и информационное влияние

Теперь оставалось только дать теоретическое объяснение обнаруженной закономерности. Думается понятно, что причины необходимо было искать в сфере социального влияния. Исследователи пришли к выводу, что поляризация возникает благодаря сочетанию двух основных типов влияния – нормативного и информационного (о видах социального влияния мы говорили в Разделе 6).

Нормативное влияние проявляется в том, что члены группы в силу конформистских побуждений стремятся уловить господствующее в группе мнение, которого придерживается большинство, и присоединиться к нему. Если у кого-то существовала своя особая точка зрения, то индивид от нее отказывается. Так и достигается общее согласие. Каждый член группы боится оказаться в положении «белой вороны» и испытать на себе всю силу группового давления -насмешки, брань, остракизм, отвержение. Ведь в самой природе человека заложено стремление быть принятым, быть «своим» в значимых для него группах. Выше всего многие из нас ценят доброе к себе отношение со стороны других людей, прежде всего членов референтных групп. И, разумеется, люди боятся потерять это доброе отношение и расположение окружающих. Таким образом, индивид – член группы меняет свою позицию не потому, что в ходе группового обсуждения он узнает что-то новое для себя, а просто из стремления сохранить свое положение, свои позиции в группе. Наиболее отчетливо это проявляется в стабильных, долговременных группах, где членам группы предстоит взаимодействовать в дальнейшем.

Кроме того, существуют и внутренние причины конформизма, о чем мы говорили раньше (Раздел 6). Членство в группе становится частью самосознания человека, следовательно, разрыв с группой будет означать для человека не только враждебность со стороны бывших согруппников, но и частичную деформацию самосознания – той ее части, которая касалась идентификации с группой.

В силу названных причин большинство людей, ощущая как внешнюю, так и внутреннюю угрозы, демонстрируют избыточную лояльность в отношении группы и воспринимают ее установки даже в более экстремистском виде, чем они есть на самом деле.

Именно этим обстоятельством объясняется расхожее мнение «коллектив всегда прав», которое отчетливо перекликается с саркастическим замечанием Г. Лебона: в массе побеждает не истина, а большинство. Понятно, что психологически гораздо приятнее и безопаснее принадлежать к большинству, чем к меньшинству, да при этом еще и чувствовать себя правым! Ведь «большинство никогда не ошибается».

Объяснение с позиций информационного влияния делает акцент на том, что в процессе группового обсуждения могут появиться какие-то новые убедительные доводы, которые влияют на членов группы. В этом варианте объяснения обращается внимание как на содержание информации, так и на то, сколько членов группы знакомы с ней. И даже в том случае, когда все в одинаковой мере знакомы с информацией, сама процедура обсуждения, когда одни и те же сведения повторяются вновь и вновь, делает их более убедительными. Таким образом происходит взаимоубеждение членов группы, давно известные факты начинают выглядеть по-новому, вспоминается что-то забытое, проясняется непонятое или не так воспринятое и т.д. А если еще учесть то, о чем говорилось раньше – о желании и даже потребности каждого члена группы быть «как все», готовности согласиться со всеми, то значение информационного влияния в эффекте поляризации станет вполне очевидным.

Еще одно. Понятно, что как нормативное, так и информационное влияние действуют в любой группе постоянно. Вместе с тем, в некоторых случаях информационное влияние может усиливать действие нормативного, о чем сообщают Дэвид Майерс и Джордж Бишоп (1971). В своем исследовании они установили, что 76% аргументов, высказанных при обсуждении проблемы, были приведены в поддержку позиции, занимаемой большинством членов группы. Обилие доказательств в пользу одной точки зрения может создать впечатление о более значительном, чем на самом деле единстве взглядов. Точно так же, той информации, которая поддерживает господствующую позицию, может предаваться преувеличенное значение при одновременном игнорировании альтернативной информации. Так, например, идеологи советской эпохи, говоря о преимуществах «социалистического образа жизни» и достижениях советской власти, очень охотно говорили о самом большом в мире «поголовье» врачей на «поголовье» населения в СССР. Но при этом старались ничего не говорить ни о состоянии здоровья населения Советского Союза, ни о продолжительности жизни в стране, ни о доступности качественной высокопрофессиональной врачебной помощи, ни о состоянии здравоохранения вообще.

Исходя из того факта, что причиной групповой поляризации может служить как сочетание нормативного и информационного влияний, так и преимущественно одного из них, Мартин Каплан (1989) решил проанализировать условия, в которых возрастает роль одного из этих видов влияния. Выяснилось, что в том случае, когда группа решает задачи, связанные с достижением цели, определяет пути и способы решения, сталкивается с неожиданно возникающей внешней проблемой, с которой необходимо справиться, одним словом, когда она ищет «единственно правильное» решение, тогда возрастает значение информационного влияния в эффекте поляризации.

Если же группа решает внутренние проблемы, не связанные с поиском «правильного движения» к поставленной цели, на первый план выходит нормативное влияние.

Но в любом случае при достижении единогласного решения действуют оба вида влияния. Если даже преобладает информационное влияние, то не обходится без нормативного влияния. Какие бы доказательства не использовались, какие бы сведения не приводились, в группе всегда будут приведены и такие – «нам нужно сохранять единство», «интересы группы выше личных», «должна сохраняться гармония, здоровая атмосфера» и т.д. И наоборот, преобладание нормативного влияния не исключает присутствия информационного.

Группомыслие

По существу близким к эффекту поляризации оказался и обнаруженный Ирвином Дженисом феномен, который он назвал «огрупплением мышления» (Дженис И., 1971). Сам Дженис отмечает, что идея о групповом мышлении возникла у него, когда он читал воспоминания одного из чинов администрации американского президента Джона Кеннеди о том, как готовилось вторжение на Кубу. Как известно, эта затея американских властей закончилась провалом, нанеся немалый урон престижу как администрации Кеннеди, так и в целом США. Кроме этого пагубного эпизода в истории Соединенных Штатов, и в прошлом, и в настоящем

были и другие бесславные, а порою и трагические события. Например, трагедией обернулась неготовность военной базы Пирл-Харбор к нападению со стороны Японии во Второй мировой войне. Кроме того, в недавней истории США была еще и эскалация войны во Вьетнаме и т.д. Несмотря на разнесенность во времени и различие всех этих ситуаций, данные эпизода американской истории объединяло одно – они явились следствием непрофессиональных решений, которые принимались группой либо высших политических, либо военных руководителей. Одним словом, все они были следствием коллективно принятых решений.

Впрочем, американские политические и военные кризисы, хоть и затрагивали жизнь нашего общества, иногда даже непосредственно влияя на политику СССР, но все же это американская история. В прошлом и настоящем нашей страны также было немало, вероятно, даже больше, чем в американской «провальных», трагических и позорных событий, ставших следствием коллегиально принятых решений. Кстати, со времен Второй мировой войны кризисные события в нашей стране зеркально совпадали с американскими. И у нас, и у них они возникали параллельно. И точно так же, как американские кризисы влияли на жизнь нашей страны, советские кризисы влияли на жизнь Америки. Несмотря на то, что и в США, и в СССР происходили одинаковые события, имеются и некоторые различия – американцы анализировали свои ошибки и извлекали уроки из прошлого, в отличие от нас.

Если разгром японцами военно-морской базы США Пирл-Харбор на Гавайях с очевидностью указал на неготовность Америки к нападению, то масштабы неподготовленности к войне Советского Союза были просто вопиющими. Если американские потери исчислялись тысячами солдат, то советские – миллионами солдат и гражданского населения, огромными территориями до Волги.

Затем бывшие союзники оказались противниками и весь период «холодной войны» параллельно с авантюрами американских политиков следовал советский внешнеполитический авантюризм – корейская война, Карибский ракетный кризис, вьетнамская война и т.д. И если у Америки был опыт позорного поражения во Вьетнаме, то у Советского Союза был не менее позорный опыт в Афганистане, а у России – в Чечне.

Наряду со сходством и даже параллелизмом событий и процессов американской и советской истории, имеются и существенные различия. Американские ученые, спустя относительно короткое время, имела возможность, а также честность и добросовестность, чтобы познакомиться с относительно правдивым, документальным освещением преступной безответственности своих политиков и военных, проанализировать случившиеся события и сделать соответствующие выводу о чем, в частности, и свидетельствует работа И. Джениса (1971), а также последующие его работы. Советские же ученые имели возможность слышать от своих политиков только ложь и дезинформацию. Да и сами они проявляли рвение лишь в деле идеологического оболванивания собственного населения, создавая такие «шедевры» идеологической тупости, как «ограниченный контингент советских войск в Афганистане». Интересно, как может выглядеть «безграничный контингент»?

Поэтому американцы знают своих «героев», т. е. тех, кто разрабатывал планы высадки десанта на Кубу, втягивал страну в корейскую, вьетнамскую войны, подстрекал курдов к войне против Саддама Хусейна и т.д. В отличие от россиян, которые до сих пор в неведение относительно тех, кто готовил вторжение в Афганистан, разрабатывал и проводил бездарную политику в Чечне, способствовал развязыванию гражданских войн в Корее – Вьетнаме, Анголе, замышлял оккупацию Венгрии в 1956 г., Чехословакии в 1968 г. и т.д.

Но вернемся к теории группового мышления. Анализируя пагубные решения, вызывавшие кризисы и тяжелые последствия, И. Дженис пришел к выводу, что причиной возникновения таких решений послужила обстановка, атмосфера, складывавшаяся во властных группах, которая и способствовала огрупплению мышления высшей политической элиты. Первоначально Дженис выделил в качестве основных характеристик такой атмосферы тесную сплоченность групп и желание во что бы то ни стало сохранить единодушие. Позднее основной акцент он перенес на стремление к единогласному принятию решения (Janis I., 1982).

Дженис выделяет пять условий, которые способствуют группомыслию. Первое - привлекательность членства в данной группе. Следовательно, все ее члены заинтересованы в сохранении своего положения, в долговременном существовании самой группы и друг друга. Все это служит укреплению групповой сплоченности.

Если мера сплоченности группы зависит от уровня ее привлекательности, то ключ к пониманию феномена группового мышления лежит именно здесь. Понятно, что самой сплоченной будет та группа, принадлежность к которой очень привлекательна для большинства

ее членов. В таких группах царит подчеркнутое единодушие, единомыслие, и члены тесно сплоченных групп легко меняют свои индивидуальные взгляды, приноравливая их к мнению большинства. Каждый при этом убежден, что делается это во имя высоких целей: сохранения гармонии, поддержания добрых отношений, предотвращения разногласий. Таким образом, высокая заинтересованность в сохранении своего членства в группе, заинтересованность в привилегиях обусловливает ее тесную сплоченность и побуждает членов к внешнему (избыточному) и внутреннему конформизму. Иначе говоря, члены группы не только демонстрируют согласие с нормами, но и начинают искренне воспринимать их как наилучшие, самые правильные. Таким группам присуще «мы-чувство» (Дженис И., 1971).

Второе условие – наличие властного, авторитарного лидера, директивно навязывающего свою точку зрения всей группе. В этом случае мнение «первого лица» может выдаваться, но что самое главное, и восприниматься действительно как мнение всей группы. Кстати, в советской истории подобное директивное навязываемое решение демагогически приписывалось социальному фантому – «народу» и поэтому облекалось в клишированные формы – «по многочисленным просьбам трудящихся», «так считает народ», «мы посоветовались с народом», «от имени советского народа» и т.д.

Третье условие – закрытость группы, ее самоизоляция. Огруппление мышления возникает в тех группах, которые ограждены от критики, недосягаемы для контроля. Конечно, прежде всего это группы правящей элиты, так называемые «неприкасаемые». Понятно, что чем строже поддерживается «неприкосновенность», тем с большей вероятностью появится «группомыслие».

Четвертое условие – решение группы не подвергаются внешней экспертизе. Властвующие группы, поскольку они присваивают себе право выступать от «священного» имени «народа», право быть его «глашатаями», постольку собственное мнение они начинают воспринимать как безукоризненное, абсолютно истинное. Ведь «голос народа – голос Бога», а Бог, как известно, не нуждается во внешних экспертах, он сам себе эксперт.

Пятое условие – сильное групповое давление, обусловленное взаимовлиянием членов группы друг на друга. В свою очередь повышенное психологическое давление вызывается тесной сплоченностью индивидов, имеющих одинаковые ценности, мотивацию, направленность мышления и другие психологические характеристики. «Мы-чувство» и групповое мышление делают членов группы психологически похожими друг на друга, так что они начинают соответствовать поговорке «два сапога – пара».

В условиях нестабильной, стрессовой ситуации, когда вся группа ориентирована на лидера и на его мнение, возникает иллюзорная уверенность, что другого, альтернативного решения просто не может быть.

И. Дженис специально оговаривается, что групповая сплоченность не всегда приводит к негативным последствиям, и что при определенных условиях сплоченность и вообще групповые решения могут обернуться благом (Дженис И., 1971). Бриан Маллен и Джоэл Купер (1994) уточняют, что сплоченность рабочих производственных групп дает им преимущество и выгоды, но в группах принятия решений за нее иногда приходится расплачиваться (Майерс Д., 1997).

Кроме пяти условий, выделенных И. Дженисом, Кларк МакКоули обнаружил еще одно -шестое условие. Он утверждает, что помимо групповой сплоченности необходимо еще чувство неуверенности членов группы относительно того, как их воспринимают и оценивают в группе. Коротко говоря, каждый член группы не знает наверняка, насколько он в группе «свой». Поэтому на всякий случай он демонстрирует повышенную лояльность групповым решениям (McCaulley. С, 1989).

Кроме предпосылок И. Дженис выдели восемь признаков группового мышления. Они следующие:

1. Иллюзия неуязвимости. Правящие группы в силу своего привилегированного положения вырабатывают не совсем адекватные представления о степени своего могущества. Поэтому им свойственно самодовольство и убежденность в собственном превосходстве над всеми остальными людьми буквально во всем – в уровне интеллекта, в силе собственного влияния, в хитрости, и, наконец, в безнаказанности. Все это может подтолкнуть такие группы к принятию самых непродуманных, рискованных, безответственных, а порой и просто преступных, решений. История многих стран, в том числе и нашей, знает немало таких решений.

2. Коллективная рационализация. Раньше мы уже говорили о том, что рационализация является одной из форм психологической защиты и что ее открытие принадлежит 3. Фрейду. Только в предыдущих разделах книги, обсуждая эту тему, мы говорили об индивидуальной

защите, когда человек совершив заведомо иррациональные, неразумные действия, придумывает для них рациональные, логические объяснения. Огруппление мышления и «мы-чувство» приводят к тому, что к рационализации прибегает группа для обоснования своих безответственных, продиктованных не разумом, а самодовольством и амбициями, действий.

З.Вера в свою моральную непогрешимость. Учитывая сказанное, не приходится удивляться, что властвующие группы могут воспринимать себя как образец добродетели и высокой морали. Эта позиция очень удобна, т.к. позволяет оправдывать любые свои безнравственные, антигуманные решения, выдавая их за верх гуманизма. Видимо именно это чувство моральной непогрешимости позволило в свое время В. И. Ленину заявить, что нравственно все, «что служит делу пролетариата». Чувство своего морального совершенства ведет к вседозволенности в средствах, позволяет лгать, утаивать информацию и т.д.

1. Стереотипы в отношении чужих. Понятие «социальный стереотип» мы также уже определяли раньше как когнитивную схему, сложившуюся в отношении какой-либо социальной группы. Не все, но значительная часть стереотипных представлений носит уничижительный, презрительный, враждебный и т.д. характер, т.е. является предубеждениями. Понятно, что это не лучший способ восприятия социальных групп. «Другие» или «чужие» предстают в плакатном, карикатурном, словом, искаженном виде, далеком от реальности. У властвующих групп, таким образом, в отношении «чужих» формируется «шапкозакидательское», высокомерное и вместе с тем чересчур настороженное злобное отношение, обусловленное страхом и ненавистью. Добавим, что такой способ восприятия «других» укрепляет группу в чувстве собственного превосходства и правоты. (К проблеме стереотипов и предубеждений мы вернемся в дальнейшем, когда будем более подробно обсуждать межгрупповые отношения).

2. Прямое давление на инакомыслящих. Огруппление мышления способствует тому, что если кто-то из членов группы, сохранивших свою собственную точку зрения, начинает выражать сомнение относительно принятого группой решения, то группа оказывает на него как скрытое, так и явное давление. И. Дженис в связи с этим отмечает, что диссиденту дают понять, что он должен соблюдать два правила: а) не сообщать о своих сомнениях «чужим» или в присутствии посторонних, т. е. «не выносить сор из избы», чтобы сохранялась видимость единства и отсутствие разногласий; б) он может сомневаться в частностях и критиковать детали, но не «генеральную линию» группы. Но даже и при соблюдении этих требований малейшее отклонение от общей позиции повлечет санкции со стороны группы.

3. Самоцензура. Впрочем, как правило, никаких санкций против инакомыслия и не требуется, поскольку, как установил Дженис, групповое мышление побуждает членов группы самих подавлять собственные сомнения, отказываться от них, т.е. использовать самоцензуру. И это понятно. Коль скоро мы уже говорили о конформизме, то он без самоподавления невозможен. Собственно в этом и состоит его сущность.

4. Иллюзия единодушия. Если человек подавляет свои опасения и сомнения, держа их при себе и боясь их высказать, чтобы не оказаться в роли зачинщика разногласий – так поступают большинство членов группы – то отсутствие высказанных сомнений создает у всей группы иллюзию единомыслия. Раз все молчат, значит, никто не сомневается, все согласны – примерно так рассуждает каждый. Это побуждает членов группы к еще большей самоцензуре, что, в свою очередь, усиливает иллюзию единомыслия. Таким образом, даже имея различные точки зрения, членам группы и группе в целом удается сохранить уверенность, что все придерживаются одного мнения.

5. Наличие «умохранителей». Слово «умохранители» не совсем в ладах с тем смыслом, которое оно должно передавать. Частично это оправдывается тем, что сам Дженис объясняет свои языковые нововведения ссылкой на Джорджа Оруэлла, который в романе «1984» использует слова «новояза», т.е. языка, порожденного мрачной, утратившей всякий смысл социальной реальностью, описанной в романе.

Вместе с тем, в русском языке уже давно используется слово, хорошо передающее смысл того, о чем пишет Дженис. Это слово «идеолог». В нашем случае речь идет об идеологах групп. Основная их функция – будь это официальные или самочинные идеологи – сводится к

борьбе с инакомыслием разными, чаще всего аморальными, жульническими, преступными способами и средствами. Это может быть и утаивание информации, и ложь, и клевета, и «затыкание ртов», и дискредитация оппонентов, и даже их физическое устранение. Словом, нет таких преступлений, на которые не пошли бы идеологи. Многим россиянам старшего и даже среднего поколения деятельность «идеологических бойцов» хорошо памятна, благодаря всепроникающим «щупальцам» идеологических отделов ВКП(б) – КПСС. Некоторые из этих «бойцов» с гордостью называли себя «цепными псами партии», чем, без сомнения, незаслуженно оскорбляли собак.

Многие признаки группового мышления нашли эмпирическое подтверждение в ходе различных, прежде всего архивных исследований публичных выступлений американских политиков во время наиболее болезненных внешнеполитических и внутренних кризисов. Сам Дженис анализирует три таких внешнеполитический кризиса – катастрофическая самонадеянность американских военных на Гавайях, обернувшаяся разгромом военно-морской базы Пирл-Харбор, где погибло около 4 тысяч человек; бездарное вторжение на Кубу, закончившееся провалом; поражение США во Вьетнамской войне.

Последовавшие за работами Джениса (1971, 1982), исследования выявили ряд других событий в истории США, ставших следствием группового мышления – Уотергейтский скандал,

гибель космического челнока «Челленджер» в 1986 г. и т.д. (Майерс Д., 1997, Авермат Э., 2001). Российская и советская история пока еще только ждет своих исследователей группового мышления.

Исследования, проведенные в США Дженисом и его последователями, установили, что политики, руководствующиеся групповым мышлением, отличаются высокопарной патриотической риторикой, национальным самолюбованием и, что вполне логично, упрощенным, даже примитивным пониманием проблем. Это вполне объяснимо – предвзятость, избирательность в отборе информации, как и в оценке вариантов решения проблемы неизбежно ведут к ограниченности и примитивизму.

Дав психологическую характеристику групп с «огруппленным мышлением», Дженис описал также признаки, свидетельствующие о дефектности принимаемых этими группами решений. К ним он относит необъективность, избирательность в отборе и использовании информации, безальтернативность, непродуманность, невнимание к возможным опасностям, которыми может угрожать принятое решение и т.д.

Кроме того, Дженис предложил ряд рекомендаций, которые, по его мнению, могут предотвратить огруппление мышления. Он полагает, что для этого необходимо, чтобы лидер группы признавал право на инакомыслие и даже поощрял его, давая возможность каждому члену группы открыто высказывать свое несогласие или свое особое мнение. Лидер вообще не должен навязывать свою точку зрения, вместо этого предлагая высказываться всем остальным. Это необходимо для того, чтобы были изложены и выслушаны все имеющиеся мнения по поводу обсуждаемой проблемы. И уже затем, когда выскажутся все, лидер может на основе альтернативных точек зрения сформулировать свое мнение о решении проблемы. В больших группах для выработки плана решения проблемы могут быть созданы подгруппы, работающие независимо друг от друга, чтобы затем на заключительном этапе сообща, всей группой принять окончательное решение. (Вспомним усовершенствованную модифицированную модель «мозгового штурма»). Но опять-таки, чтобы работать в таком порядке, необходимо, чтобы лидер и группа были заинтересованы в эффективности своих решений, а не в демонстрации своей сплоченности и единодушия. Как видим, очень многое здесь, по мнению И. Джениса, зависит от мотивации и поведения лидера группы.

И последнее. Групповая сплоченность, единодушие, единогласие, общее согласие и т.д. не обязательно фатально ведут к плачевным результатам. Если ваша группа не занята решением глобальных проблем или разработкой долговременных стратегических планов, спасением страны или, по крайней мере, фирмы, а занята производственной деятельностью или озабочена тем, где и как лихо провести время, то сплоченность, единодушие и т.д. сослужит ей добрую службу.

¹). Новая космическая трагедия в США – катастрофа еще одного челнока «Колумбия» случилась буквально два дня назад 1 февраля 2003 г., и вновь гибель семи астронавтов. К каким выводам придут комиссии, рассматривающие причины трагедии?

Семечкин Н.И.

Социальная психология

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: