 |
Реактивное психическое сопротивление
|
|
|
|
Но первой реакцией человека на угрозу потери контроля является все же сопротивление. Джек Брем, автор теории реактивного психического сопротивления, утверждает, что всякий раз, когда человек начинает ощущать, что его самостоятельность ограничена или даже находится под угрозой, он проявляет реактивное сопротивление этому.
В принципе, каждый знает без всякой теории, что если человека схватить, скажем, за руку, то его первой, практически неконтролируемой реакцией, будет стремление вырваться. Психика человека реагирует на утрату контроля хоть и столь же непосредственно, но все же более изощренными способами.
Д. Брем в качестве иллюстрации приводит пример с "господином Джоном Смитом", который по воскресеньям после обеда обычно играет в гольф, либо смотрит телевизор, либо бесцельно бродит вокруг своей мастерской.
Но вот в одно воскресное утро жена Смита заявляет, что сегодня после обеда он будет играть в гольф, т. к. она пригласила подруг, и они собираются устроить "девичник". Свободе Смита угрожает опасность. Во-первых, он не сможет смотреть телевизор, во-вторых, не сможет слоняться вокруг мастерской, и, в-третьих, он будет вынужден играть в гольф (Brehm J., 1966).
Разумеется, Смит не смирится с таким покушением на свою свободу и станет ее защищать. Он может в знак протеста или остаться в мастерской, или вообще демонстративно усесться перед телевизором и испортить женщинам весь "девичник". Спрашивается, для чего? Для того, чтобы сохранить ощущение самостоятельности и самоконтроль.
Курьезный пример с господином Смитом, приведенный Д. Бремом, указывает на общую закономерность в поведении людей, когда они ощущают угрозу своей самостоятельности.
|
|
|
Но опасность потерять свободу угрожает человеку не только со стороны жены. К тому же, она, наверное, и не самая страшная. Россияне, большую часть жизни прожившие при советском режиме, не понаслышке знают, что такое всеобъемлющий репрессивный контроль со стороны государства, коммунистической партии, карательных органов, в том числе и карательной психиатрии.
Прекрасно знаком был советскому обществу и "принцип дефи-цита". С точки зрения американских социальных психологов (например, Роберта Чалдини, Тимоти Брока, Ховарда Фромкина, Стефена Уорчела, Джеймса Дэвиса, Филипа Зимбардо и т. д.), реакция в виде повышенного, ажиотажного спроса на любой дефицитный ресурс – товарный, информационный, мировоззренческий и т. д. – является психологическим сопротивлением ограничению в праве потреблять и в свободе выбора. При этом вышеуказанные авторы отмечают, что повышенный спрос усиливается в том случае, когда первоначально никакого ограничения на ресурсы не существовало, но потом вдруг в силу каких-то обстоятельств появляется дефицит (Чалдини Р., 1999).
В этой связи Р. Чалдини приводит пример с жителями одного из округов штата Флорида, где с целью охраны окружающей среды был принят закон, запрещающий использование и даже хранение моющих средств, содержащих фосфаты. Следствием запрета стало то, что жите-ли округа начали скупать в чудовищных количествах где только можно фосфатосодержащие стиральные средства. В каждом доме были сделаны такие запасы порошков и жидкостей, что их хватило бы на несколько лет вперед. Кроме того, общественное мнение наделило именно эти фосфатосодержащие средства поистине фантастической эффективностью при стирке белья (Чалдини Р., 1999).
Трудно судить исчерпывающим образом о мотивах поведения американцев, которые лишь время от времени сталкиваются с дефи-цитом чего-либо. Но дело в том, что советское общество проживало в условиях тотального, перманентного дефицита буквально на все. У советских людей никогда не было свободного доступа ни к товарам, ни к информации, ни к альтернативным идеям. Но ажиотажный спрос был всегда. Чем он вызывался? Как его можно объяснить? Только ли тем, что это была реакция на ограничение свободы?
|
|
|
Думается, что здесь следует прислушаться еще к одному мнению. Его высказал 3. Фрейд в своей концепции "целепрегражденного либидо". С точки зрения 3. Фрейда, сладость "запретного плода", т. е. недоступного объекта, объясняется просто человеческой завистью и жадностью.
Почему возрастает интерес к закрытым или запрещенным материалам, скажем, к информации, пропагандирующей насилие и порнографию? Не подлежит сомнению, что интерес здесь подогревается ограничением доступа. Но наряду с этим, вероятно, имеется и другая причина, а именно соображение: ведь кому-то это доступно, а почему не мне?
Отчего дети или подростки нарушают запреты родителей и вообще взрослых? Например, обычным является нарушение запрета брать какие-то вещи или поздно возвращаться домой. Очевидно, здесь проявляется реактивное сопротивление. Но бесспорно и то, что ребенок или подросток задается вопросом "почему им (взрослым, роди-телям) можно, а мне нельзя?".
В случае с жителями Флориды, на годы вперед запасшихся стиральными порошками, есть хоть какая-то толика рациональности. Моющие средства не очень страдают от длительного хранения. А как быть с советской гражданкой, которая каждый день героически выс-таивала очередь к прилавку, чтобы купить полкилограмма (больше в "одни руки" не давали) сливочного масла, и в результате сделавшей себе запас масла в 50 кг (полцентнера), которое, конечно, в конце концов испортилось?
Можно ли объяснить ее поведение только как реактивное психоло-гическое сопротивление в соответствии с принципом дефицита, обна-руженного американской социальной психологией? Вероятно, нет. Как, впрочем, и поведение жителей города Майами, штат Флорида, о которых пишет Р. Чалдини.
Таким образом, мы еще раз убедились в том, что ни одна теоре-тическая позиция не в состоянии сколько-нибудь целостно отразить социальное явление. Теория реактивного психического сопротивления Д. Брема указывает лишь на один мотив человеческого поведения в условиях ограничения доступа к ресурсам. Психоаналитическая теория 3. Фрейда дает возможность обнаружить и другие мотивы, движущие человеком в тех же обстоятельствах.
|
|
|
Реактивное сопротивление — это всего лишь первая непосредственная реакция на ограничение контроля. Разумеется, она не всегда приводит к восстановлению утраченной самостоятельности. Более того, иногда возникают такие ситуации, когда человек лишен возможности проявить даже эту первую реакцию, чтобы обрести уверенность в контроле за ситуацией. Скажем, если вы оказались в лифте, остановившемся из-за отключенного электричества, то какое-либо сопротивление для обретения чувства контроля в этих условиях попросту невозможно. Здесь остается только ждать и надеяться.
Кроме того, люди часто добровольно отказываются от контроля за своим поведением, чтобы снять с себя ответственность, которая неразрывно связана с чувством контроля. Почему и как это происходит, подробно и глубоко анализирует Эрих Фромм в упоминавшейся уже книге "Бегство от свободы" (Фромм Э., 1990). Для многих людей бремя ответственности за свои решения и поступки представляется непосиль-ным, и они с готовностью возлагают его на других, отказываясь от самостоятельности.
Многим людям также свойственно отказываться от контроля в тех ситуациях, где вероятны негативные последствия, ответственность за которые может лечь на них самих. И наоборот, ответственность за благоприятные последствия они, как правило, берут на себя. Как мы теперь уже знаем, делается это для защиты самосознания и сохранения самооценки.
Но вне зависимости от того, добровольно человек отказывается от контроля или теряет его в силу каких-то объективных событий, следст-вием этого становится, как правило, ощущение беспомощности, несамостоятельности, зависимости.
Беспомощность из-за утраты контроля
Контролировать свое поведение — значит, иметь возможность предвидеть последствия своих действий. Жить в мире, где все непред-сказуемо, не то чтобы тяжело, а попросту невозможно. Если вы у себя дома включаете воду, а из крана вместо воды с шипением вырывается воздух, но зато вода начинает течь с потолка; если вы щелкаете выключателем, но свет не загорается, а вместо этого загорается дверь в квартиру; если вы от всего этого в изнеможении опускаетесь на стул, но он разваливается под вами, а стол падает на вас сверху; если вы полагаетесь на порядочность знакомого человека, а он вас "продает за чечевичную похлебку"; если вы, наконец, обращаетесь за защитой в правоохранительные органы, но неожиданно видите, что милиционе-ры и прокуроры, у которых вы просите помощи, на самом деле являются отпетыми бандитами, то долго ли вы сможете прожить в этом мире?
|
|
|
Нечто подобное, правда, не столь масштабное, но не менее страш-ное и отвратительное по смыслу создал, экспериментируя с животными, чтобы вызвать у них состояние безысходности, Мартин Селигман — автор концепции приобретенной беспомощности (Seligman M., 1975). Животное (собака) помещалось в такие условия, когда не могло избежать ударов электротоком. Позднее, когда экспериментатором создавались другие условия, позволяющие уклоняться от ударов, собака, пережившая ситуацию безысходности, уже не пыталась этого сделать и безучастно переносила электрошок.
Селигман утверждает, что переживание состояния неконтролируе-мых последствий приводило к возникновению у животного трех видов дефицита. Первый — дефицит мотивации. Собака не пыталась научиться новому поведению. Второй — когнитивный дефицит. Отсутствие попыток освоить новое поведение приводило к отсутствию нового опыта. Животное не обретает новый опыт, т. к. у него отсутствует желание и стремление его получить. Третий — эмоциональный дефицит. Животное впадало в депрессию, у него пропадал интерес к жизни. Понятно, что следствием этого становится гибель. Приобретенная беспо-мощность, таким образом, оборачивается для животного смертью.
В определенных обстоятельствах приобретенная беспомощность и человека может привести к гибели. Или, по крайней мере, способствовать возникновению болезней и преждевременной смерти, как это показали исследования Эллен Лангер и Джудит Родин (Langer А. & Rodin J., 1976), о которых мы поговорим немного позже.
Но в целом человеческая психика более гибкая и адаптивная, чем психика животных. Поэтому для человека приобретенная беспомощность необязательно напрямую связана с какими-то чрезвычайно отрицательными последствиями. Хотя, конечно, и хорошего в ней тоже мало.
|
|
|
Здесь многое зависит от того, каким образом индивид будет объя-снять происходящее с ним. Иначе говоря, какой тип атрибуции — диспозиционную или ситуационную — он станет использовать для объяснения случившегося. Поскольку человек обладает самосознанием, которое, как предполагается, отсутствует у животных, то у него всегда имеется возможность, о чем мы уже не раз говорили, возложить ответственность за происходящее с ним, на внешние силы: судьбу, Бога, людей, обстоятельства и т. д. В этом случае он может утешать себя тем, что от него мало что зависит. Конечно, это не освобождает его от чувства беспомощности, но дает возможность поддержать самосознание, сохранить высокую самооценку, а следовательно, и легче переживать состояние беспомощности.
Хуже дело обстоит в том случае, когда человек всю ответственность за происходящее с ним возлагает только на себя самого. Когда состояние беспомощности объясняется с позиций самообвинения (диспозиционная атрибуция), тогда у человека кроме чувства несамостоя-тельности появляется еще и заниженная самооценка. Сочетание этих двух факторов приводит, как правило, к развитию депрессии, пассивности, соматическим заболеваниям, к потере жизненного тонуса.
Вероятность неблагоприятных последствий для человека, использующего диспозиционную атрибуцию, возрастает, если его неудачи при-обретают хронический характер и распространяются не на одну, а сразу на несколько сфер его жизни и деятельности.
Состояние приобретенной беспомощности появляется у человека под влиянием различных факторов. Оно может развиваться у детей в многодетных семьях, растущих в условиях скученности, как установила Д. Родин (Rodin J., 1976). Приобретенная беспомощность возникает у людей,
оказавшихся на больничной койке и на долгое время лишенных возможности двигаться самостоятельно. У таких пациентов появляется "госпитальный синдром". Человек, даже если его здоровье идет на поправку, продолжает сохранять неподвижность, боясь передвигаться без посторонней помощи.
Самовнушенная беспомощность
Особое место среди факторов, способствующих развитию состояния беспомощности, занимает самовнушение. Самовнушенная беспомощность может возникать у определенных социальных групп, например у детей и людей преклонного возраста под влиянием существующих в обществе стереотипных представлений о слабости и недееспособности стариков и детей. Общество как бы "наклеивает" ярлыки на эти возрастные категории людей, навязывая им убеждения, что дети, в силу инфантилизма, неразвитости, а пожилые люди, в силу старческой слабости, как интеллектуальной, так и физической, не могут обходить-ся без опеки со стороны других людей. Вследствие этого человек начи-нает сам себя воспринимать как слабого и беспомощного, неспособного к самостоятельной жизни.
Особенно тяжело в этом отношении приходится старикам. Возраст-ные предубеждения, существующие в обществе, накрепко приклеивают им ярлыки старения, из-за чего у пожилых людей формируется стигматизированное самосознание (Родин Д., Лангер Э., 1980). Осознание себя неполноценной личностью в конечном счете приводит к тому, что человек начинает вести себя в соответствии с самовосприятием, т. е. в соответствии с негативными стереотипами. Срабатывает эффект самоподтверждаемых ожиданий. В результате у пожилого человека снижается самооценка, он утрачивает чувство контроля.
О том, насколько опасна для пожилых людей самовнушенная беспо-мощность и как важно для них чувство контроля, свидетельствует исследование Эллен Лангер и Джудит Родин, проведенное в пансионате для престарелых (Langer А. & Rodin J., 1976, 1977).
Началу исследования предшествовала гипотеза о том, что главной причиной угасания жизненного тонуса и ослабления здоровья стариков в домах для престарелых является то, что в учреждениях такого типа над пансионерами устанавливается гиперопека со стороны обслуживающего персонала, вследствие чего пожилые люди утрачивают чувство контроля за собственной жизнью.
Договорившись с администрацией одного из частных пансионов для престарелых о проведении исследования, Лангер и Родин разделили всех пансионеров на две группы, каждой из которых предписы-вались свои правила проживания. Для одной группы (жильцы одного этажа) условия жизни и правила поведения остались прежними, т. е. были типичными для домов престарелых. Эти пожилые люди продолжали оставаться под тотальной опекой обслуживающего персонала. Старики жили по распорядку, составленному администрацией, неукоснительно соблюдали режим, предписанный врачами, и не несли никаких обязанностей по уходу за своей комнатой и даже по уходу за собой. Словом, их жизненные условия сводили до минимума их самостоятельность и чувство контроля.
Для второй группы (жильцы другого этажа) правила проживания были изменены. Старикам предоставили возможность самим устанавливать распорядок дня, обставлять комнату по собственному вкусу, ухаживать за комнатными растениями, самостоятельно поддерживать порядок в комнате, заказывать кинофильмы и самим определять время их просмотра. Кроме того, этих пансионеров попросили, чтобы они активно жаловались на недостатки в пансионе, протестовали и выражали несогласие с тем, что им не нравилось. Иначе говоря, пожилым людям была предоставлена возможность для проявления элементарной, разумной самостоятельности.
Гипотеза исследовательниц полностью подтвердилась. Результаты не заставили себя ждать. Уже три недели спустя старики из экспери-ментальной группы стали сообщать, что у них значительно улучшилось самочувствие. Об этом же свидетельствовал и обслуживающий персонал пансионата, отмечая, кроме того, высокую активность, расширение круга интересов и улучшение душевного состояния у своих подопечных.
Но еще более впечатляющий эффект вновь обретенной самостоятельности обнаружился спустя 18 месяцев, когда исследовательницы вновь приехали в пансионат. Служащие пансионата продолжали отмечать высокую активность, общительность, жизнерадостность стариков из экспериментальной группы. По мнению врачей, у этих пансионеров улучшилось состояние здоровья. Но наиболее поразительными оказа-лись различия между двумя группами стариков в уровне смертности (не стоит забывать, что речь идет все-таки об учреждении для престарелых людей). Если
в первой (контрольной) группе за отмеченный период умерло 30% стариков, то во второй только 15%. Все это, бесспорно, свидетельствует о том огромном значении, которое имеет чувство контроля в жизни человека.
Иллюзия контроля
Поэтому неудивительно, что люди, даже в тех ситуациях, которые они заведомо не могут контролировать, все равно пытаются это де-лать, создавая иллюзию контроля. Студенты, делающие пассы руками над стопкой экзаменационных билетов на столе преподавателя, чтобы вытащить "счастливый" билет, так же как и покупатели лотерейных билетов, долго выбирающие, осматривающие их со всех сторон и даже обнюхивающие билеты, — все это типичные примеры создания иллюзии контроля.
Одно из самых интересных исследований иллюзии контроля было проведено Эллен Лангер (LangerA., 1975).
Участие в лотерее — одна из тех ситуаций, где выигрыш определяется чистой случайностью, а не способностями и умениями человека, если, конечно, это честная лотерея, а не жульнический трюк, наподобие игры в "наперстки". Тем не менее, многие люди полагают, что и в этих условиях они могут контролировать ход событий и влиять на результат. В этом случае человек наиболее явно создает иллюзию контроля. Исследование Лангер продемонстрировало, как влияет иллюзия контроля на поведение людей.
Исследовательница предлагала группе испытуемых приобрести лотерейные билеты стоимостью в один доллар, по которым можно было выиграть 50 долларов. Одной части испытуемых предоставлялась возможность самим выбрать билет — тот, который казался им "бесспорно" выигрышным. Другие участники получали билеты путем случайного распределения. Подчеркнем, что билеты в обеих группах были одинаковыми.
Прежде, чем объявить выигрышный билет, Э. Лангер спрашивала участников, не согласятся ли они продать свои билеты, если кто-то предложит за них большую, чем начальная, цену? Те испытуемые, которые получили свои билеты без выбора, соглашались продать их в среднем за 1,96 доллара. Та же группа испытуемых, которые сами выбирали билеты, требовала за них уже 8,67 доллара, т. е. в четыре с лишним раза больше.
Можно предположить, что участники исследования Лангер исходили из наивного рассуждения: "Я ведь сам выбирал, а я знаю в этом толк, так что плохой-то билет не выберу!"
То, что люди создают иллюзию контроля, свидетельствует о том, что человеку, привыкшему осознавать себя самостоятельным, трудно признать, что могут существовать такие обстоятельства, где от него ничего не зависит. Поэтому иллюзия контроля — это тоже своего рода реактивное психическое сопротивление в ситуациях, которые невозможно контролировать. Таким образом, при помощи иллюзии контроля люди стремятся поддерживать свое самосознание. И, нужно сказать, им часто удается этого добиться.
Подводя итог, еще раз отметим, что самосознание, будучи центральным компонентом личности современного человека, во многом определяет его поведение, самочувствие и даже дальнейшую судьбу. Особенно наглядно это проявляется в отношении к личностному контролю — важнейшей составляющей самосознания человека.
Литература
1. Александер Ф., Селесник Ш. Человек и его душа: познание и врачевание от древности и до наших дней / Пер. с англ. М.: Прогресс: Культура, 1995. 608 с.
2. Баткин Л. Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности. М.: Наука, 1989. 271 с.
3. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Избранное. М.: Прогресс, 1990. 765 с.
4. Гофман Э. Представление себя другим // Современная зарубежная социальная психология: Тексты. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. С. 188-197.
5. Грановская P.M., Никольская И.М. Защита личности: психологические механизмы. СПб.: Знание, 1999.352 с.
6. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М.: Мысль, 1985.
7. Джемс У. Психология. М., 1991.
8. Зимбардо Ф., Ляйппе М. Социальное влияние. СПб.: Питер, 2000. 448 с.
9. Киршбаум Э.И., Еремеева А.И. Психологическая защита. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1993. 104 с.
10. Кон И. Социология личности. М.: Политиздат, 1967. 383 с.
11. Кречмер Э. Строение тела и характер. М.: Педагогика-Пресс, 1995. 607 с.
12. Леонгард К. Акцентуированные личности. Киев: Выща школа, 1989. 374 с.
13. ЛоккДж. Опыт о человеческом разумении // Сочинения: В 3 т. Т. I. M., 1985.
14. МайерсД. Социальная психология / Пер. с англ. СПб.: Питер, 1997. 684 с.
15. Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К, Энгельс Ф. Избранные произведения: В 3 т. М.: Политиздат, 1970. Т. 1. С. 1-3.
16. Налимов В.В. Спонтанность сознания. М.: Прометей, 1989. 327 с.
17. Наине Э., Маслач К. Практикум по социальной психологии. СПб.: Питер, 2000. 528 с.
18. Родионова Е.А. О постановке проблемы социальной обусловленности личности в зарубежной персонологии // Психологические проблемы социальной регуляции поведения. М.: Наука, 1976. С. 118-144.
19. Спиркин А. Основы философии. М.: Политиздат, 1988. 591 с.
20. Стрелку Я. Роль темперамента в психическом развитии / Пер. с польск. В.Н. Поруса. М: Прогресс, 1982. 232 с.
21. Фромм. Э. Бегство от свободы. М.: Прогресс, 1990. 270 с.
22. Чаадаев П. Философические письма// Статьи и письма. М.: Современник, 1989. С. 38-147.
23. Чалдини Р. Психология влияния. СПб.: Питер Ком, 1999. 272 с.
24. Шпенглер О. Закат Европы. М.: Мысль; Новосибирск: Сиб. издат. фирма "Наука", 1993.584 с.
25. Шулъц Д., Шулъц С. История современной психологии / Пер. с англ. СПб.: Евразия, 1998.528 с.
26. Юнг КГ. Настоящее и будущее// Октябрь. 1993. № 5. С. 164-181.
27. Юнг КГ. Проблемы души нашего времени / Пер. с нем. A.M. Бокови-кова. М.: Прогресс: Универс, 1994. 336 с.
28. Baeyer C.L., Sherk D. L. & Zanna M.P. Impression management in the job interview: When the female applicant meets the male (chauvinist) interviewer // Personality and Social Psychology Bulletin. 1981. № 7. P. 45-51.
29. Beaman A.L., Klentz B. & Diener E. Self-awareness and transgression in childem: Two field studies // Journal of Personality and Social Psychology. 1979. № 37. P. 1835-1846.
30. Berglas S. & Jones E.E. Drug choice as an externalization strategy in response to noncontingent success // Journal of Personality and Social Psychology. 1978. № 36. P. 405-417.
31. Brehm J.W. A theory of psychological reactance. New York, 1966.
32. CaldwellD.F. & O'Reilly CA. Boundary spanning and individual performance: The impact of self-monitoring // Journal of Applied Psychology. 1982. № 67. P. 124-127.
33. Crocker J. & Major B. Social stigma and selfesteem: The self-protective properties of stigma//Psychological Review. 1989. № 96. P. 608-630.
34. Eysenck H.J. The Structure of Human Personality. London, 1971.
35. Fenigstein A. Self-consciousness,self-attention, and social interaction // Journal of Personality and Social Psychology. 1979. № 37. P. 75-86.
36. Festinger L. A theory of social comparison processes // Human Relations. 1954. № 7. P. 117-140.
37. HardingM.E. The T and the "Not-I". A study in the development of consciousness. N. J.: Princeton University Press, 1973.
38. HeiderF. The psychology of interpersonal relations. New York, 1958.
39. Higgins E.T. Self-discrepancy: A theory relating self and affekt // Psychological Review. 1987. №94. P. 319-340.
40. Hoelter J.W. Relative effects of significant others on self- evaluation // Social Psychology Quarterly. 1984. № 47. P. 255-262.
41. Longer E.J. The illusion of control // Journal of Personality and Social Psychology. 1975. № 32. P. 311-328.
42. Longer E.J. & Rodin J. The effects of choice and enhanced personal responsibility for the aged: A field experiment in an institutional setting // Journal of Personality and Social Psychology. 1976. №34. P. 191-198.
43. Leary M.R., Wheelez D.S. & Jenkins T.B. Aspects of identity and behavioral preference: Studies of occupational and recreational choice // Social Psychology Quarterly. 1986. № 49. P. 11-18..
44. Linville P. W. Self-complexity as a cognitive buffer against stress-related illness and depression // Journal of Personality and Social Psychology. 1987. № 52. P. 663-676.
45. Markus H. Self- schemata and processing information about the self // Journal of Personality and Social Psychology. 1977. № 35. P. 63-78.
46. Rodin J. Density, perceived choice, and response to controllable and uncontrollable outcomes // Journal of Experimental Social Psychology. 1976. № 12. P. 564-578.
47. Seligman M.E.P. Helplessness: On depression, development, and death. San Francisco, 1975.
48. Snyder V. & Monson T.C. Persons, situations, and the control of social behavior // Journal of Personality and Social Psychology. 1975. № 32. P. 637-644.
49. Wood J.V. Tlieory and research concerning social comparisons of personal attributes // Psychological Bulletin. 1989. № 106. P. 231-248.
Раздел IV. Межличностное восприятие и социальное познание
Глава 1. Социальное восприятие и понимание
Межличностное восприятие Внешний облик и впечатление Эффект первого впечатления Внешний облик и ассоциации Внешность и реальная информация Факторы социальной привлекательности
Инфантильная внешность
Красивая внешность
Эффект ореола
Пространственная близость
Сходство
Вежливость и лесть
Взаимосимпатия
Глава 2. Приемы и методы социального познания
Эвристики
Эвристики представительности
Эвристики доступности
Ложный консенсус
Каузальная атрибуция (теория приписывая причин)
Ковариация
Каузальные схемы
Диспозиционная атрибуция
Фундаментальная атрибутивная склонность
Эффект "исполнителя-наблюдателя"
Модель объективной атрибуции
Атрибуция и успех
Глава 3. Социальное восприятие и самосознание
Социальное восприятие с позиций "теории справедливого мира"
Формы организации социальных знаний и опыта
Философия человеческой природы
Имплицитные теории личности
Имплицитные социальные теории
Когнитивные схемы
Прототип
Социальный стереотип
Глава 4. Стадии процесса социального познания
Первичная категоризация
Подтверждение
Уточнение, или рекатегоризация
Эффект самоосуществляемых пророчеств
Некатегориальные способы социального познания
Век живи — век учись! И ты наконец достигнешь того, что, подобно мудрецу, будешь иметь право сказать, что ничего не знаешь.
Козьма Прутков
Глава 1 Социальное восприятие и понимание
Эрвин Гоффман, автор концепции социальной драматургии, описывал социальное взаимодействие по аналогии с театральным представлением, где каждый индивид использует искусно выстроенную систему вербальных и невербальных средств для создания определенной социальной роли (Гоффман Э., 1984). По сути, это означает, что любой образ, который мы представляем другим, подобен театральной роли, исполняемой актером. Мы, как и артисты, специально прилагаем усилия, чтобы наиболее выигрышно и правдоподобно представлять каждый из своих образов.
Согласно Э. Гоффману, успешное социальное взаимодействие возможно лишь в том случае, если человек, играя свою роль, помогает играть партнеру с тем, чтобы и он мог создать свой собственный образ. Роль студента можно успешно играть лишь тогда, когда другой человек исполняет роль преподавателя. И наоборот, преподавателем можно быть до тех пор, пока есть студенты. Все это означает, что успешное социальное взаимодействие требует, чтобы каждый из нас исполнял свою роль так, чтобы, во-первых, она была приемлемой для других, а во-вторых, давала им возможность сыграть собственные роли.
Данную аналогию, конечно, можно принять, но с оговорками. Во-первых, не все люди, о чем уже говорилось, являются хорошими артистами и поэтому не всегда умеют выразить то, что им хотелось бы донести до окружающих. Во-вторых, подавляющее большинство людей никак не относятся к числу грамотных, наблюдательных, опыт-ных и доброжелательных партнеров и зрителей чужой игры. Часто, самозабвенно играя собственную роль, люди попросту забывают об окружающих или не обращают на них внимания, игнорируя как партнеров.
Межличностное восприятие
Как мы воспринимаем других людей? Что лежит в основе наших суждений, интерпретаций и выводов относительно окружающих? Как правило, мы считаем, что воспринимаем реальные образы. Но на самом деле то, как мы воспринимаем других, какими они нам представляются, характеризует, скорее, нас самих, чем тех, кого мы воспринимаем. Наши собственные установки и ожидания, интерпретации и стереотипы заставляют нас делать определенные выводы, отдавая им предпочтение и отбрасывая другие. В окружающем социальном мире мы часто видим то, что хотим, а потому и готовы увидеть. Происходит это либо потому, что мы обращаем внимание на одни факты и не замечаем другие, либо потому, что, воспринимая конкретного человека, видим в нем другого — похожего, опыт взаимодействия с которым у нас имелся прежде.
Разумеется, все это затрудняет выполнение основного правила профессиональной сцены, о котором говорит Э. Гоффман — правила сотворчества и подыгрывания чужой игре. Поэтому чаще мы не стре-мимся понять чужие роли и образы, чтобы распознать их. Вместо этого мы создаем их сами в своем воображении и наделяем ими окружающих.
Таким образом, то, что мы воспринимаем в окружающем социальном мире, является не столько реально существующими процессами и объектами, сколько продуктами наших собственных чувств, склонностей, пристрастий и мыслей. Дело в том, что наше восприятие не пассивно отражает окружающую среду, оно представляет собой, скорее, результат активного поиска, отбора, организации и интерпретации различных фактов. Это означает, что мы сами создаем, формируем свою собственную субъективную реальность, с которой затем и имеем дело. Иначе говоря, мы воспринимаем тот мир, который сами и создали. И в результате получается так, что, взаимодействуя с реальным человеком, мы, тем не менее, видим не его, а тот фантастический образ, мало или вообще не похожий на реальный, который создали сами.
Коротко говоря, чаще мы вместо действительных людей с их реальными характеристиками взаимодействуем с фантомами, или виртуальными фигурами, порожденными нашими заблуждениями. В свое время эту мысль удачно сформулировал Г. Лебон: "Мы никогда не можем видеть вещи такими, каковы они в действительности, потому что мы воспринимаем лишь состояния нашего сознания, создаваемые нашими же чувствами" (Лебон Г., 1995 б, с. 100).
Вместе с тем, других способов восприятия социального мира у нас попросту нет. В целом, мы только так можем получать и интерпретировать, осмысливать и организовывать массу многочисленных, неупорядоченных, разноречивых социальных фактов, обрушивающихся на нас со всех сторон. В данной главе речь и пойдет о том, почему это так, а не иначе.
|
|
|
