Абсолютного и относительного

Ю. А. Килис

 

СМЫСЛ ЖИЗНИ КАК РЕАЛИЗАЦИЯ ГАРМОНИИ

АБСОЛЮТНОГО И ОТНОСИТЕЛЬНОГО

В настоящей работе исследуется категория гармонии в малоизученном аспекте взаимосвязи абсолютного и относительного. Предлагается ответ на фундаментальный философский вопрос о смысле творчества и самой субъективности. Очевидное практическое приложение этого исследования – понимание смысла жизни, имеющего абсолютные ориентиры, но исключающего одностороннюю направленность большинства религиозных и духовных учений.

 

Понимание человеком смысла своей жизни является важнейшей метафизической и экзистенциальной проблемой. Не останавливаясь на известных аргументах в обоснование этого тезиса, отметим три наиболее распространенные ошибки в понимании смысла. Это логическая тавтология («действовать, чтобы действовать», «жить, чтобы жить»), усмотрение смысла конкретной деятельности и жизни в средствах их обеспечения («жить, чтобы есть») и подмена смысла целью. Формально корректное понимание смысла жизни состоит в том, чтобы увидеть его как значение в рамках более длительного и значимого процесса, в идеале – не подверженного уничтожению. Таково понимание смысла как определенного абстрактного принципа или реализации высших ценностей. Обратим внимание на такую абсолютную ценность, как гармония, и рассмотрим ее в особом аспекте гармонии абсолютного и относительного.

Субъективность обеспечивает одно из необходимых условий гармонии, объективность – ее предметное проявление, а сама гармония как идея и ценность задается трансцендентно обоим коррелятивным уровням бытия. Если у человека появилась идея, и он изложил ее на бумаге, используя какие-то слова, то равноправие самой идеи, оформляющих ее слов и их материального носителя невозможно: идея является доминирующей как по значению, так и по происхождению, а остальное будет от нее производным. Конечно, если механически писать слова, которые потом случайно создадут осмысленный текст, тогда все уровни будут равноправными, однако известно, сколь ничтожна такая вероятность, и понятно, что так не делается. Удачно сравнение объективной, субъективной и трансцендентной реальности соответственно с почвой, семенем и Солнцем [8, 277 ], необходимыми для жизни растения, но Солнце возможно без почвы и семени, а они без него – нет.

Гармония не порождается субъективной реальностью, т.е. не является продуктом человеческого воображения или произвола. Иначе невозможна устойчивость ее количественных характеристик, универсальность проявления и закономерность установления. Тем более, гармония не задается чувственно воспринимаемыми объектами, которые могут быть, в лучшем случае, лишь ее материальными носителями. Следовательно, гармония имеет источник, находящийся за пределами как объективной, так и субъективной реальности, т.е. трансцендентный в собственном смысле слова. В дополнение к своей истинности определение источника гармонии как реально трансцендентного весьма простое и даже «экономичное». Ему существенным образом уступает более сложная теоретическая конструкция, согласно которой трансцендентное порождается человеческой субъективностью как ее объективация и уже потом обратно воздействует на человека как ценность.

У некоторых авторов прослеживается желание понять и объяснить явления таким образом, чтобы не оставить места для влияния трансцендентного. Иногда это выглядит как плохо скрытая сверхзадача философского или научного исследования. Обращает на себя внимание такое высказывание: «Синергетическая модель включает в концепцию Универсальной истории драматические процессы социальной и духовной эволюции… без обращения к мистике Божественного промысла. Биологический и социальный прогресс видится не как цель, но как средство сохранения неравновесной системы в фазах неустойчивости, в целом – как цепь успешных адаптаций к последствиям собственной активности» [5, 79 ]. При данном подходе остаются неясными причины и смысл этой активности, не говоря уже о том, что духовная эволюция отождествляется с приспособлением, в том числе противодействием окружающей среде.

Как обычно, при попытке решить проблемы высшего через низшее главное остается непонятным, а в качестве причины процесса называется его механизм. Далеко не факт, что адаптация субъектов к последствиям собственной активности чаще бывает успешной, равно как и сама эта активность, но ситуация всегда так или иначе исправляется. Происходит это согласно принципу гармонизации, который имманентен миру именно потому, что задан ему трансцендентно. Действительно, таково происхождение любого фундаментального принципа: связи, развития, причинности и т.п., а также абсолютных ценностей. Иначе придется утверждать, что мир «просто» развивается, субъекты «просто» свободны, а подобное «просто» стремится к подобному.

Гармония задана трансцендентно в первичном, т.е. абсолютном смысле этого слова. Иначе говоря, источником гармонии является Абсолют как предельное и самодостаточное основание всего сущего. Его метафорой может быть не только Солнце, но и Бог, Исток и Итог, Единое, а также другие понятия. Обращение к Абсолюту не является простым следованием религиозной традиции или даже философским допущением. Его бытие вполне обосновано, кратко говоря, его не может не быть [4].

По Гераклиту, космос лишь на первый взгляд хаотичен, он пронизан скрытой гармонией, которая сильнее явной. Очевидно, что речь идет о трансцендентной, не проявленной гармонии. Конечно, сила в ней. Псевдо-Дионисий писал, что источник гармонии – премудрость Бога, которая «всё создает и всегда всё согласует,.. она всегда связывает конец первых с началами вторых, создавая единую соустремленность и гармонию прекрасной вселенной». Бог, по Ареопагиту, это «порядок упорядоченных вещей» [6, 396-397 ]. Деление гармонии на «чистую» и «чувственную» предложил И.Кеплер. Первая существует как извечный архетип, а вторая содержится в вещах и не отделима от их свойств и конфигураций. Таким образом, чувственная гармония является отпечатком чистой гармонии. Кеплер утверждал, что все люди, включая необразованных, и даже животные способны понять гармонию, поскольку она архетипична и является прообразом Вселенной [10, 137-138 ].

Положительный характер абсолютного доказывает сама направленность развития, в пределе – негэнтропийного. Если бы это было не так, развитие сущего стремилось бы не к гармонии, а к «дурному» равновесию, расплывчатой нейтральности. Опыт свидетельствует, что положительное накопление не уравновешивается отрицательным. Оно не является крайностью, которая выступала бы причиной перемещения маятника развития в отрицательную сторону как другую крайность. Таковыми являются лишь две по-разному несовершенные стороны какой-либо целостности. Тонкому надо потолстеть, малому – подрасти, активному – развивать способность восприятия и т.п. Но нормальное не должно (и не будет) ради гипотетического энтропийного равновесия становиться ненормальным, более гармоничное – менее гармоничным. Шутливая песенная строка «потому что нельзя быть красивой такой» тем и смешна, что красивым быть не только можно, но и должно, и никогда не будет лишним.

Чувство гармонии подобно музыкальному слуху, а умение ее созидать и поддерживать – музыкальному голосу, чтобы каждое проявление внешнего мира и каждое наше слово или действие звучали как ноты: негармоничные – фальшиво, а гармоничные – красиво. При необходимости можно проверить гармонию «алгеброй» или практически, если же понятно без проверки – оценивать и действовать на основании внутреннего чувства, удобного тем, что позволяет сделать быстрее. Гармония, считал Николай Кузанский, звучит в душе человека, она «коренится в умопостигаемом» [6, 376 ].

Если гармония есть оптимальное соотношение частей и целого, а говоря конкретнее, сходство частей и целого, то ее не может быть там, где нет деления целого на части, т.е. в непроявленном Абсолюте. Гармония – это, образно говоря, совершенство в несовершенном, она всегда становящаяся, поэтому не может быть абсолютной. Абсолютно именно стремление к гармонии, красоте, благу, истине (в то время как свобода и любовь сами по себе суть стремления). Необходимость гармонии создается появлением нового. Всякое новое изменяет наличную (сложившуюся) структуру целого и, как правило, дисгармонизирует ее, что создает необходимость установления гармонии. Если же нет частей или нового, гармония невозможна.

Появление нового реально как нахождение самостоятельных путей развития на основании абсолютного как актуальной бесконечности. В этом смысле развитие любого сущего не равно самораскрытию абсолютного и является по отношению к нему дополнительным. Если Абсолют имеет форму шара, то новое выходит за его пределы бесконечным количеством линий, которые рано или поздно возвращаются к нему обратно. Совершенство не исключает изменений. Как заметил Р.Бах, небо и море постоянно изменяются, но всегда совершенны. Абсолютное неизменно в своем совершенстве, но изменчиво в проявлениях.

Ключевые философские вопросы начинаются со слова «зачем». Их задают в поисках смысла, до обнаружения которого все видится несостоятельным. Смысл меньшего находится в обеспечении большего и так далее до самого большого и значительного, т.е. абсолютного. Последний из возможных вопросов относится к смыслу творчества – любого уровня, включая абсолютный. Это важнейшая философская и теологическая проблема, решение которой дает предельное основание всей логически выстроенной конструкции смыслов.

Крупная работа «Смысл творчества» написана Н. А. Бердяевым. В ней подробно говорится о том, каким должно быть творчество, как оно проявляется и какие решает проблемы. На последней странице своего сочинения философ, выступающий против научности своего предмета, пишет: «Неизъяснимо, что есть творчество» [1, 533 ]. Но в чем же его смысл, заявленный в названии? По Н. А. Бердяеву – в освобождении. Понятно, что творчество невозможно без свободы, поэтому творческая деятельность человека доказывает, что он свободен. Но тогда смысл свободы – в творчестве, а не наоборот. Мы же ищем смысл творчества и были привлечены к этой работе ее названием.

Если Абсолют есть не только исток, но также итог всякого развития, то зачем развиваться, возвращаясь к началу? Как говорил один ребенок, зачем мыть руки, если они потом все равно измажутся? Зачем выходить из дома, если потом возвращаться обратно? Если метафора Абсолюта – облако, то выпавший из него дождь (= «слезы Ра») в него же и вернется после испарения, но этот дождь напоит землю. Если метафора Абсолюта – океан, то испарившаяся из него вода вернется в него же реками, но эти реки дадут жизнь земле. Итак, смысл выхода Абсолюта из своего чистого состояния – напитать собою относительный мир, который, в свою очередь, обогатит Его новизной. Разве можно обогатить абсолютное? Качественно – нет, но количественно – да. В этом и состоит высший смысл деятельности любого субъекта, а с абсолютной позиции – смысл субъективного вообще. По отношению к заявленной теме верно то, что положительно примененная свобода утверждает абсолютно заданную гармонию новыми путями, создает многообразные формы ее конкретизации.

Новое (разнообразие, новизна) является абсолютной ценностью, поскольку Абсолют нуждается в новом как своем количественном нарастании. Новизна определяет смысл всякого творения и проявления. Творчество есть созидание нового, которое имеет самодостаточный смысл, однако новое не представляет собой абсолютного качества, так как означает лишь увеличение разнообразия. Новое есть абсолютная, но количественная ценность наряду с известными абсолютными качествами. Если истина, любовь, гармония и красота имманентны Абсолюту, то новизна, выражаясь парадоксально, трансцендентна ему. В этом смысле проявленный мир богаче непроявленного Абсолюта: он включает в себя как абсолютные качества (хотя бы латентно, в неразвитой форме), так и абсолютную количественную ценность – новое; Абсолют же содержит в себе все абсолютные качества полным, совершенным образом, однако нуждается в том, что не имеет, т.е. в новизне. Умение требует применения, творческие способности (разум и воля) – самого процесса и результата творчества. В конечном счете, и гениальный писатель, и графоман руководимы одним и тем же творческим порывом, не отличным от порыва абсолютного творчества: это общий императив духа.

Ключ к изменчивости заложен в самом принципе подобия, который по своей сути является воспроизводящим, предполагает развитие и появление новых форм. Следовательно, гармония предполагает не только устойчивость, но также сочетание устойчивости и изменчивости. Очевидно, именно эта мысль породила приписываемый Гегелю афоризм о том, что мир есть гармония гармоний и дисгармоний (очевидно, по аналогии с тем, что случайное одновременно необходимо и не необходимо). Примечательно, что немецкий философ считает мир в пределе гармоничным, но в приведенном выше суждении используются логически противоречивые понятия. Они требует замены, после которой мир будет определен как гармония, с одной стороны, абсолютного, устойчивого, привычного, а с другой – относительного, изменчивого, нового. М. А. Марутаев приводит в качестве примера единства устойчивости и изменчивости открытую Планком постоянную. Как стало известно, всякая энергия квантирована и передается постоянными порциями – квантами. Из таких же квантов состоит и движение. Таким образом, абсолютным оказывается число изменений. Своеобразный парадокс заключается в том, что квант изменения неизменен [9, 150 ].

Рассуждая в диалектической парадигме, можно поставить вопрос о том, движет ли человеком прежде всего (или исключительно) необходимость уменьшения напряжения и сохранения состояния внутреннего равновесия, или его основная мотивация направлена на самореализацию и новизну? Первую из этих интенций иногда называют гомеостазом, вторую – гетеростазом. Сама постановка этого вопроса подтверждает реальность обеих интенций, а доминирующее положение одной из них зависит от конкретной ситуации, в которой находятся человек и общество. Их напряженное и нестабильное состояние актуализирует стремление к спокойствию и равновесию, а преобладающая стабильность стимулирует мотивацию к изменениям. Возможно и непротиворечивое сосуществование этих двух интенций в разных аспектах человеческого бытия в силу того, что последние могут находиться на разных этапах развития. При рассмотрении этого вопроса следует учитывать также определенную инертность и консерватизм культурной традиции, надолго закрепляющей ту или иную идеологию безотносительно к ее действенности в решении актуальных гуманитарных и социальных проблем. Таково, как известно, различие подходов к данной проблеме западной и восточной культурных традиций, взятых в их сути.

В контексте проблемы взаимосвязи человеческих стремлений к уменьшению или увеличению напряжения следует еще раз подчеркнуть, что гармонизация не тождественна первому из них и снимает лишь чрезмерное напряжение, предполагая и даже тонко стимулируя процесс развития. Используем метафору наступления войск на фронте. В равномерности расположения флангов и прочности укреплений нет смысла, если они зафиксированы в таком состоянии надолго. С другой стороны, при наступлении необходимо подтягивать отстающие фланги и эшелоны обеспечения, закрепляя сделанные прорывы. Что здесь важнее всего? Как и во многих других случаях – гармония. Не только частей, но и аспектов. З.Фрейд пользовался понятиями Эроса и Танатоса. Первый олицетворяет стремление к напряжению и новизне, второй, наоборот, – усталость от напряжения. Очевидно при этом, что дисгармоничны, в отдельности, как полный «Эрос», так и полный «Танатос».

Целостность не исключает развития и даже предполагает его как проявление своей действенности или жизнеспособности. Поэтому состояния равновесия, устойчивости, постоянства, сохранения необходимы, но недостаточны для гармонии. Постоянным является не только квант изменений, но и сам процесс развития как постоянное же появление нового. С течением времени, после многократных повторений новизна устаревает, исчезает и требует возникновения более новых форм.

Несоответствие между тенденцией к целостности и развитием В. Н. Сагатовский называет «основным противоречием мира» [7, 59 ]. Это действительно две фундаментальные тенденции, каждая из которых в отдельности и их взаимоотношение являются движущими силами любых изменений. Следуя гегелевской традиции, философ использует понятие противоречия, хотя эти тенденции даже не противоположны. Они взаимно дополнительны и буквально нуждаются одна в другой. Если говорить о целостности в проявленном мире, то она не может не быть структурной, поэтому условием ее бытия является гармония. Таким образом, названные выше тенденции можно рассматривать как два стремления – к устойчивости и к новому. Сам процесс развития является реализацией обоих этих устремлений.

Индийский мыслитель Х. Инайят Хан описывает это кажущееся противоречие так: «Исходное бытие души есть покой, а ее природа – радость, и оба этих свойства работают друг против друга. В этом скрыта причина всей трагедии жизни (в конечном счете – причина всей жизни – Ю.К.). Изначально душа не имеет опыта; она начинает приобретать его,.. наслаждаясь жизнью на поверхности до тех пор, пока не будет удовлетворена. Тогда душа начинает закрывать глаза для внешнего плана и постоянно ищет покой – изначальное состояние ее бытия» [3, 200 ]. Общим комментарием этой мысли могут служить слова С. Грофа о том, что божественное есть «принцип, воссоединяющий разделенное, и вместе с тем, движущая сила, отвечающая за разделение и отделение от изначального единства». «Миры многообразия представляют собой важное дополнение к недифференцированному состоянию божественного. По терминологии Каббалы, «людям нужен Бог, а Богу нужны люди» [2, 195 ].

Новизна самодостаточна как всякая абсолютная ценность и притягивает сама по себе, а не ради дальнейшего движения к чему-то большему. Отсюда следует важный экзистенциальный вывод, что не вполне разумно стремиться к слиянию с Абсолютом, если он сам взыскует разнообразия. Конечно, еще менее разумно настаивать на самодостаточности своей индивидуальности, игнорируя или оспаривая свою принадлежность к тому, что нас превосходит. Таким образом, речь идет о гармонии, сочетании двух императивных стремлений: к абсолютному и новому (которое всегда относительно). Примечательно, что более тянет к тому, от чего дальше находишься. «Сила гармонии влечет человека в двух противоположных направлениях: к Бесконечному и к проявлению. Он менее осознает первое, чем второе, а обращаясь лицом к одному направлению, теряет из вида другое» [3, 209 ].

Во всех духовных учениях проводится мысль о том, что погоня за различными материальными целями ненасытна и бесперспективна, так как они являются покровами абсолютной реальности, в которой единственной субъект способен переживать полное блаженство. Однако это состояние спокойного блаженства не вечно, поскольку рано или поздно начинается поиск новизны и разнообразия даже ценой нисхождения в эмпирическое, проблемное существование. Что же в таком случае может и должно быть оптимальной целью, точнее говоря, смыслом бытия всякого субъекта? – Именно состояние гармонии, которая всегда несущественно нарушается и восстанавливается новизной и разнообразием. В пределе гармония является не просто сходством частей и целого, но также золотой серединой между абсолютной и относительной реальностью. Говоря точнее, гармония – это абсолютное, приправленное относительным (как оно того и хочет). Вспомним здесь гениальную мысль пифагорейца Филолая, цитируемую во множестве источников. Гармония, говорил он, возникает между предельным и беспредельным, по сути дела – добавим – именно между абсолютным и относительным.

В понятиях С. Грофа, «всеохватная схема космической драмы включает динамическое взаимодействие двух основополагающих сил – центробежной (хилотропной, или ориентированной на материю) и центростремительной (холотропной, или направленной на целостность)» [2, 196]. Нетрудно видеть, что оптимальная интенция человеческой души заключается не в том, чтобы подчиниться какой-либо одной из них, а в реализации их гармонического соотношения. Основной акцент в этой гармонии – единство, осознание человеческой причастности к абсолютному. Если вспомнить понимание гармонии как единства в многообразии, то верно то, что это не столько многообразие, которое в единстве, сколько единство, которое в многообразии. Стоит ли добавлять, что такого рода гармоническое понимание жизни придает ей особый вкус и качество, невозможные при односторонней центробежной и даже центростремительной интенции.

Христианская философия исходит из того, что мотивом творения является именно любовь, которая переполняет Творца и побуждает его проявляться, утверждая себя в ином. Восточная философия понимает творение как игру, выводящую Абсолют из состояния однообразного совершенства. Эти положения не противоречат одно другому и являются взаимно дополнительными. Более того, любовный и игровой аспекты творения должны гармонически соотноситься: чрезмерный акцент на первом делает жизнь менее интересной и разнообразной, на втором – создает опасность аморализма и циничности. Как известно, человек тоже способен творить, и поскольку он подобен Абсолюту, то делает это по той же самой причине. Следовательно, смысл творчества и всей жизни можно выяснять не только логически или даже умозрительно, но также интроспективно, вглядываясь внутрь себя. Человеческое сознание отличается от абсолютного лишь количественно, а их фундаментальные качественные состояния схожи. Дело «за малым» – отличить абсолютные человеческие интенции от относительных. Человек способен любить и творить, он стремится к свободе, истине, гармонии и красоте, хочет увидеть себя и других, ему присуще чувство юмора и желание развлечь себя игрой. Онтологически злотворно при этом лишь то, что создает чрезмерность акцентов и тем самым подрывает гармоническое бытие.

Не случайно говорят, что большое видится на расстоянии. Если главная проблема жизни человека в том, что он существенным образом отчужден от абсолютного, его правда и путь – в реализации причастности к абсолютному. Скорее всего, это верно для большинства людей. Если же человек существенно реализовал такую причастность, ему необходим известный противоход к освежающей новизне и разнообразию относительного мира. Именно эти два направления в совокупности и создают ту гармонию абсолютного и относительного, которая показывает человеку смыслообразующий предел, неразличимый вблизи.

 

ЛИТЕРАТУРА

 

1. Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. – М.: Правда, 1989. – 608 с.

2. Гроф С. Космическая игра: Исследование рубежей человеческого сознания. – М.: «Издательство АСТ», 2001. – 256 с.

3. Инайят Хан Х. Мистицизм звука. – М: Сфера, 1997. – 336 с.

4. Килис Ю.А. Абсолютное и человеческое. – Омск, ОГИС, 1999. – 132 с.

5. Назаретян А.П. Универсальная (Большая) история – учебный курс и поле междисциплинарного сотрудничества // Вопросы философии. – 2004. – № 4. – С.70-80.

6. Николай Кузанский. Соч. В 2-х т. Т.2. – М., 1979. – 471 с.

7. Сагатовский В.Н. Философия развивающейся гармонии: философские основы мировоззрения. – В 3-х ч. – Ч.2. – Онтология. – СПб.: Петрополис, 1999 – 272 с.

8. Сагатовский В.Н. Философия развивающейся гармонии: философские основы мировоззрения. – В 3-х ч. – Ч.3. – Антропология. – СПб.: Петрополис, 1999. – 288 с.

9. Шевелев И.Ш., Марутаев М.А., Шмелев И.П. Золотое сечение: Три взгляда на природу гармонии. – М.: Стройиздат, 1990. – 343 с.

10. Шестаков В.П. Гармония как эстетическая категория. – М.: Наука, 1973. – 256 с.

 

Статья представлена кафедрой философии и социально-гуманитарных дисциплин Омского государственного института сервиса, поступила в научную редакцию «Философия» 6 февраля.2006 г.

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: