 |
Со стороны Саутгемптон-стрит влетает Фредди и становится между ними, закрыв зонтик, с которого стекает вода. Это молодой человек лет двадцати; он во фраке, брюки у него внизу совершенно мокрые.
|
|
|
|
Государственное образовательное учреждение
Высшего профессионального образования
Омский государственный университет
Им. Ф.М. Достоевского
Факультет культуры и искусств
Реферат
Бернард Шоу. Пигмалион.
Выполнила: студентка гр. КДС – 910 – О
Погосская Евгения
Проверил: к. п. н., доцент
Быкова Н. И.
Омск, 2011
Оглавление.
I. Введение…………………………………………………….3-4
II. Основная часть
1. Тематика произведения…………………………………..5-8
2. Проблематика……………………………………………..9-12
3. Идейная основа…………………………………………...13-15
4. Анализ героев……………………………………………..16-19
5. Читательское восприятие…………………………………20
III. Заключение………………………………………………....21-22
IV. Список используемой литературы………………………23
Творчество Бернарда Шоу.
Шоу Джородж Бернард, английский драматург, один из создателей современной «драмы идей», ирландец по происхождению. Родился 26 июля 1856 г. в Дублине в семье мелкого государственного служащего. По окончании школы (1871) Шоу служил клерком в фирме по продаже недвижимости.
В 1876 г. Шоу переехал в Лондон, где занимался журналистикой, в том числе писал музыкальные рецензии и литературой, однако ни один из романов, написанных им в 1879—1883 гг. («Неразумный брак», 1880; «Любовь артиста», 1881; «Профессия Кэшеля Байрона», 1882; «Неуживчивый социалист», 1883), не были приняты издателями и печатались в социалистической периодике. В 1884 г. Шоу стал одним из основателей «Фабианского общества» и на протяжении ряда лет широко пропагандировал идеи социализма, издавая агитационные трактаты, брошюры и книги.
Творческим методом Шоу был парадокс как средство ниспровержения признанных идеологических устоев. Ранние пьесы Шоу («Дома вдовца», 1892; «Сердцеед», 1893; «Профессия г-жи Уоррен», 1894) не пользовались успехом и были изданы отдельным сборником «Пьесы неприятные» (1898). Как бы в противовес ему, в том же году выходит сборник «Пьесы приятные» («Оружие и человек», 1894; «Кандида», 1894; «Избранник судьбы», 1895; «Поживем — увидим!», 1895), а в 1901 г. — третий цикл «Три пьесы для пуритан»: «Ученик дьявола» (1896—1897), «Цезарь и Клеопатра» (1898), «Обращение капитана Брасбаунда»(1899).
Новый период творчества Шоу, в котором он создал свои наиболее социально значимые произведения, приходится на начало XX в. В этот период он пишет пьесы «Человек и сверхчеловек» (1901—1903), «Другой остров Джона Булля» (1904) «Майор Барбара» (1905), «Дилемма врача» (1906), «Женитьба» (1908), «Разоблачение Бланко Поснета» (1909), «Мезальянс» (1910), «Первая пьеса Фанни» (1911), «Андрокл и лев» (1913) и, конечно, «Пигмалион», с триумфом прошедший на подмостках театров в 1913 г. и вошедший в золотой фонд мировой драматургии.
Следующий этап творчества Шоу приходится на 1917—1923 гг. В этот промежуток времени он создает гротескный фарс «Аннаянска, большевистская императрица» (1918) — отклик на Октябрьскую революцию 1917 в России, пьесу «Дом, где разбиваются сердца» (1913—1919, написана под влиянием А. П. Чехова), «метабиологическую» драму из пяти не связанных единством фабулы частей «Назад к Мафусаилу» (1918—1920), единственную свою трагедию «Святая Иоанна» (1923) о судьбе Жанны д'Арк. В 1925 г. Шоу присуждается Нобелевская премия по литературе «за творчество, отмеченное идеализмом и гуманизмом, за искрометную сатиру, которая часто сочетается с исключительной поэтической красотой». После нескольких лет перерыва он возвращается к драматургической деятельности и создает эксцентрические комедии «Тележка с яблоками» (1929), «Плохо, но правда» (1931), «На мели» (1933), «Простачок с Нежданных островов» (1934), «Женева» (1938), «Миллионерша» (1936), историческую пьесу «В золотые дни доброго короля Карла».
В начале 1930-х годов Шоу, уже на восьмом десятке лет, совершает кругосветное путешествие, под впечатлением от которого пишет несколько статей и выступает с ними по радио. Последние свои пьесы пишет в 1948 г. («Миллиарды Байанта») и 1950 г. («Вымышленные басни»).
Умер Шоу 2 ноября 1950 г. в Эйот-Сент-Лоренс.
|
|
|
|
|
|
II.1. Тематика произведения.
II.1.1. Тема человека в обществе.
Мы можем на протяжении всей пьесы наблюдать то, как люди общаются друг с другом. Яркой особенностью является тот факт, что они разбиты на социальные группы.
«Леди отличается от цветочницы не тем, как она себя держит, а тем, как с ней себя держат».
«Разве Вы не знаете, что женщины ее класса после года замужней жизни выглядят как пятидесятилетние поденщицы?»
«— Я не могу изменить свой характер и не желаю менять свое поведение. Я веду себя точно так же, как полковник Пикеринг.
— Неправда. Полковник Пикеринг с цветочницей обращается как с герцогиней.
— А я с герцогиней обращаюсь как с цветочницей!»
«Секрет, Элиза, не в уменье держать себя хорошо или плохо или вообще как бы то ни было, а в уменье держать себя со всеми одинаково. Короче говоря, поступать так, будто ты на небе, где нет пассажиров третьего класса и все бессмертные души равны между собой».
II.1.2. Тема счастья.
Герои очень часто беседуют и спорят о том, что же такое счастье.
«Десять фунтов - большие деньги; у кого они заведутся, тот уже начинает жить с оглядкой, а это значит - конец счастью».
«Мы не имеем права потреблять счастье, не производя его».
«Поистине счастлив тот, кому любимое занятие дает средства к жизни».
II.1.3. Тема понимания женщин.
Бернард Шоу очень тонко передает мир, в котором живет Элиза. Он показывает все ее эмоции и все чувства, которые она испытывает как до, так и после своего превращения из цветочницы в леди.
«Женщина хочет жить своей жизнью, а мужчина — своей; и каждый старается свести другого с правильного пути. Один тянет на север, другой на юг; а в результате обоим приходится сворачивать на восток, хотя оба не переносят восточного ветра».
«Женщины все переворачивают вверх дном. Попробуйте впустить женщину в свою жизнь, и вы сейчас же увидите, что ей нужно одно, а вам совершенно другое».
|
|
|
«— Простите за откровенный вопрос, Хигинс. Порядочный ли вы человек в отношениях с женщинами?
— А вы встречали мужчин, которые были бы порядочны в
отношениях с женщинами?»
«Женщина, подающая мужчине туфли, — отвратительное зрелище».
II.1.4. Тема смысла жизни.
Хиггинс и Элиза очень часто в своих диалогах затрагивают тему, посвященную ценности жизни.
«Мир не был бы сотворен, если б его творец думал, как бы не причинить кому-нибудь беспокойства. Творить жизнь – и значит творить беспокойство. Есть только один способ избежать беспокойства: убивать. Вы замечаете, что трус всегда радуется, когда убивают беспокойных людей?»
«А что такое жизнь, как не цепь вдохновенных безрассудств? Никогда не упускай случая — он представляется не каждый день».
«Да и вообще, кто из нас понимает, что делает? Мы бы никогда ничего не делали, если бы понимали, что делаем».
«То, что, как люди полагают, они обязаны думать, видит Бог, уже достаточно мерзко. А то, что они на самом деле думают, вообще ни в какие ворота не лезет».
«Независимость! Это кощунственная выдумка буржуазии. Мы все зависим друг от друга, все живые люди».
«Не умеете ценить то, что у вас есть, так пусть у вас будет то, что вы цените».
«О будущем хватит времени подумать тогда, когда уже впереди не будет будущего».
II.1.5. Тема любви.
Элиза привязалась к доктору Хиггинсу и, не смотря на его отношение к ней, полюбила его. Хиггинс делает Элизу человеком (как Пигмалион - Галатею), правда, сам не понимает, что он сделал - не понимает, что Элиза достойна его любви.
«Люди сильные (неважно, мужского или женского пола) не только не вступают в брак с еще более сильными, но даже не отдают им предпочтения, когда подбирают себе друзей. Когда один лев встречает другого, у которого еще более громкий рык, он относит его к разряду зануд. Мужчина или женщина, которые чувствуют в себе силы на двоих, ищут в партнере чего угодно, только не силы». (из послесловия)
|
|
|
«Люди слабые любят вступать в брак с сильными, лишь бы те не очень их пугали, и, таким образом, часто совершают ошибку, которую метафорически мы определяем как «орешек не по зубам». Они хотят слишком многого в обмен на слишком малое, и когда сделка становится неравноценной до бессмысленности, союз распадается: слабейшего партнера либо отвергают, либо волочат за собой как тяжелый крест, что еще хуже». (из послесловия)
«- Кроме того, я привык к вашему голосу и к вашему виду, они мне даже нравятся.
- Ну что ж, у вас есть записи с моим голосом и мои фотографии. Когда вам станет скучно без меня, послушайте запись. У нее, по крайней мере, нет чувств, ей не причинишь боли».
«Я хочу быть безразличной к тому, для кого безразлична я».
«Вы рабски прислуживаете мне, а потом жалуетесь, что я вами не интересуюсь: кто ж станет интересоваться рабом?»
II.2. Проблематика.
II.2.1.Проблема обманутых надежд
Элиза надеялась на то, что когда Хиггинс сделает из нее леди, он полюбил ее.
«Каждая девушка имеет право на то, чтобы ее любили».
«Вы хотите сказать мне приятное, но я не забыла того, что вы говорили две минуты тому назад; я не ребенок и не щенок, и меня нельзя купить кусочки сахара».
Хигинс. В конце концов, вы можете выйти замуж. «...» (Внезапно его осеняет блестящая идея). Послушайте, мама найдет вам какого-нибудь подходящего парня! Ручаюсь!
Элиза. Как я низко пала после Тотенхэм Корт-роуд.
Хигинс (очнувшись). Что вы имеете в виду?
Элиза. Там я продавала цветы, но не себя. Теперь, когда вы сделали из меня леди, мне не остается ничего другого, как торговать собой. Лучше бы вы оставили меня на улице.
II.2.2.Проблема перевоплощения одного человека в другую личность
Элиза на протяжении всей пьесы из обыкновенной цветочницы превращается в шикарную леди с хорошими манерами. Это и есть центральная нить произведения и одна из главных проблем.
«Х и г г и н с (за дверью, раздраженно). Куда опять девались эти чертовы туфли? (Появляется на пороге.)
Э л и з а (хватает туфли и одну за другой с силой швыряет ему прямо в лицо). Вот вам ваши туфли! И вот вам ваши туфли! Возьмите их, и чтоб вы в них минуты покоя не знали.
Х и г г и н с (изумленный). Что за черт!.. (Подходит к ней.) В чем дело? Вставайте. (Тащит ее за плечи.) Что-нибудь случилось?
Э л и з а (задыхаясь). С вами ничего не случилось. Я вам выиграла ваше пари, да? Ну и прекрасно! А до меня вам никакого дела нет.
Х и г г и н с. Вы мне выиграли пари! Вы! Пигалица несчастная! Я сам выиграл пари. Зачем вы бросили в меня туфли?
Э л и з а. Потому что я хотела разбить вам голову. Я бы вас задушила сейчас, себялюбивое, толстокожее животное. Вы меня вытащили из грязи! А кто вас просил? Теперь вы благодарите бога, что все уже кончилось и можно выбросить меня обратно в грязь. (В ярости ломает пальцы.)
Х и г г и н с (глядя на нее с холодным любопытством). Оказывается, это существо все-таки нервничает».
|
|
|
«Х и г г и н с (негромко и вежливо). К черту миссис Пирс, и к черту кофе, и к черту вас, и к черту меня самого, за то, что я, дурак, тратил свои упорным трудом приобретенные знания и драгоценные сокровища своей души на бессердечную уличную девчонку! (Выходит, величественно и гордо подняв голову, но, впрочем, под конец портит весь эффект, изо всех сил хлопнув дверью.)»
II.2.3.Проблема черствости
Доктор Хиггинс суров по отношению к Элизе. Его сердце не знает жалости.
«Э л и з а (повернувшись к нему). Ох вы бессовестный! Неправда это! Я капли спиртного в жизни в рот не брала. (Возвращается к своему стулу и усаживается с вызывающим видом.)
П и к е р и н г (добродушно, увещательным тоном). Хиггинс, а вам не приходит в голову, что у этой девушки могут быть какие-то чувства?
Х и г г и н с (критически оглядывает ее). Да нет, едва ли. Во всяком случае, это не такие чувства, с которыми стоило бы считаться. (Весело.) Как по-вашему, Элиза?
Э л и з а. Какие у всех людей чувства, такие и у меня».
«(Хиггинс, схватив ее за руки.) Этого еще не хватало! Когти долой, кошка! Как вы смеете распускаться передо мной? Садитесь и молчите. (Швыряет ее в кресло.)
Э л и з а (подавленная его превосходством в силе и весе). Что со мной будет? Что со мной будет?
Х и г г и н с. А я откуда знаю, что с вами будет? И какое мне, черт дери, до этого дело?
Э л и з а. Вам нет дела. Я знаю, что вам нет дела. Пусть я даже умру,- вам все равно нет дела! Я для вас ничто, хуже вот этих туфлей.
Х и г г и н с (громовым голосом). Туфель!!!
Э л и з а (с горькой покорностью). Туфель! Мне кажется, теперь это уже неважно».
II.2.4.Проблема человеческих взаимоотношений.
Б. Шоу очень наглядно раскрывает данную проблему:
«Д о ч ь (стоит между двумя средними колоннами портика, ближе к левой). Я больше не могу, я вся продрогла. Куда девался Фредди? Полчаса прошло, а его все нет.
М а т ь (справа от дочери). Ну, уж не полчаса. Но все-таки пора бы ему привести такси.
П р о х о ж и й (справа от пожилой дамы). Это вы и не надейтесь, леди: сейчас ведь все из театров едут; раньше половины двенадцатого ему такси не достать.
М а т ь. Но нам необходимо такси. Не можем же мы стоять здесь до половины двенадцатого. Это просто возмутительно.
П р о х о ж и й. Да я-то тут при чем?
Д о ч ь. Будь у Фредди хоть капля сообразительности, он взял бы такси у театра.
М а т ь. Чем он виноват, бедный мальчик?
Д о ч ь. Другие ведь достают. Почему же он не может?
Со стороны Саутгемптон-стрит влетает Фредди и становится между ними, закрыв зонтик, с которого стекает вода. Это молодой человек лет двадцати; он во фраке, брюки у него внизу совершенно мокрые.
Д о ч ь. Так и не достал такси?
Ф р е д д и. Нет нигде, хоть умри.
М а т ь. Ах, Фредди, неужели совсем, совсем нет? Ты, наверно, плохо искал.
Д о ч ь. Безобразие. Уж не прикажешь ли нам самим идти за такси?
Ф р е д д и. Я же вам говорю, нигде ни одного нет. Дождь пошел так неожиданно, всех застигло врасплох, и все бросились к такси. Я прошел до самого Чэринг-кросс, а потом в другую сторону, почти до Ледгейт-цирка, и ни одного не встретил.
М а т ь. А на Трафальгар-сквер был?
Ф р е д д и. На Трафальгар-сквер тоже ни одного нет.
Д о ч ь. А ты там был?
Ф р е д д и. Я был на Чэрингкросском вокзале. Что ж ты хотела, чтоб я до Гаммерсмита маршировал под дождем?
Д о ч ь. Нигде ты не был!
М а т ь. Правда, Фредди, ты как-то очень беспомощен. Ступай снова и без такси не возвращайся.
Ф р е д д и. Только зря вымокну до нитки.
Д о ч ь. А что же нам делать? По-твоему, мы всю ночь должны простоять здесь, на ветру, чуть не нагишом? Это свинство, это эгоизм, это...
Ф р е д д и. Ну ладно, ладно, иду. (Раскрывает зонтик и бросается в сторону Стрэнда, но по дороге налетает на уличную цветочницу, торопящуюся укрыться от дождя, и вышибает у нее из рук корзину с цветами.)»
«Ч е л о в е к с з а п и с н о й к н и ж к о й. Не важно, откуда. Но ведь это так? (Цветочнице.) А вы как попали сюда, на восток? Вы ведь родились в Лиссонгров.
Ц в е т о ч н и ц а (с испугом). Что ж тут дурного, если я уехала из Лиссонгров? Я там в такой конуре жила, хуже собачьей, а плата - четыре шиллинга шесть пенсов в неделю... (Плачет.) Ой-о-о-ой...
Ч е л о в е к с з а п и с н о й к н и ж к о й. Да живите вы где хотите, только перестаньте ныть.
Д ж е н т л ь м е н (девушке). Ну полно, полно! Он вас не тронет; вы имеете право жить где вам заблагорассудится».
«Х и г г и н с. Элиза! Если вы еще раз скажете, что вы честная девушка, ваш отец сейчас же уведет вас домой.
Э л и з а. Да, как же! Плохо вы знаете моего отца. Он только затем и пришел, чтоб вытянуть у вас денег да напиться как следует.
Д у л и т т л. А что же мне еще с деньгами делать? В церковную кружку опустить, что ли?»
II.3. Идейная основа.
II.3.1. Каждый человек способен совершенствоваться. Главное-желание.
«П и к е р и н г (мягко). Скажите нам, дитя мое, чего вы хотите?
Ц в е т о ч н и ц а. Я хочу поступить продавщицей в цветочный магазин. Надоело мне с утра до ночи торчать с корзиной на Тоттен-хем-Корт-Род. А меня там не берут, им не нравится, как я говорю. Вот он сказал, что мог бы меня выучить. Я и пришла с ним уговориться,- за плату, понятно, мне из милости ничего не надо. А он со мной вот как обращается!
М и с с и с П и р с. Неужели вы настолько глупы, моя милая, что воображаете, будто вы можете оплатить уроки мистера Хиггинса?
Ц в е т о ч н и ц а. А почему ж это я не могу? Я не хуже вас знаю, почем берут за урок, и я не отказываюсь платить.
Х и г г и н с. Сколько?
Ц в е т о ч н и ц а (торжествующе выходит из своего угла). Ну вот это другой разговор. Я так и думала, что уж, верно, вы не пропустите случая вернуть немножко из того, что набросали мне вчера».
«Э л и з а (Пикерингу, по-прежнему не замечая Хиггинса и проворно водя иглой). Теперь вы меня больше знать не захотите, полковник Пикеринг,- эксперимент закончен...
П и к е р и н г. Не надо. Не говорите об этом только как об эксперименте. Мне неприятно это слышать.
Э л и з а. Правда, я всего лишь пучок гнилой моркови...
П и к е р и н г (порывисто). О нет!
Э л и з а (невозмутимо продолжая),...но я вам стольким обязана, что мне было бы очень грустно, если б вы совсем меня забыли.
П и к е р и н г. Я очень рад это слышать, мисс Дулиттл.
Э л и з а. Не потому, что вы платили за мои наряды. Я знаю что денег вам ни для кого не жаль. Но именно от вас я научилась хорошим манерам, а ведь это и отличает леди от уличной девчонки, не правда ли? Мне очень трудно было этому научиться, постоянно находясь в обществе профессора Хиггинса. Я ведь с детства привыкла себя держать в точности, как держит себя он: шуметь, кричать, ругаться за каждым словом. И я так и не узнала бы, что среди джентльменов и леди принято вести себя иначе, если б не вы.
Х и г г и н с. О!!!
П и к е р и н г. Но это ведь у него просто как-то так выходит. Он ничего такого не думает.
Э л и з а. Вот и я ничего такого не думала, когда была цветочницей. Это у меня просто так выходило. Но я это делала, вот что важно.
П и к е р и н г. Вы правы. Но все-таки это он научил вас правильно говорить; я бы этого не смог сделать, знаете.
Э л и з а (небрежно). Ну что ж - ведь это его профессия.
Х и г г и н с. А, дьявольщина!
Э л и з а (продолжая). Это все равно что научить человека танцевать модные танцы, не более того. А вы знаете, когда по-настоящему началось мое воспитание?
П и к е р и н г. Когда?
Э л и з а (оставив свое вышиванье). В ту минуту, когда вы назвали меня мисс Дулиттл... я тогда только что пришла на Уимпол-стрит. Это впервые пробудило во мне уважение к себе. (Она снова берется за иглу.) И потом были еще сотни мелочей, которых вы даже не замечали, потому что для вас это было естественно. Ну вот то, что вы вставали, говоря со мной, что вы снимали передо мной шляпу, что вы никогда не проходили первым в дверь...
П и к е р и н г. Но это же все пустяки.
Э л и з а. Да, но эти пустяки показывали, что вы относитесь ко мне иначе, чем, скажем, к судомойке; хоть я уверена, что и с судомойкой вы вели бы себя точно так же, если б она случайно очутилась в гостиной».
II.3.2. Люди привязываются друг к другу
«- Когда соскучитесь по мне, можете завести граммофон, – по крайней мере без риска оскорбить чьи-нибудь чувства. – В граммофоне я не услышу вашей души. Оставьте мне вашу душу, а лицо и голос можете взять с собой. Они – не вы».
«Х и г г и н с. До свидания, мама. (Хочет поцеловать ее, но вдруг спохватывается.) Да, кстати, Элиза, на обратном пути закажите копченый окорок и головку стилтоновского сыру. Потом зайдите к Илу и Бинмэну и купите мне пару замшевых перчаток восьмой номер и галстук к моему новому костюму. Цвет выберите по своему вкусу. (Его веселый, беспечный тон показывает ясно, что он неисправим.)
Э л и з а (презрительно). Можете купить сами. (Выплывает из комнаты.)
М и с с и с Х и г г и н с. Боюсь, что вы избаловали девушку, Генри. Но ты не огорчайся, милый, я куплю тебе галстук и перчатки.
Х и г г и н с (сияя). Нет, нет, не беспокойся. Она все купит, как я сказал. До свидания».
II.3.3. Все люди эгоисты. Просто степень эгоизма разная.
"Я знаю, что как только я позволяю женщине сблизиться со мной, так она сейчас же начинает ревновать, придираться, шпионить и вообще отравлять мое существование. И я знаю, что как только я позволяю себе сблизиться с женщиной, я становлюсь эгоистом и тираном".
«Х и г г и н с. Вы нашли Элизу? Остальное меня не интересует.
Д у л и т т л. А вы разве ее потеряли?
Х и г г и н с. Да.
Д у л и т т л. Ну и везет же вам! Нет, я ее не находил; но вот она меня теперь живо найдет - после того, что вы со мной сделали».
«Х и г г и н с. Да, первые три минуты. А когда стало ясно, что мы побеждаем без боя, я почувствовал себя, как медведь, запертый в клетке и не знающий, куда деваться от безделья. А обед был еще хуже: сиди и жуй целый час, и даже слова сказать не с кем, кроме какой-то модной дуры. Нет, Пикеринг, можете быть уверены, с меня довольно. Больше я производством герцогинь не занимаюсь. Это была сплошная пытка».
II.4. Анализ героев.
II.4.1 Элиза Дуллитл
Элиза – главный герой пьесы. В начале она предстает в виде грязной цветочницы, в конце пьесы это девушка уже не из низших слоев, это леди, умеющая произвести впечатление на окружающих.
«Входит цветочница. Она в полном параде. На голове у нее шляпа с тремя страусовыми перьями: оранжевого, небесно-голубого и красного цвета. Ее передник почти чист, и грубошерстное пальто подверглось воздействию щетки. Пафос этой жалкой фигурки, с ее наивным тщеславием и видом важной дамы, трогает Пикеринга, который и так уже выпрямился в кресле при появлении миссис Пирс». «В освещенном квадрате двери появляется Элиза. Она в роскошном вечернем туалете и бриллиантах. В руках у нее цветы, веер и прочие аксессуары. Она подходит к камину и включает свет. Видно, что она очень устала; темные глаза и волосы подчеркивают ее бледность; выражение лица у нее чуть ли не трагическое. Она сбрасывает накидку, кладет веер и цветы на рояль и опускается на козетку, печальная и притихшая». «Элиза. Как я низко пала после Тотенхэм Корт-роуд. Хигинс (очнувшись). Что вы имеете в виду? Элиза. Там я продавала цветы, но не себя. Теперь, когда вы сделали из меня леди, мне не остается ничего другого, как торговать собой. Лучше бы вы оставили меня на улице». «Элиза старается взять себя в руки и остаться равнодушной. Онанаправляется к выключателю, но, дойдя до камина, уже находится на грани истерики. Она опускается в кресло Хигинса и сидит, крепко вцепившись в ручки. В конце концов силы ей изменяют, и в порыве бессильной злобы она бросается на пол»
II.4.2 Генри Хиггинс
Генри Хиггинс – главный герой. Фонетист, фанат своего дела. Способен по нескольким предложениям понять откуда человек родом и какого он класса. Суров, эгоистичен, но добр. Закоренелый холостяк.
«Х и г г и н с стоит рядом, у картотеки, и задвигает выдвинутые ящики. При дневном свете видно, что это крепкий, полнокровный, завидного здоровья мужчина лет сорока или около того; на нем черный сюртук, какие носят адвокаты и врачи, крахмальный воротничок и черный шелковый галстук. Он принадлежит к энергическому типу людей науки, которые с живым и даже страстным интересом относятся ко всему, что может явиться предметом научного исследования, и вполне равнодушны к вещам, касающимся лично их или окружающих, в том числе к чужим чувствам. В сущности, несмотря на свой возраст и комплекцию, он очень похож на неугомонного ребенка, шумно и стремительно реагирующего на все, что привлекает его внимание, и, как ребенок, нуждается в постоянном присмотре, чтобы нечаянно не натворить беды. Добродушная ворчливость, свойственная ему, когда он в хорошем настроении, сменяется бурными вспышками гнева, как только что-нибудь не по нем; но он настолько искренен и так далек от злобных побуждений, что вызывает симпатию даже тогда, когда явно не прав».
«Что же до Хиггинса, то ему совершенно все равно, женщина перед ним или мужчина; единственная разница в том, что с женщинами, если он не ворчит и не скандалит по какому-нибудь пустяковому поводу, он заискивающе ласков, как ребенок с нянькой, когда ему от нее что-нибудь нужно».
«Э л и з а (вскакивает и бросается к Пикерингу, ища защиты). Не смейте! Я полицию позову, вот сейчас позову!
М и с с и с П и р с. Но мне ее негде поместить.
Х и г г и н с. Поместите в мусорном ящике.
Э л и з а. У-у-ааааа-у!
П и к е р и н г. Полно вам, Хиггинс! Будьте благоразумны.
М и с с и с П и р с (решительно). Вы должны быть благоразумны, мистер Хиггинс, должны. Нельзя так бесцеремонно обращаться с людьми.
|
|
|
