К истории общественной жизни ст. Лабинской с 1914 по 1917 гг.

В тылу Великой - «забытой»

(автор статьи В.В. Якубов, научный сотрудник Лабинского музея)

С 1914 по 1917 гг. из станицы на фронт отправлялись запасные лабинские пешие и конные сотни. Лабинская была местом их постоянного пребывания. Формировались запасные сотни в период, когда полки 2-й и 3-й очереди уходили в действующую армию. По большей части, в них направлялись казаки младших возрастов, что еще не были на действительной службе или не прослужили на ней полного срока; также - казаки старшего возраста строевого разряда, которые остались «лишними» при формировании второ- и третьеочередных полков; а также казаки из запасного разряда. В запасные сотни командировались и новопоставленные офицеры из военно-учебных заведений, т.к. сразу по окончании учебы направлять их в действующую армию было преждевременно, им необходимо было набраться некоторого опыта в тыловой части. Также в запасные сотни попадали казаки, состояние здоровья которых после ранения или болезни, по выходе из войсковой больницы - требовало некоторой реабилитации перед отправкой обратно на фронт.

В конце Великой войны было принято решение о переформировании запасных сотен - их свели в гораздо меньшее количество запасных полков. В апреле-мае 1917 г. такие запасные полки были сформированы. Две Лабинские запасные сотни вошли в состав 2-го Кубанского запасного полка. Штаб-квартира полка находилась в Армавире.

Объем информации о жизни станицы в период с 1914 по 1918 гг., в доступных для любопытного читателя источниках, до сих пор минимален. Несмотря на поисковые неудачи «по военной линии» оставалась надежда, что значительное историческое событие не обошло Лабинскую стороной. Где-то, и что-то и из «штатских дел» Великой войны должно сохраниться. Воскресить в год юбилея коль не ратные, так тыловые картины жизни местного общества представлялось добрым делом

По мере накопления материала удалось узнать, что в 1914-17 гг. вклад станичников в приближение победы сосредоточился на нескольких направлениях. Главным делом «лабинского тыла» можно считать оказание медицинской помощи раненым воинам. Оценить масштабы лечебной работы осуществлявшейся на базе Войсковой казачьей больницы пока нет возможности.

Но в дополнение к «войсковым больничным койкам» в Лабинской были развернуты два «общественных» медицинских учреждения - госпиталь и лазарет, выполнявшие анологичные, лечебно-реабилитационные функции. К этому можно добавить подготовку младшего медицинского персонала: фельдшеров, сестер и братьев милосердия осуществлявшиеся при больнице. Важная инициатива военных лет — сбор денежных пожертвований, продовольствия и предметов повседневной необходимост. Из станицы они обычно направлялись в адрес Красного Креста и епархиальных благотворительных структур. Особая категория попечения - духовная поддержка воинов и их семей. На этом поприще примерно проявили себя многие священники. Содействие беженцам и переселенцам, особенности промышленной политики военного времени также будут почтены кратким обзором.

Глубокотылая станица отозвалась на исторические события деятельно, в едином порыве. Мужское население - казачье и иногороднее уходило на фронт. В душе лабинского обывателя соревновались два чувства; тревога и небывалый верноподданический подъем. Как отмечали газетные наблюдатели, на патриотической волне в Лабинской произошла мобилизация всех общественных сил. К примеру, местное «интеллигентное общество» наконец-то объединилось: «лабинцы поняли, что «в единении — сила»». И приступили к работе. Идея о личном вкладе в приближение победы владела умами многих.

В первые месяцы войны был создан «Комитет по призрению семейств лиц призванных на войну». О его составе в прессе объявлялось следующее: «Комитет образовался из влиятельных лиц, как-то: учителей министерских и церковно-приходских школ, торговцев, некоторых бывших должностных лиц и интеллигенции».(1.) (СЕВ №36, 1915 г.) Целью своейработы Комитет определил следующее: оказание «моральной и материальной»помощи нуждающимся семьям военнослужащих, - без пафоса, просто и кратко. Также Комитет занимался раздачей казенных пайков. Важно знать, что материальное вспомоществование от него выдавалось нуждающимся как дополнение к казенному пособию. За морально-нравственной стороной дела в Комитете присматривали представители духовенства и уважаемые люди «от общества». Местное священство время от времени производило обследование семейного и материального положения опекаемых; участвовало в сборах пожертвований, а нередко и само организовывало целевые сборы на нужды армии в пользу семейств воинов и различных станичных благотворительных комитетов. Через прессу заинтересованными наблюдателями не раз отмечалось, что деятельность свою «призренческий комитет» вел результативно, с большой личной отдачей участников. Как указывалось, со времени создания «делопроизводством Комитета заведует умело диакон А. Иванов».(2.) (СЕВ №36, 1915 г.). К сожалению, пока не удалось установить точной даты закрытия эффективного гражданского института.

Теперь только дотошному историку известно, что согласно закону (от 25 июня 1912 г.) «О призрении нижних воинских чинов и их семейств» в период Великой войны, за счет Государственного казначейства, семьям защитников родины выплачивалось «призрение» (т.е. пособие). Согласно правительственному определению помощь могли получать законные жены и дети нижних чинов, находившиеся на действительной службе в мобилизованных частях армии и флота, в государственном ополчении или в военных дружинах. Право на «призрение» давало возможность иметь ежемесячно казённое продовольственное пособие деньгами из расчёта стоимости по месту проживания «призреваемого»: 1 пуда 28 фунтов муки, 10 ф. крупы, 4 ф. соли и 1 ф. постного масла. Детям до 5 лет пайок полагалася в половину взрослой нормы. По оценке Ставропольских епархиальных ведомостей за 1915 г. родные и близкие военнослужащих «благодаря казенному пособию, не несут лишений». (3.) (СЕВ №36, 1915 г.) Следует отметить, что стоимость «кормовой нормы» (т.е. казенного пайка) находилась в прямой зависимости от изменения цен на продовольствие. В период испытаний такой способ поддержки семей бойцов был крайне необходим и демонстрировал высокую степень гуманности государственных институтов.

При Лабинской войсковой больнице, в 1915 - 1917 годах, регулярно проходили обучение фельдшерскому делу казаки из нижних чинов. Сотенно-фельдшерских учеников обычно набирали в количестве от 10 до 15 человек на курс, по 3 человека от каждой запасной сотни, а именно из Лабинских и Хоперских запасных сотен (пешей и конной), 1-й, 2-й и 6-й Кубанских запасных пеших сотен, а также со льготы. По окончании курса «новые» сотенно-медицинские фельдшеры шли на пополнение убыли в строевых частях Кубанского войска. Наказный атаман в приказах на сей счет рекомендовал выбирать фельдшерских учеников «непременно хорошо грамотных, развитых и хорошего поведения», «преимущественно из числа желающих посвятить себя этому делу». (4.) (ГАКК. Библиотека. Приказы по Кубанскому казачьему войску за 1917 г. №336)..

Помимо войсковой больницы с 1914 по 1916 гг., в Лабинской действовали еще два лечебных учреждения - «общественные» лазарет и госпиталь. Тенденция начала XX в., а в военные годы она усилилась, - пробуждение женской инициативы. Мужских рук, во многих до того чисто мужских профессиях, катастрофичкески не хватало, поэтому дамы повсеместно принимали их обязанности на свои плечи. К примеру движение сестер милосердия, охватившее страну, получило распространение и в Лабинской. Трагические и трогательные эпизоды жизни местного дамского общества связаны со временем существования в станице тыловых госпиталей. О их наличии до недавнего времени почти ничего не было известно. Открытия последних лет, в частности материалы личных коллекций, дали возможность сделать некоторые предварительные реконструкции.

Госпиталь №22 Российского общества Красного Креста, работал в ст. Лабинской приблизительно с 1914 г., и до осени 1916 г.. Он принимал на излечение воинов и действовал, благодаря добровольному труду докторов, сиделок, сестер и братьев милосердия. (Вопросы оплаты труда служащих госпиталя и лазарета очень деликатены и окончательно не были прояснены, в устных беседах с потомками упоминались разные варианты расчетов).

Собственные деньги на поддержку госпиталя щедро жертвовали местные доброделатели разного достатка, что для описываемого времени было не в диковинку. Известный способ помощи госпиталю придумало «интеллегентное общество». Арендуя помещения, используя «доморощенные таланты» с первых месяцев войны организаторы начали проводить благотворительные концерты. Сборы от представлений направлялись на повседневные расходы госпиталя и лазарета, а иногда и личные нужды пациентов. Нередко общественные активисты делали и целевые выступления. Например, для приобретения дополнительных медикаментов, медицинских инструментов или госпитального инвентаря.

Одно из многих мероприятий военных лет, подготовленных «своими силами», описывал корреспондент армавирской газеты «Отклики Кавказа» в статье «Спектакль в пользу лазарета»: «... местными любителями была поставлена в пользу лабинского лазарета для раненых пьеса на малороссийском языке «Майьска ничь, або утопленныця».Сбор получился приличный. Пьеса и дивертисмент прошли блестяще. В начале хором, под управлением И. В. Козлова были исполнены русский и английский гимны. Недурно пел хор в дивертисменте». «Фойе театра было украшено национальными флагами - русскими и дружественных нам стран. Развешены были портреты правителей, упомянутых держав командующих и героев».(5.) («Откликах Кавказа» №232, 1914 г.). Благодаря личной инициативе «простых, и не простых лабинцев» в трудные годы госпитальные страдальцы нашли в станице и домашнее тепло и неусыпную заботу и сочувственное участие.

Другое известное лечебное учреждение называлось «Лабинский Лазарет №73/1 Всероссийского Земского Союза». Содержался он как на средства Всероссийского Земства, так и на вклады имущих лабинцев. Известно, что Земский Союз в ту пору был влиятельной общественно-политической организацией, созданной с целью помощи правительству в налаживании снабжения армии и для оказания медицинской помощи раненым и увечным воинам. Достоверной даты открытия и закрытия Земского госпиталя установить не удалось: но, проанализировав сохранившиеся документальные источники (госпитальные бланки, солдатские письма и фотографии) было установлено, что с первых месяцев 1915-го, и до ноября-декабря 1916 год госпиталь эффективно исполнял свои функции. В дальнейшем он с частью врачебного и сестринского персонала перебрался в г. Армавир, где влился в местный земский госпиталь. Позднее, вероятно, в ходе следующей реорганизации переместился в г. Владикавказ. В результате поражения Белого движения на Юге России врачи и служащие госпиталя, выходцы из станицы Лабинской, рассеялись по стране и за рубежом. На родину, в станицу, вернулись единицы.

От Лабинской и до Владикавказа сестрами при обоих госпиталях служили девицы из достойных семей: Ржецкая, Томсон, Лавренова и другие. Приведенные фамилии сохранились в солдатской переписке. Упоминаются в письмах еще «милосердные сестрички», санитарки и сиделки: Анастасия, Шура, Дуня, Нюра, Маша — добрые ангелы 73-го госпиталя: к сожалению, названные только по именам. Адресованные в госпиталя и лазареты станицы Лабинской «солдатские приветы» полны трогательной благодарности: благословения и земные поклоны можно найти в них через каждую строчку. Добрыми словами поминали бывшие пациенты и лазаретно-госпитальных служащих: «дядю Ивана, Ванюшку, Антона-повара».

Как можно заключить из солдатских писем, обязанности медсестер и сиделок выполнялись в госпитале исключительно не формально. Служащие -женщины были для больных матерями, женами, сестрами: писали письма неграмотным и инвалидам, знали по именам членов семьи пациентов и родственников. Отвлекали от болезни рассказами, чтением книг и газет, играли в настольные игры, переписывали стихи и песни, забавляя маленькими представлениями собственного производства. Служащие лазарета помогали «ходячим» увидеть «живые картины» в станичных биографах (кинотеатрах), или «сделать карточку домой» провожая калечных до фотографического ателье. Очень распространены были групповые фотографии «на память» выздоравливающих вместе с сиделками и сестрами. Выезжая из Лабинской к месту службы или домой солдаты поддерживали переписку с «сестричками»: просили пересылать письма, советовались по лечебным и житейским делам, интересовались жизнью лазарета. Читая сохранившиеся документы легко почувствовать, что пациенты и служащие ощущали себя дружной единой семьей, так естественны, просты и открыты их послания. В ходе исследования был сделан вывод, что оба медицинских учреждения - госпиталь и лазарет, - в первое время существования обслуживали одни станичные доктора и медсестры, но размещались лечебницы в разных помещениях.

Совершенно неожиданно удалось выяснить как отозвались на патриотический порыв Великой войны хутора так называемой прилабинской округи. Приведем воспоминание жительницы х. Пальченкина - Февроньи Елизаровны Овечкиной 1902 г.р. (хутор существовавал на юрте ст. Костромской). Сохранил бабушкин рассказ В. И. Овечкин: «В «империалистическую», раненых солдат па дварах разбирали и выхаживали. Раз в ниделю обходил фельшар. У нас дома было трое увечных. А када ани стали двигаться, стали памагать па хозяйству. Патом ушли на фронт. Еще, на хутаре сабирали пажертвования. Атдельна были казенные закупки, а то, - пажертвования; хлебом, табаком, сахаром, скотом..., Зерна, кажется, по 1.5 пуда са двара давали, на пажертвования».

Сборы денежных средств в пользу Красного Креста в станице были привычным делом еще с довоенного времени. Они проводились повсеместно: в присутственных местах, в магазинах и конторах, даже среди военных и духовенства. Газетная хроника октября 1914 г. давала такую статистику о кружечных сборах в первые месяцы Великой войны по станицам современного лабинского района. «Кружечный сбор, произведенный 28 сентября дал следующие результаты: В... ст. Вознесенской 644 руб. 46 коп., хут. Ереминском 54 руб. 30 коп., ст. Упорной 264 руб. 65 коп., ст. Ахметовской 105 руб. 33 коп., Отважной 151 руб. 52 коп., ст. Каладжинской 98 руб. 45 коп, ст. Зассовской 167 руб. 85 коп., ст. Владимирской 271 руб. 70 коп., ст. Лабинской 472 руб. 87 коп., ст. Чамлыкской 336 руб. 86 коп.,...».(6.) («Откликах Кавказа» №236 1914 г.).

Замалчиваемая советской пропагандой деятельность духовенства в годы Великой войны вспоминается теперь особо и с благодарностью. Священники станичных церквей с самого начала войны охотно приняло участие в общественных попечительствах, самое известное из которых «Комитете по призрению...». Внимание, своевременно сказанное теплое слово, «копеечка вдове или сиротке» отогревали самые замерзшие души. В церквях усиленно производились пожертвования в пользу Красного Креста; на больных и раненых воинов; с церковной кафедры «отцы» настойчиво и усердно проповедовали слово Божие применительно к переживаемым событиям; в двух станичных приходах совершались моления «о даровании победы беззаветно-храброму воинству». Перечисление форм и методов служения духовенства в военый период было многоразлично и могло бы занять не одну страницу. Епархиальный сборник в 1915 г., без лишних, и даже неуместных в таком деле похвал, кратко, оценил работу причта: «в текущем году (причт — прим. авт.) вносит свою посильную помощь попечительствуемым им лицам и нравственно, и материально».(7.) (СЕВ №36, 1915г.). Добрую память в народе оставили о себе «батюшки Николаевской церкви» о. Н. Веселов, о. К. Руденко, и дьякон А. Иванов.

В 13-м Благочиническом округе Ставропольской епархии станица Лабинская была административным центром, и в течение многих лет традиционнопроизводила денежные сборы в церковные благотворительные фонды. Местное духовенство активно участвовало в богоугодных делах до войны, а с началом Великой войны открылись новые направления для приложения сил и средств. К примеру, в отчете «Ставропольского Епархиального Комитета помощи больным и раненым воинам» отложились сведения о сборах пожертвований на оборудование и содержание епархиального госпиталя за первые месяцы 1914 г.: «с 1-го по 28 сентября от благочинного 13 округа протоиерея Карпа Руденко 733 руб. 10 коп.». Отметим, самый большой взнос среди благочиний Кубанской области. В октябре того же года: «от причтов 13 благочиния 104 руб. на содержание Госпиталя, от Благочинного 13 округа на нужды Красного Креста 297 руб. 67 коп.» (8.) (СЕВ №40, 1914 г. ).

Церковные отчеты по-канцелярски сухо, но скурпулезно фиксировали примеры пожертвований от «лабинских причтов». В 1915 г., «разновременно» в епархиальный склад при Архииерейском доме, а оттуда «отосланных в склад Ея Величиства в г. Тифлисе, полотенец 6 шт., холста 8 кусков». (9.) (СЕВ №16, 1915 г.). И далее, в декабре 1915, начале 1916-го в «Ставропольский Епархиальный Комитет по содержанию госпиталя на 100 кроватей для больных и раненых воинов», «поступило от благочинного 13 округа Кубанской обл. 106 руб., и за январь 106 руб.». (10.) (СЕВ №2, 1916 г. ). Жаль, что оценить и воздать должное масштабной благотворительной работе «местных отцов» получается так поздно!

Без преувеличения исключительно проявил себя в годы войны второштатный священник Николаевской церкви Николай Васильевич Веселов. В Епархиальных ведомостях его деятельность была почтена даже большой статьей: «Ставропольское епархиальное духовенство и Вторая Отечественная война».

В течение 1914-17 гг. для пополнение Лабинских полков из гарнизона станицы отправлялись т.н. маршевые команды. К работе с личным составом команд как раз и был причастен уважаемый пастырь. Начальник гарнизона сообщал о его деятельности: «... могу сказать, что священник отец Николай Веселов исполняет свой долг не как чиновник, исполняющий свои обязанности, а как истинный патриот, исполняющий свой долг не по назначению, а по призванию, и как пастырь, всеми силами, насколько может, старается принести пользу дорогому Отечеству». (11.) (СЕВ №2, 1917 г.). И далее в статье пояснялось: «Не смотря ни на какое время и ни на какую погоду, ни одна маршевая команда не уходила на поле брани без духовной пищи, т. е. того религиозного подъема воинов, когда, помолясь Богу, воины весело шли исполнять свой священный долг — защищать веру, Царя и отечество. Такому религиозному подъему маршевые команды обязаны священнику Николаевской церкви станицы Лабинской, отцу Николаю Веселову, который по первому зову является исполнять свой долг: служил напутственные молебны, кропил Святою водою провожаемых воинов, их лошадей и оружие; всегда говорил уходящим воинам напутственные религиозные речи; внушал им: что значит воин, его долг и обязанности перед родиной...» (12.) (СЕВ №2, 1917 г.). Большой печатный рассказ полон красок и деталей, которые невозможно поместить полностью. Два приведенных фрагмента ярко характеризуют священника, масштабы и характер его деятельности. В личном деле о. Николая Веселова из ставрорпольского епархиального архива сохранился поощрительный отклик церковного начальства: «Резолюцией Его Высокопреосвященства, последовавшей на Рапорт Начальника Гарнизона станицы Лабинской, от 4-го февраля 1916 г. за №831, преподано 6 марта сего года архипастырское благословение за религиозный подъем воинов». (13.) (ГАСК ф.135, оп.72, д. 1265.)

По мере продвижения боевых действий беженцы начинали наводнять поселения внутренних территорий России. Примерно с весны 1915 года транспорты из занятых неприятелем районов прибывали на Кубань: в том числе, в станицу Лабинскую. Из западных губерний империи: Виленской, Витебской, Волынской, Гродненской, Ковенской, Каменец-Подольской, Могилевской, Минской; из Люблинской губернии Царства Польского: разными путями, но чаще по железной дорогое, через Армавир, попадали переселенцы и беженцы в станицу. Сентябрьская газетная хроника 1915 года отчитывалась: «Из числа прибывших в Армавир беженцев 218 человек 9 сентября оправлены по Армавир-Туапсинской железной дороге в станицы Курганную, Родниковскую иЛабинскую».(14.) («Откликах Кавказа» №200 1915 года.).

Представить масштабы беженско-переселенческого наплыва на станицу можно если посмотреть статистику. К 1914г., нач. 1915 г. население станицы, по сведениям газетных источников и из «Кубанского календаря», оценивалось в 40-45 тыс. жителей. (15.) («Откликах Кавказа» №42, 1914 г.),(16.) («Кубанский календарь» 1916 г.) Ко времени окончания Великой, и началу Гражданской войны (1918 — 1919 гг.), за счет беженцев и переселенцев, по докладам казачьих офицеров, число постоянно проживавших в станице лиц перевалило далеко за 50 тыс.(17.) («Кубанец» №5, 1922 г.) Таким образом, рост станичного народонаселения за два-три года, увеличилася примерно на 10-15 тыс. Этот факт легко подтверждается, если пролистать Метрические книги станичных церквей за военные годы. Только в 1915 г. новыми станичниками стали семьи; Варецких, Голдфайн, Слезак, Боц, Прокопчук, Голенчук, Олещена, Булат, Качмазюк, Сукристовых, Матрук, Кухарских, Миколаени и мн. др. Некоторые прижились в Лабинской теперь их потомки считают себя коренными жителями.

При всей незавидности положения беженца справедливо сказать, что в военные годы эти люди не испытывали невыносимых лишений: если говорить о материальной стороне вопроса. Назначенное от государства казенное «беженское» пособие в размере ок. 19 рублей «на душу» в месяц позволяло достаточно сносно, даже весьма прилично существовать. Уполномоченные лица занимались распределением и обустройством переселенцев на новых местах. Например, в 1916 г. для сведения атаманов отделов и полицместеров Начальник Кубанской области выпустил особый Циркуляр. Поименованным в нем лицам предлагалось активно «способствовать в обустройстве несчастных». Армавирская газетная хроника цитировала выдержку из циркуляра атамана М. П. Бабыча: «Старший инспектор обывательского комитета губерний Царства Польского Вацлав Митрофанович Гарчинский командирован в пределы вверенной мне области для оказания помощи беженцам из губерний Царства Польского, группирования их в партии и подыскания им труда и найма для них помещений. В виду этого, предлагаю вам оказать Гарчинскому всемерное содействие по осуществлению возложенных на него задач». (18.) («Откликах Кавказа» №74, 1916 г.).

Среди беженцев, получивших место и кров в станице Лабинской, были разные люди. Одни оставили о себе добрую память: другие не прижились. Интересно остановиться на любопытной историю из жизни женской гимназии периода Великой войны. В 1916-м году скандалы гремели в ней с большой силой и огорчали местное «образованное общество». Суть проблемы в следующем: некая г-жа Варецкая, «беженка из Вильны», на тот момент исполняла обязанности гимназической начальницы и составила о себе «особенную» репутацию. О бурной деятельности госпожи начальницы в статье «Нелепости в Лабинской женской гимназии » рассказывал учитель Н. Прокофьев.

Описывая порядки воспитания, устроенные «беженкой», Прокофьев писал, что разносы, крики, мстительность, попытки ставить классных дам в положение: «Я, или вы!» для начальницы были делом обычным.Стиль общения разгневанной «беженки» с местными класными наставницами выражался в резких фразах: «Как вы смеете критиковать мои распоряжения?!». «С кем вы говорите?!». «Как вы со мной здороваетесь?!». «Как вы смеете со мной так разговаривать?!». Далее описывается совсем немыслимый, по представлениям педагогов тех времен, прием: «Она придумала новый способ разноса. При детях!». Автор статьи вопрошает и сетует, что жизнь гимназии превращена в абсурд: «Содействует ли она (Варецкая) воспитанию, третируя и унижая классных наставниц с шумом и криком при детях?». В конце Прокофьев приводит убийственную для самолюбия лабинцев фразу обласканной вниманием общества беженки: «Призванная управлять и владеть женской гимназией, она, говорят, как-то обмолвилась следующей фразой: «Я уйду из Лабинской:, и далее, - «я здесь, в гимназии, камня на камне не оставлю!». Автор в сердцах восклицает: «Бедная гимназия!».(19.) («Откликах Кавказа» №74, 1916 г.). Отрицательный пример, когда таким неблагородным способом выражалась «благодарность» обществу приютившей её станице. К счастью, подобные факты были единичны.

В годы Великой войны некоторым предприятим станицы помогали удержаться на плаву заказы Военно-промышленного комитета. Комитеты существовали в России с 1914 по 1917 гг. и создавались с целью мобилизации промышленности для военных нужд. Военное положение почти не отразилось на сельхоз-перерабатывающей отрасли станичного производства. Она прошла военное время без потерь.

Однако процессы стагнации задели некоторые заводы. К примеру, в результате падения спроса на товар почти свернуло деятельность кирпичедельное производство. В Лабинской наблюдалось торможение массового общественного, а главное частного строительства. На трех (из 11-и довоенного периода) кирпичных заводах Лабинской ощущалась острая нехватка рабочих рук, по причине оттока большого числа трудоспособного населения в действующую армию. Прослеживалась тенденция на замену мужских рабочих рук на женские. Подростки и военнопленные также принимали участие в производственном процессе.

С учетом текущих потребностей фронта в некоторых отраслях местной промышленности наблюдалась коррекция в специализации. К примеру, в 1914 г. экспортно ориентированное поташное производство потеряло германские рынки и переживало спад. К 1917 г. Лабинский поташный завод, входивший в Общество Кавказских химических заводов (ОКАХИЗа) перестроил предприятие на изготовления марганца из местного сырья. Перманганат калия препарат с антисептическими свойствами был крайне необходимые для работы госпиталей. Он использовался для промывания ран и был крайне востребован рынком.

В журнале«Русский Военнопленный» за 1917 год можно найти показательный пример одновременно и коммерческой активности местного бизнеса и его гуманного внимания к нуждам военнопленных: «В Центральном Комитете (по делам военнопленных — прим. авт.) имеется предложение галетной и сухарной фабрики в ст. Лабинской, которая могла бы теперь же приступить к заготовке запасов сухарей для проходящих эшелонов военнопленных». (20.) («Русский Военнопленный». 1917 г. №7.). Известен факт, что во многие поселения Кубанской области приходили поезда не только с беженцами но, и военнопленными до окончания войны работавшими в хозяйствах кубанцев.

Несмотря на значительный прирост жителей, что приводило к дополнительным нагрузкам на станичную ифраструктуру, она поступательно развивалась. К примеру, на вторую половину 1914 г. приходился этап активного строительства Лабинской мужской гимназии, крупнейшего общественного здания станицы: до середины 1915 г. там проводилась кладка кирпичных стен.

На удивление, именно в военный время настоящий бум переживала местная сфера услуг и развлечений. Театр и несколько «биографов» ежевечерне привлекали зрителей на свои представления, предлагая вначале сеанса как актуальную приправу - военную хронику.

Анализировать социальные потрясения, возмущавшие обывательскую жизнь того периода, дело не настоящей статьи. Но один эпизод к слову, вспоминался старожилами всегда; как говорили: «цены в магазинах подняли на копейку- пол-копейки».

Во вторник, 20 июня 1916 года, у Станичного Правления собрались женщины-солдатки и направились взламывать магазины по Красной улице. Погрому и грабежу подверглись: мануфактурный «Братьев Сеферовых», галантерейный «Наследников П.А.Тюриной», обувной Е.Ф.Титовского, ювелирный М.С. Герштейна и др. По отчетам административных властей всего в тот день пострадали тринадцать заведений. Показательно, что в список «заслуженно разгромленных» бакалейных, мануфактурных, обувных, железноскобяных магазинов затесались фирмы торгующие товаром далеко не первой необходимости: например ювелирный и табачный. Как описывали очевидцы, по улицам станицы были разбросаны награбленные и потерянные впопыхах вещи. Однако казачье и «благородное» население, в большинстве, не поддержало разбой и беззаконие. «Не смей приносить домой чужого. Это ворованное!» - так говорили своим пронырливым детям в тот день многие станичники. «Копеечный бунт» удалось усмирить силами полиции и казаков. Всю неделю «на службе» в церкви звучали обличительные проповеди для тех, кто поддался эмоциям и принял участие в массовом воровстве. Положительную роль в дело усмирение бунта внесли священники.

В советской истории события 1916-го года называли «голодным бунтом», а среди старожилов «грабиловкой за копейку». В среде специалистов-историков и краеведов принято считать выступления 1915-16 гг. в станицах Кубани, как и лабинские волнения, следствием небольшого по объёму урожая.

Кровавая гражданская мясорубка первой половины XX века так закрутила свое колесо, что вытертыми из памяти оказались целые исторические пласты. К примеру, почти все, что в станицах района, и в городе Лабинске имело отношение к Великой войне. С недавнего времени заметно пробуждение к изучению этого периода истории, проявляются имена, факты, героические эпизоды. Есть надежда, что и после юбилея внимание к теме не угаснет.

Источники и литература:

1. Ставропольские Епархиальные Ведомости №36, 1915 г.

2. Там же.

3. Там же.

4. ГАКК. Библиотека. Приказы по Кубанскому казачьему войску за 1917 г. №336)..

5. «Откликах Кавказа» №232, 1914 г.

6. «Откликах Кавказа» №236 1914 г.).

7. Ставропольские Епархиальнве Ведомости №36, 1915г.

8. Ставропольские Епархиальные Ведомости №40, 1914 г.

9. Ставропольские Епахиальные Ведомости №16, 1915 г.

10. Ставропольские Епахиальные Ведомости №2, 1916 г.

11. Ставропольские Епахиальные Ведомости №2, 1917 г.

12. Там же.

13. ГАСК ф.135, оп.72, д. 1265.

14. «Откликах Кавказа» №200 1915 г.

15. «Откликах Кавказа» №42, 1914 г.

16. «Кубанский календарь» 1916 г.

17. «Кубанец» №5, 1922 г.

18. «Отклики Кавказа» №74, 1916 г.

19. Там же.

20. «Русский Военнопленный». 1917 г. №7.

21. Энциклопедия Лабинского района /Сост. В. Стоколос, А. Брославская, В. Шаповалов; - Краснодар: Краснодар. Известия, 2008 г.;

22. Линейцы. Очерки по истории станицы Лабинской и Лабинского отдела Кубанской области / А. К.Басханов, М.К. Басханов, Н. Д. Егоров; - Никосия: 1996 г.;

23. Былое Невинного мыса. К 185-летию переселения Хопёрского казачьего полка на Кубань и Куму и основания станицы Невинномысской. / В. А. Колесников; - Ставрополь: 2011 г.;

24. 170 лет Лабинску. Исторические очерки 1841-2011 / В. В. Якубов, Т. М. Гальцова, Ю. Б. Кисленко и др.; - Краснодар: Кубань-Книга, 2011 г.;

25. Лабинск. / Г. Т. Чучмай; - Краснодар: Кн. Издательство, 1986 г.;

26. Щербинин П.П. Повседневная жизнь российской провинциалки в период Первой мировой войны (1914-1918 гг.). //Режим доступа: http://www.el-history.ru/node/420.

27. Булгакова Л.А. Невенчанные солдатки: борьба за признание гражданских браков в годы Первой мировой войны. //Режим доступа: http://vse-uchebniki.com/upravlenie-vlast-gosudarstvennoe/bulgakova-nevenchannyie-soldatki-borba-33933.html.

28. Личный архив автора. Воспоминания семей Фирсовых, Ковалевых, Овечкиных, Бойденко.

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: