Цели наказания в советском уголовном праве

В законе цели лишь перечислены в ст. 20 Основ. Однако в связи с ее неудачной формулировкой («наказание не только является карой за совершенное преступление, но и имеет целью...») учеными они опре­деляются неодинаково. Исходя из текста статьи, они выделяют: а) исправление и перевоспитание осужденных; б) предупреждение совер­шения новых преступлений осужденными; в) предупреждение соверше­ния новых преступлений другими лицами. При этом подчеркивается, что каждая из указанных целей носит самостоятельный характер, имеет свое содержание, но в то же время они взаимосвязаны между собой.

М. Д. Шаргородский полагал, что целью наказания является только предупреждение преступлений (общее и специальное). Все же остальное: принуждение (угроза, устрашение) и убеждение (вос­питание) — это средства, которыми достигается желаемая цель.

Принципиальным является вопрос о признании или отрицании кары как цели наказания в советском уголовном праве, вызвавший острую дискуссию, продолжающуюся и поныне. Ему, надо сказать, посвя­щена обширная литература. Большинство советских ученых (А. А. Пионтковский157, М. Д. Шаргородский158, И. С. Ной159 и др.) последовательно выступают против понимания кары как цели наказания. Другие же (Н. А. Беляев160, И. И. Карпец), придерживаются противоположной точки зрения. Некоторые авторы, не вступая в полемику, связывают кару либо с сущностью наказания (Н. А. Стручков162, 3. А. Астемиров, А. Е. Наташев164, П. П. Осипов165), либо с принципами наказания - справедливости и соразмерности наказания содеянному (М. М. Ба­баев166).

Под карой как целью наказания Н. А. Беляев, например, понимает причинение правонарушителю страданий и лишений в качестве возмездия за совершенное преступление. Наказание выступает как возмез­дие тогда, когда страдания и лишения причиняются лицу за совершение деяния с целью удовлетворения чувства справедливости общества.

Обоснованные, на наш взгляд, возражения привел Н. А. Стручков: утверждения Н. А. Беляева были бы приемлемы, если бы чувство справедливости общества удовлетворялось в каждом случае применения наказания168

Установление принципа соответствия строгости наказания тяжести преступления можно объяснить только тем, считает Н. А. Беляев, что перед наказанием, кроме цели исправления преступника и пре­дупреждения преступлений, ставится также цель кары осужденного. Чем более тяжелый ущерб причиняет или стремится причинить преступ­ник обществу, тем более тяжкими страданиями и лишениями он должен искупить свою вину перед ним170.

Это утверждение было бы справедливым, если бы такая жесткая зависимость между деянием и назначаемым наказанием действительно су­ществовала. Санкция статьи, бесспорно, служит отражением общест­венной опасности преступления: чем посягательство опаснее, тем боль­шее наказание предусмотрено. Однако уголовное право наделено механизмом ее «корректировки» применительно к конкретному лицу и с учетом многих обстоятельств: наличие относительно определенных, альтернативных санкций, возможность избрать наказание ниже низше­го предела или иного наказания, чем предусмотрено в законе, а также конкретных обстоятельств совершения преступления, данных о личности виновного и т. д. Возмездный характер наказания требовал бы абсолютно определен­ных санкций, от которых законодательство по существу отказалось. Кроме того, существование кары как цели наказания было бы несовме­стимым с принципом его индивидуализации. Как правильно заметила Н. С. Лейкина, «мерилом наказания должно быть и преступление, и личность преступника»171.

Впоследствии Н. А. Беляев несколько изменил свою позицию: «Эта группа ученых (к которой автор относит и себя. — А. Ч)...утверждая, что кара является целью наказания, имела в виду то, что наказание наряду с другой целями преследует и удовлетворение чувства справедливости советских граждан. Таким образом, спор сводится к решению вопроса: является ли одной из целей наказаний удовлетворение чувства справедливости». Таким образом, автор по существу ставит знак равенства между карой и чувством справедливости.

Сам автор отвечает на него положительно, исходя из того, что чувство удовлетворения от причинения страданий человеку, совершившему преступление, имеется не только на уровне сознания отдельных лиц, но и на уровне общественной психологии. Важна психологическая сторона наказания, чтобы оно воспринималось в массовом правосознании как справедливая мера общественного воздействия это высказывание не делает позицию Н. А. Беляева более доказательной, так как из него не вытекает, что удовлетворение чувства справедливости есть цель уголовного на­казания.

Приоритет отнесения кары к целям наказания по действующему законодательству принадлежит И. И. Карпецу, последовательно за­щищающему это положение. автор ссылается на судебную практику по делам рецидивистов, осуждавшихся пять и более раз и Продолжавших совершать преступления. «В отношении их цель исправ­ления и перевоспитания не достигнута, но цель кары, цели защиты общества и частное предупреждение действуют»182

Во-первых, отметим некоторую неточность рассуждений И. И. Карпеца. Если преступник после осуждения вновь совершает преступление, то можно ли говорить о достижении цели частного предупреждения? Во-вторых, задачи наказания не меняются в зависимости от того, кто осужден: лицо, впервые совершившее преступление, или реци­дивист. Различие проявляется в содержании наказания и его испол­нении, которое назначается судом с учетом устойчивости антисоциаль­ной установки личности преступника. Иначе говоря, для достижения целей наказания в отношении рецидивистов необходимы такие сред­ства, которые не нужны для остальной, категории преступников: более длительные сроки лишения свободы, соответствующий режим отбыва­ния наказания, особые условия досрочного освобождения и т. д

И. И. Карпец критикует юристов, признающих, что наказание устрашает, за нелогичность их позиций. Любой вид устрашения пред­полагает, по его мнению, кару как цель.

Нельзя отрицать, что наказание устрашает. Однако устрашение, содержащееся в наказании, воздействует на преступника и на иных лиц, заставляя их воздержаться от совершения преступлений, то есть выступает в качестве средства достижения цели.. Но в то же время есть две категории лиц, в отношении которых оно не действует. К первой отно­сятся граждане, которые в силу своей ценностной ориентации не совершают преступлений и поэтому не боятся наказания. Вторую категорию составляют лица, которые, наоборот, не боясь наказания, всту­пают в противоречие с уголовным законом. Таким образом, устра­шение, являясь свойством наказания, действует на людей неодинаково, как до, так и после совершения преступления. Стало быть, между карой как целью и устрашением как свойством наказания нет такой логической связи, о которой говорит И. И. Карпец.

Одним из доводов сторонников анализируемой концепции вы­ступает наличие в законодательстве исключительной меры нака­зания. И. И. Карпец, не соглашаясь с М. Д. Шаргородским, пи­савшим, что смертная казнь по своему содержанию является карой, она, безусловно, устрашает, но не имеет целью кару, задает вопрос: а какую же цель имеет такое наказание? Исправлять и перевоспитывать тут уже некого. О частном предупреждении тоже говорить не при­ходится. Значит, делает вывод автор, преследуется цель кары и общего предупреждения.

что смертная казнь не преследует цели исправления и перевоспитания. В то же время, думается, и не целью кары обусловлено существова­ние наказания в виде смертной казни.

Какая же цель преследуется при назначении этого наказания? Как уже отмечалось, И. И. Карпец полагает, что достижение общей превенции. Так же считает, например, и Б. П. Золотов, который, однако, отрицает при этом цель кары. Иную позицию занимает И. С. Ной, видя цель смертной казни в обеспечении специальной превенции. Думается, что при применении исключительной меры наказания (как, впрочем, и других) ставятся две цели; специального предупреждения (преступник лишается физической возможности совершать новые преступ­ления) и общего предупреждения (оказывается воздействие на других лиц).

И последнее. Признавая кару в качестве цели наказания, мы должны были бы констатировать: цели наказания шире целей уголовной ответственности, нарушив тем самым соотношение данных институтов. Заканчивая анализ рассматриваемой концепции, еще раз подчеркнем: «Кара — это средство, но не цель наказания»186.

Большинство юристов, исходя из ст. 20 Основ, в числе целей наказания называют исправление и перевоспитание. Причем некоторые специалисты различают два значения указанных понятий: во-первых, как результат определенного воздействия на лицо, совершившее пре­ступление, во-вторых, как специфический воспитательный процесс, протекающий в условиях исполнения наказания и применения мер исправительно-трудового воздействия187.

Надо сказать, что в понимании указанных терминов нет едино­душия. Некоторые ученые истолковывают исправление как цель наказания, а перевоспитание — как процесс, направленный на достижение этой цели.

И. Д. Перлов считал: «Исправить осужденного — значит сделать его безопасным для общества, исключить возможность совершенных им новых преступлений, полностью решить задачу частного предупреждения. Перевоспитать осужденного — значит в корне изменить его сознание, мировоззрение, полностью освободить от пороков, антиобщественных взглядов, сделать его высокосознательным и активным членом об­щества... Исправление входит в содержание понятия перевоспитания как составная часть его»189.

Против такого понимания исправления и перевоспитания возра­жал Н. А. Стручков. По его мнению, авторы, видя в перевоспитании достижение уровня коммунистической сознательности, переоценивают возможности наказания. Кроме того, такая позиция нелогична: если исправление часть перевоспитания, то вряд ли в законе нужно ссы­латься как на часть, так и на целое. Достаточно было бы назвать последнее. Но в законе указано и исправление, и перевоспита­ние190.

Ю. М. Ткачевский рассматривает исправление и перевоспитание как цель наказания и как воздействие на осужденных. Различие между анализируемыми понятиями заключается в глубине и объеме тех изменений, которые достигнуты в результате оказанного на преступни­ка воздействия. «При перевоспитании происходит коренная переделка сознания осужденного. Это возможно только при преодолении глу­боко укоренившихся антиобщественных взглядов, привычек и навыков». Исправление же автор считает менее сложным и менее длительным процессом, связывая его с изменением лишь некоторых черт характера человека, отдельных, еще не глубоко укоренившихся антисоциальных привычек и побуждений.

По-иному истолковывает эти понятия И. С. Ной. С его точки зрения, исправление и перевоспитание находятся в одной плоскости выражают результат исполнения наказания194. Вопросы исправления перевоспитания он предлагал рассматривать в аспекте морального юридического исправления. Под моральным исправлением подразумевается такое воздействие на осужденного, в результате которого не совершает нового преступления не из страха перед законом, потому, что это противоречит его новым взглядам и убеждениям, есть предполагается превращение осужденного в примерного гражданина социалистического общества. По мнению автора, цели мораль-|го исправления не отличаются от воспитательных задач, решаемых советским государством и общественностью в отношении этих граждан. Юридическое исправление видится И. С. Ною в факте несовершения осужденным нового преступления.

Однако подобное утверждение методологически неверно и теорети­чески несостоятельноВ середине 60-х годов в ходе широкой дискуссии о целях наказания была высказана точка зрения о едином смысловом значении терминов «исправление» и «перевоспитание», И действительно, «испра­вить» означает сделать лучше, освободив от каких-либо недостатков, [пороков, «перевоспитать» — воспитать по-новому, заново. Иными словами, исправиться — значит перевоспитаться, и наоборот, перевоспитаться — означает исправиться96.

Ряд ученых относят исправление и перевоспитание не к цели наказания, а к средствам ее достижения.

С. В. Полубинской предложено ввести в ст. 20 Основ в качестве самостоятельной цели воспрепятствование осужденному продолжать преступную деятельность. специального пре­дупреждения200. На наш взгляд, воспрепятствование осужденному про­должать преступную деятельность полностью охватывается указанной целью, является его частью.

Некоторые ученые выделяют конечную цель наказания — искоренение преступности, ее предупреждение (сокращение и ликвидация преступности). Эта позиция неверна с методологической точки зрения, ее сторонники переоценивают возможности наказания.

Преступность — сложное социальное явление правового характера, обусловленное совокупностью ряда обстоятельств: причин, условий, поводов Ликвидация преступности связана Б устранением в том числе и социальных причин. Реальное состояние преступности зависит от двух видов факторов: криминогенных, порождающих преступность; антикриминогенных — препятствующих совершению преступления. К числу последних относится и наказание.

Таким образом, социальное значение наказания определяется тем, что оно, наряду с другими мерами, способствует искоренению преступности. Уголовное наказание по отношению к преступности вторично. Оно связано не с причинами, порождающими ее, а со следствием — результатом действия этих причин. Поэтому наказание не может ликвидировать преступность.

Ведь признание такой возможности означает и признание влияния наказания на преступность Вторая сторона проблемы заключается в следующем. Если наказание никак не влияет на преступность, то зачем тогда оно применяется? И не должны ли мы в таком случае пересмотреть все теоре­тические положения учения о наказании? Б. С. Никифоровым выделена интегративная цель наказания. Она, по его мнению, заключается в том, что «применение наказа­ния есть способ возвращения нарушенного социально-психологического порядка в упорядоченное состояние, есть метод его восстановления»204. В своих рассуждениях автор исходил из взгляда на наказание как на ответ государства на преступление

С точки зрения Б. С. Никифорова, в результате применения нака­зания состоявшееся нарушение «погашается» как в социальной действи­тельности, так и в общественном сознании.

Советское государство, осуществляя уголовную политику, стремит­ся, чтобы осужденный, отбыв наказание, более не совершал преступ­лений. Это достигается путем воспитания преступника, его устра­шения, а также создания условий, физически исключающих совер­шение им новых деяний. Кроме того, угрозой наказания, а затем конкретным его применением уголовное право решает задачу предупреждения возможности совершения преступлений со стороны неустойчивых граждан.

Следовательно, перед советским уголовным правом могут стоять две цели наказания — специальное (частное) предупреждение и общее предупреждение преступлений. Они тесно взаимосвязаны с функциями уголовного права, и, что немаловажно, результаты их осуществления могут быть познаны. Уровень реализации первой цели будет характеризо­ваться состоянием рецидива. Показателем достижения второй цели явля­ется общее количество преступлений, совершенных ранее не судимыми лицами.

1234	Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: