Процесс Познания. Восприятие как чувственное Познание мира 10 глава

Принцип рефлекса, как известно, был впервые сформулирован Декартом (хотя самый термин «рефлекс» у него еще отсутствовал). Представление о рефлексе у Декарта носило яркий отпечаток его механистического мировоззрения. В дальнейшем, в XVIII столетии, по-видимому, впервые у Асперуха Монпелье, появляется самый термин рефлекс. Несмотря на то, что понятие «рефлекс» в физиологии имеет длительную

историю, есть все основания говорить о рефлекторной теории, основные положения которой были сформулированы И. М. Сеченовым и получили дальнейшее развитие и конкретную научную реализацию в учении И. П. Павлова, как о принципиально новой концепции. И. М. Сеченов и И. П. Павлов создали новое понятие рефлекса и, что особенно важно, распространили принципы рефлекторной теории на психическую деятельность.

Характеризуя рефлекторную деятельность вообще, а значит, и деятельность психическую, обычно отмечают то, справедливо подчеркнутое И. М. Сеченовым положение, что источник ее лежит во вне, что посредством ее осуществляются отношения организма с внешним миром. Однако рефлекторная теория Сеченова — Павлова по своему методологическому смыслу не есть механистическая теория внешнего толчка. Теория причины как внешнего толчка при объяснении явлений органической жизни терпит явное крушение: одно и то же внешнее воздействие вызывает разную ответную реакцию в зависимости от внутреннего состояния организма, на который эти внешние воздействия падают. Внешние причины действуют через посредство внутренних условий. Это диалектико-материалистическое положение является решающей методологической основой для построения любой научной теории.

Без раскрытия внутренних законов рефлекторной деятельности пришлось бы ограничиваться лишь чисто описательными констатациями того, что за таким-то внешним воздействием последовала в таком-то случае такая-то реакция, соотнося их непосредственно по схеме: стимул — реакция. Это путь бихевиоризма, отвечающий прагматической, позитивистической методологии, из которой исходят сейчас его представители.

Рефлекторная теория деятельности мозга, строящаяся на методологической основе диалектического материализма, является конкретным выражением того общего положения, что всякое действие есть взаимодействие, что воздействие любой причины зависит не только от нее, но и от того, на что она воздействует, что действие любой внешней причины, любых внешних условий осуществляется через посредство внутренних условий. Отсюда детерминизм рефлекторной теории в его подлинном понимании. Деятельность мозга, в том числе и его психическая деятельность, имеет свою причину, в конечном счете, во внешнем воздействии. Однако не существует непосредственной механической зависимости между внешним «стимулом» и ответной реакцией. Зависимость ответной реакции от внешнего воздействия опосредствована внутренними условиями. (Сами эти внутренние условия формируется

в результате внешних воздействий. Таким образом, детерминизм в диалектическом его понимании выступает, вместе с тем, как историзм: он означает, что эффект каждого моментального воздействия зависит от того, каким воздействиям подвергался организм до того, от всей истории данного индивида и вида, к которому он принадлежит.) Поэтому для построения рефлекторной теории деятельности мозга необходимо раскрытие внутренних закономерностей рефлекторной деятельности мозга. Такими внутренними законами и являются открытые И. П. Павловым законы иррадиации и концентрации возбуждения и торможения и их взаимной индукции.

Все они выражают внутренние взаимоотношения нервных процессов, которыми опосредствованы осуществляемые мозгом взаимоотношения организма с условиями его жизни — их воздействие на него и его ответная деятельность в ее зависимости от внешних условий.

Опосредствование эффекта внешних воздействий внутренними условиями заключено не только в характеристике и роли законов нейродинамики, но и во всем учении об условно-рефлекторной деятельности коры, поскольку, согласно этому учению, воздействие каждого условного раздражителя, поступая в кору, попадает в целую систему образовавшихся в результате прошлого опыта связей. Вследствие этого рефлекторный ответ организма, вызванный действующим в данный момент раздражителем, обусловлен не только им, но и всей системой связей, которую он находит у данного индивида. Раздражители получают переменное значение, изменяющееся в зависимости от того, что они, в силу предшествующего опыта, отложившегося в коре в виде системы условных нервных связей, для данного индивида сигнализируют. Детерминизм павловской рефлекторной теории независимо от его отдельных формулировок, звучащих механистически, есть частное выражение применительно к пониманию деятельности мозга общего философского принципа детерминизма в его диалектико-материалистическом понимании.

Ядром рефлекторного понимания психической деятельности служит положение, что психические явления возникают в процессе осуществляемого посредством мозга взаимодействия индивида с миром; поэтому психические процессы, неотделимые от динамики нервных процессов, не могут быть обособлены ни от воздействия внешнего мира на человека, ни от его действий, поступков, практической деятельности, для регуляции которой они служат.

Психическая деятельность не только отражение действительности, но и определитель значения отражаемых явлений

для индивида, их отношения к его потребностям: поэтому она и служит для регуляции поведения, практической деятельности. «Оценка» явлений, отношение к ним связаны с психическим с самого его возникновения, так же как их отражение. Эта оценка, сводящаяся у животных к биологической значимости, приобретает у человека общественное содержание¹.

Первой исходной своей естественнонаучной предпосылкой рефлекторная теория имеет положение о единстве организма и среды, об активном взаимодействии организма с внешним миром².

Уже у Сеченова с полной определенностью выступает положение не только о взаимосвязи, о единстве, но и об активном взаимодействии индивида с внешним миром в его специальном биологическом выражении — применительно к организму и среде, к организму и условиям его жизни. Это положение составило первую — общебиологическую предпосылку открытия Сеченовым рефлексов головного мозга. Обусловленная внешним воздействием, рефлекторная деятельность мозга — это тот «механизм», посредством которого осуществляется связь с внешним миром организма, обладающего нервной системой.

Второй — физиологической — предпосылкой рефлекторной теории явилось открытие Сеченовым центрального торможения.

Принципиальное значение открытия центрального торможения для построения рефлекторной теории заключается прежде всего в том, что оно явилось первым шагом к открытию внутренних закономерностей деятельности мозга, а открытие этих последних было необходимой предпосылкой для преодоления

¹ Поэтому психические явления заключают в себе исходные предпосылки для развития у человека не только познания как общественно-исторического процесса развития научного знания, но и для общественно вырабатываемых этических норм поведения.

² И. М. Сеченов формулирует это положение (1861) следующим образом: «Организм без внешней среды, поддерживающей его существование, невозможен; поэтому в научное определение организма должна входить и среда, влияющая на него» (И. М. Сеченов. Две заключительные лекции о значении так называемых растительных актов в животной жизни. Избр. произв., т. I. M., Изд-во АН СССР, 1952, стр. 533). Позже (1878) Сеченов пишет о влиянии на организмы той «среды, в которой они живут, или, точнее, условий их существования» (И. М. Сеченов. Элементы мысли. Избр. филос. и психол. произв., М., Госполитиздат, 1947, стр. 412). Таким образом, среда, условия существования вводятся в само определение организма; вместе с тем из среды выделяются условия существования, определяемые требованиями, которые организм предъявляет к среде.

механистического понимания рефлекторной деятельности по схеме стимул — реакция, согласно механистической теории причины как внешнего толчка, якобы однозначно определяющего эффект реакции¹.

Положение о единстве организма и условий его существования и открытие центрального торможения — основные шаги на пути к «Рефлексам головного мозга». Они и во времени непосредственно следуют друг за другом: в 1861 г. выходит в свет статья Сеченова о значении растительных актов животного организма, в которой он формулирует положение о единстве организма и среды, в 1862 г. ученый осуществляет свои опыты, приведшие к открытию центрального торможения. Завершив свои первые капитальные работы по центральному торможению, Сеченов тотчас же реализует свои замыслы в области психологии: уже в 1863 г. он публикует «Рефлексы головного мозга».

Можно смело сказать, что Сеченов совершил в своей научной деятельности два великих открытия: центрального торможения — в области физиологии и рефлекторной природы психического — в области психологии. Именно последнее принадлежит к числу таких, которые, относясь непосредственно к предмету одной науки, вместе с тем далеко выходят за ее пределы, приобретая общее мировоззренческое значение.

Эти два открытия, как и вообще научная деятельность Сеченова в области психологии и в области физиологии нервной системы, были теснейшим образом связаны между собой. Сеченов сам отметил роль, которую сыграли занятия психологией и интерес к проблеме воли в открытии им центрального торможения².

С другой стороны, без открытия последнего Сеченов не мог бы понять психические процессы, лишенные видимого эффекторного,

¹ Еще пункт 3 «Тез», которые были приложены к диссертации И. М. Сеченова «Материалы для будущей физиологии опьянения», гласил: «Самый общий характер нормальной деятельности головного мозга (поскольку она выражается движением) есть несоответствие между возбуждением и вызываемым им действием — движением» (И. М. Сеченов. Избр. произв., т. II. М., Изд-во АН СССР, 1956, стр. 864). Это означает, что предыстория сеченовской рефлекторной теории уже, по существу, содержала отрицание схемы: стимул — реакция и механистического представления о способности внешней причины (внешнего толчка) непосредственно определять результат деятельности мозга.

Первым объяснением этого несоответствия ответного движения возбуждению, вызванному внешним воздействием, и явилось торможение; оно — внутреннее условие, обусловливающее тот или иной эффект внешнего воздействия.

² См. И. М. Сеченов. Автобиографические записки. М., Изд-во АН СССР, 1952, стр. 183 — 186.

двигательного конца, как процессы рефлекторные¹.

Распространение рефлекторного принципа на головной мозг никак не могло ограничиться простым переносом того же понятия на новую сферу — этот перенос необходимо потребовал существенных изменений в самом понятии рефлекса.

Каковы основные, специфические черты рефлексов головного мозга?

Рефлекс головного мозга — это, по Сеченову — рефлекс заученный, т. е. не врожденный, а приобретаемый в ходе индивидуального развития и зависящий от условий, в которых он формируется. (Выражая эту же мысль в терминах своего учения о высшей нервной деятельности, Павлов скажет, что это условный рефлекс, что это временная связь.)

Рефлекс головного мозга является связью организма условиями его жизни. Эта черта рефлекса головного мозга с полной определенностью и принципиальной остротой выступит в павловском учении об условных рефлексах. Павлов образно характеризует условный рефлекс, временную связь как временное замыкание проводниковых цепей между явлениями внешнего мира и реакциями на них животного организма². Рефлекторная деятельность — это деятельность, посредством которой у организма, обладающего нервной системой, реализуется связь его с условиями жизни, все переменные отношения его с внешним миром. Условно-рефлекторная деятельность, в качестве деятельности сигнальной, направлена, по Павлову, на то, чтобы отыскивать в беспрестанно изменяющейся среде «основные, необходимые для животного условия существования, служащие безусловными раздражителями...»³. В павловской концепции рефлекторной деятельности в целом центральное место принадлежит в связи с этим понятию подкрепления: осуществляется та рефлекторная деятельность, которая «подкрепляется».

С двумя первыми чертами рефлекса головного мозга необходимо связана и третья. Будучи «выученным», временным, изменяющимся с изменением условий, рефлекс головного мозга

¹ Отсюда знаменитое положение «Рефлексов головного мозга»: «Мысль есть первые две трети психического рефлекса» (И. М. Сеченов. Избр. филос. и психол. произв., М., Госполитиздат, 1947, стр. 155). Из «способности задерживать свои движения», по Сеченову, и «вытекает тот громадный ряд явлений, где психическая деятельность остается, как говорится, без внешнего выражения, в форме мысли, намерения, желания и пр.» (там же, стр. 154).

² См. И. П. Павлов. Полн. собр. соч., т. III, кн. 1, изд. 2, стр. 116.

³ См. там же, кн. 2, изд. 2, стр. 108.

не может определяться морфологически раз навсегда фиксированными путями¹.

Эта тенденция получила и свое завершение и полную реализацию лишь у Павлова. Павловская рефлекторная теория преодолела представление, согласно которому рефлекс якобы всецело определяется морфологически фиксированными в строении нервной системы путями, на которые попадает раздражитель. Она показала, что рефлекторная деятельность мозга (всегда включающая как безусловный, так и условный рефлексы) — продукт приуроченной к мозговым структурам динамики нервных процессов, «выражающей переменные отношения индивида с окружающим миром»².

Наконец, и это самое главное, рефлекс головного мозга — это рефлекс с «психическим осложнением». Продвижение рефлекторного принципа на головной мозг привело к включению и психической деятельности в рефлекторную деятельность мозга. Это принципиально важнейшая черта сеченовской концепции рефлексов головного мозга.

Если придерживаться собственных формулировок И. М. Сеченова, то рефлекторное понимание психической деятельности можно выразить в двух положениях:

1. Общая схема психического процесса — та же, что и любого рефлекторного акта: как всякий рефлекторный акт, психический процесс берет начало во внешнем воздействии, продолжается центральной нервной деятельностью и заканчивается ответной деятельностью индивида (движением, поступком, речью).

Психические явления возникают в результате «встречи» индивида с внешним миром.

¹ Характеризуя в предисловии к книге «Физиология нервных центров» суть своей концепции, И. М. Сеченов писал, что он хочет «прежде всего представить на суд специалистов попытку внести в описание центральных нервных явлений физиологическую систему на место господствующей по сие время анатомической, т. е. поставить на первый план не форму, а деятельность, не топографическую обособленность органов, а сочетание центральных процессов в естественные группы» (И. М. Сеченов. Физиология нервных центров М., Изд-во АН СССР, 1952, стр. 21).

Подобное противопоставление функциональной динамической концепции анатомо-морфологическому представлению о преформированных нервных путях ярко выступает у Сеченова и в «Элементах мысли» (И. M Сеченов. Элементы мысли. Избр филос. и психол. произв. М., Госполитиздат, 1947, стр 443 — 444).

² Именно эту черту павловской рефлекторной теории отметил как решающую К. М. Быков в своем докладе на 18 Международном конгрессе физиологов в Копенгагене 15 — 18 августа 1950 г. См. К. М. Быков. Учение об условных рефлексах и рефлекторная теория. «Вестник Ленинградского университета», 1950, № 9, стр. 8 — 16.

2. Психическая деятельность не может быть отделена от единой рефлекторной деятельности мозга. Она — «интегральная часть» последней.

Таким образом, психические явления не могут быть обособлены ни от объективной действительности, ни от рефлекторной деятельности мозга.

Если проанализировать общий смысл этих положений, то окажется, что сеченовское рефлекторное понимание психической деятельности означает, что: 1) психические явления возникают в процессе взаимодействия индивида с окружающим миром, 2) они неотделимы от материальной нервной деятельности мозга, благодаря которой осуществляется это взаимодействие.

В этих двух положениях рефлекторная теория психического непосредственно смыкается с положениями диалектического материализма.

Понимая психическую деятельность как «встречу» субъекта с объективной реальностью, И. М. Сеченов преодолевает «обособление» психического не только от материального, физиологического субстрата, но и от объекта: рефлекторное понимание психической деятельности этой своей стороной противостоит интроспекционизму, замыканию психических явлений во внутреннем мире сознания, обособленном от внешнего материального мира.

И. М. Сеченов подчеркивает реальное жизненное значение психического. Первую часть рефлекторного акта, начинающуюся с восприятия, с чувственного возбуждения, Сеченов характеризует как сигнальную¹. При этом чувственные сигналы высших органов чувств «предуведомляют» о происходящем в окружающей среде. В соответствии с поступающими в центральную нервную систему сигналами, вторая часть нервного регулятора осуществляет движение. Сеченов подчеркивает роль «чувствования» в регуляции движения. Чувственные образы — вид волка для овцы или овцы для волка, пользуясь сеченовскими примерами, влекут за собой перестройку всех жизненных функций волка и овцы и вызывают у каждого животного двигательные реакции противоположного смысла. В этой активной роли чувствования Сеченов видит его «жизненное значение»², его «смысл». В способности служить для «различения условий действия» и открывать таким образом возможность для действий

¹ «Чувствование повсюду играет в сущности одну и ту же сигнальную роль» (И. М. Сеченов. Физиология нервных центров, М., Изд-во АН СССР, 1952, стр. 27).

² И. М. Сеченов. Первая лекция в Московском университете. Избр. произв., т. I. M., Изд-во АН СССР, стр. 582.

«соответственных этим условиям», Сеченов находит «два общих значения», которые характеризуют чувствование¹.

В сеченовском понятии сигнального значения чувствования и его «предуведомительной» роли лежат истоки павловского понимания ощущений как сигналов действительности.

Раскрывая смысл рефлекторного понимания психического, Сеченов отказывался от всяких попыток вывести содержание психического из природы мозга. Защищая в полемике с Кавелиным рефлекторную теорию, Сеченов отвергал, как основанное на непонимании, утверждение Кавелина будто бы он, Сеченов, пытается вывести существо психического, его содержание из «устройства нервных центров»². Это означает не некое ограничение рефлекторной теории, а как раз непреклонное последовательное ее проведение. Пытаться вывести содержание психического из устройства мозга значило бы, говоря современным языком, стать на позиции психо-морфологизма и неизбежно скатиться к физиологическому идеализму.

Признание того, что содержание психической деятельности как деятельности рефлекторной не выводимо из «природы нервных центров», что оно детерминируется объективным бытием и является его образом, — таково кардинальное положение сеченовского рефлекторного понимания психического. Утверждение рефлекторного характера психического закономерно связано с признанием психического отражением бытия³.

Таким образом, в каком бы направлении мы ни прослеживали выводы рефлекторной теории психического, мы неизменно приходим к выводам, ведущим к теории отражения диалектического материализма. Так обстоит дело с философским смыслом рефлекторного понимания психического⁴.

¹ И. М. Сеченов. Элементы мысли. Избр. филос. и психол. произв. М., Госполитиздат, 1947, стр. 416.

² См. И. М. Сеченов. Замечания на книгу г. Кавелина «Задачи психологии». Избр. филос. и психол. произв., стр. 192.

³ В своей критической части полемика Сеченова с Кавелиным, защищавшим мысль об изучении сознания по продуктам духовной деятельности, была борьбой против линии «объективного идеализма», против того пути, которым пошла немецкая психология от Вундта до Дильтея и Шпрангера. Изучение продуктов духовной деятельности в отрыве от процесса вело к смешению индивидуального и общественное сознания и означало отрыв психологического от его материального субстрата, от физиологической, нервной деятельности.

⁴ Для характеристики философского смысла рефлекторной концепции Сеченова очень поучителен, в частности, тот факт, что логика его рефлекторной концепции привела его к критике механистического понимания причины как внешнего толчка и утверждению, что всякое действие есть взаимодействие. В статье «Предметная мысль и действительность» Сеченов

Сеченов раскрывает психологическое содержание рефлекторной теории прежде всего применительно к процессу познания. Это психологическое содержание заключается, коротко говоря, в том, что психическая деятельность — это в основном деятельность анализа, синтеза и обобщения. Выдвигая и отстаивая рефлекторное понимание психической деятельности, Сеченов далек от того, чтобы сводить психическую деятельность к физиологической. Речь идет для него о другом — о том, чтобы распространить принципы рефлекторной теории и на изучение психической деятельности.

Собственно физиологические закономерности центральной корковой деятельности в целом И. М. Сеченову еще были не известны. Он считал, что их открытие — дело отдаленного будущего. Эти законы открыл И. П. Павлов, подняв тем самым рефлекторную теорию на качественно новый, высший уровень. Развитая и обогащенная Павловым рефлекторная концепция деятельности головного мозга впервые превратилась в строго научное физиологическое учение. В связи с этим на передний план в работах Павлова необходимо и закономерно выступает физиологический аспект рефлекторной теории. Павлов при этом с полной определенностью и предельной четкостью заявляет, что центральное понятие всего его учения о высшей нервной деятельности — условный рефлекс — есть явление одновременно и физиологическое и психическое. Сам он концентрировал свое внимание на физиологическом анализе рефлекторной деятельности и — хотя очень веско — но все же лишь попутно касался в опубликованных им трудах психологического аспекта рефлекторной концепции.

Вероятно, в связи с этим некоторые представители учения о высшей нервной деятельности, особенно в последние годы, стремились вовсе выключать всякое психологическое содержание из павловской рефлекторной концепции, не взирая на то, что Павлов прямо характеризовал основной объект своего изучения — условный рефлекс — как явление не только физиологическое, но и психическое¹.

отмечает, что «в природе нет действия без противодействия», показывает на ряде примеров, что эффект внешнего воздействия зависит не только от того тела, которое оказывает воздействие на другое, но и от этого последнего, и приходит к выводу о взаимодействии явлений, выводу, приближающему его к диалектико-материалистическому пониманию взаимозависимости явлений. (См. И. М. Сеченов. Предметная мысль и действительность. Избр. произв., т. I, стр. 482 — 484).

¹ Так, в последние годы можно было услышать заявления, вовсе отгораживающие «строго объективный павловский метод» от всякого соприкосновения

Такая трактовка совершенно отрывает павловское учение о высшей нервной деятельности от линии, намеченной Сеченовым; она по существу противопоставляет павловскую концепцию рефлекторной деятельности головного мозга сеченовской. На самом деле никаких оснований для такого противопоставления нет. Павлов заявлял о невозможности отделить уже «в безусловных сложнейших рефлексах (инстинктах) физиологическое, соматическое от психического, т. е. от переживаний могучих эмоций голода, полового влечения, гнева и т. д.»¹. Он прямо называл ощущения, восприятия и представления «первыми сигналами действительности», делил человеческие типы на художественные и мыслительные и т. д.

В своих исследованиях И. П. Павлов фактически учитывал и психический аспект высшей нервной деятельности.

Для того чтобы убедиться в этом, надо сопоставить, например, павловскую трактовку метода проб и ошибок с бихевиористической, торндайковской. По Торндайку, когда животное, посаженное в клетку, решает задачу (достать пищу, находящуюся за решеткой), все сводится к тому, что животное производит различные хаотические движения до тех пор, пока, случайно открыв клетку, не завладеет пищей. Весь процесс решения животным задачи состоит, таким образом, из движений и не заключает в себе ничего кроме двигательных реакций.

Совсем иначе анализирует этот процесс Павлов. Когда обезьяна, в процессе предшествующих проб, отдифференцировав палку как предмет определенной формы, так что эта

с субъективными психическими явлениями, как-то ощущениями. (См. А. Г. Иванов-Смоленский. Некоторые вопросы в изучении совместной деятельности первой и второй сигнальных систем «Журнал высшей нервной деятельности», М., Изд-во АН СССР. 1452, т. II. вып. 6, стр. 862 — 867). В работе («Интерорецепторы и учение о высшей нервной деятельности». Изд-во АН СССР, 1952 г) Э. Ш. Айрапетьянц, по существу, предлагает исключить понятие чувствительности из учения о высшей нервной деятельности, заменив его понятием сигнализации. Небезынтересно, что тот же автор в сообщениях, посвященных тем же исследованиям, которые он подытоживает в вышеуказанной книге, прежде говорил об интерорецептивных ощущениях, более или менее отчетливо регистрируемых сознанием (см., например, его статью «Высшая нервная деятельность и интерорецепция» — «Вестник Ленингр. ун-та», 1946, № 4 — 5. Основной смысл и так сказать, «пафос» своих исследований он видел в том, что они открывают пути «к пониманию психологии подсознательного» (см. К. М. Быков и Э. Щ. Айрапетьянц. «Проба приложения учения об интерорецепции к пониманию психологии подсознательного». См. доклад на совещании физиологов в Ленинграде, посвященном пятилетию со дня смерти И. П. Павлова. Тезисы докладов, стр. 3 — 4).

¹ И. П. Павлов. Полн. собр. соч., т. III. кн. 2, M — Л., Изд-во АН СССР. 1951, стр. 335.

форма стала сигнальным признаком для доставания пищи, плода, пытается недостаточно длинной палкой достать далеко расположенный плод, происходящее при этом не сводится, по Павлову, только к движению, не достигающему определенной точки, а заключает также дифференцировку расстояния плода от животного и величины палки: новые признаки при этом дифференцируются, т. е. выступают в ощущении (или восприятии) и приобретают сигнальное значение. В этом суть. Поэтому Павлов и говорит об элементарном или конкретном мышлении животных. В процессе действия у них совершается «познание» действительности, отражение ее в ощущениях и восприятиях. Процесс чувственного отражения действительности включен во все поведение животных. Без этого невозможно поведение животных, их приспособление к условиям жизни, и тем более невозможно поведение человека, его деятельность. Выключить роль чувственного отражения действительности, как это пытаются сделать некоторые толкователе Павлова, слишком ревностные блюстители девственной чистоты его учения, стремящиеся оградить его от греховного соприкосновения с чем-либо психическим, — значит, грубо искажая Павлова, свести его позицию к позиции Торндайка.

Вышеупомянутые толкователи Павлова, конечно, не отрицают наличия ощущения не только у людей, но и у животных. Но ощущения, восприятия и т. д. представляются им субъективно переживаемыми явлениями, которые могут служить лишь индикаторами неких объективных физиологических процессов. В научном познании последние, якобы, подставляются на место первых, которые после этого теряют всякое значение. Так, по-видимому, понимается ими павловское «наложение» психического на физиологическое и слитие их. Отношение этих толкователей к подлинному учению Павлова объективно таково же, как отношение некоторых неодарвинистов к Дарвину, которые укладывают теорию своего учителя в прокрустово ложе догматически принятой схемы, вытравляя из нее как раз то, что находится на стыке различных областей и таит в себе наибольшие возможности дальнейшего роста науки.

Такое сопоставление с неодарвинизмом — не только внешняя аналогия. Оно касается и самого существа дела. Если не признавать отражения объективных условий в образах, в ощущениях и восприятиях, то приспособленность ответных действий к условиям придется свести к «естественному отбору» адекватных реакций из числа случайно возникающих, отбору, осуществляемому посредством торможения реакций, не подкрепляемых действительностью, подобно тому как неодарвинизм

и отчасти дарвинизм вообще сводит объяснение приспособленности организма к среде к естественному отбору организмов. Неодарвинизм все сводит к отбору организмов, будучи не в состоянии объяснить их формирование условиями жизни. В результате он вынужден рассматривать этот процесс как находящийся целиком во власти случайности — случайных изменений (мутаций). Подобно этому, в теории, которая отрывает действие от отражения действительности, безраздельной власти случайности неизбежно отдается процесс формирования действия, приспособленного к объективным условиям. Доказательство — теория Торндайка, согласно которой действие, отвечающее условиям, отбирается из числа совершенно случайных реакций, так как нет никакого «механизма», способного в процессе самого формирования действия закономерно приводить его в соответствие с объективными условиями. Эта теория — точный аналог теории, объясняющей приспособленность организмов к условиям их жизни исключительно естественным отбором без всякого учета процессов обмена веществ между организмами и условиями их жизни, обусловливающими их формирование.

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: