 |
Я сказал: «Это так. Твой случай просто чепуха, подумаешь, две мухи. Ложись-ка сюда, и я их выну».
|
|
|
|
Он сказал: «Вы первый человек, который проявляет понимание по отношению к бедному мальчику. Вы слушайте меня. Я упорно говорю, что они там. Я показываю им место... они там… теперь они шевелятся... и они все смеются, и я выгляжу как дурак».
Я сказал: «Они все глупцы. Они не сталкивались с такими случаями, но это моя особая специализация. Я имею дело с людьми, которые спят с открытым ртом».
Он сказал: «Я знаю, вы понимаете, потому что вы сразу определили, что они там, именно в том месте, где они были».
Я попросил его родителей выйти из дома и оставить его на пятнадцать минут со мной. Я приказал ему лечь. Я завязал его глаза и приказал ему держать рот открытым.
Но он сказал: «А если залетят еще мухи?»
Я сказал: «Не беспокойся, здесь воздух кондиционированный, и тут нет мух. Ты просто ложись, держи рот открытым, а я постараюсь убедить мух вылететь».
Я оставил его там и побежал за дом, чтобы как-нибудь поймать двух мух, впервые, потому что раньше мне не доводилось этим заниматься. Но мне как-то удалось, и в маленькой бутылочке я принес двух мух. Я поднес бутылочку к его рту, снял повязку и сказал: «Смотри!»
Он сказал: «Такие две маленькие мухи... а сколько неприятностей они наделали! Испортили всю мою жизнь. Вы мне можете отдать этих мух?»
Я сказал: «Да, могу». Я закрыл бутылочку и отдал ему.
Я спросил его: «Что ты намерен делать?»
Он сказал: «Я хочу обойти всех врачей и терапевтов, которые брали вознаграждение, и ничего не делали, и только говорили мне: «Мух нет». Всем, кто мне это говорил... Я хочу показать им, что мухи были».
Он вылечился. Его ум просто заклинило на этой идее. Но если вы пойдете к психотерапевту, то он сделает из мухи слона — так много теорий, объяснений... на это уйдут годы, и все равно проблема останется, потому что к ее решению никто еще и не приступал. Он будет философствовать о ней, и пробовать ее на бедном пациенте.
|
|
|
Но большая часть болезней ума — а семьдесят процентов болезней являются болезнями ума — может быть легко вылечена. Главное — признать, не отрицать, потому что ваше отрицание унижает человеческое достоинство. Чем больше вы будете отрицать, тем больше он будет настаивать: это простая логика. Вы отрицаете его понимание, вы отрицаете его чувства, вы отрицаете его человечность, его достоинство. Вы говорите: «Вы ничего не знаете» — про его собственное тело!
Первым шагом должно стать признание: «Вы правы. Те, кто отвергали вас, ошибались». И сразу половина дела сделана.
Теперь у вас дружеские отношения с пациентом. Те, кто страдают от психических заболеваний, нуждаются в сочувствии, им нужно одобрение, а не отрицание. Они не хотят, чтобы их превращали в сумасшедшего, ненормального человека. Проявите свое сочувствие, свое понимание, будьте любящими.
Позвольте им приблизиться к вам и затем найдите какой-нибудь простой способ. Не ходите кругами с фрейдистскими писаниями, они почти как святое писание, а литература о психоанализе постоянно растет, ее становится все больше и больше. И вы начинаете испытывать все эти идеи на бедняге, а у него нет ничего серьезного.
Мое собственное понимание заключается в том, что каждому человеку нужна любовь, и каждый человек нуждается в том, чтобы любить. Каждому человеку нужна дружба, дружеское отношение, сочувствие — и каждый человек хочет делиться ими тоже.
Мне напоминают: это произошло, когда Джорджу Бернарду Шоу было почти восемьдесят лет. Его доктору было девяносто лет, это был его лечащий врач, и они были большими друзьями.
Однажды в середине ночи Бернард Шоу почувствовал резкую боль в сердце и испугался: возможно, это был сердечный приступ. Он позвонил доктору и сказал: «Немедленно приходи, потому что я могу не увидеть восход солнца».
|
|
|
Доктор сказал: «Держись. Я иду, не волнуйся!» Доктор пришел. Ему пришлось преодолеть три лестничных пролета — девяностолетнему старику, который нес свой чемоданчик. Он покрылся испариной.
Он пришел, поставил чемоданчик на пол, сел на стул и закрыл глаза. Бернард Шоу спросил: «В чем дело?» Доктор приложил руку к своему сердцу, и Бернард Шоу сказал: «О Боже, у вас сердечный приступ!» И он мог понять... девяностолетний старик, три лестничных пролета, в середине ночи, испарина.
Бернард Шоу поднялся, начал размахивать веером, обмыл его лицо холодной водой, дал ему выпить бренди, потому что ночь была холодная, и старался всеми способами... Укрыл его одеялами и полностью забыл про свой собственный сердечный приступ, из-за которого он вызвал доктора.
Через полчаса доктор почувствовал себя лучше и сказал: «Теперь я в порядке. Это был третий сердечный приступ, и я думаю, что последний, но вы очень мне помогли. А теперь дайте мне мой гонорар».
Бернард Шоу сказал: «Ваш гонорар? Я бегал, все приносил, помогал вам. Вы должны заплатить гонорар мне».
Доктор сказал: «Чепуха. Это было притворство. Я поступаю так с каждым пациентом сердечником, и это всегда помогает. Они забывают про свой собственный приступ и начинают заботиться обо мне — девяностолетнем старике. Вы должны мне заплатить. Уже прошло полночи и мне пора домой». И он взял свой гонорар.
Бернард Шоу сказал: «Вот это да. Раньше я думал, что я шутник, но доктор — мастак на розыгрыши. Он хорошо надо мной подшутил». Он потрогал свое сердце, оно было в полном порядке. Он совершенно о нем забыл. Это была маленькая боль, которую его ум преувеличил... Его страх перед сердечным приступом, мысль о сердечном приступе, мысль о смерти были преувеличены.
Но доктор был по-настоящему замечательный. Он поднял Бернарда Шоу, за ним поухаживали, он выпил и, наконец, получил свой гонорар и ушел вниз по лестнице. А Бернард Шоу выглядел совершенно сбитым с толку. «Этот человек говорит, что он всегда так поступает при каждой болезни сердца и что он всегда добивается успеха. Благодаря своему возрасту, он отлично справляется. Кто угодно забыл бы... И любой доктор стал бы делать из этого сложное явление, с инъекциями, лекарствами, отдыхом, сменой климата и медсестрой на все двадцать четыре часа. Но этот врач проделал это быстро, без каких-либо сложностей».
|
|
|
Я видел всевозможные случаи заболеваний, связанные с умом.
И все, что требуется, — это сочувственный, дружеский, любящий подход, и в каждом случае совершенно уникальное лечение, потому что все, что уже делали с этим человеком, было
Обычным, общепринятым и мало-помалу у пациента возникало чувство, что он уже успешно победил самых разных врачей — аллопатических, гомеопатических, натуропатических, аюрведических, акупунктуристов, врачей, лечащих надавливанием на акупунктурные точки, — самых разных врачей, и никто не может вылечить его. У него начинает возникать определенное эго насчет этого, насчет того, что его болезнь является совершенно особенной. Он хочет, чтобы она считалась особой болезнью. Это заменитель.
Следует понять: каждый человек хочет быть особым, необычным — великим музыкантом, великим танцором, великим поэтом, но не все могут этого достичь. Для того чтобы стать великим музыкантом, нужно долго и напряженно трудиться...
Все люди кажутся закрытыми. Ни у кого в сердце нет открытых окон. И ни у кого не открыты двери, чтобы встречать гостя. И все эта ситуация порождает странные явления. Подлинные потребности человеческого ума не удовлетворяются, он начинает вести себя странно.
Может быть, это было единственной причиной того, что тот человек рвал бумагу и везде ее разбрасывал, он хотел просто дать понять: «Я здесь, я не такой, как другие. Я делаю нечто такое, что не делают другие». Возможно, он не был признан, не был принят, не был любим. И лечение, которое он получил, было хуже, чем болезнь. И это было настоящей болезнью — то, что никто его не любил, — и теперь маг лечит его: «Если ты сделаешь это опять, я тебя так лягну, что ты прокатишься по всем этим стам ступенькам, а в конце разобьешься вдребезги у дороги». И он прекратил это делать, что указывает на то, что вместо того, чтобы получить любовь, он получил страх. Страх также может изменить ваше поведение, но это не изменение к лучшему, это изменение к худшему. И если любовь доступна, и она ничего не стоит, то почему бы ею не воспользоваться?
|
|
|
