Теория научного метода

Doctor: Наука всегда обосновывает свое знание, хотя по способу обоснования наука Нового времени отличается от науки предшествующих эпох. Античная наука обосновывала знание связью «мысли с мыслью». Образцом знания выступала теорема – положение, устанавливаемое с помощью доказательства. Методом доказательства служила дедукция (deductio - выведение)– логическое рассуждение, выводящее из общего положения его частные следствия. Так рассуждает геометр, доказывая теорему на основе аксиоматических положений и ранее доказанных теорем.

Наука же Нового времени обосновывает знание связью «мысли с фактом». Образцом научности выступает позитивное (положительное) знание, т.е. знание, основанное на опыте.

Ignorant: Тем самым границы научности сужаются до эмпирического уровня познания?

Doctor. Вовсе нет. Мысль ученого может и должна выходить за рамки опыта, он должен устанавливать законы природы, строить научную теорию… Но обосновывать эти мысленные построения он должен связью мысли и фактов. Какую бы изящную гипотезу он ни выдвинул, она не превратится в теорию, пока не получит эмпирическое подтверждение. Какой бы авторитетной ни была научная теория, она будет в итоге отвергнута, если противоречит фактам. Экспериментальная наука Нового времени – это своего рода симбиоз теории и опыта.

Ignorant: И как сосуществуют друг с другом стороны этого симбиоза?

Doctor: Не могу сказать, что очень мирно. Важно, что их внутренние противоречия становятся движущей силой развития науки. 1). Теория стремится к единству. В идеале она должна все факты вывести из единого принципа. Опыт же по своей природе многообразен. Поэтому он и структурирован иначе, чем теория.

Аристотель: Верно, я сравнил бы теорию с единоначалием, когда все войско подчиняется единому командованию, а опыт – с войском, которое беспорядочно бежит под натиском превосходящего противника, но постепенно начинает объединяться в отдельные, сначала разрозненные группировки и организовываться для совместной обороны.

Doctor: Спасибо за удачную метафору. Перейдем ко второму противоречию. 2). Теория стремится стать «закрытой» (самодостаточной), т.е. объяснять все возможные случаи. Опыт же принципиально «открыт», он обогащается – а возможно, и опровергается - с каждым новым случаем. Здесь верна старая поговорка: «Опыт значим до тех, пока не встретится противоречащий ему случай». Режим совместного функционирования теории и опыта был найден ценой компромисса, взаимного самоограничения: многообразие опыта ограничено требованием воспроизводимости его результатов, а самодостаточность теории - требованием ее эмпирического (т.е. опытного) подтверждения.

Френсис Бэкон: Замечу,что методом открытия новых знаний может быть только индукция (inductio - наведение), т.е. логическое рассуждение от ряда единичных фактов к положениям, носящим более общий характер. А.Н. Ящук. Философия

Если посылки любого дедуктивного рассуждения составляют некие общие понятия, из которых делаются определенные выводы, то полученное знание не выходит за границы этих посылок и не дает нового знания. Полностью заблуждается схоластика, воображая, будто в процессе дедуктивного размышления в уме человека действует некая могучая сила, не нуждающаяся в его обращении к природе.

Бэконовская критика схоластики состоит в доказательстве того, что исходные общие понятия, лежащие в основе дедукции, в конечном итоге представляют собой результат опытного знания, но знания, слишком поспешного, неметодического. Уже Аристотель и тем более его схоластические последователи некритично и опрометчиво переходили от наблюдения некоторых совершенно недостаточных фактов к установлению самых широких понятий, становившихся основами знания. Не удивительно, что схоластика забывала о реальном содержании таких понятий, превращавшихся только в слова. Отсюда неудовлетворительность понятийного аппарата схоластики для действительного научного постижения природы.

Бэкон не отказывался от общих понятий. Такие понятия составляют фундамент знания. Тем более важно правильно их образовывать. Если же понятия извлечены из предметов случайно, что было свойственно не только схоластикам, но и многим натурфилософам, то и все построенное на таком фундаменте будет непрочно.

Суть опытно-индуктивного метода исследования природы Бэкона, преодолевающего, как он был убежден, всякую умозрительность, состоит в постепенности образования новых понятий. Если умозрительно-силлогистический метод стремился предвосхищать факты и постоянно впадал в различные ошибки на этом пути, то перед своим опытно-индуктивным методом Бэкон ставил задачу их только истолковывать. Лишь только такой метод, по его убеждению, способен к открытию новых истину а не к топтанию на одном месте. Назвав свое главное произведение « Новый Органон≫, автор подчеркнул тем самым противоположность своей эмпирико-индуктивной методологии методологии дедуктивно-силлогистической, опиравшейся на логические произведения Аристотеля, получившие в эпоху средневековья греческое название «Органон»

Сам автор «Нового Органона» следующим образом формулировал противоположность двух методов — дедуктивно-силлогистического и опытно-индуктивного, который он разрабатывал: «Два пути существуют и могут существовать для отыскания и открытия истины. Один воспаряет от ощущений и частностей к наиболее общим аксиомам (т. е. положениям)и, идя от этих оснований и их непоколебимой истинности, обсуждает и открывает средние аксиомы. Этим путем и пользуются ныне. Другой же путь выводит аксиомы из ощущений и частностей, поднимаясь непрерывно и постепенно, пока наконец не приходит к наиболее общим аксиомам. Это путь истинный, но еще не испытанный».

Делая стержнем своего метода постепенное обобщение фактов, наблюдаемых в опыте, Бэкон не становился сторонником упрощенного его понимания. Эмпирический метод в понимании Бэкона означает необходимость максимальной опоры на разум в анализе этих фактов. Используя популярные образы ренессансной литературы, Бэкон порицал как тех грубых эмпириков, которые подобно муравью бездумно собирают все, что им попадется (это прежде всего алхимики), так и тех умозрительных догматиков, которые подобно пауку стремятся из себя ткать паутину знания (а это прежде всего схоластики). Свой собственный метод Бэкон уподобляет искусству пчелы, которая, извлекая дань на полях и в садах, перерабатывает ее в мед собственным умением.

Теория индукции. Следовательно, сущность индукции, наведения, по Бэкону, состоит в непрерывном и постепенном обобщении — от частных фактов к положениям более общим, прежде всего к так называемым средним аксиомам, ибо «вся польза и практическая действенность заключается в средних аксиомах» Только от них можно переходить к наиболее обобщенным положениям («генеральным аксиомам»). Такое индуктивное обобщение, противопоставленное дедуктивно-силлогистическому рассуждению, призвано исправить недостатки разума. Бэкон не первым ставил проблему индукции. Уже Аристотель, введший этот античный термин (разумеется, в его греческом варианте), трактовал индукцию как восхождение от единичного к общему (в том же «Органоне»). У Бэкона же индукция приобретает первостепенное значение и становится главным средством научного познания природы.

По сравнению с аристотелевской и другими трактовками индукции Бэкон шире и глубже понял ее сущность и характер индуктивных выводов. До Бэкона индукцию понимали, во-первых, как так называемую полную индукцию, когда возможно обозреть все без исключения случаи, перечислить все факты, на основе чего и делается определенный вывод. Однако сфера действия этой разновидности индукции очень ограничена, ибо обзор сравнительно немногих фактов возможен в самых простых случаях, а вывод, сделанный в результате такого ограниченного обзора, не имеет большого научного значения.

В этом отношении полную индукцию многократно превосходит неполная индукция, обобщающие выводы которой строятся на основе наблюдения только какой-то части фактов (ибо наблюдать все обычно никто не в состоянии). Но неполную индукцию до Бэкона трактовали почти исключительно как вывод на основании наблюдения лишь тех фактов, которые подтверждали доказываемое положение. Эту так называемую индукцию через простое перечисление (inductio per enumerationem simplicem) Бэкон считал детской ступенью в развитии индукции. Он противопоставил ей истинную индукцию (inductio vera), дающую максимально достоверные и притом новые выводы.

Такие выводы могут быть получены не только и даже не столько в результате наблюдения фактов, подтверждающих его, сколько на основании изучения случаев и явлений, противоречащих доказываемому положению. На эти так называемые отрицательные инстанции следует, по Бэкону, обращать даже главное внимание, ибо большинство ошибок, порождаемых предрассудками, суеверием и всякого рода заинтересованностью, проистекает именно из склонности людей обращать внимание только на те факты, которые подтверждают интересующий их тезис, и закрывать глаза на те, которые ему противоречат.

Учет «отрицательных инстанций» требует точного установления фактов, не полагающегося ни на веру, ни на чувства. Такое установление фактов — уже не простое, пассивное их наблюдение, а эксперимент. Он предполагает активное вмешательство в наблюдаемый процесс, устранение одних и создание других условий, помогающих установить ту или другую объективную истину относительно изучаемого явления. Если индуктивное обобщение устраняет недостатки, присущие разуму человека, то эксперимент делает то же самое в отношении чувств.

Предварительная стадия исследования — собирание различного материала, находимого в природе (различные минералы, металлы и т. п.). Его изучением занимается так называемая физика конкретов. Для исследования же причин, управляющих процессами, протекающими в этих природных предметах, необходимо исследовать «простые природы», т. е. наиболее общие свойства, им присущие, такие, как плотность, разреженность, теплота, холод, тяжесть, легкость и т. п. Уже здесь обнаруживается аналитиеская тенденция, без которой нет индуктивного метода Бэкона. Философ систематически подчеркивал необходимость «рассечения и анатомирования мира», без и вне которых невозможно установить конкретные истины, ведущие к плодоносным опытам. Вместе с тем он противопоставлял аналитическое осмысление природы ее абстрагированию, псевдообобщению, сбивающемуся на умозрительно неопределенное рассуждательство.

Соколов В.В. Европейская философия XV-XIX в.в.