современной отечественной и зарубежной культуре

Вот как в «Братьях Карамазовых» старец Зосима рассказывает о внутреннем обновлении его старшего брата на Пасху:

«Услышав, рассердился и выбранил храм Божий, однако задумался: догадался сразу, что болен опасно и что потому-то родительница и посылает его, пока силы есть, поговеть и причаститься. …

Прошло дня три, и настала Страстная неделя. И вот брат со вторника утра пошёл говеть. … Но не долго походил он в церковь, слёг, так что исповедывали и причастили его уже дома. Дни наступили светлые, ясные, благоуханные, Пасха была поздняя. Всю-то ночь он, я помню, кашляет, худо спит, а на утро всегда оденется и попробует сесть в мягкие кресла. Так и запомню его: сидит тихий, кроткий, улыбается, сам больной, а лик весёлый, радостный. Изменился он весь душевно - такая дивная началась в нём вдруг перемена! …

Скончался же на третьей неделе после Пасхи, в памяти, и хотя и говорить уже перестал, но не изменился до самого последнего своего часа: смотрит радостно, в очах веселье, взглядами нас ищет, улыбается нам, нас зовёт».

Иван Шмелёв в повести «Лето Господне» показывает восприятие праздника маленьким мальчиком:

«- Хрис-тос воскре-се из мёртвых…
- Ну, Христос воскресе… - нагибается ко мне радостный, милый Горкин.
Трижды целует и ведёт к нашим в церковь. Священно пахнет горячим воском и можжевельником.
…сме-ртию смерть… по-пра-ав!.. Звон в рассвете неумолкаемый. В солнце и звоне утро. Пасха, красная …Я рассматриваю подаренные мне яички. … И вот, фарфоровое, отца. Чудесная панорамка в нём. За розовыми и голубыми цветочками бессмертника и мохом, за стёклышком в голубом ободке видится в глубине картинка: белоснежный Христос с хоругвью воскрес из Гроба. Рассказывала мне няня, что если смотреть за стёклышко, долго-долго, увидишь живого ангелочка.

Усталый от строгих дней, от ярких огней и звонов, я вглядываюсь за стёклышко. Мреет в моих глазах, - и чудится мне, в цветах, - живое, неизъяснимо-радостное, святое… - Бог?.. Не передать словами. Я прижимаю к груди яичко, - и усыпляющий перезвон качает меня во сне.
- Поздняя у нас нонче Пасха, со скворцами, - говорит мне Горкин - как раз с тобой подгадали для гостей. Слышишь, как поклычивает?»

Главные герои рассказов русских писателей в обыденной жизни обязаны поступать с людьми в соответствии со своим социальным статусом, тогда как на Пасху стараются отнестись к ближним хоть раз в году по-христиански. Приведу несколько отрывков в подтверждение.

«- А скажи, господин городовой, какой нынче у нас день?
- Уж молчал бы! - презрительно ответил Баргамот. - До свету нализался.
- А у Михаила-архангела звонили?
- Звонили. Тебе-то что?
- Христос, значат, воскрес?
- Ну, воскрес.
- Так позвольте… - Гараська, ведший этот разговор вполоборота к Баргамоту, решительно повернулся к нему лицом… потом упал лицом на землю и завыл, как бабы воют по покойнике….
- Яи-ч-ко… Я… по-благородному… похристосоваться… яичко. а ты… - бессвязно бурлил Гараська, но Баргамот понял. Вот к чему, стало быть, вёл Гараська: похристосоваться хотел, по христианскому обычаю, яичком, а он, Баргамот, его в участок пожелал отправить. … Баргамот голосом, не оставлявшим ни малейшего сомнения в твёрдости принятого им решения, заявил:
- Пойдём ко мне разговляться.
- Так я к тебе, пузатому чёрту, и пошёл!
- Пойдём, говорю!
Изумлению Гараськи не было границ».

(Отрывок из рассказа Леонида Андреева «Баргамот и Гараська»)

«Митька тоже причёсан и одет по-праздничному. Я весело гляжу на его оттопыренные уши и, чтобы показать, что я против него ничего не имею, говорю ему:
- Ты сегодня красивый, и если бы у тебя не торчали волосы и если б ты не был так бедно одет, то все бы подумали, что твоя мать не прачка, а благородная. Приходи ко мне на Пасху, будем в бабки играть.
Митька недоверчиво глядит на меня и грозит мне под полой кулаком».

(Отрывок из рассказа А. П. Чехова «На страстной неделе»)

«Как услышу, что отпустный звон прозвонят и люди из церкви пойдут, я поздороваюсь - скажу: «Ребята! Христос воскресе!» и предложу им это моё угощение. … по часам я сообразил, что уже время церковной службы непременно скоро кончится… Я встал, чтобы обойти посты, и вдруг слышу шум… дерутся. … Что такое? Кто меня бьёт?
И главное дело - темно.
- Казаки, ваше благородие, винища облопались!.. дерутся.
… Убить его, этого казака, я должен!.. зарубить его на месте!.. А я не зарубил. Теперь куда же я годен? …
А в глубине кто-то и говорит: «Не убий!» Это я понял, кто! - Это так Бог говорит: на это у меня, в душе моей, явилось удостоверение. Такое, знаете, крепкое несомненное удостоверение, что и доказывать не надо и своротить нельзя.

Бог! Он ведь старше и выше самого Сакена. Сакен откомандует, да когда-нибудь со звездой в отставку выйдет, а Бог-то веки веков будет всей вселенной командовать! А если он мне не позволяет убить того, кто меня бил, так что мне с ним делать? Что сделать? С кем посоветуюсь?.. Всего лучше с тем, кто сам это вынес.

Иисус Христос!.. Тебя самого били?.. Тебя били, и ты простил… а я что пред тобою… я червь… гадость… ничтожество! Я хочу быть твой: я простил! я твой…
Вот только плакать хочется!.. плачу и плачу!
Люди думают, что я это от обиды, а я уже - понимаете… я уже совсем не от обиды… Солдаты говорят: - Мы его убьём!
- Что вы!.. Бог с вами!.. Нельзя человека убивать!»

(Отрывокиз рассказа Н. С. Лескова «Фигура»)

Особое значение Пасха имеет в романе «Мастер и Маргарита» М. А. Булгакова. Действие романа происходит в течение Страстной недели и заканчивается перед началом Пасхальной ночи, когда Воланд

«- Мессир! Суббота. Солнце склоняется. Нам пора». Внешний ряд событий романа в Москве представляет собой «пародию» на чин православного богослужения Страстной Седмицы (вынос Плащаницы и похороны безголового Берлиоза).

Пасха нашла отражение в творчестве таких поэтов Серебряного века, как С. Есенин - «Пасхальный благовест» («Колокол дремавший разбудил поля…»), К. Д. Бальмонт - «Вербы», И. Северянин - «Пасха в Петербурге».