Место человека в мироздании. Представление о движущей силе и траектории исторического процесса.

Логика Аристотеля как способ доказательного рассуждения

Cамое логическое доказательство предполагает некоторые высшие, общие посылки, которые не могут быть доказаны, – иначе доказательство, согласно Аристотелю, простиралось бы до бесконечности и не имело бы твердой точки опоры: это – высшие посылки или начала каждой науки, которые лежат в ее основании и не могут быть доказаны. Такие начала познаются разумом непосредственно. К числу этих непосредственных начал разумной логики относится закон противоречия, аксиомы математики. Затем другие, не подлежащие доказательству начала суть некоторые обобщенные данные опыта, служащие частным основанием отдельных наук, например, сумма астрономических наблюдений, служащая основанием для наших астрономических знаний. Таким образом, все посредствуемое знание предполагает знание непосредственное или такое, которое не может быть опосредствовано дедуктивным путем. Как общие начала, из которых исходит доказательство, так и те фактические данные, к которым они прилагаются, должны быть известны нам без доказательства. И как явления познаются нами путем восприятий, так и в нашем разуме Аристотель признает способность непосредственного усмотрения общих начал.

Наряду с доказательством выводным стоит индукция. Посредством наведения могут быть добыты общие посылки, из которых может исходить научное, логическое доказательство. Но индукция приводит лишь к вероятности, а не к безусловной достоверности, ибо для безусловно-доказательной индукции требовалось бы знание всех единичных случаев. Так как подобное совершенно всеохватывающее наблюдение всех частных случаев невозможно, то Аристотель иногда, по примеру Сократа, упрощает индуктивный прием: он полагает в основание наведения некоторые предположения, имеющие за себя авторитет знаменитых философов или большинства, и затем сравнивает, сопоставляет их между собою, разбирает, критикует эти мнения, чтобы таким путем добиться положительных результатов. Перед каждым исследованием Аристотель указывает все трудности вопроса, приводит все противоположные различные мнения; он с замечательным искусством владеет этим критическим приемом.

Но самое логическое «наведение» Аристотеля еще носит следы своего диалектического происхождения: это еще далеко не то систематическое обобщение опыта и наблюдения, которое мы находим в современной индуктивной науке. Техника индукции выработалась вместе с техникой эксперимента. Античная мысль не настолько освободилась от природы, не настолько приобрела независимости от внешних явлений, чтобы «вопрошать природу» путем систематического эксперимента. Она более наблюдала, чем испытывала ее. Аристотель – превосходный наблюдатель, но его наведение сводится в лучшем случае лишь к диалектической проверке наблюдений.

Таким образом, логика Аристотеля является орудием, которым он хотел пользоваться для философского познания. Логика, как учение о научном познании, есть собственно не часть философии, а ее «Органон», как впоследствии школа окрестила сочинения Аристотеля на тему логики. В основании этой чисто формальной логики лежит чисто философское представление Аристотеля о природе человеческого познания.

Логика Аристотеля как средство построения картины мира.

Аристотель внес философское обоснование в "несерьезное" до этого "спасение явления". Проблема, по Аристотелю, состоит не в том, чтобы "прозреть" сквозь видимые неравномерности и нерегулярности божественную суть созвездий, а вычленить эту вечную суть из чувственных ощущений, из видимой неравномерности и нерегулярности путем индукции, т. е. от явления к сущности, от наблюдения отдельных чувственно воспринимаемых вещей к тому общему, что является их сущностью.

Душа, как воплощение принципа движения у Платона, у Аристотеля овеществляется в понятии простого тела. И когда совершенные движения осуществляются не богами, а простыми телами, то место платоновской теологии занимает физика.

Качественная физика Аристотеля является целостным, законченным образованием, поэтому все ее положения, так или иначе, повлияли на астрономию. Аристотель расчленяет движения на круговые и прямолинейные, что приводит к делению мира на две качественно разнородные области: надлунную и подлунную. Первый - мир вечного кругового движения небесных тел, состоящих из эфира, второй - изменчивый (ничто не вечно под Луной!) мир четырех элементов, в центре которого находится неподвижная Земля.

Необходимо обратить особое внимание на ряд аристотелевских философских и физических положений, господство и последующая критика которых определяли развитие астрономии и физики до Нового времени (общая концепция статического геоцентризма; концепция естественного движения и естественного места; отрицание пустоты; допущение о возможности движения только через взаимодействие и т. д.).

Несмотря на то, что Аристотель проделал большой методологический путь от чистой кинематики схемы Евдокса к физическому обоснованию движения небесных тел и созданию на этой базе общефилософской картины мира (доведя число различных сфер до 55) задачи описательной и предсказательной астрономии, в рамках концепции гомоцентрических сфер, не решались.
В специальном тракте «о небе» Аристотель нарисовал свою натурфилософскую картину мира. Под Вселенной Аристотель подразумевал всю существующую материю (состоявшую, по его теории, из четырех обычных элементов - земли, воды, воздуха, огня и пятого - небесного - вечно движущегося эфира, который от обычной материи отличался еще и тем, что не имел не легкости, ни тяжести). Аристотель критиковал Анаксагора за отождествления эфира с обычным материальным элементом - огнем. Таким образом, Вселенная, по Аристотелю, существовала в единственном числе. В картине мира Аристотеля впервые была высказана идея взаимосвязанности свойств материи, пространства и времени. Вселенная представлялась конечной и ограничивалась сферой, за пределами которой не мыслилось ничего материального, а потому не могло быть и самого пространства, поскольку оно определялось, как нечто, что было (или могло быть заполнено материей). За пределами материальной вселенной не существовало и времени, которое Аристотель с гениальной простотой и четкостью определил как меру движения и связал с материей, пояснив, что «нет движения без тела физического». За пределами материальной Вселенной Аристотель помещал нематериальный, духовный мир божества, существование которого постулировалось.

Место человека в мироздании. Представление о движущей силе и траектории исторического процесса.

Анализ человеческой истории под углом зрения ее движущих сил позволяет выяснить те реальные силы, которые участвуют в естественноисторическом процессе, и, прежде всего те, которые определяют необходимость, содержание, направление и темпы важнейших социальных преобразований.

От понятия «движущие силы» следует отличать понятие «субъект истории». Субъектами исторического процесса становятся те индивиды и социальные общности, которые осознают свое место в обществе, руководствуются социально значимыми целями и участвуют в их осуществлении. Формирование социального субъекта происходит в ходе развития истории. При этом общая тенденция состоит в том, что в сознательное, историческое творчество вовлекаются все более широкие массы людей. В современных условиях, видимо, можно говорить о становлении человечества в качестве субъекта истории по мере осознания общепланетарных потребностей, прежде всего в сохранении природной среды. Вместе с тем следует подчеркнуть, что даже в современном обществе влияние социальных субъектов на общество ограничено.

Характеристика движущих сил и субъектов истории предполагает также и ответ на вопрос: что побуждает людей к деятельности? Реальной причиной, стимулирующей деятельность людей, являются интересы. Они обусловливаются, прежде всего, господствующими в данном обществе экономическими отношениями и положением классов, социальных групп, личностей в системе общественных отношений; именно интересы побуждают людей к определенным действиям, диктуют цели и средства этих действий, выступают их внутренним мотивом.

Идея прогресса появилась еще в Античности. В те времена возможность прогресса в интеллектуальной сфере связывали с приращением знания. В цельном античном мировоззрении интеллектуальный прогресс неизбежно ассоциировался с нравственным прогрессом, поскольку для человека античной эпохи знание Блага несомненно гарантировало следование ему. Однако уже Гесиод представил историю как движение по нисходящей. Золотой век, где царствовали благочестие и высокая мораль, остался позади, затем наступил Серебряный век, в котором началось падение морали и нравов. В VI в. до н.э., когда жил и писал Гесиод, наступило время Железного века – время полного развала нравственности. Греческие философы рассматривали время космоса как циклическое, поэтому развитие общества – регрессивное или прогрессивное – мыслилось ими в рамках замкнутого космического цикла, который должен смениться новым циклом. Соответственно, и история должна начаться вновь.