Можно ли было ожидать распада Союза

Распад СССР – крупнейшее событие конца XX в. не только в отечественной, но и в мировой истории. Это и важнейший упрек, который большинство граждан России, да и немалое число людей в других республиках адресуют демократам: ваши реформы, ваша демократия еще ничего не дали народу, но уже привели к потере великой страны, второй в мире сверхдержавы. Один этот факт нанес столь болезненный и труднопереживаемый удар по национальному самосознанию русских, что все позитивные преобразования, если бы они даже уже проросли повышением материального благосостояния большинства населения, не смогут его компенсировать в скором времени. Негативное отношение к реформаторам в России, влияние компартии и по сей день во многом объясняются этим ударом, который прямо ставится им в вину. Ведь никто не ожидал, что великая держава, казавшаяся незыблемой, развалится буквально за два года.

Особенно трагично отделение славянских республик, Украины и Белоруссии. Вековые усилия царской России по расширению на запад и юг, в области, более благоприятные для жизни и ближе расположенные к центрам европейской культуры, были сведены на нет. Ныне западные и южные границы страны, не считая полосы, идущей по Дону на Кубань и Северный Кавказ, проходят там же, где и в допетровские времена.

Было бы неверно не видеть или отрицать явное ухудшение геополитического положения России, которое будет сказываться длительное время. В то же время мысль о случайности распада СССР, о том, что он произошел в результате какого-то чудовищного заговора, питает надежды на интеграцию, на восстановление Союза. Но со временем надежды тают, перемены становятся все более необратимыми, бывшие союзные республики, несмотря на формально предпринимаемые усилия, все дальше отходят друг от друга. Пока именно так.

Можно ли было ожидать такого поворота событий? Напомню, что известный советский диссидент А, Амальрик предрек распад Союза еще в 1973 г.* Но тогда его сочли озлобленным фантазером. Серьезные политики такой исход не принимали во внимание.

* См. его работу "Просуществует ли Советский Союз до 1984 года".

В 1982 г., находясь в командировке в Финляндии, прямо с прилавка книжного магазина (иначе книгу тогда было не заполучить, и денег не было) я прочитал в книге "Политическая система СССР", подготовленной в Гарварде сотрудниками кафедры 3. Бжезинского, заключительную главу "Будущее России".

Там рассматривалось три сценария развития событий у нас после смерти Л.И. Брежнева.

Сценарий I – ужесточение режима, включая возврат к репрессиям с целью навести порядок. Этот сценарий оценивался как маловероятный, поскольку элита, чрезвычайно усилившаяся в процессе разложения системы, уже не допустит возобновления репрессий, ибо они были бы направлены прежде всего против нее.

Сценарий II – демократизация режима по западным образцам – также был отвергнут по той причине, что при этом немедленно развалилась бы империя, а этого, по мнению авторов, никакое советское руководство не допустит.

Наиболее вероятным посчитали сценарий III – частичную либерализацию режима в духе хрущевской "оттепели".

По этому сценарию события и развивались до 1 Съезда народных депутатов. Но затем они вдруг стали разворачиваться в сторону сценария II, казавшегося ранее крайне маловероятным.

Но так ли уж все это было неожиданно? Разве нельзя было предугадать подобное развитие событий?

Напомню, что в итоге Первой мировой и гражданской войн царская империя, сколачиваемая в течение четырех веков, уже один раз развалилась. И тогда монархисты и патриоты всех мастей обвиняли в этом большевиков как немецких агентов. Некоторые куски империи, такие, как Финляндия и Польша (заметим, тоже с запада), так и уплыли. Но затем именно большевики железом и кровью, не стесняя себя соблюдением прав человека и идеями самоопределения, сбили всех овец в стадо и создали структуры, способные под страхом насилия удерживать стадо вместе. Н.В. Устрялов и другие сменовеховцы увидели, что именно коммунисты благодаря неразборчивости в средствах смогли восстановить империю под другим названием – Советский Союз.

Однако теоретическое основание было необходимо. Национальным меньшинствам, поверившим в то, что большевики действительно выступают за независимость и право наций на самоопределение, нужны были хотя бы формальные доказательства.

Была в начале 1920-х гг. дискуссия по национальному вопросу, в которой Сталин отстаивал идею культурно-национальной автономии без образования национальных территориальных единиц, а Ленин – прежний, еще дореволюционный принцип права наций на самоопределение вплоть до отделения, который в свое время сыграл важную роль в привлечении национально-освободительных движений под красные знамена.

22 сентября 1922 г. Сталин писал Ленину: "За четыре года гражданской войны, когда мы ввиду интервенции вынуждены были демонстрировать либерализм Москвы в национальном вопросе, мы успели воспитать среди коммунистов, помимо своей воли, настоящих и последовательных социал-независимцев... Мы переживаем такую полосу развития, когда форма, закон, конституция не могут быть игнорированы".

Вскоре эта полоса была пройдена, гайки закручены, серия расправ с национал-уклонистами позволила наладить атмосферу "вечной дружбы народов". Но кое-что от формы осталось – признанное в Конституции право республик Союза на отделение, а также выделение национально-территориальных образований: автономных республик, областей, округов.

Это от Ленина. Сталин устроил бы все иначе, как сейчас предлагают деятели очень широкого спектра, от В. В. Жириновского до Г.Х. Попова, административно-территориальное деление независимо от национального состава населения (губернии) и культурная автономия для национальных меньшинств независимо от административно-территориального деления. Так старались делать в царской России.

Но ленинское наследие оказалось живо и, когда пришло время, сыграло свою роль.

Все годы советской власти, кроме 1917–1918 гг., Россия в образе РСФСР или СССР непрерывно осуществляла территориальную экспансию, подобно России царской. Сначала создание Союза, усмирение Средней Азии. Затем, согласно пакту Молотова – Риббентропа, присоединение Западной Украины и Белоруссии, а чуть позднее прибалтийских республик. При этом внутрь крепости, именуемой СССР, был ввезен "троянский конь". Потом он сыграет свою роль.

С Финляндией – сорвалось. Молдавия и Буковина – получилось.

После Второй мировой войны были присоединены Закарпатье, Калининградская область, Южный Сахалин и Курильские острова. Предпринимались попытки к закреплению советского влияния в Маньчжурии, где прежде русские уже построили КВЖД и ЮМЖД, города Харбин, Дальний, Порт-Артур, но затем было решено, что лучше иметь в сфере своего влияния весь коммунистический Китай, чем присоединить эти "мелочи".

Сфера влияния СССР в послевоенные годы охватила Центральную и Восточную Европу, Китай, Северную Корею, Вьетнам, Монголию, Камбоджу и Лаос в Азии, Кубу в Америке. В разной мере и в разное время к зависимым "дружественным" странам можно было причислять Египет, Сирию, Ирак, Йемен, Судан, Эфиопию, Сомали, Мозамбик, Анголу, Афганистан. Правда, по "континенту дружбы" то и дело проходили раскалывающие его трещины, то в Югославии, то в Китае, но все же сфера влияния СССР была огромна как никогда в истории России. И весьма обременительна.

Чем больше обозначался кризис советской экономики и советской системы, чем меньше ресурсов она могла тратить на сохранение сферы влияния, тем больше становилась вероятность развала империи.

Первым сигналом стал Афганистан, где СССР за пределами своих границ потерпел первое явное поражение после 1945 г.

Так что считать развал советской империи полной неожиданностью, никак нельзя. Напротив, чем больше она надувалась, тем скорей можно было ожидать коллапса.