Байчурин Николай. 10 апреля 2016 г.

Сначала про Васю. Он специализировался на выращивании овощей “лука-чеснока” – так иногда его и называли, чтобы обо-значить о ком речь. Продукция у него была отменная. Лук рос на грядке прямо - таки как камыш на болоте (через ветхую ограду хорошо было видно грядки). Всё дело, конечно, в удобрениях. Удобрения собственно находились тут же – в огороде в отхожем, так сказать, месте - никакой химии. Покупать ничего не надо было - негде да и ничего похожего никто не продавал. Удобрения из огорода надо было только правильно приготовить и выдерживать график внесения и полива. Продукцию свою он реализовывал на рынке. Конкурентов практически не было. Правильно была вы-брана производственная ниша. Ничего не зная о маркетинге и ло-гистике он интуитивно чувствовал, что лучше него никто не вы-растит ни лука ни чеснока. Тем более, что растениеводством в те времена из местного населения никто серьёзно не занимался (рыбалка, охота, консервный завод, рыболовецкий флот, потреб-союз и бюджетные учреждения – образование, здравоохранение). Теплицы, помидоры, огурцы, перец, кабачки и другая овощная ме-лочь появились позже - с приходом БАМа и притоком населения из западных областей Союза, особенно, с Украины. Местные выра-щивали картошку, репку, турнепс вперемежку с картошкой, а на грядках морковку. Так что по части лука и чеснока Вася был моно-полистом (антимономольной службы тогда тоже не было и его бизнесу никто не препятствовал). Рынок тогда располагался на берегу Байкала – как раз напротив школьного переулка. Одна сторона – по направлению переулка, другая – перпендикулярно первой вдоль берега. Стояла на сваях метрах в 6-7 от воды. Рынок был крытый. Рядом были “мостки” (такой небольшой причал) куда причаливали плавсредства с продукцией от местных колхозов. Также с картофелем, капустой, морковью и другим сельскохо-зяйственным товаром, как бы сейчас сказали, местных производи-телей. Кстати, нас с младшим братишкой, мама тоже частенько от-правляла на рынок. Не ради прибыли а просто чтобы не болтались без дела где попало. Давала одну-две поллитры молока, котелочек с голубицей (которую мы сами же и набирали у себя за огородом – в калтусе), бумажных кулёчков, свёрнутых из тетрадных листов - и с богом. К обеду мы благополучно добирались до рынка. Распола-гались за прилавком (бесплатно) и начиналась торговля. Но наша продукция не выдерживала конкуренции. Рядом торговали тётень-ки тем же товаром. У них брали, у нас – нет. Видимо реклама была слабая. В результате к концу дня свою не реализованную продук-цию мы сами же и “осваиваили”. Зато обратно возвращались быст-ро и налегке–без груза. Когда своей “продукции” не хватало, а есть хотелось, спускались к берегу. Проползали между сваями к полу рынка и выковыривали из щелей между досками аппетитные мор-ковочки. Тут же их промывали, нарушая экологию, в чистых водах священного озера и смачно хрумкали сидя на тёплых разноцвет-ных камушках. Бросали в воду камешки и любовались расходя-щимися кругами - курорт да и только. У Васи продукция расходи-лась быстро и он надолго на рынке не задерживался - набрасывал на плечи коромысло с пустыми корзинами и отправлялся домой за новой порцией товара. Не предсказуемая штука жизнь. Случилось так, что мы с Васей как бы и породнились, примерно, через чет-верть века. Его внук сейчас мой двоюродный племянник. Умер Вася 7 ноября 1972 года в городе Нижнеудинск, где я работал в то время и туда же переехали его дочка с мужем - моим двоюродным братом. Привезли отца Васю - где он, оторванный от своих грядок, в казённой квартире быстро зачах и умер. Не хотел переезжать – уговорили. Похоронили с грехом пополам (благо у нас была дежурная бригада электромонтёров на праздники). Сейчас уже нет ни дочки ни зятя и никто не знает где могилка его. Лишний раз подтверждается пословица “где родился там и пригодился”. Вот такая история с Васей китайцем, который задолго до наступления рыночных времён хорошо разбирался в рыночных технологиях.

Китаец Ваня работал на рыбоконсервном заводе “подводником”. Так у нас в учебной части, когда я служил на флоте, называли матроса из хозвзвода, который на подводе отвозил в баках отхо-ды с кухни в подсобное хозяйство. У Вани была “тачанка”–такая одноосная тележка с баком. Бак снизу полукруглый со смещён-ным центром тяжести. Чтобы его разгрузить достаточно было выта-щить из ушек штырь, удерживающий бак в вертикальном положе-нии. Ваня на своей “тачанке” вывозил с завода и утилизировал отходы производства – рыбьи кишки, головы и хвосты, которые и составляли отходы консервного производства, а также и бомбаж. Мой отец в то время тоже работал на консервном заводе – на про-ходной. Иногда нас с братишкой мама отправляла с узелком к отцу на работу. В узелке обед. Обед доставлялся уже далеко после обеда – почти к ужину (расстояние не маленькое – а было мне лет 6-7 а брату и того меньше). К тому же доставка замедлялась в связи с тем, что примерно на трети пути на страже- посреди улицы- стоял козёл с седой бородой и лихо закрученными назад рогами. Видимо он ими очень гордился так как такие рога были только у благородных баранов. При попытке пересечь запретную линию он угрожающе выставлял эти, в общем то безобидные загнутые рога вперёд и устремлялся в атаку, а роста мы были примерно одинако-вого, так что приходилось ретироваться. Козёл же устремлялся следом и поддавал гнутыми рогами под зад. так что приходилось данное препятствие преодолевать через проулок - калтусом и вы-ныривать уже в другом проулке –напротив партизанского магазина и потом следовать дальше. Отец в награду показывал нам консер-вный цех – где всё шипело, жарилось и грохотало. Женщины обра-батывали рыбу, жарили в больших противнях, укладывали в банки, которые тут же штамповали на специальных прессах и банки и крышки, закатывали их с уже обработанным и уложенным кон-сервным сырьём и отправляли в автоклав. Приводилось всё в движение локомобилем (паровой двигатель), который стоял в спе-циальной пристройке. Локомобилем управлял наш сосед и отцов кореш Сафронов дядя Федя (Фёдор Ефимыч). От шкива локомобиля через весь консервный цех тянулся широкий ремень, приводивший в движение вал закреплённый через всю стену под потолком. И уже от этого вала также через шкивы и ремни приводились в дви-жение разные штамповочные и закаточные машины. Зрелище для детского восприятия просто неописуемое. Ну и, конечно, всегда мы получали гостинец от добрых женщин – по порции “обжарок”. Ничего вкуснее я никогда не ел. При закатке случался производ-ственный брак. «Он может быть полным (сильно помятые банки, содержимое которых повторно использовать не разрешается) и возвратным (банки с небольшой деформацией, с дефектами зака-точного шва, подтечные, содержимое которых доброкачественно и может быть использовано в течение 2 часов для выработки паш-тетов и котлет, в виде добавки к основному сырью в количестве 10% и для других пищевых целей». Это выдержка из государ-ственного стандарта на производство рыбных консервов. На каждый вид консервов имеется свой стандарт. Какой стандарт или технические условия действовали в те времена (напомню – была война) я не знаю. Не знал об этом и китаец Ваня. Одно он знал точно, что после выхода из консервного цеха консервы не могут испортиться мгновенно. Продукция сразу после выхода из цеха отправлялась на склад, а бомбаж на утилизацию. По инструкции Ваня обязан был залить партию бомбажа каустиком и закопать в лесу. Но он распоряжался партией бомбажа по своему. Когда его “тачанка” с партией бомбажа грохотала по дороге - следом уже со-биралась стайка новостроевских босоногих ребятишек. Ваня делал вид, что ничего не замечает, заворачивал в лесок, вынимал сто-пор, тачанка опрокидывалась и всё содержимое оказывалось на земле. Как ни в чём не бывало Ваня заворачивал лошадку и от-правлялся в обратный путь. Налетала стая детишек и куча бомбажа мгновенно исчезала у них в разных потайных местах (в карманах, сумочках, за пазухой, за поясом). Мы же – несмышлёная неразум-ная шпана - вслед ещё и дразнились – “ходя соли надо?…..? со-лить”. Что солить каждый придумывал сам. Ваню это обижало (должно потому, что это у него ассоциировалось со словом контрабанда. Известно что до революции и много позже китайцы ходили через границу с Россией и переправляли туда-обратно разный контрабандный товар, в том числе и соль и золотишко. Отчего их и звали “ходя”). Он бросал лошадку и бежал за нами аж до самых “первых огородов”. Были такие - выращивали там “зелён-ку” для лошадок. Догнав самого маленького – надирал ему уши (скорее всего для виду, во всяком случае ничьи уши серьёзно не пострадали) и возвращался к тачанке. Но обиды не таил и не прекращал подкармливать бомбажом новостроевскую ребятню. Бывало, что “тачанка” то ли по просьбе, то ли по бартеру заезжала к кому-нибудь прямо во двор (например в наш двор, чему я лично был свидетелем). Кроме бомбажа в “тачанке” Ваня возил также и отходы производства. Но за ними никто особо не охотился и они лепёшками расплывались прямо на поляне в местности “Осино-вое” (это примерно там, где сейчас находится здание аэропорта). На них с азартом набрасывались мухи, а через некоторое время там невозможно было пройти (стояла несусветная вонь и рой мух). К концу лета эти отходы сами собой утилизировались и оставались только одни косточки. Тропа к осиновому озеру проле-гала как раз через эту поляну. Однажды – помню – лепёшка из тачанки расплылась и в нашем дворе. Рыбьи головы и хвосты выбирали и ели сами. А кишками кормили свинью. Ей свинье всё равно – она с удовольствием поедала и такую еду. Только потом, когда она уже стала мясом, казалось, что это не свиное мясо а нерпичье. А что делать? Жить то надо было и выживать. Отец инвалид – полноценно работать не мог – детишек трое - есть просят. Своего ничего ещё не было. Только приехали в 1943 году – по переселению из Пензенской области (для консервного завода нужны были работники). Во всей этой истории удивительно только одно, что администрация завода не могла тот же бомбаж распределить между своими работницами у которых дома тоже мал - мала и есть просят. А может и не совсем удивительно, время было такое - жили все под страхом наказания. Могли посадить запросто - за расхищение социалистической собственности, за вредительство и по другим статьям коих было хоть и немного но все с большими сроками отсидки, а то и совсем “10 лет без права переписки” (расстрельная). Впрочем и сейчас не намного лучше, если не страх наказания так страх увольнения довлеет над трудя-щимся людом. А что сейчас мешает начальникам? Сколько сейчас изымается контрабанды, контрафактной продукции разного рода и утилизируется (сжигается, выливается, давится бульдозерами и т.д.). Среди этой продукции, наверняка, есть товар, который можно вполне использовать на благо народонаселения, раздать нужда-ющимся (естественно под контролем СЭС и других уполномо--ченных органов), реализовать за небольшие деньги. Но нет – надо под бульдозер. Кому это выгодно? Вполне понятно – акулам бизнеса, чтобы не падали их сверхприбыли. А народ бы собирал на операции больным детям деньги по СМС-кам. Эти “акулы” не очень торопятся помогать больным детям и делиться с народом. Позор. И вообще вся эта сфера покрыта мраком. Никакой инфор-мации. Куда девается контрафакт? Контрабанда? Иногда что то проскользнёт в СМИ и то, в основном, по поводу наркотиков. Так недолго и до новых социальных катаклизмов дожить.

Вот и получается что маленькие эти люди (китайцы Вася и Ваня), не имея никакого особого образования а только опыт жизни и руководствуясь здравым смыслом, подходили к порученному делу с истинно государственным подходом, руководствуясь, при этом, только нуждами людей (по большому счёту народа). Что же теперь удивляться что у этого мелкого (в смысле роста), трудолюбивого, непритязательного и умного народа, готового на любую работу - и законы, по всей видимости, соотносятся со здравым смыслом. По тому и экономика развивается невиданными темпами. И нам есть чему у них поучиться. Да и наше советское прошлое со счетов списывать рано. Немало в нём было полезного и поучительного.

Байчурин Николай. 10 апреля 2016 г.