Роль матери и отца в воспитании ребенка

 

Появление ребенка в семье является серьёзным испытанием для родителей. Освоение и формирование роли отца или матери — важнейшая задача личностного развития в период взросления и проверка на прочность семейных отношений.

Освоение женщиной роли матери осложнено тем, что именно в этот период ставятся задачи профессионального роста и карьеры. Осознание своих возможностей и приоритетных задач мо­жет способствовать более благоприятному про­живанию конфликта между этими сторонами жизни женщины. На женщину могут влиять родительские установки. Среди типичных уста­новок, которые будущая мать усваивает от сво­их родителей, В. К. Лосева выделяет:

- «Прежде чем заводить детей, надо прочно стоять на ногах в материальном и профес­сиональном отношении». Культивирование такой установки позволяет родителям про­длевать у дочери ощущение собственной незрелости и нереализованности. Дочь на долгое время оказывается привязанной и зависимой от родителей.

- «Появление ребенка приносит очень много хлопот и переживаний». Родители формируют у дочери представление о том, что роль матери связана, прежде всего, с трудностями и не приносит радости. Тем самым формируется негативное восприятие материнской роли.

- «Ты еще сама ребенок». Данная установка связана с желанием родителей демонстри- ровать свое превосходство над дочерью.

- «Ты — эгоистка, а мать должна жертвовать всем ради детей». Скрытый смысл этой установки — мать должна полностью отказаться от своих желаний.

Подготовка к материнству состоит не в том, чтобы следовать зачастую нереалистичным требованиям родителей, а в том, чтобы переосмыслить свой жизненный опыт, осознать чувства, которые возникают в период подготовки к материнству.

Социальная роль отца трудна тем, что ее очевидность создает множество ловушек при ее освоении. Г. С. Абрамова выделяет некоторые из них.

- Ловушка простой цели — отказ от осозна­ния экзистенциальной цели в роли отца («Кормлю, пою, одеваю, что еще надо?»).

- Ловушка ожидаемого долженствования («Я тебе отец, поэтому ты должен меня любить и уважать»).

- Ловушка нормальности, или «все как у людей» — отказ от понимания и принятие уникальности своей жизни и жизней членов своей семьи.

 

— Ловушка правоты силы, или «против лома нет приема» — ориентация на силовые спо­собы разрешения конфликтов, связанных с демонстрацией силы.

— Ловушка возраста («Я еще молодой, погу­лять хочется», «Он еще ребенок, пусть с ним возится мама»).

— Ловушка подарка («Я ему все покупаю, что захочет») — игнорирование личностного об­щения.

— Ловушка превосходства пола — отказ от дру­гих, отличных от мужских способов реше­ния жизненных задач.

— Ловушка социальной ценности пола («Меня любая подберет», «Мужчина везде нужен») приводит к отказу от глубинных пережива­ний.

— Ловушка ревности к детям — нежелание

считаться с тем, что жена принадлежит детям, старикам и вообще другим людям.

Отец и мать по-разному проявляют любовь по отношению к детям. Материнская любовь чаще всего носит безусловный характер:

«Я люблю тебя потому, что ты ость». Отцов­ская любовь, особенно по отношению к сыну, порой носит условный характер: «Я люблю тебя тогда, когда ты оправдываешь мои ожидания, выполняешь мои требования».

Идеальный вариант — когда мать в своем поведении демонстрирует чисто женские чер­ты — мягкость, терпимость, доброту, способ­ность к эмоциональной поддержке и сопережи­ванию, а отец — такие черты, как энергич­ность, уверенность в себе, силу, ум, деловитость. Дети в такой семье легко осваивают модели мужского и женского поведения, безболезнен­но проходят кризисы психосексуального раз­вития.

«Первый мужчина» в жизни девочки — ее отец. Именно с ним она будет сравнивать по­ведение своих друзей, жениха, мужа. Для мальчика «первая женщина» — его мать. Мать, которая позволяет себе физически наказывать ребенка, подавляя его эмоционально, жестко указывая, что и как надо делать, формирует у ребенка искаженное представление о женщи­нах вообще. В будущем ему будет трудно найти спутницу жизни. В его поведении будут при­сутствовать зависимость, стремление подчинять­ся, неинициативность.

Первые пять лет жизни играют определяю­щую роль в развитии черт мужественности у мальчика и черт женственности у девочки. У мальчиков, воспитанных одной матерью, можно наблюдать либо развитие «женских» черт характера, таких, как большая зависимость, предпочтение игр и занятий, традиционно свой­ственных девочкам, либо, напротив, развитие «компенсаторной мужественности», для которой характерно сочетание преувеличенно «муж­ского» поведения с зависимым характером, часто наблюдаемое у молодых преступников. Девочки, лишившиеся отца в детские годы, проявляют неуверенность в общении с мужчинами, у них не сформированы модели «женского» поведения.

Психоаналитики также описали важность чувства любви и ненависти по отношению к родителям для общего развития ребенка. Дети в возрасте 3—5 лет начинают испытывать сексуальную привязанность к взрослым людям, прежде всего к родителям. Причем ребенок стре­мится к родителю противоположного пола. 3. Фрейд описал эту привязанность и назвал ее Эдипов комплекс (у мальчиков) и комплекс Электры (у девочек). В греческом мифе о царе Эдипе, убившем своего отца и женившемся на матери, скрыт, по мнению 3. Фрейда, ключ к сексуальному комплексу. Мальчик испытывает влечение к матери, воспринимая отца как со­перника, вызывающего одновременно и нена­висть, и страх. Девочка испытывает влечение к отцу, видя в матери свою конкурентку. В мифе Электра решает убить мать, мстя ей за измену и смерть отца. Эти комплексы, таким образом, характеризуются нежной привязанно­стью ребенка к родителю пpoтивоположного пола и агрессивностью по отношению к родителю того же пола, которого ребёнок хочет «устра­нить». Конфликт разрешается отказом ребенка от нежных чувств к родителю другого пола и отождествлением себя с родителем одного с ним пола. В результате ребенок приобщается к ценностям, ролям и установкам свойственным его полу.

Р. Хоментаускас считает, что при воспита­нии детей в семье необходимо учитывать сле­дующие моменты.

— Ребенок — не просто продукт воспитатель­ных воздействий родителей. Он активен, сам осмысляет семью и себя в ней, определяет свое поведение, отношение к семье и к себе самому. В определенной мере ребенок — воспитатель себя.

— Дети вследствие своего ограниченного опы­та, своеобразного мышления иначе, чем взрослые, воспринимают и оценивают про­исходящее вокруг. Понять их поведение, эмоции, переживания и помочь им можно, лишь взглянув на мир их глазами.

— На детей влияют не только преднамерен­ные воздействия родителей, но даже в боль­шей степени все особенности поведения родителей — в том числе ни взрослым, ни ребенком не осознаваемые.

Осложнить процесс воспитания психологи­чески здоровой личности могут отсутствие в семье одного из родителей (по данным статис­тики, неполные семьи составляют 14% среди всех семей); наличие у членов семьи психоло­гически асоциальных зависимостей; прожива­ние в семье тяжело больного человека.

Психологические критерии, по которым можно судить о психологическом благополучии ребенка в семье:

— выраженное переживание удовольствия от общения с близкими людьми;

— ощущение свободы, автономности при обще­нии с родителями;

—уверенность в своих силах и самодостаточность;

—умение видеть свои недостатки и способ­ность просить помощь у окружающих;

— способность разграничить ошибку и свою личность.

 

Прояснение установок и ожиданий молодых родителей относительно роли матери и отца яв­ляется одной из задач психолога при оказании психологической поддержки семье.

 

 

2.1.1.СТИЛЬ СЕМЕЙНОГО ВОСПИТАНИЯ И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА РАЗВИТИЕ РЕБЕНКА

В эмпирическом исследовании Дж. Болдуина выделено два стиля родительского воспита­ния — демократический и контролирующий. Де­мократический определяется следующими па­раметрами: высоким уровнем вербального общения между детьми и родителями, включен­ностью детей в обсуждение семейных проблем, учетом их мнения, готовностью родителей прийти на помощь, если это требуется; одновременно с этим — верой в успех самостоятельной деятель­ности ребенка и ограничением собственной субъективности в видении ребенка.

Контролирующий стиль предполагает значи­тельные ограничения в поведении детей, четкое и ясное объяснение ребенку смысла ограниче­ний, отсутствие разногласий между родителями и детьми по поводу дисциплинарных мер.

Дж. Болдуин исследовал детей обеих групп и детей со смешанным стилем воспитания. Дети в семьях с демократическим стилем характери­зовались умеренно выраженной способностью к лидерству, хорошим психическим развитием, со­циальной активностью, легкостью вступления в контакты со сверстниками. Но им не был при­сущ альтруизм, сензитивность и эмпатия. Сами дети с трудом поддавались внешнему контролю.

Дети родителей с контролирующим стилем воспитания более послушны, внушаемы, бояз­ливы, не слишком настойчивы в достижении собственных целей, неагрессивны.

При смешанном стиле воспитания ребенку присущи внушаемость, послушание, эмоциональ­ная чувствительность, неагрессивность, отсутствие любознательности, оригинальности мыш­ления, бедная фантазия.

Дж. Болдуин выделил также четыре пара­метра измерения родительского поведения:

— родительский контроль, то есть предпочита­ют ли родители оказывать большое влияние на детей, способны ли настаивать на выпол­нении своих требований, последовательны ли в них;

— родительские требования, побуждающие к развитию у детей зрелости, способностей в интеллектуальной, эмоциональной и комму­никативной сферах;

— способы общения с детьми в ходе воспита­тельных воздействий;

— эмоциональная поддержка — способность ро­дителей выражать сочувствие, любовь и теп­лые отношения, испытывать любовь, удов­летворение и гордость от успехов детей.

При анализе данных оказалось, что комп­лекс черт компетентных детей соответствует наличию в родительском отношении всех четы­рех измерений: контроля, требовательности к социальной зрелости, общения и эмоциональ­ной поддержки — то есть оптимальным усло­вием воспитания является сочетание высокой требовательности и контроля с демократичнос­тью и принятием.

Родители избегающих и незрелых детей име­ют более низкий уровень всех параметров, чем родители компетентных детей. Кроме того, для родителей избегающих детей характерны более контролирующее и требовательное отношение, но менее теплое, чем для родителей незрелых де­тей. Родители последних оказались абсолютно неспособны к контролю детского поведения в силу собственной эмоциональной незрелости.

Японский психолог Масару Ибука считает, что как повышенная уверенность, так и излиш­няя тревожность не содействуют успешному родительству. В первом случае они вряд ли смогут воспитать в ребенке потребность к самостоятель­ному поиску, к познанию нового. Чем более «свободно» родители воспитывают своего ребенка, тем более неуверенным в себе он вырастает. Под «свободой воспитания» Масару Ибука понимает не регулярный уход за ребенком, обилие игрушек и в то же время отсутствие внимания. Таким детям не хватает любви, они все время ищут внимания взрослых, в то время как ребенок, выросший в любви, скорее адаптируется к обществу, он более уравновешен и добр.

Рассмотрим связь между стилем родитель­ского воспитания и особенностями ребенка.

 

Традиционно в психологической литературе выделяют следующие стили семейного воспитания — авторитарный, демократический, ли­беральный. Еще в работах А. С. Макаренко было выделено несколько типов так называемого ложного родительского авторитета: авторитет подавления, расстояния, педантизма, резонерства, подкупа. В качестве благоприятных описаны авторитет любви, доброты, уважения.

Г. Крайг предлагает следующую классифика­цию стилей родительского воспитания, выделен­ных на основании соотношения двух параметров: родительского контроля и теплоты. Авто­ритетный стиль предполагает высокий уровень контроля, когда родители признают и поощря­ют растущую автономию своих детей, а также теплые отношения (родители открыты для общения, допускают изменения своих требований). Как результат — дети социально адаптированы, уверены в себе, способны к самоконтролю, об­ладают высокой самооценкой. Авторитарный стиль характеризуется высоким контролем, ро­дители ждут неукоснительного выполнения сво­их требований; отношения холодные, отстранен­ные. Дети замкнуты, боязливы и угрюмы, не­притязательны и раздражительны. Девочки в большинстве своем — пассивны и зависимы, мальчики — неуправляемы и агрессивны. Ли­беральный стиль предполагает низкий уровень контроля и теплые отношения. Родителями слабо или совсем не регламентируются поведение ре­бенка. Хотя родители открыты для общения с детьми, доминирующее направление коммуни­кации — от ребенка к родителям, детям предо­ставлен избыток свободы, родители не устанав­ливают каких-либо ограничений. Дети склонны к непослушанию и агрессивности, ведут себя неадекватно и импульсивно, нетребовательны к себе. В некоторых случаях дети становятся ак­тивными, решительными и творческими людь­ми. Индифферентный стиль — с низким уров­нем контроля и холодными отношениями. Ро­дители не устанавливают для детей никаких ограничений, безразличны к детям, закрыты для общения. Из-за обремененности собственными проблемами не остается сил на воспитание де­тей. Если безразличие сочетается с враждебнос­тью, ребенок проявляет разрушительные импуль­сы и склонность к отклоняющемуся поведению.

Т. М. Мишина и А. Б. Добрович описывают наиболее часто встречающиеся неблагополучные формы родительско-детских отношений. Сопер­ничество предполагает стремление отдельных членов семьи обеспечить себе главенствующее положение в доме. Мнимое сотрудничество: кон­фликты между членами семьи «спрятаны» от посторонних глаз. Семья как бы демонстриру­ет образ хороших, правильных отношений. Изо­ляция в наиболее явном виде проявляется в отчуждении одного из членов семьи от воспи­тания ребенка. Дети, растущие в подобных семьях, неизбежно вовлекаются в межличнос­тные конфликты взрослых, их используют как средство манипулирования.

Три типа неправильного воспитания выде­лены В. И. Гарбузовым, А. И. Захаровым и Д. Н. Исаевым:

— отвергающий (чрезмерная требовательность, жесткая регламентация, контроль либо не­достаток контроля на почве попуститель­ства);

— гиперсоциализирующий (чрезмерная озабо­ченность и тревожность родителей будущим ребенка, его статусом, успехами и неудача­ми);

— эгоцентрический (наблюдается в семьях с низким уровнем ответственности, когда ре­бенку навязывается представление «Я — большой» в качестве самодовлеющей ценно­сти).

По нашим исследованиям, характер отно­шения родителей и детей может быть проана­лизирован по следующим трем параметрам:

- поддержка автономности — контроль;

- вовлечённость родителей в жизнь ребенка — равнодушие;

- структурированность – аморфность отношений.

Чем более ориентированы родители на пре­доставление возможности выбора ребенку, по­нимают и чувствуют, чего хочет ребенок (под­держка автономности), чем больше они уделя­ют ему внимания и ребенок занимает важное место в их жизни (вовлеченность), а также, чем более четко описывают свои требования, сдерживают обещания (структурированность отношений), тем более психологически благо­получен ребенок (Клюева Н. В., 1998).

Подводя итоги описанию стилевых особен­ностей семейного воспитания, обратим внима­ние на то, что в работе с семьей психолог должен быть открытым (то есть способным к обсуждению различных, даже интимных про­блем, к доверию), эмпатичным, конструктив­ным (уметь находить взаимоприемлемые реше­ния, оставаясь защитником прав ребенка) и рефлексивным (умеющим проанализировать ситуацию с различных точек зрения, избегая оценочных суждений).

 

 

 

ТИП ВОСПИТАНИЯ ОТЦА

Учёные, исследующие проблемы воспитания детей в семье, уделяют огромное внимание отношениям ребёнка и матери, сплошь и рядом забывая о существовании отца. Недоверие к мужчине-воспитателю проявляется не только на уровне семье. Показатель этого недоверия – обилие женщин педагогов всюду от детского сада до университета.

Стоит обратить внимание на то, что как ни странно более мягкие, чувствительные мужчины воспитываются в культурах, где важную роль в воспитании играет отец. И наоборот, у народов, где сыновья растут в условиях преобладающего или даже исключительного женского воздействия мужчины воинственны и агрессивны. Дальше мы увидим, что эта парадоксальная на первый взгляд закономерность имеет место отнюдь не только среди примитивных народов. Её действие мы каждый день видим вокруг себя.

 

2.2.1. ПАТРИАРХАТ

 

Патриарх — глава рода, отец семейства, выполня­ющий по совместительству функции вождя. Слияние ро­лей Отца и Вождя (как и Отца и Учителя) — харак­тернейшая черта патриархальной культуры. В примитив­ном, дописьменном обществе, где нет сильной государ­ственной власти, отец может быть (а может и не быть) главой семьи — не более. Государство, будь то монар­хия или тирания, делает главу семьи опорой власти, формируя в семье сколок общественных отношений. Члены семьи повинуются отцу, как подданные монарху или диктатору и, далее, как все люди — единому Богу, Отцу небесному. Триада Отец — Правитель — Бог — основа патриархальной идеологии. Отношения их взаим­ны. С одной стороны, на отца (реального отца семьи) возлагаются функции монарха в миниатюре, с другой — правителю, а далее и Богу приписываются отцовские качества: сочетание строгости и справедливости, умение разрешить все конфликты «по-семейному».

До сих пор даже в такой «непатриархальной» стра­не, как США, дети склонны описывать обобщенный образ отца примерно в тех же словах, что и президента стра­ны. В протестантской культуре, где преобладал образ сурового Бога-отца, он вкладывался в головы реальных отцов, формируя идеал отношения к жене и детям. По­добно тому как маленький обрывок голографического снимка содержит в себе все изображение, так и патри­архальная семья несет свойства патриархального госу­дарства и космоса. Общество, семья и Вселенная взаим­но моделируют друг друга.

В традиционной китайской семье почтение к отцу распространяется и на сына, особенно старшего; уже с четырехлетнего возраста он пользуется большим уваже­нием женщин. Недаром в Китае выражение «старший брат» может служить в качестве почтительного обраще­ния к любому мужчине.

В традиционной японской семье отец еще более от­дален от детей. Он, как пишет один исследователь, по­четный гость в своей собственной семье. Через отца идет духовная нить, связывающая человека с Импера­тором, носителем божественной сущности.

Контраст традиционной восточной семье, где преоб­ладают почтительность и поклонение, представляет тра­диционная латиноамериканская семья, в которой доми­нирование властного, грубого, жестокого отца основано на специфическом культе мужественной силы (machis ­ mo) Отец с презрением относится к «возне с деть­ми», считая это занятие недостойным настоящего муж­чины

Отец в патриархальной немецкой семье проводит с детьми (особенно с сыновьями) много времени, отды­хает, играет с ними, постоянно заботится о них. Это не мешает ему не упускать из виду строгость и дисципли­ну. Даже в середине 70-х годов нашего века, когда о патриархальной немецкой семье можно было говорить только в прошедшем времени, дети из ФРГ оценивали своих отцов как значительно более авторитарных (но за­то и более заботливых), чем дети из США. Отношение к отцу в традиционной германской семье характери­зуется словом Ehrfurcht — «честь и страх». Отец не мо­жет быть не прав, и его слово является законом («не­погрешимость папы»). Мать также подчиняется ему бес­прекословно, в его присутствии одобряя его дисципли­нарные меры, хотя в отсутствие отца она добра и лас­кова с детьми.

По-разному относятся отцы к своим детям в этих семьях. Роль наказания, особенно физического, значи­тельно выше в западных патриархальных семьях, чем в восточных. Связь с детьми — от почти полного пре­небрежения ими, как в традиционной мексиканской семье, до внимания и постоянной заботы — в герман­ской. Однако во всех случаях есть одна общая черта: отец находится на недосягаемой высоте для ребенка, их отношения строго вертикальны, отец — прежде всего авторитет, прообраз и олицетворение той власти, кото­рой ребенок беспрекословно будет подчиняться, когда вырастет и сам станет отцом.

Переход к капиталистическому способу производства ознаменовал собой первый удар по традиционной семье. Юридическое выражение это получило, в част­ности, в законодательстве Великой французской рево­люции, которое освободило отца от всякой ответствен­ности за содержание семьи (в этот период, между про­чим, резко повысилась детская преступность). На раннекапиталистических фабриках и заводах женщины подвергались изнурительной эксплуатации наравне с мужчинами; широко использовался и детский труд. Это делало разделение семейных ролей на мужскую и жен­скую формальным и в какой-то мере приближало ре­бенка к отцу. Однако это своеобразное равенство поло­жения мужа и жены в пролетарской семье было равен­ством в горе и нищете и вело в конечном счете к рас­паду семьи. Разложение родительско-детских отношений в условиях развивающегося буржуазного общества луч­ше всего, пожалуй, было показано великим Золя в его романах «Жерминаль», «Западня».

По мере улучшения материальной стороны жизни ра­бочих индустриальных стран, развития законодательст­ва, запрещающего детский и ограничивающего женский труд, положение отца и матери в отношении детей вновь стало асимметричным. Традиции патриархальности, под­черкивающие значение отца как главы семьи, кормиль­ца и защитника, и матери как хранительницы очага и воспитательницы детей, за это время не были забыты. Они сохранялись в первую очередь в крестьянской сре­де и в какой-то степени могли быть восстановлены. При этом, с одной стороны, отец получил возможность об­щаться с детьми вне работы: играть с малышом, во­зиться с дочерью — тогда как раньше отец был глав­ным образом воспитателем сына и то лишь с того мо­мента, когда сын становился достаточно взрослым, что­бы продолжать отцовское дело. С другой стороны, именно эта функция отца в воспитании мальчика, функ­ция, выражающаяся словами «делай, как я» (вспомним единство ролей Отца и Учителя в патриархальной культуре), — эта функция в развитых обществах XX века явно утеряна.

Отец уже не является наставником сына, бережно направляющим его еще нетвердые шаги по пути своего ремесла — будь то охота (в примитивном обществе), крестьянское дело (в «классической» патриархальной культуре) или рабочая профессия (в обществе разви­вающейся индустрии). Сейчас отец (рабочий или служа­щий) отделен от ребенка. Он целые дни проводит «где-то там», на работе, причем эта работа — какая-то ми­стика, что-то для ребенка совершенно непонятное, не имеющее ни цвета, ни запаха. В школе ребенок учится совсем не тому, чем занимается его отец; классическая преемственность «сын — наследник моего дела» ушла в прошлое; разрыв между ролью Отца и ролью Учителя стал очевиден. В той же мере роль Отца полностью утратила и присущие ей ранее черты Вождя. Характер­ная для современных культур демократизация всех форм общественной жизни (в том числе и семейных отноше­ний) сразу обесценивает дисциплинирующую функцию отца в семье, уменьшает значение наказания как спе­цифически мужского средства воспитания.

Знаменитый американский психиатр Э. Фромм, ав­тор переведенной у нас недавно книги «Быть или иметь», анализируя традиционную семью, выделил отцовский и материнский подходы к детям как два принципиально разных типа любви. Отцовская любовь требовательна. она стремится к справедливости, к тому, чтобы любить ребенка в соответствии с его заслугами — не больше, но и не меньше. Материнская любовь слепа и не знает справедливости. Мать любит ребенка только за то, что он существует, за то, что он ее ребенок. Она не требует никаких заслуг; красивый и урод. умный и бестолко­вый, трудяга и лентяй — все в равной мере достойны материнской любви.

(Разумеется, это описание относится к идеальным типам отцовской и материнской любви. Отношения конкретных матерей и отцов к своим детям могут лишь в той или иной степени приближаться к этим типам Отцовская и материнская любовь, по Э. Фромму, — это скорее два полюса, между которыми располагаются ре­альные чувства реальных людей.)

По мнению Э. Фромма, любой человек для нормаль­ного развития нуждается и в отцовской, и в материн­ской любви. Человеку необходима справедливая оценка его достоинств, его реальных успехов и заслуг; но с дру­гой стороны, он нуждается и в безусловном принятии и понимании. Любой сдвиг в сторону преобладания од­ного из видов любви — отцовской или материнской — ведет к нарушению поведения. Современное западное об­щество, считает Э. Фромм, все в большей степени ста­новится «безотцовым». Падение авторитета отца свя­зано с крушением прочих авторитетов. Вспомним триаду Отец — Монарх — Бог: оказывается, стоит задеть один из ее столпов, как закачаются все остальные, и для современного «безотцового» молодого человека нет уже ни государства, ни церкви, нет авторитета ни на земле, ни на небесах. Преобладает «материнский» принцип аб­страктного гуманизма: все люди по-своему хороши, за­слуги и достоинства не имеют значения. С наибольшей полнотой этот взгляд выражен в идеологии хиппи. От­сюда, по Э. Фромму, характерная для современного За­пада тяга к анархии, к утрате социальной организации, к распаду рациональной культуры и высокого искус­ства.

В настоящее время во многих зарубежных странах пытаются преодолеть «безотцовое» общество. Однако выход видят не в возврате к патриархальным отноше­ниям, а в максимальном приближении мужчины к семье.

Патриархальная семья в нашей стране обладала все­ми достоинствами и недостатками патриархальной семьи.

Страшный удар, нанесенный патриархальной семье в конце 20-х — 30-е годы, имел множество причин и еще больше следствий. Для ускоренной индустриализации требовались миллионы женских рабочих рук; женщина была оторвана от детей и брошена на производство. Си­ротство при живых родителях стало (по сути, остается и до сих пор) массовым явлением. Колоссальные реп­рессии, затем неслыханная по числу жертв война, вновь вихрь репрессий — все это обрушилось в первую оче­редь на мужскую часть населения. Женщин, конечно, тоже арестовывали, но значительно меньше. Очевидно, что в этих условиях семья без мужчины стала нормой. Женщина поняла, что со всеми функциями в семье (кроме зачатия) она может справиться одна. Впрочем, другого выхода у нее просто не было.

Государство не только взломало крепость семьи, не дав ничего взамен, — оно еще и узурпировало ее функ­ции. Отец народов занял место родного отца. Думается, что мгновенное уничтожение вековых семейных тради­ций потому и удалось с такой неожиданной легкостью, что новые отношения основывались на тех же патриар­хальных чувствах благоговения, преклонения, безуслов­ного послушания, готовности в любой миг принять на­казание (даже незаслуженное), — только эти чувства были перенесены с главы семьи на Государство, Обще­ство, Партию. Вождя. Этот разрушительный процесс по­лучил свое идеальное воплощение в знаменитом образе Павлика Морозова.

 

История 20—40-х годов представляет широкий спектр разнообразных преступлений против отцов. На одном краю спектра — некто Успенский, сын священ­ника, убивший своего отца, чтобы доказать верность атеистическим принципам новой власти; по данным А. Солженицына, отцеубийца стал... заведующим куль­турно-воспитательной частью (!) Соловецкого концлаге­ря (и по совместительству исполнителем смертных при­говоров). На другом краю — десятки тысяч людей, от­рекшихся от отцов-кулаков», отцов — «врагов народа», отцов-интеллигентов, «забывших» упомянуть о них в ан­кете, сменивших — во избежание неприятностей — от­цовскую фамилию. Уместно вспомнить, что библейский персонаж, надругавшийся над своим отцом, носил имя Хам.

 

Авторитарная государственная власть опиралась на фигуру сильного отца. Сталинский режим, напротив, все свойства этой фигуры стремился как бы «вобрать в се­бя», предоставив настоящим родителям в лучшем слу­чае светиться отраженным светом. «Советские родители не лишены авторитета, — пишет американский иссле­дователь Д. Линн, автор единственной в мире моно­графии, посвященной роли отца в семье, — но этот ав­торитет — лишь отражение мощи государства».

 

В настоящее время роль мужчины во многих семьях сведена если не к нулю, то к минимуму. С одной сторо­ны, он утратил прежний авторитет, с другой — лишив­шись патриархальной высоты и недоступности, он сплошь и рядом не стал ближе к детям. Не так уж мало семей, где отец — просто «чужой среди своих».

 

Психолог Т. Юферева решила узнать, как восприни­мают московские подростки 13—14 лет положение муж­чины и женщины в семье. Женщина рассматривалась ими (особенно девочками) как мать и глава семьи, мужчину же и девочки и мальчики воспринимали в пер­вую очередь и в лучшем случае как помощника жены по хозяйству. «Приятно видеть мужчину в очереди в магазине, в прачечной», — сказала одна из девочек. Другие были более резкими в своих отзывах: «Мужчи­на — это три Т: тапки, тахта, телевизор»; «Мужчина — это не то, что женщина, он гораздо меньше работает, но гораздо больше ест».

 

Мальчики 8—9 лет на вопрос «На кого ты хочешь быть похожим, когда вырастешь?» чаще отвечают «На маму». Отец не является ни примером для подражания, ни старшим другом, передающим свои знания и опыт.

 

С детства на мальчиков оказывается давление, пре­пятствующее развитию их мужского, отцовского начала. Общество в целом и школа как его боевой авангард по­ощряют пассивную дисциплину, бездумное послушание и нетерпимо относятся к таким традиционно мужским качествам, как инициатива, выдумка, активность. В шко­лах девочек меньше наказывают и больше хвалят, чем мальчиков. Девочки, особенно в начальных классах, пользуются большим авторитетом и значительно чаще становятся формальными лидерами (старостами, звень­евыми). Так уже в школьном возрасте закладываются основы будущего доминирования женщины в семье.

По мнению американского социолога П. Ларссон, ситуация жесткого авторитарного доминирования власт­ной жены и матери чрезвычайно специфична для совре­менной России (в связи с ее особыми историческими условиями) и редко встречается в других культурах. Особенно часто такие отношения можно видеть в не­благополучных семьях. По данным ленинградского дет­ского психиатра А. И. Захарова, в семьях детей с нев­розами матери играют ведущую роль чаще, а отцы — значительно реже, чем в семьях здоровых детей. При этом доминирование матери часто носит жесткий харак­тер, проявляясь в физических наказаниях детей, в ме­лочном контроле, в гиперопеке. Нередко значительную роль в жизни современной городской семьи играет ба­бушка со стороны матери. При этом положение отца становится еще более тяжелым. Вялый и безвольный, он оттесняется двумя энергичными женщинами на перифе­рию семьи, теряя уважение и привязанность детей.

 

Таким образом, процесс отчуждения отца от детей в значительной мере представляется общим и для на­шего, и для западного общества. И в том и в другом случае в основе лежит распад патриархальной семьи с отцом-господином, послушной женой и беспрекословным подчинением младших старшим. И на Западе, и на Во­стоке действуют многочисленные факторы, ведущие к увеличению числа неполных семей, матерей-одиночек.

Вряд ли нужно говорить, что описанная мрачная кар­тина, конечно же, характеризует далеко не все наши семьи. Есть много прекрасных отцов и глубоко уважа­ющих и любящих их жен. Здесь лишь хотелось бы под­черкнуть реальность существования у нас такого «безотцового» общества, где не только сын за отца — отец за сына не отвечает тоже.

ПРОБЛЕМЫ ОТЦОВСТВА

Переход мужчины к состоянию отцовства, рождение у него первого ребенка — крупная веха. Важность это­го события часто недооценивается. Разумеется, сущест­вует много мужчин, которым все равно, есть у них ре­бенок или нет. Но для большинства это важнейший факт, символизирующий переход от одной стадии жиз­ненного цикла к другой. Действительно, именно рожде­ние ребенка, а не вступление в брак можно считать на­чалом взрослости. Свадьба сейчас мало влияет на жизнь мужчины и женщины, которые продолжают вести тот же образ жизни, работать там же, гулять в тех же ком­паниях. А вот появление ребенка — это действительно переломный момент, причем не только для женщины, как принято думать, но и для мужчины.

 

Это хорошо понимали столь полю­бившиеся нам в первой главе первобытные народы. У многих из них существовал обычай кувады, когда бу­дущий отец переживает в символической форме наряду с женой все тяготы беременности и родов: и тошноту, и отвращение к пище, и тяжесть в животе, и схваткообразные боли. Мудрый шаман внушает мужчине, что все это — и у него тоже, что и он страдает так же, как и его жена, и платит за счастье обретения ребенка ту же цену.

 

«Синдром кувады» — такой термин появился и в со­временной медицинской науке. Этими словами обозна­чают заболевания, появляющиеся или обостряющиеся у мужчин в период беременности жены или вскоре после рождения ребенка. Оказывается, ожидание ребенка и рождение его могут быть для отца настоящим кризисом. Можно выделить по крайней мере четыре стороны та­кого кризиса: материальную, временную, психологиче­скую и сексуальную.

Появление дополнительных расходов требует пере­распределения бюджета семьи, причем при отсутствии помощи со стороны предыдущего поколения проблема <где взять деньги?» может встать во весь свой грозный рост, и именно мужчина считает себя обязанным ее ре­шать (материальный кризис). Между тем для того что­бы искать приработок, нужно время, а неизбежное по­явление дополнительных домашних работ и без того спрессовывает сутки молодого человека (временной Кризис).

Беременность часто бывает связана с хотя бы ча­стичной потерей привлекательности, и это обстоятельство, как и медицинские ограничения в связи с беременно­стью, послеродовым периодом и кормлением грудью, на­рушает столь важную для молодого мужчины регуляр­ность половой жизни с любимой женой (сексуальный кризис). В этих условиях ему хочется хотя бы просто­го участия со стороны супруги, но ей зачастую не до него: ей тоже не хватает времени, она плохо себя чув­ствует, к тому же она эмоционально погружена в но­вые, захватывающие ее своей необычностью пережива­ния материнства (психологический кризис).

 

Результаты кризиса не заставляют себя ждать. У мо­лодых отцов нередко отмечают проявления эмоций стра­ха, тревоги и депрессии, чувство неуверенности в себе. Особенно часто это возникает при рождении «трудных» детей — беспокойных малышей, которые мало спят, мно­го кричат, которым невозможно навязать ритмичный ре­жим сна и кормления. И надо сказать, что изменения, происходящие в настроении, характере и личности муж­чины в связи с рождением ребенка и особенностями его темперамента, значительно больше, чем подобные изме­нения у молодой матери. Это противоречит общеприня­тому мнению, согласно которому появление ребенка для мужчины — менее важное событие, чем для женщины.

По имеющимся данным, в период от начала беремен­ности жены и до достижения ребенком годовалого воз­раста у му<

123	Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: