Компенсация морального вреда в послереволюционном гражданском праве

В послеоктябрьский период идея компенсации морального вреда все реже становилась объектом изучения. До 30-х годов встречались отдельные публикации, в которых авторы высказывали позитивные взгляды на проблему компенсации морального вреда. В частности, Б. Лапицкий писал о необходимости денежной компенсации морального вреда, определяя денежную сумму компенсации не как эквивалент душевных страданий, а как эквивалент удовлетворения, позволяющего их облегчить[20]. В поддержку идеи компенсации морального вреда высказывались И. Брауде[21], Б. Утевский[22] и др. В центре споров о моральном вреде был вопрос о допустимости компенсации морального вреда в денежной форме.

В действительности, идея сторонников компенсации морального вреда состояла не в денежной оценке вреда, причиненного нематериальным благам, а в обязывании правонарушителя к совершению действий имущественного характера, направленных на сглаживание остроты переживаний, вызванных правонарушением, т.е. деньги рассматривались не в качестве эквивалента перенесенных страданий, а в качестве источника положительных эмоций, способных полностью или частично погасить негативный эффект, причиненный психике человека в результате нарушения его прав и благ.

Но всеобщая доктрина провозгласила недопустимость имущественной оценки нематериального вреда. Само существо доктрины заключалось в том, что принцип компенсации морального вреда классово чужд социалистическому правосознанию[23], и основывалось, в частности, на демагогических утверждениях о невозможности измерить достоинство человека в денежной форме. Дискуссии сами по себе прекратились в середине 30-х годов после провозглашения «победы социализма в СССР». В общественном сознании укоренились представления о недопустимости оценки компенсации морального вреда в имущественной форме.

В юридическом словаре 1953 г. сказано: «Денежное возмещение неимущественного или так называемого морального вреда, как унижающее достоинство советского человека, согласно действующей законодательству, не может иметь места», и далее: «Денежное возмещение неимущественного вреда, как унижающее человеческое достоинство, советскому праву чуждо»[24]. Имущественная защита нематериальных благ могла иметь место только при таком посягательстве, которое влекло за собой имущественный вред.

Однако отрицание теорией и практикой советского права возможности имущественной компенсации морального вреда не могло предотвратить случаи его возникновения в реальной жизни. Следовательно, вопрос о компенсации морального вреда, устранении негативных последствий, как в теории, так и в законодательной практике, оставался открытым.

В 60-70-е годы дискуссии по этой проблеме возобновились. Проблема денежного возмещения нематериального вреда стала вновь активно обсуждаться в цивилистической литературе.

О.А. Пешкова, анализируя 60-70-е годы и характеризуя это время как период развития института морального вреда, выделяем три основные точки зрения по вопросу компенсации морального вреда:

— принципиально не допускается его компенсация;

— допускается в самом широком объеме, независимо от того, причинен ли при этом потерпевшему или нет имущественный вред;

— допускается компенсация морального вреда в ограниченных случаях – при причинении вреда неимущественным отношениям и нематериальным благам как основной способ защиты этих прав и благ, а также как дополнительный способ защиты прав граждан при причинении имущественного вреда из деликтных обязательств[25].

Большой вклад в разработку упомянутой проблемы внес Малеин, который стал одним из сторонников денежного вознаграждения морального вреда в широком объеме. В ряде своих работ писал о возможности и необходимости компенсации за причиненный моральный вред, несмотря на сложности, возникающие при к определении размеров такой компенсации. В таком случае, по мнению Н.С. Малеина, закон может отойти от присущего гражданскому праву принципа эквивалентности и определять размер возмещения в каждом случае, исходя из конкретных обстоятельств: характера вреда, имущественного положения сторон и т.п.[26] Здесь, по словам Н.С. Малеина, наблюдается «компромисс принципа полного возмещения вреда, гуманизма и дифференциации ответственности с учетом степени вины»[27].

Идеи компенсации морального вреда поддерживались в работах С.Н. Братуся, В.А. Тархова, М.Я. Шимановой и др.[28] Названными рами признавалась необходимость введения института имущественного возмещения неимущественного вреда, поскольку область гражданско-правового регулирования охватывает не только имущественные, но и личные неимущественные отношения. Взгляды ученых подкреплялись в то время в немалой степени и тем, что законодательство ряда социалистических государств предусматривало возмещение морального вреда (Венгрия, Польша, Чехословакия и др.).

Поддерживая позитивные взгляды на необходимость введения компенсации морального вреда, А.М. Белякова тем не менее ограничивает случаи такого возмещения компенсацией средств, затраченных на адаптацию претерпевшего физический вред лица к нормальной жизни, т.е. она признавала возможность компенсации морального вреда, причиненного только физическим увечьем[29]. А.М. Белякова при этом полагала, что если невозможно оценить в деньгах душевные страдания, то допустимо взыскание с причинителя средств в иных материальных формах. Возмещение в подобном случае призвано обеспечить потерпевшему те жизненные потребности, которые не могут быть удовлетворены полностью или частично в силу полученного увечья (лишения какого-либо органа, части тела, потери их функций)[30].

При таком положении за рамками компенсации морального вреда останутся все лица, которым причинен физический вред, не повлекший за собой увечье, а также лица, которым причинен такой психический вред, который в не меньшей степени, чем увечье, требует адаптации потерпевшего в обычной жизни.

Позицию по использованию иных форм компенсации морального вреда поддерживал Е.А. Суханов, который отмечал: «В связи с причинением вреда здоровью гражданин несет не только имущественные издержки, но и подвергается моральным переживаниям и травмам. Измерить подобный моральный вред в деньгах невозможно. При нуждаемости потерпевшего в специальных средствах передвижения на причинителя вреда возлагается обязанность по оплате расходов на приобретение мотоколяски или автомашины с ручным управлением»[31].

Вопрос о моральном вреде длительное время являлся предметом научных споров. Центром тяжести этих споров была проблема допустимости компенсации морального вреда в денежной форме. В течение многих лет преобладающим было мнение о недопустимости такой компенсации, в связи с чем гражданское законодательство России до 90-х годов не предусматривало ни самого понятия морального вреда, ни, естественно, возможности его компенсации. Одним из серьезных аргументов против идеи компенсации морального вреда в имущественной форме были невозможность или трудность ее объективной оценки.

Проведение сравнительного анализа соответствия правонарушениям мер ответственности позволило сделать вывод об относительности этого соответствия и несостоятельности аргументации противников компенсации морального вреда.

Несмотря на длительный процесс забвения, с начала 90-х годов XX в., история развития института компенсации морального вреда в российском праве получила закономерное продолжение.

Существенный шаг вперед в этом отношении был сделан принятием Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 31 мая 1991 г[32]., где наконец моральный вред определялся как "физические или нравственные страдания".

Российские законодатели пошли по пути внесения норм о возмещении морального вреда в отдельные законодательные акты: Федеральный закон от 10 января 2002 г. "Об охране окружающей среды"[33], Закон РФ от 27 декабря 1991 г. "О средствах массовой информации"[34], Закон РФ от 7 февраля 1992 г. "О защите прав потребителей"[35], Правила возмещения работодателями вреда, причиненного работникам увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанным с исполнением ими трудовых обязанностей установлены Трудовым кодексом[36], Федеральный закон РФ от 27 мая 1998 г. "О статусе военнослужащих"[37] и др.