 |
Как вырастить из ребенка настоящего человека?
|
|
|
|
Как вырастить из ребенка настоящего человека?
Так и хочется ответить на этот вопрос просто: «Любить и не мешать ему расти». Но для тревожного родителя это, конечно, мнимая простота. «Не мешать» — это непонятная инструкция! «Скажите, что нужно делать? » — часто спрашивают меня тревожные родители. «Перестать тревожиться», — иногда говорю я им, зная, что и это — бесполезная инструкция, идиотский совет. Если «просто» — не получается. Предлагаю предпринять попытку разобраться.
Важно, конечно, понять, что значит «настоящий человек». Критерии «настоящести» будут в каждой семье разные. Более того, у каждого родителя разные, а еще есть бабушки и дедушки, братья и сестры, крестные матери... Так что даже если ребенок будет точно знать все критерии, ему предстоит нелегкий выбор — на чью же картину мира опираться, кого из важных для него людей порадовать воплощением ожиданий.
Когда я был маленьким, я очень старался быть хорошим. Потому что тогда я знал, кто я такой: «Я — хороший». Но, честно говоря, получалось у меня совсем плохо. Все вокруг были мной постоянно недовольны: мама раздражалась, когда я не хотел есть; папа кричал, когда я боялся застрять в нашем лифте; бабушка постоянно ворчала насчет беспорядка по всей квартире; брат тихо ненавидел за то, что я занимаю его комнату; младшая сестра обижалась, когда я не хотел с ней играть. Очевидно, роль «хорошего» мне не очень удавалась. Видимо, я был плохим.
Быть плохим — не то чтобы уж так непереносимо, но довольно грустно: не понимаешь, к чему себя приложить. Ведь что бы ты ни начал делать, получится очень «так себе», и ты снова оказываешься плохим. А я ведь очень хотел быть хорошим, очень-очень! И готов был сделать для этого все, что угодно. Но чем больше я старался, тем хуже почему-то получалось.
|
|
|
Иногда от всего этого меня охватывало тоскливое уныние, и тогда я заболевал и не ходил в школу. Это помогало, потому что все вокруг начинали беспокоиться, и мне казалось, что я — вполне хороший, потому что так волноваться можно только из-за очень хороших людей, но когда температура спадала и я вылезал из кровати, моя «плохость» снова начинала заполнять все вокруг.
Я очень мучился и не знал, с кем об этом можно поговорить. Я пробовал с моим другом Митькой, но его эта проблема совсем не волновала, и он, бросив свое: «Забей! », убежал, даже не дослушав до конца мою, видимо, не очень увлекшую его мысль. Я пробовал с нашей Светланой Васильевной, учительницей, остававшейся с нами на продленке, но она сказала: «Надо просто больше стараться, делать больше добрых дел, помогать маленьким и старшим». И это тоже не помогло, потому что мне кажется — я старался. А как стараться еще больше, я не знал.
Я уже почти был готов смириться с тем, что хорошим мне никогда не быть, как однажды поздно вечером с нашей полутемной кухни до моих вездесущих ушей донеслись обрывки взрослого разговора.
— Боюсь, из него ничего толкового не получится, — устало говорила мама, прихлебывая чай.
— Это точно! Все дети как дети, а этот — ни рыба ни мясо, — со вздохом вторил ей папа.
— Он просто не приспособлен к жизни, вот и все, — вставила свое слово бабушка.
Почему-то я сразу понял, что все это — обо мне. Внутри меня что-то неприятно затвердело, и, чтобы не упасть, я облокотился на полочку, на которой стоял телефон. Разговор на кухне продолжался.
— Ив кого он такой?
— Да уж, я таким не был! Меня боялся весь двор! Да что двор, вся школа! А этот — хлюпик, да и только, сам всего боится. Кто из такого вырастет?!
|
|
|
— Не хлюпик он, просто у него здоровье слабое, не ест ничего. Кабы ел, как все дети, так и был бы сильным... А так, может, в ученые пойдет, он ведь зато совсем не глупый мальчик.
— Да уж, мне только не хватало ученых хлюпиков в моей семье! Он мужиком должен быть, ты поняла?!
— Тише ты, детей разбудишь...
— Не мужиком, а божьим человеком, христианином должен быть.
— Вы, мама, как скажете... Может, в попы его еще отдадим?
Спор в кухне накалялся, в животе у меня что-то сжималось все больше, и уже стало трудно дышать. В этот момент проклятая полка с противным хрустом отвсигилась от стены и рухнула на пол со мной и телефоном, произведя невероятный по накалу последующих эмоций фурор...
Спал я плохо и потому даже не могу сказать точно, сон это был или я слышал все наяву. Мне казалось, что я лежу на красивом лугу, чувствую, как солнце припекает мне лоб, стрекочут кузнечики и вдалеке шумит лес. Подходит мама, берет меня за руку и говорит:
— Главное, сын, чтобы ты вырос здоровым.
— Что это значит, мама? — спрашиваю я ее, не открывая глаз.
— Важно, чтобы ты ел кашу каждое утро, одевался по погоде, держал ноги в тепле, не портил зрение.
— И тогда я буду хорошим и ты будешь меня любить?
— Ну конечно!
Я начинаю чувствовать, как счастье и большое облегчение заполняют меня, и я становлюсь очень легким. И тут кто-то берет меня за другую руку. «Папа», — не открывая глаз, узнаю его большую шершавую ладонь.
— Главное, чтобы ты вырос сильным, чтобы стал мужиком: смог постоять за себя. В этой жизни, сын, главное — чего-то добиться, стать первым, стать чемпионом, всем показать, что ты — лучший!
— Главное — быть добрым и аккуратным, внучек. Смиренным надо быть и верить в божественную справедливость. — Бабушка говорит ласково, но почему-то крепко держит меня за ногу.
|
|
|
