 |
Особенные дети и особенные родительские чувства
|
|
|
|
Ему тоже не верится, что он больше не школьник. Он уже в чем-то привык к школе, к ее правилам, требованиям. Привык к своей парте и понятному распорядку, к тому, за что ему ставят пятерки, а за что ругают. К одноклассникам своим привык, трудно поверить, что кого-то он, может быть, больше и не увидит никогда. К учителям приноровился: с кем-то он, конечно, расстанется с большим облегчением и удовольствием, а о ком-то будет скучать, вспоминать, быть может, рассказывать своим детям.
Он больше не школьник. А кто? Взрослый? Студент? Солдат? Как это трудно, когда не знаешь, кто ты теперь и что тебя ждет. И вроде бы все распланировано: институт выбран. А правильно ли я его выбрал? А справлюсь? Поступлю ли? А что будет, если не поступлю? Все так ждут от меня свершений и подвигов. Что будет, если я не оправдаю их ожиданий и провалюсь, что тогда? Перестанут любить? Выгонят из дома? Заберут в армию? Все эти вопросы не то чтобы крутятся в голове, скорее присутствуют фоном, тревожа и будоража.
Сейчас в это ясное утро его больше волнуют совсем другие вопросы: хорош ли костюм, с кем она пойдет, когда отправимся гулять, успеет ли отец к концерту или опять застрянет на своей «важной» работе? Он прощается сегодня со школой. Ему не верится. Еще впереди экзамены. Так что прощаться будем потом. Так странно... прощаться.
Последний звонок, экзамены, выпускной вечер. Все это важные и единственные в своем роде события, неизвестно еще, кто волнуется больше — сами дети, родители или учителя. Несмотря на радость, они пронизаны грустью расставания и печалью, осознаванием того, что что-то очень важное уходит, отнюдь не маленькая часть жизни закончена и больше никогда не повторится.
|
|
|
Родители осознают, что они сами стали неожиданно старше, потому что их дети выросли, и с этим ничего нельзя поделать. «Куда уходит детство? » — пели мы, родители, на выпускном вечере моего сына. Детство уходило, не отвечая, оставляя ворох детских фотографий, маленький велосипед на антресолях, старый дневник за пятый класс, облупленную машинку, перештопанного, потрепанного медведя, мелочи в ящиках стола, ранее казавшиеся сокровищами, и ощущение беззаботности, когда кажется, что все еще впереди и все еще возможно...
Хочется обратиться к тебе, выпускник детства:
Впереди — вся жизнь, которую можно прожить так, как считаешь нужным. Даже если случатся ошибки и поражения, даже когда будет казаться, что в мире нет ни одного человека, кто был бы с тобой и за тебя. Когда собственные решения будут стоить неимоверно дорого, а «подарки судьбы» не будут стоить и ломаного гроша. Когда все вокруг скажут тебе: «Ты этого не сможешь! », а друзья засомневаются: «Я бы тебе этого не советовал». Если при всем при этом ты будешь понимать, что ты живешь СВОЮ жизнь, это всегда придаст тебе силы, всегда рано или поздно повернет тебя к успеху, всегда позволит тебе добиться того, о чем ты мечтал, того, ради чего тебя создал Бог и твои родители. Если ты будешь верен себе, ты проживешь свою жизнь в любви, и, оставляя за собой годы, тебе не о чем будет жалеть. Разве только о том, что твое детство когда-то закончилось...
ОСОБЕННЫЕ ДЕТИ И ОСОБЕННЫЕ РОДИТЕЛЬСКИЕ ЧУВСТВА
Наследники трона (единственные)
Единственный ребенок в семье в нашей стране уже не редкость, скорее — правило. Растить детей теперь то ли дорого, то ли хлопотно. Родители заняты своей карьерой, и «терять» еще три года, а то и больше, решится не каждая мать. И потому рожают и растят часто только одного, часто долгожданного и любимого.
|
|
|
Его ждали. Он знал это. Чувствовал. Еще до того как он родился, с ним разговаривали, выгуливали на свежем воздухе подмосковной дачи, кормили свежими и даже экзотическими фруктами, смотрели на него с помощью ультразвука, делали с ним полезную зарядку, в общем, готовились к тому, что он должен появиться на свет и немедленно сделать их всех счастливыми.
Он родился, как положено, в престижной московской клинике. И хоть событие было не из легких, но в результате прошло все хорошо, и он вошел в этот новый мир вместе со своей чудесной мамой, стуком ее сердца и теплым молоком. Потом был дом, его комната, удобная кроватка, которая тем не менее легко проигрывала в конкуренции маминым рукам.
Его любили, он знал это. Любое его проявление: покакал, повернулся, закашлял, улыбнулся — становилось широко обсуждаемым событием. Когда он делал что- то новое, это вызывало всеобщий восторг, сравнимый с неожиданной военной победой маленького государства. Почти каждая неделя его жизни была сфотографирована или снята на видео и непрерывно демонстрировалась всем желающим и нежелающим, случайно попавшим на демонстрацию его уникальности и величия.
О нем беспокоились. Он догадывался. Как только он находил что-нибудь новое и интересное, у мамы становилось очень тревожное лицо, а иногда она даже ругалась. Особенно волновались бабушки, то та, то другая горячо спорили с мамой о чем-то на кухне явно по его поводу. После их ухода мама всегда выглядела озабоченной и растерянной. Одна бабушка считала, что он должен по-другому питаться, другая — что мама его недостаточно тепло одевает на улицу. Папа настаивал на развивающих занятих, а мама всегда переживала и пугалась, когда он падал. Он не любил падать, но ему так нравилось везде лазать, хотя это было очень неудобно в этом теплом комбинезоне, который подарила бабушка.
Его пытались отвести в садик, но ему там совсем не понравилось, потому что все было совершенно непривычным: детей много, а воспитательница всего одна, к тому же она вообще не была похожа на маму. Он стал рыдать, конечно, его забрали, и больше в садик он не ходил. «Нечего дитя мучить, посидишь с ним дома до школы», — строго заявила одна из бабушек. Он остался с мамой. Это было неплохо, но довольно скучно. Даже когда раздраженная и уставшая мама складывала с ним мозаику, он скучал. Но с мамой все равно лучше, чем одному.
|
|
|
