 |
Посылка к маленькой сигарере 3 глава
|
|
|
|
--------
Ты пишешь перстом на песке,
А я подошла и читаю.
Уже седина на виске.
Моя голова -- золотая.
Как будто в песчаный сугроб
Глаза мне зарыли живые.
Так дети сияющий лоб
Над Библией клонят впервые.
Уж лучше мне камень толочь!
Нет, горлинкой к воронам в стаю!
Над каждой песчинкою -- ночь.
А я все стою и читаю.
--------
Ты пишешь перстом на песке,
А я твоя горлинка, Равви!
Я первенец твой на листке
Твоих поминаний и здравий.
Звеню побрякушками бус,
Чтоб ты оглянулся -- не слышишь!
О Равви, о Равви, боюсь --
Читаю не то, что ты пишешь!
А сумрак крадется, как тать,
Как черная рать роковая.
Ты знаешь -- чтоб лучше читать --
О Равви -- глаза закрываю...
Ты пишешь перстом на песке...
Москва, Пасха 1920
--------
Не любовницей -- любимицей
Я пришла на землю нежную.
От рыданий не подымется
Грудь мальчишая моя.
Оттого -- то так и нежно мне --
Не вздыхаючи, не млеючи --
На малиновой скамеечке
У подножья твоего.
Если я к руке опущенной
Ртом прильну -- не вздумай хмуриться!
Любованье -- хлеб насущный мой:
Я молитву говорю.
Всех кудрей златых -- дороже мне
Нежный иней индевеющий
Над малиновой скамеечкой
У подножья твоего.
Головой в колени добрые
Утыкаючись -- все думаю:
Все ли -- до последней -- собраны
Розы для тебя в саду?
Но в одном клянусь: обобраны
Все -- до одного! -- царевичи --
На малиновой скамеечке
У подножья твоего.
А покамест песни пела я,
Ты уснул -- и вот блаженствую:
Самое святое дело мне --
Сонные глаза стеречь!
-- Если б знал ты, как божественно
Мне дышать -- дохнуть не смеючи --
На малиновой скамеечке
У подножья твоего!
1-е Воскресенье после Пасхи 1920
|
|
|
--------
(Н. Н. В.)
"Не позволяй страстям своим
переступать порог воли твоей.
-- Но Аллах мудрее..."
(Тысяча и одна ночь)
--------
Большими тихими дорогами,
Большими тихими шагами...
Душа, как камень, в воду брошенный
Всe расширяющимися кругами...
Та глубока -- вода, и та темна -- вода...
Душа на все века -- схоронена в груди.
И так достать ее оттуда надо мне,
И так сказать я ей хочу: в мою иди!
27 апреля 1920
--------
Целому морю -- нужно все небо,
Целому сердцу -- нужен весь Бог.
27 апреля 1920
--------
"То -- вопреки всему -- Англия..."
Пахнуло Англией -- и морем --
И доблестью. -- Суров и статен.
-- Так, связываясь с новым горем,
Смеюсь, как юнга на канате
Смеется в час великой бури,
Наедине с господним гневом.
В блаженной, обезьяньей дури
Пляша над пенящимся зевом.
Упорны эти руки, -- прочен
Канат, -- привык к морской метели!
И сердце доблестно, -- а впрочем,
Не всем же умирать в постели!
И вот, весь холод тьмы беззвездной
Вдохнув -- на самой мачте -- с краю --
Над разверзающейся бездной
-- Смеясь! -- ресницы опускаю...
27 апреля 1920
--------
Времени у нас часок.
Дальше -- вечность друг без друга!
А в песочнице -- песок --
Утечет!
Что меня к тебе влечет --
Вовсе не троя заслуга!
Просто страх, что роза щек --
Отцветет.
Ты на солнечных часах
Монастырских -- вызнал время?
На небесных на весах --
Взвесил -- час?
Для созвездий и для нас --
Тот же час -- один -- над всеми.
Не хочу, чтобы зачах --
Этот час!
Только маленький часок
Я у Вечности украла.
Только час -- на
Всю любовь.
Мой весь грех, моя -- вся кара.
И обоих нас -- укроет --
Песок.
--------
"я в темноте ничего не чувствую:
что рука -- что доска".
Да, друг невиданный, неслыханный
С тобой. -- Фонарик потуши!
Я знаю все ходы и выходы
В тюремной крепости души.
|
|
|
Вся стража -- розами увенчана:
Слепая, шалая толпа!
-- Всех ослепила -- ибо женщина,
Всe вижу -- ибо я слепа.
Закрой глаза и не оспаривай
Руки в руке. -- Упал засов. --
Нет -- то не туча и не зарево!
То конь мой, ждущий седоков!
Мужайся: я твой щит и мужество!
Я -- страсть твоя, как в оны дни!
А если голова закружится,
На небо звездное взгляни!
--------
-- "А впрочем. Вы ведь никогда
не ходите мимо моего дому..."
Мой путь не лежит мимо дому -- твоего.
Мой путь не лежит мимо дому -- ничьего.
А всe же с пути сбиваюсь,
(Особо весной!)
А всe же по людям маюсь,
Как пес под луной.
Желанная всюду гостья!
Всем спать не даю!
Я с дедом играю в кости,
А с внуком -- пою.
Ко мне не ревнуют жены:
Я -- голос и взгляд.
И мне не один влюбленный
Не вывел палат.
Смешно от щедрот незваных
Мне ваших, купцы!
Сама воздвигаю за ночь --
Мосты и дворцы.
(А что говорю, не слушай!
Всe мелет -- бабье!)
Сама поутру разрушу
Творенье свое.
Хоромы -- как сноп соломы -- ничего!
Мой путь не лежит мимо дому -- твоего.
27 апреля 1920
--------
Глаза участливой соседки
И ровные шаги старушьи.
В руках, свисающих как ветки --
Божественное равнодушье.
А юноша греметь с трибуны
Устал. -- Все молнии иссякли. --
Лишь изредка на лоб мой юный
Слова -- тяжелые, как капли.
Луна как рубище льняное
Вдоль членов, кажущихся дымом.
-- Как хорошо мне под луною --
С нелюбящим и нелюбимым.
29 апреля 1920
--------
"День -- для работы, вечер -- для беседы,
а ночью нужно спать."
Нет, легче жизнь отдать, чем час
Сего блаженного тумана!
Ты мне велишь -- единственный приказ! --
И засыпать и просыпаться -- рано.
Пожалуй, что и снов нельзя
Мне видеть, как глаза закрою.
Не проще ли тогда -- глаза
Закрыть мне собственной рукою?
Но я боюсь, что все ж не будут спать
Глаза в гробу -- мертвецким сном законным.
Оставь меня. И отпусти опять:
Совенка -- в ночь, бессонную -- к бессонным.
14 мая 1920
--------
В мешок и в воду -- подвиг доблестный!
Любить немножко -- грех большой.
Ты, ласковый с малейшим волосом,
Неласковый с моей душой.
Червонным куполом прельщаются
И вороны, и голубки.
Кудрям -- все прихоти прощаются,
|
|
|
Как гиацинту -- завитки.
Грех над церковкой златоглавою
Кружить -- и не молиться в ней.
Под этой шапкою кудрявою
Не хочешь ты души моей!
Вникая в прядки золотистые,
Не слышишь жалобы смешной:
О, если б ты -- вот так же истово
Клонился над моей душой!
14 мая 1929
--------
На бренность бедную мою
Взираешь, слов не расточая.
Ты -- каменный, а я пою,
Ты -- памятник, а я летаю.
Я знаю, что нежнейший май
Пред оком Вечности -- ничтожен.
Но птица я -- и не пеняй,
Что легкий мне закон положен.
16 мая 1920
--------
Когда отталкивают в грудь,
Ты на ноги надейся -- встанут!
Стучись опять к кому-нибудь,
Чтоб снова вечер был обманут.
............. с канатной вышины
Швыряй им жемчуга и розы.
...... друзьям твоим нужны --
Стихи, а не простые слезы.
16 мая 1920
--------
Сказавший всем страстям: Прости --
Прости и ты.
Обиды наглоталась всласть.
Как хлещущий библейский стих,
Читаю я в глазах твоих:
"Дурная страсть!"
В руках, тебе несущих есть,
Читаешь -- лесть.
И смех мой -- ревность всех сердец! --
Как прокаженных бубенец --
Гремит тебе.
И по тому, как в руки вдруг
Кирку берешь -- чтоб рук
Не взять (не те же ли цветы?),
Так ясно мне -- до тьмы в очах! --
Что не было в твоих стадах
Черней -- овцы.
Есть остров -- благостью Отца, --
Где мне не надо бубенца,
Где черный пух --
Вдоль каждой изгороди. -- Да. --
Есть в мире -- черные стада.
Другой пастух.
17 мая 1920
--------
Да, вздохов обо мне -- край непочатый!
А может быть -- мне легче быть проклятой!
А может быть -- цыганские заплаты --
Смиренные -- мои
Не меньше, чем несмешанное злато,
Чем белизной пылающие латы
Пред ликом судии.
Долг плясуна -- не дрогнуть вдоль каната,
Долг плясуна -- забыть, что знал когда -- то
Иное вещество,
Чем воздух -- под ногой своей крылатой!
Оставь его. Он -- как и ты -- глашатай
Господа своего.
17 мая 1920
--------
Суда поспешно не чини:
Непрочен суд земной!
И голубиной -- не черни
Галчонка -- белизной.
А впрочем -- что ж, коли не лень!
Но всех перелюбя,
|
|
|
Быть может, я в тот черный день
Очнусь -- белей тебя!
17 мая 1920
--------
"Я не хочу -- не могу --
и не умею Вас обидеть."
Так из дому, гонимая тоской,
-- Тобой! -- всей женской памятью, всей жаждой,
Всей страстью -- позабыть! -- Как вал морской,
Ношусь вдоль всех штыков, мешков и граждан.
О вспененный высокий вал морской
Вдоль каменной советской Поварской!
Над дремлющей борзой склонюсь -- и вдруг --
Твои глаза! -- Все руки по иконам --
Твои! -- О, если бы ты был без глаз, без рук,
Чтоб мне не помнить их, не помнить их, не помнить!
И, приступом, как резвая волна,
Беру головоломные дома.
Всех перецеловала чередом.
Вишу в окне. -- Москва в кругу просторном.
Ведь любит вся Москва меня! -- А вот твой дом...
Смеюсь, смеюсь, смеюсь с зажатым горлом.
И пятилетний, прожевав пшено:
-- "Без Вас нам скучно, а с тобой смешно"...
Так, оплетенная венком детей,
Сквозь сон -- слова: "Боюсь, под корень рубит --
Поляк... Ну что? -- Ну как? -- Нет новостей?"
-- "Нет, -- впрочем, есть: что он меня не любит!"
И, репликою мужа изумив,
Иду к жене -- внимать, как друг ревнив.
Стихи -- цветы -- (И кто их не дает
Мне за стихи?) В руках -- целая вьюга!
Тень на домах ползет. -- Вперед! Вперед!
Чтоб по людскому цирковому кругу
Дурную память загонять в конец, --
Чтоб только не очнуться, наконец!
Так от тебя, как от самой Чумы,
Вдоль всей Москвы --....... длинноногой
Кружить, кружить, кружить до самой тьмы --
Чтоб, наконец, у своего порога
Остановиться, дух переводя...
-- И в дом войти, чтоб вновь найти -- тебя!
17 -- 19 мая 1920
--------
Восхищенной и восхищeнной,
Сны видящей средь бела дня,
Все спящей видели меня,
Никто меня не видел сонной.
И оттого, что целый день
Сны проплывают пред глазами,
Уж ночью мне ложиться -- лень.
И вот, тоскующая тень,
Стою над спящими друзьями.
17 -- 19 мая 1920
--------
Пригвождена к позорному столбу
Славянской совести старинной,
С змеею в сердце и с клеймом на лбу,
Я утверждаю, что -- невинна.
Я утверждаю, что во мне покой
Причастницы перед причастьем.
Что не моя вина, что я с рукой
По площадям стою -- за счастьем.
Пересмотрите всe мое добро,
Скажите -- или я ослепла?
Где золото мое? Где серебро?
В моей руке -- лишь горстка пепла!
И это всe, что лестью и мольбой
Я выпросила у счастливых.
И это всe, что я возьму с собой
В край целований молчаливых.
--------
Пригвождена к позорному столбу,
Я все ж скажу, что я тебя люблю.
Что ни одна до самых недр -- мать
Так на ребенка своего не взглянет.
Что за тебя, который делом занят,
Не умереть хочу, а умирать.
|
|
|
Ты не поймешь, -- малы мои слова! --
Как мало мне позорного столба!
Что если б знамя мне доверил полк,
И вдруг бы ты предстал перед глазами
С другим в руке -- окаменев как столб,
Моя рука бы выпустила знамя...
И эту честь последнюю поправ,
Прениже ног твоих, прениже трав.
Твоей рукой к позорному столбу
Пригвождена -- березкой на лугу
Сей столб встает мне, и не рокот толп --
То голуби воркуют утром рано...
И всe уже отдав, сей черный столб
Я не отдам -- за красный нимб Руана!
--------
Ты этого хотел. -- Так. -- Аллилуйя.
Я руку, бьющую меня, целую.
В грудь оттолкнувшую -- к груди тяну,
Чтоб, удивясь, прослушал -- тишину.
И чтоб потом, с улыбкой равнодушной:
-- Мое дитя становится послушным!
Не первый день, а многие века
Уже тяну тебя к груди, рука
Монашеская -- хладная до жара! --
Рука -- о Элоиза! -- Абеляра.
В гром кафедральный -- дабы насмерть бит
Ты, белой молнией взлетевший бич!
19 мая 1920, Канун Вознесения
--------
Сей рукой, о коей мореходы
Протрубили на сто солнц окрест,
Сей рукой, в ночах ковавшей -- оды,
Как неграмотная ставлю -- крест.
Если ж мало, -- наперед согласна!
Обе их на плаху, чтоб в ночи
Хлынувщим -- веселым валом красным
Затопить чернильные ручьи!
20 мая 1920
--------
И не спасут ни стансы, ни созвездья.
А это называется -- возмездье
За то, что каждый раз,
Стан разгибая над строкой упорной,
Искала я над лбом своим просторным
Звезд только, а не глаз.
Что самодержцем Вас признав на веру,
-- Ах, ни единый миг, прекрасный Эрос,
Без Вас мне не был пуст!
Что по ночам, в торжественных туманах,
Искала я у нежных уст румяных --
Рифм только, а не уст.
Возмездие за то, что злейшим судьям
Была -- как снег, что здесь, под левой грудью
Вечный апофеоз!
Что с глазу на глаз с молодым Востоком
Искала я на лбу своем высоком
Зорь только, а не роз!
20 мая 1920
--------
Не так уж подло и не так уж просто,
Как хочется тебе, чтоб крепче спать.
Теперь иди. С высокого помоста
Кивну тебе опять.
И, удивленно подымая брови,
Увидишь ты, что зря меня чернил:
Что я писала -- чернотою крови,
Не пурпуром чернил.
--------
Кто создан из камня, кто создан из глины,
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело -- измена, мне имя -- Марина,
Я -- бренная пена морская.
Кто создан из глины, кто создан из плоти --
Тем гроб и надгробные плиты...
-- В купели морской крещена -- и в полете
Своем -- непрестанно разбита!
Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети
Пробьется мое своеволье.
Меня -- видишь кудри беспутные эти? --
Земною не сделаешь солью.
Дробясь о гранитные ваши колена,
Я с каждой волной -- воскресаю!
Да здравствует пена -- веселая пена --
Высокая пена морская!
23 мая 1920
--------
Возьмите всe, мне ничего не надо.
И вывезите в..................................
Как за решетку розового сада
Когда -- то Бог -- своей рукою -- ту.
Возьмите все, чего не покупала:
Вот.................. и....... и тетрадь.
Я все равно -- с такой горы упала,
Что никогда мне жизни не собрать!
Да, в этот час мне жаль, что так бесславно
Я прожила, в таком глубоком сне, --
Щенком слепым! -- Столкнув меня в канаву,
Благое дело сотворите мне.
И вместо той -- как......................
Как рокот площадных вселенских волн --
Вам маленькая слава будет -- эта:
Что из -- за Вас...... -- новый холм.
23 мая 1920
--------
СМЕРТЬ ТАНЦОВЩИЦЫ
Вижу комнату парадную,
Белизну и блеск шелков.
Через всe -- тропу громадную
-- Черную -- к тебе, альков.
В головах -- доспехи бранные
Вижу: веер и канат.
-- И глаза твои стеклянные,
Отражавшие закат.
24 мая 1920
--------
Я не танцую, -- без моей вины
Пошло волнами розовое платье.
Но вот обеими руками вдруг
Перехитрeн, накрыт и пойман -- ветер.
Молчит, хитрец. -- Лишь там, внизу колен,
Чуть -- чуть в краях подрагивает. -- Пойман!
О, если б Прихоть я сдержать могла,
Как разволнованное ветром платье!
24 мая 1920
--------
Глазами ведьмы зачарованной
Гляжу на Божие дитя запретное.
С тех пор как мне душа дарована,
Я стала тихая и безответная.
Забыла, как речною чайкою
Всю ночь стонала под людскими окнами.
Я в белом чепчике теперь -- хозяйкою
Хожу степенною, голубоокою.
И даже кольца стали тусклые,
Рука на солнце -- как мертвец спеленутый.
Так солон хлеб мой, что нейдет, во рту стоит,
А в солонице соль лежит нетронута...
25 мая 1920
--------
X x x
О, скромный мой кров! Нищий дым!
Ничто не сравнится с родным!
С окошком, где вместе горюем,
С вечерним, простым поцелуем
Куда -- то в щеку, мимо губ...
День кончен, заложен засов.
О, ночь без любви и без снов!
-- Ночь всех натрудившихся жниц, --
Чтоб завтра до света, до птиц
В упорстве души и костей
Работать во имя детей.
О, знать, что и в пору снегов
Не будет мой холм без цветов...
14 мая 1920
--------
X x x
С.Э.
Сижу без света, и без хлеба,
И без воды.
Затем и насылает беды
Бог, что живой меня на небо
Взять замышляет за труды.
Сижу, -- с утра ни корки черствой --
Мечту такую полюбя,
Что -- может -- всем своим покорством
-- Мой Воин! -- выкуплю тебя.
16 мая 1920
--------
X x x
С.Э.
Писала я на аспидной доске,
И на листочках вееров поблeклых,
И на речном, и на морском песке,
Коньками по льду и кольцом на стеклах, --
И на стволах, которым сотни зим,
И, наконец -- чтоб было всем известно! --
Что ты любим! любим! любим! -- любим!
Расписывалась -- радугой небесной.
Как я хотела, чтобы каждый цвел
В веках со мной! под пальцами моими!
И как потом, склонивши лоб на стол,
Крест -- накрест перечеркивала -- имя...
Но ты, в руке продажного писца
Зажатое! ты, что мне сердце жалишь!
Непроданное мной! внутри кольца!
Ты -- уцелеешь на скрижалях.
18 мая 1920
--------
X x x
Тень достигла половины дома,
Где никто не знает про меня.
Не сравню с любовною истомой
Благородство трудового дня.
Этою короной коронован
Будет Царь... -- Пот на державном лбу!
Мне ж от Бога будет сон дарован
В безымянном, но честном гробу.
21 мая 1920
--------
X x x
Все братья в жалости моей!
Мне жалко нищих и царей,
Мне жалко сына и отца...
За будущую тень лица,
За тень грядущего венца,
За тень сквозного деревца...
-- Впалость плечей...
21 мая 1920
--------
X x x
Кричали женщины ура
И в воздух чепчики бросали.
Руку на сердце положа:
Я не знатная госпожа!
Я -- мятежница лбом и чревом.
Каждый встречный, вся площадь, -- все! --
Подтвердят, что в дурном родстве
Я с своим родословным древом.
Кремль! Черна чернотой твоей!
Но не скрою, что всех мощней
Преценнее мне -- пепел Гришки!
Если ж чепчик кидаю вверх, --
Ах! не -- так же ль кричат на всех
Мировых площадях -- мальчишки?!
Да, ура! -- За царя! -- Ура!
Восхитительные утра
Всех, с начала вселенной, въездов!
Выше башен летит чепец!
Но -- минуя литой венец
На челе истукана -- к звездам!
21 мая 1920
--------
X x x
Одна половинка окна растворилась.
Одна половинка души показалась.
Давай-ка откроем -- и ту половинку,
И ту половинку окна!
25 мая 1920
--------
ПЕСЕНКИ ИЗ ПЬЕСЫ "УЧЕНИК"
--------
В час прибоя
Голубое
Море станет серым.
В час любови
Молодое
Сердце станет верным.
Бог, храни в часы прибоя
Лодку, бедный дом мой!
Охрани от злой любови
Сердце, где я дома!
--------
Сказать: верна,
Прибавить: очень,
А завтра: ты мне не танцор, --
Нет, чем таким цвести цветочком, --
Уж лучше шею под топор!
Пускай лесник в рубахе красной
Отделит купол от ствола --
Чтоб мать не мучилась напрасно,
Что не одна в ту ночь спала.
Не снился мне сей дивный ужас:
Венчаться перед королем!
Мне женихом -- топор послужит,
Помост мне будет -- алтарем!
--------
Я пришел к тебе за хлебом
За святым насущным.
Точно в самое я небо --
Не под кровлю впущен!
Только Бог на звездном троне
Так накормит вдоволь!
Бог, храни в своей ладони
Пастыря благого!
Не забуду я хлеб -- соли,
Как поставлю парус!
Есть на свете три неволи:
Голод -- страсть -- и старость...
От одной меня избавил,
До другой -- далeко!
Ничего я не оставил
У голубоокой!
Мы, певцы, что мореходы:
Покидаем вскоре!
Есть на свете три свободы:
Песня -- хлеб -- и море...
--------
Там, на тугом канате,
Между картонных скал,
Ты ль это как лунатик
Приступом небо брал?
Новых земель вельможа,
Сын неземных широт --
Точно содрали кожу --
Так улыбался рот.
Грохнули барабаны.
Ринулась голь и знать
Эту живую рану
Бешеным ртом зажать.
Помню сухой и жуткий
Смех -- из последних жил!
Только тогда -- как будто
Юбочку ты носил...
--------
(МОРЯКИ И ПЕВЕЦ)
Среди диких моряков -- простых рыбаков
Для шутов и для певцов
Стол всегда готов.
Само море нам -- хлеб,
Само море нам -- соль,
Само море нам -- стакан,
Само море нам -- вино.
Мореходы и певцы -- одной материи птенцы,
Никому -- не сыны,
Никому -- не отцы.
Мы -- веселая артель!
Само море -- нам купель!
Само море нам -- качель!
Само море -- карусель!
А девчонка у нас -- заведется в добрый час,
Лишь одна у нас опаска:
Чтоб по швам не разошлась!
Бела пена нам -- полог,
Бела пена нам -- перинка,
Бела пена нам -- подушка,
Бела пена -- пуховик.
--------
(ПЕВЕЦ -- ДЕВУШКАМ)
Вам, веселые девицы,
-- Не упомнил всех имен --
Вам, веселые девицы,
От певца -- земной поклон.
Блудного -- примите -- сына
В круг отверженных овец:
Перед Господом едино:
Что блудница -- что певец.
Все мы за крещенский крендель
Отдали людской почет:
Ибо: кто себя за деньги,
Кто за душу -- продает.
В пышущую печь Геенны,
Дьявол, не жалей дровец!
И взойдет в нее смиренно
За блудницею -- певец.
Что ж что честь с нас пооблезла,
Что ж что совесть в нас смугла, --
|
|
|
