 |
Посылка к маленькой сигарере 10 глава
|
|
|
|
X x x
Леты подводный свет,
Красного сердца риф.
Застолбенел ланцет,
Певчее горло вскрыв:
Не раскаленность жерл,
Не распаленность скверн --
Нерастворенный перл
В горечи певчих горл.
Горе горе! Граним,
Плавим и мрем -- вотще.
Ибо нерастворим
В голосовом луче
Жемчуг...
Железом в хрип,
Тысячей пил и свeрл --
Неизвлеченный шип
В горечи певчих горл.
11 августа 1922
--------
ДЕРЕВЬЯ
(Моему чешскому другу,
Анне Антоновне Тесковой)
--------
В смертных изверясь,
Зачароваться не тщусь.
В старческий вереск,
В среброскользящую сушь,
-- Пусть моей тени
Славу трубят трубачи! --
В вереск-потери,
В вереск-сухие ручьи.
Старческий вереск!
Голого камня нарост!
Удостоверясь
В тождестве наших сиротств,
Сняв и отринув
Клочья последней парчи --
В вереск-руины,
В вереск-сухие ручьи.
Жизнь: двоедушье
Дружб и удушье уродств.
Седью и сушью,
(Ибо вожатый -- суров),
Ввысь, где рябина
Краше Давида-Царя!
В вереск-седины,
В вереск-сухие моря.
5 сентября 1922
--------
Когда обидой -- опилась
Душа разгневанная,
Когда семижды зареклась
Сражаться с демонами --
Не с теми, ливнями огней
В бездну нисхлестнутыми:
С земными низостями дней,
С людскими косностями-
Деревья! К вам иду! Спастись
От рeва рыночного!
Вашими вымахами ввысь
Как сердце выдышано!
Дуб богоборческий! В бои
Всем корнем шествующий!
Ивы-провидицы мои!
Березы-девственницы!
Вяз -- яростный Авессалом,
На пытке вздыбленная
Сосна -- ты, уст моих псалом:
Горечь рябиновая...
К вам! В живоплещущую ртуть
Листвы -- пусть рушащейся!
Впервые руки распахнуть!
Забросить рукописи!
Зеленых отсветов рои...
|
|
|
Как в руки -- плещущие...
Простоволосые мои,
Мои трепещущие!
8 сентября 1922
--------
Купальщицами, в легкий круг
Сбитыми, стаей
Нимф-охранительниц -- и вдруг,
Гривы взметая
В закинутости лбов и рук,
-- Свиток развитый! --
В пляске кончающейся вдруг
Взмахом защиты --
Длинную руку на бедро.
Вытянув выю...
Березовое серебро,
Ручьи живые!
9 сентября 1922
--------
Други! Братственный сонм!
Вы, чьим взмахом сметен
След обиды земной.
Лес! -- Элизиум мой!
В громком таборе дружб
Собутыльница душ
Кончу, трезвость избрав,
День -- в тишайшем из братств.
Ах, с топочущих стогн
В легкий жертвенный огнь
Рощ! В великий покой
Мхов! В струение хвой...
Древа вещая весть!
Лес, вещающий: Есть
Здесь, над сбродом кривизн --
Совершенная жизнь:
Где ни рабств, ни уродств,
Там, где всe во весь рост,
Там, где правда видней:
По ту сторону дней...
17 сентября 1922
--------
Беглецы? -- Вестовые?
Отзовись, коль живые!
Чернецы верховые,
В чащах Бога узрев?
Сколько мчащих сандалий!
Сколько пышущих зданий!
Сколько гончих и ланей --
В убеганье дерев!
Лес! Ты нынче -- наездник!
То, что люди болезнью
Называют: последней
Судорогою древес --
Это -- в платье просторном
Отрок, нектаром вскормлен.
Это -- сразу и с корнем
Ввысь сорвавшийся лес!
Нет, иное: не хлопья --
В сухолистом потопе!
Вижу: опрометь копий,
Слышу: рокот кровей!
И в разверстой хламиде
Пролетая -- кто видел?! --
То Саул за Давидом:
Смуглой смертью своей!
3 сентября 1922
--------
Не краской, не кистью!
Свет -- царство его, ибо сед.
Ложь -- красные листья:
Здесь свет, попирающий цвет.
Цвет, попранный светом.
Свет -- цвету пятою на грудь.
Не в этом, не в этом
ли: тайна, и сила и суть
Осеннего леса?
Над тихою заводью дней
Как будто завеса
Рванулась -- и грозно за ней...
Как будто бы сына
|
|
|
Цровидишь сквозь ризу разлук --
Слова: Палестина
Встают, и Элизиум вдруг...
Струенье... Сквоженье...
Сквозь трепетов мелкую вязь-
Свет, смерти блаженнее
И -- обрывается связь.
================
Осенняя седость.
Ты, Гeтевский апофеоз!
Здесь многое спелось,
А больше еще -- расплелось.
Так светят седины:
Так древние главы семьи --
Последнего сына,
Последнейшего из семи --
В последние двери --
Простертым свечением рук...
(Я краске не верю!
Здесь пурпур -- последний из слуг!)
...Уже и не светом:
Каким-то свеченьем светясь...
Не в этом, не в этом
ли -- и обрывается связь.
=================
Так светят пустыни.
И -- больше сказав, чем могла:
Пески Палестины,
Элизиума купола...
8-9 сентября 1922
--------
Та, что без видения спала --
Вздрогнула и встала.
В строгой постепенности псалма,
Зрительною скалой --
Сонмы просыпающихся тел:
Руки! -- Руки! -- Руки!
Словно воинство под градом стрел,
Спелое для муки.
Свитки рассыпающихся в прах
Риз, сквозных как сети.
Руки, прикрывающие пах,
(Девственниц!) -- и плети
Старческих, не знающих стыда...
Отроческих -- птицы!
Конницею на трубу суда!
Стан по поясницу
Выпростав из гробовых пелен --
Взлет седобородый:
Есмь! -- Переселенье! -- Легион!
Целые народы
Выходцев! -- На милость и на гнев!
Види! -- Буди! -- Вспомни!
...Несколько взбегающих дерев
Вечером, на всхолмье.
12 сентября 1922
--------
Кто-то едет -- к смертной победе.
У деревьев -- жесты трагедий.
Иудеи -- жертвенный танец!
У деревьев -- трепеты таинств.
Это -- заговор против века:
Веса, счета, времени, дроби.
Се -- разодранная завеса:
У деревьев -- жесты надгробий...
Кто-то едет. Небо -- как въезд.
У деревьев -- жесты торжеств.
7 мая 1923
--------
Каким наитием,
Какими истинами,
О чем шумите вы,
Разливы лиственные?
Какой неистовой
Сивиллы таинствами --
О чем шумите вы,
О чем беспамятствуете?
Что в вашем веяньи?
Но знаю -- лечите
Обиду Времени --
Прохладой Вечности.
Но юным гением
Восстав -- порочите
Ложь лицезрения
Перстом заочности.
Чтоб вновь, как некогда,
Земля -- казалась нам.
Чтобы под веками
Свершались замыслы.
Чтобы монетами
Чудес -- не чваниться!
Чтобы под веками
|
|
|
Свершались таинства!
И прочь от прочности!
И прочь от срочности!
В поток! -- В пророчества
Речами косвенными...
Листва ли -- листьями?
Сивилла ль -- выстонала?
...Лавины лиственные,
Руины лиственные...
9 мая 1923
* Два последних стихотворения перенесены сюда из будущего по внутренней
принадлежности (примеч. М. Цветаевой).
--------
X x x
Золото моих волос
Тихо переходит в седость.
-- Не жалейте! Всe сбылось,
Всe в груди слилось и спелось.
Спелось -- как вся даль слилась
В стонущей трубе окраины.
Господи! Душа сбылась:
Умысел твой самый тайный.
=================
Несгорающую соль
Дум моих -- ужели пепел
Фениксов отдам за смоль
Временных великолепий?
Да и ты посеребрел,
Спутник мой! К громам и дымам,
К молодым сединам дел --
Дум моих причти седины.
Горделивый златоцвет,
Роскошью своей не чванствуй:
Молодым сединам бед
Лавр пристал -- и дуб гражданский.
Между 17 и 23 сентября 1922
--------
ЗАВОДСКИЕ
--------
Стоят в чернорабочей хмури
Закопченные корпуса.
Над копотью взметают кудри
Растроганные небеса.
В надышанную сирость чайной
Картуз засаленный бредет.
Последняя труба окраины
О праведности вопиет.
Труба! Труба! Лбов искаженных
Последнее: еще мы тут!
Какая на-смерть осужденность
В той жалобе последних труб!
Как в вашу бархатную сытость
Вгрызается их жалкий вой!
Какая заживо-зарытость
И выведенность на убой!
А Бог? -- По самый лоб закурен,
Не вступится! Напрасно ждем!
Над койками больниц и тюрем
Он гвоздиками пригвожден.
Истерзанность! Живое мясо!
И было так и будет -- до
Скончания.
-- Всем песням насыпь,
И всех отчаяний гнездо:
Завод! Завод! Ибо зовется
Заводом этот черный взлет.
К отчаянью трубы заводской
Прислушайтесь -- ибо зовет
Завод. И никакой посредник
Уж не послужит вам тогда,
Когда над городом последним
Взревет последняя труба.
23 сентября 1922
--------
Книгу вечности на людских устах
Не вотще листав --
У последней, последней из всех застав,
|
|
|
Где начало трав
И начало правды... На камень сев,
Птичьим стаям вслед...
Ту последнюю -- дальнюю -- дальше всех
Дальних -- дольше всех...
Далечайшую...
Говорит: приду!
И еще: в гробу!
Труднодышащую -- наших дел судью
И рабу -- трубу.
Что над городом утвержденных зверств,
Прокаженных детств,
В дымном олове -- как позорный шест
Поднята, как перст.
Голос шахт и подвалов,
-- Лбов на чахлом стебле! --
Голос сирых и малых,
Злых -- и правых во зле:
Всех прокопченных, коих
Чeрт за корку купил!
Голос стоек и коек,
Рычагов и стропил.
Кому -- нету отбросов!
Сам -- последний ошмeт!
Голос всех безголосых
Под бичом твоим, -- Тот!
Погребов твоих щебет,
Где растут без луча.
Кому нету отребьев:
Сам -- с чужого плеча!
Шевельнуться не смеет.
Родился -- и лежи!
Голос маленьких швеек
В проливные дожди.
Черных прачешен кашель,
Вшивой ревности зуд.
Крик, что кровью окрашен:
Там, где любят и бьют...
Голос, бьющийся в прахе
Лбом -- о кротость Твою,
(Гордецов без рубахи
Голос -- свой узнаю!)
Еженощная ода
Красоте твоей, твердь!
Всех -- кто с черного хода
В жизнь, и шепотом в см
У последней, последней из всех застав,
Там, где каждый прав --
Ибо все бесправны -- на камень встав,
В плеске первых трав...
И навстречу, с безвестной
Башни -- в каторжный вой:
Голос правды небесной
Против правды земной.
26 сентября 1922
--------
X x x
Это пеплы сокровищ:
Утрат, обид.
Это пеплы, пред коими
В прах -- гранит.
Голубь голый и светлый,
Не живущий четой.
Соломоновы пеплы
Над великой тщетой.
Беззакатного времени
Грозный мел.
Значит Бог в мои двери --
Раз дом сгорел!
Не удушенный в хламе,
Снам и дням господин,
Как отвесное пламя
Дух -- из ранних седин!
И не вы меня предали,
Годы, в тыл!
Эта седость -- победа
Бессмертных сил.
27 сентября 1922
--------
X x x
А любовь? Для подпаска
В руки бьющего снизу.
Трехсекундная встряска
На горах Парадиза.
Эти ады и рай,
Эти взлеты и бездны-
Только бренные сваи
В легкой сцепке железной.
-- Накаталась! -- Мгновенья
Зубы стиснув -- за годы,
В сновиденном паденье
Сердца -- вглубь пищевода.
Юным школьникам -- басни!
Мы ж за оду, в которой
Высь -- не на смех, а на смерть:
Настоящие горы!
29 сентября 1922
--------
X x x
Спаси Господи, дым!
-- Дым-то, Бог с ним! А главное -- сырость!
С тем же страхом, с каким
Переезжают с квартиры:
С той же лампою-вплоть, --
Лампой нищенств, студенчеств, окраин.
Хоть бы деревце хоть
Для детей! -- И каков-то хозяин?
И не слишком ли строг
Тот, в монистах, в монетах, в туманах,
Непреклонный как рок
Перед судорогою карманов.
|
|
|
И каков-то сосед?
Хорошо б холостой, да потише!
Тоже сладости нет
В том-то в старом -- да нами надышан
Дом, пропитан насквозь!
Нашей затхлости запах! Как с ватой
В ухе -- спелось, сжилось!
Не чужими: своими захватан!
Стар-то стар, сгнил-то сгнил,
А всe мил... А уж тут: номера ведь!
Как рождаются в мир
Я не знаю: но так умирают.
30 сентября 1922
--------
ХВАЛА БОГАТЫМ
И засим, упредив заране,
Что меж мной и тобою -- мили!
Что себя причисляю к рвани,
Что честно мое место в мире:
Под колесами всех излишеств:
Стол уродов, калек, горбатых...
И засим, с колокольной крыши
Объявляю: люблю богатых!
За их корень, гнилой и шаткий,
С колыбели растящий рану,
За растерянную повадку
Из кармана и вновь к карману.
За тишайшую просьбу уст их,
Исполняемую как окрик.
И за то, что их в рай не впустят,
И за то, что в глаза не смотрят.
За их тайны -- всегда с нарочным!
За их страсти -- всегда с рассыльным!
За навязанные им ночи,
(И целуют и пьют насильно!)
И за то, что в учетах, в скуках,
В позолотах, в зевотах, в ватах,
Вот меня, наглеца, не купят --
Подтверждаю: люблю богатых!
А еще, несмотря на бритость,
Сытость, питость (моргну -- и трачу!)
За какую-то -- вдруг -- побитость,
За какой-то их взгляд собачий
Сомневающийся...
-- не стержень
ли к нулям? Не шалят ли гири?
И за то, что меж всех отверженств
Нет -- такого сиротства в мире!
Есть такая дурная басня:
Как верблюды в иглу пролезли.
...За их взгляд, изумленный на-смерть,
Извиняющийся в болезни,
Как в банкротстве... "Ссудил бы... Рад бы --
Да"...
За тихое, с уст зажатых:
"По каратам считал, я -- брат был"...
Присягаю: люблю богатых!
30 сентября 1922
--------
БОГ
--------
Лицо без обличия.
Строгость. -- Прелесть.
Всe ризы делившие
В тебе спелись.
Листвою опавшею,
Щебнем рыхлым.
Всe криком кричавшие
В тебе стихли.
Победа над ржавчиной-
Кровью -- сталью.
Всe навзничь лежавшие
В тебе встали.
1 сентября 1922
--------
Нищих и горлиц
Сирый распев.
То не твои ли
Ризы простерлись
В беге дерев?
Рощ, перелесков.
Книги и храмы
Людям отдав -- взвился.
Тайной охраной
Хвойные мчат леса:
-- Скроем! -- Не выдадим!
Следом гусиным
Землю на сон крестил.
Даже осиной
Мчал -- и ее простил:
Даже за сына!
Нищие пели:
-- Темен, ох темен лес!
Нищие пели:
-- Сброшен последний крест!
Бог из церквей воскрес!
4 сентября 1922
--------
О, его не привяжете
К вашим знакам и тяжестям!
Он в малейшую скважинку,
Как стройнейший гимнаст...
Разводными мостами и
Перелетными стаями,
Телеграфными сваями
Бог -- уходит от нас.
О, его не приучите
К пребыванью и к участи!
В чувств оседлой распутице
Он -- седой ледоход.
О, его не догоните!
В домовитом поддоннике
Бог -- ручною бегонией
На окне не цветет!
Все под кровлею сводчатой
Ждали зова и зодчего.
И поэты и летчики --
Всe отчаивались.
Ибо бег он -- и движется.
Ибо звездная книжища
Вся: от Аз и до Ижицы, --
След плаща его лишь!
5 сентября 1922
--------
X x x
Так, заживо раздав,
Поровну, без обиды,
Пользующийся -- прав.
Шагом Семирамиды,
Спускающейся в пруд
Лестницей трав несмятых,
И знающей, что ждут
Ризы -- прекрасней снятых
По выходе из вод...
7 сентября 1922
--------
РАССВЕТ НА РЕЛЬСАХ
Покамест день не встал
С его страстями стравленными,
Из сырости и шпал
Россию восстанавливаю.
Из сырости -- и свай,
Из сырости -- и серости.
Покамест день не встал
И не вмешался стрелочник.
Туман еще щадит,
Еще в холсты запахнутый
Спит ломовой гранит,
Полей не видно шахматных...
Из сырости -- и стай...
Еще вестями шалыми
Лжет вороная сталь --
Еще Москва за шпалами!
Так, под упорством глаз --
Владением бесплотнейшим
Какая разлилась
Россия -- в три полотнища!
И -- шире раскручу!
Невидимыми рельсами
По сырости пущу
Вагоны с погорельцами:
С пропавшими навек
Для Бога и людей!
(Знак: сорок человек
И восемь лошадей).
Так, посредине шпал,
Где даль шлагбаумом выросла,
Из сырости и шпал,
Из сырости -- и сирости,
Покамест день не встал
С его страстями стравленными --
Во всю горизонталь
Россию восстанавливаю!
Без низости, без лжи:
Даль -- да две рельсы синие...
Эй, вот она! -- Держи!
По линиям, по линиям...
12 сентября 1922
--------
X x x
В сиром воздухе загробном
Перелетный рейс...
Сирой проволоки вздроги,
Повороты рельс...
Точно жизнь мою угнали
По стальной версте --
В сиром мороке -- две дали..
(Поклонись Москве!)
Точно жизнь мою убили.
Из последних жил
В сиром мороке в две жилы
Истекает жизнь.
28 сентября 1922
--------
X x x
Не надо ее окликать:
Ей оклик -- что охлест. Ей зов
Твой -- раною по рукоять.
До самых органных низов
Встревожена -- творческий страх
Вторжения -- бойся, с высот
-- Все крепости на пропастях! --
Пожалуй -- органом вспоет.
А справишься? Сталь и базальт
Гора, но лавиной в лазурь
На твой серафический альт
Вспоет -- полногласием бурь.
И сбудется! -- Бойся! -- Из ста
На сотый срываются... Чу!
На оклик гортанный певца
Органною бурею мщу!
7 февраля 1923
--------
X x x
Нет, правды не оспаривай.
Меж кафедральных Альп
То бьется о розариум
Неоперенный альт.
Девичий и мальчишеский:
На самом рубеже.
Единственный из тысячи --
И сорванный уже.
В самом истоке суженный:
Растворены вотще
Сто и одна жемчужина
В голосовом луче.
Пой, пои -- миры поклонятся!
Но регент: -- Голос тот
Над кровною покойницей,
Над Музою поет!
Я в голосах мальчишеских
Знаток... -- и в прах и в кровь
Снопом лучей рассыпавшись
О гробовой покров.
Нет, сказок не насказывай:
Не радужная хрупь, --
Кантатой Метастазовой
Растерзанная грудь.
Клянусь дарами Божьими:
Своей душой живой! --
Что всех высот дороже мне
Твой срыв голосовой!
8 февраля 1923
--------
ЭМИГРАНТ
Здесь, меж вами: домами, деньгами, дымами
Дамами, Думами,
Не слюбившись с вами, не сбившись с вами,
Неким --
Шуманом пронося под полой весну:
Выше! из виду!
Соловьиным тремоло на весу --
Некий -- избранный.
Боязливейший, ибо взяв на дыб --
Ноги лижете!
Заблудившийся между грыж и глыб
Бог в блудилище.
Лишний! Вышний! Выходец! Вызов! Ввысь
Не отвыкший... Виселиц
Не принявший... В рвани валют и виз
Беги -- выходец.
9 февраля 1923
--------
ДУША
Выше! Выше! Лови -- летчицу!
Не спросившись лозы -- отческой
Нереидою по -- лощется,
Нереидою в ла -- зурь!
Лира! Лира! Хвалынь -- синяя!
Полыхание крыл -- в скинии!
Над мотыгами -- и -- спинами
Полыхание двух бурь!
Муза! Муза! Да как -- смеешь ты?
Только узел фаты -- веющей!
Или ветер страниц -- шелестом
О страницы -- и смыв, взмыл...
И покамест -- счета -- кипами,
И покамест -- сердца -- хрипами,
Закипание -- до -- кипени
Двух вспененных -- крепись -- крыл.
Так, над вашей игрой -- крупною,
(Между трупами -- и -- куклами!)
Не общупана, не куплена,
Полыхая и пля -- ша --
Шестикрылая, ра -- душная,
Между мнимыми -- ниц! -- сущая,
Не задушена вашими тушами
Ду -- ша!
10 февраля 1923
--------
СКИФСКИЕ
--------
Из недр и на ветвь -- рысями!
Из недр и на ветр -- свистами!
Гусиным пером писаны?
Да это ж стрела скифская!
Крутого крыла грифова
Последняя зга -- Скифия!
Сосед, не спеши! Нечего
Спешить, коли верст -- тысячи.
Разменной стрелой встречною
Когда-нибудь там -- спишемся!
Великая -- и -- тихая
Меж мной и тобой -- Скифия...
И спи, молодой, смутный мой
Сириец, стрелу смертную
Лейлами -- и -- лютнями
Глуша...
Не ушам смертного --
(Единожды в век слышимый)
Эпический бег -- Скифии!
11 февраля 1923
--------
(КОЛЫБЕЛЬНАЯ)
Как по синей по степи
Да из звездного ковша
Да на лоб тебе да...
-- Спи,
Синь подушками глуша.
Дыши да не дунь,
Гляди да не глянь.
Волынь-криволунь,
Хвалынь-колывань.
Как по льстивой по трости
Росным бисером плеща
Заработают персты...
Шаг -- подушками глуша
Лежи -- да не двинь,
Дрожи -- да не грянь.
Волынь-перелынь,
Хвалынь-завирань.
Как из моря из Каспий-
ского -- синего плаща,
Стрела свистнула да...
(спи,
Смерть подушками глуша).
Лови -- да не тронь,
Тони -- да не кань.
Волынь-перезвонь,
Хвалынь-целовань.
13 февраля 1923
--------
От стрел и от чар,
От гнезд и от нор,
Богиня Иштар,
Храни мой шатер:
Братьев, сестер.
Руды моей вар,
Вражды моей чан,
Богиня Иштар,
Храни мой колчан...
(Взял меня -- хан!)
Чтоб не жил, кто стар,
Чтоб не жил, кто хвор,
Богиня Иштар,
Храни мой костер:
(Пламень востер!)
Чтоб не жил -- кто стар,
Чтоб не жил -- кто зол,
Богиня Иштар,
Храни мой котел
(Зарев и смол!)
Чтоб не жил -- кто стар,
Чтоб нежил -- кто юн!
Богиня Иштар,
Стреми мой табун
В тридевять лун!
14 февраля 1923
--------
ЛЮТНЯ
Лютня! Безумица! Каждый раз,
Царского беса вспугивая:
"Перед Саулом-Царем кичась"...
(Да не струна ж, а судорога!)
Лютня! Ослушница! Каждый раз,
Струнную честь затрагивая:
"Перед Саулом-Царем кичась --
Не заиграться б с аггелами!"
Горе! Как рыбарь какой стою
Перед пустой жемчужницею.
Это же оловом соловью
Глотку залить... да хуже еще:
Это бессмертную душу в пах
|
|
|
