Антикризисная политика президентов Д.Форда и Д.Картера.

М.В. Пономарев

Этот раздел предназначен для углубленного изучения курса. Его содержание не отражено в тестах рубежного контроля

Антикризисная политика президентов Д.Форда и Д.Картера.

После ухода Ричарда Никсона с поста президента под угрозой импичмента полномочия главы государства перешли к вице-президенту Джералду Форду. Неординарность ситуации была связана с тем, что Форд вообще не принимал участие в выборах, поскольку годом ранее сменил на посту вице-президента Спайрою Агнью, обвиненного во взяточничестве. На фоне общего падения популярности республиканской партии политическое влияние «случайного президента» оказалось совершенно незначительным. К тому же администрации Форда пришлось столкнуться с самым серьезным экономическим кризисом за все время после «Великой депрессии».

Политические перипетии «Уотергейтского дела» на какое то время заслонили для американцев тревожные события на мировом рынке. Но вслед за «нефтяным шоком» 1973 г. начался глубокий кризис перепроизводства. К весне 1975 г. спад в ведущих отраслях промышленности 10-12%, уровень безработицы – 12%. Мощный виток инфляции уничтожил все результаты политики «жесткой экономии» предыдущих лет и заставил провести новую девальвацию доллара. Однако несмотря на дестабилизацию финансовой системы администрация Форда пыталась проводить достаточно активную социальную политику. В 1974-1975 гг. были приняты законы о чрезвычайно помощи безработным, в том числе предоставляющие штатам увеличивать сроки выплаты пособий с 13 до 39 недель. Значительно расширились федеральные программы вспомоществования. Впервые в истории США было введено правило индексации пенсий и страховых выплат в соответствии с ростом инфляции.

Чрезвычайно претенциозным был принятый в 1974 г. закон о создании «собственности наемных работников на акционерный капитал» («план ЭСОП»). В соответствии с ним было разрешено создание специальных фондов, призванных выкупать у владельцев часть акций. Финансирование этих фондов должно было осуществляться на основе не облагаемых налогами предпринимательских взносов и льготных банковских кредитов. Выкупаемые акции переходили в коллективную собственность рабочих, а доходы по ним распределялись пропорционально уровню заработной платы. Подобная схема была нова для американских предпринимателей, хотя весьма напоминала распространенную в Европе в 1960-х гг. «систему участия». Впрочем, экономический эффект от подобных мер оказался минимальным. В целом, администрации Форда не удалось радикально повлиять на рыночную конъюнктуру, хотя к 1976 г. пик кризиса оказался пройден. Не удалось Форду продолжить и эффектный внешнеполитический курс своего предшественника. Новые договоренности с СССР были сорваны из-за противодействия демократической оппозиции в Конгрессе, а участие США в Хельсинском процессе оказалось весьма пассивным. Конфликт президента с Конгрессом привел даже к тому, что многие внешнеполитические акции Форду приходилось санкционировать тайно. В этих условиях смена высшей политической власти в стране оказалась неизбежной.

В преддверие новых президентских выборов в рядах республиканской партии обострилась борьба между сторонниками преемственного государственного курса, объединившимися вокруг Форда, и представителями радикально-консервативного крыла, требующими решительного обновления идеологической программы и политической стратегии партии. Лидером этой группировки «неоконсерваторов» стал губернатор Калифорнии, бывший голливудский актер Рональд Рейган. С незначительным преимуществом Форду удалось опередить своего оппонента, но на выборах 2 ноября 1976 г. он уступил кандидату от демократов Джеймсу Картеру. За нового президента проголосовали 40,6 млн. американцев, за действующего – 39 млн.

39-й президент США Джеймс Эрл Картер младший стал известен среди соотечественников и вошел в историю как «Джимми». Это сокращенное имя было очень символично как для имиджа Картера, так и его роли политического аутсайдера. Бывший губернатор штата провинциального Джорджия, фермер, сделавший состояние на торговле арахисом, убежденный баптист, склонный к популизму и позерству, Джимми Картер предстал в глазах рядовых американцев как человек далекий от профессиональной политики, искренно верящий в нравственные ценности и способный положить конец коррупционным скандалам вашингтонской элиты. Картер вполне осознанно использовал эту роль, призывая американцев «почувствовать новое начало, новое чувство ответственности в новый дух» (как было заявлено в инаугурационной речи). Но ему пришлось столкнуться с необходимостью решать прежде всего экономические, а не политические проблемы. К 1976 г. пик кризиса был пройден, но американская экономика так и не вышла из полосы стагнации. Рост производства не превышал 1,5% в год, уровень инфляции составлял 6%, а безработицы – 8%. Дефицит федерального бюджета превысил уже более 66 млрд.долл. Быстро ухудшался внешнеторговый баланс.

Первоначально антикризисная политика администрации Картера строилась вокруг двух приоритетных направлений: решения энергетической проблемы и стимулирования экономического роста. Для преодоления последствия «нефтяного шока» были предприняты меры по увеличению производства нефти и угля на территории самих США, в том числе отменен контроль над ценами на внутреннем нефтяном рынке при одновременном введении налога на добавленную стоимость для нефтяных кампаний. За счет бюджета начали создаваться крупные стратегические запасы нефти. Проводилась активная кампания по экономии энергии в производстве и быту. На предприятиях, транспорте и в жилых домах устанавливалось оборудование по сбережению топлива и энергии.

Для стимулирования экономического роста администрация Картера применяла вполне традиционные кейнсианские рецепты. Для повышения инвестиционной активности были введены налоговые льготы для бизнеса. Увеличились ассигнований на организацию производственного обучения и квалификационной переподготовки для безработных, создание дополнительных рабочих мест в общественном секторе. Еще большое внимание уделялось оживлению «совокупного спроса». В 1977 г. конгресс принял решение о ежегодном поэтапном повышении минимума заработной платы в течение последующих четырех лет с 2,30 до 3,35 долл. в час. Система индексации была распространена на всю систему социального страхования и привязана к росту уровня жизни. Разнообразными формами социального страхования были охвачены уже свыше 35 млн. человек. Численность клиентов системы продовольственных талонов увеличилась до 25 млн. человек. Быстро росли выплаты и по программе помощи низкодоходным семьям с малолетними детьми.

Предпринятые правительством меры способствовали оживлению экономической активности. С 1977 г. до середины 1979 г. среднегодовые темпы роста ВНП составили 4%, безработица в стране сократилась до 5,8%. Однако наращивание бюджетных расходов еще больше усугубило проблему инфляции. Рост суммы социальных выплат был настолько стремителен, что возникла даже угроза банкротства федеральных фондов страхования. Общий уровень инфляции в 1977 г. составлял 6,5 %, в 1979 гг. – почти 13%, а в начале 1980 г. вырос уже до 18%. В таких условиях рост цен уничтожал все позитивные последствия активного потребительского спроса. С 1978 г. Картер объявил борьбу с инфляцией ключевой задачей правительства. Последовало резкое сокращение бюджетных расходов, «заморожена» заработная палат государственных служащих и приостановлена индексация многих выплат по социальным программам. В 1979 г. Федеральная резервная система резко повысила учетные ставки для ужесточения условий кредита. Правительство пыталось пропагандировать идею «добровольных ограничений»: добровольный отказ предпринимателей от повышения цен на продукцию, а профсоюзов – от борьбы за увеличение заработной платы. Однако снизить уровень инфляции с помощью таких мер не удалось, тогда как экономическая активность во многих отраслях пошла на спад. К концу 1970-х гг. доля США в совокупном промышленном производстве западных стран сократилась до 36,7%, доля в общем объеме экспорта – до 13 %. Бюджетный дефицит несколько уменьшился, но все еще составлял огромную сумму – 59,6 млрд.дол. В 1980 г. уровень ВНП на душу населения США был ниже, чем в Германии, Великобритании и Франции.

Очень неоднозначными оказались и внешнеполитические усилия Картера. С одной стороны, он очень горячо поддержал идею разрядки на мировой арене, укрепления договорного характера международных отношений, развертывание хельсинского процесса в Европе. На Женевских переговорах 1979 г. Картер и Брежнев подписали договор ОСВ-2 (об ограничении стратегических вооружений) и опубликовали совместное заявление о принципах и основных направлениях последующих переговоров. Однако ратификация договора ОСВ-2 была сорвана по вине американской стороны. А в январе 1980 г. Картер дезавуировал его подписание, заявив в послании Конгрессу о «необходимости заплатить любую цену, чтобы оставаться самой могучей страной в мире».Поводом к новому резкому обострению советско-американских отношений стало вторжение советских войск в Афганистан, хотя по мнению советской стороны подлинная причина заключалась в упорном стремлении американцев разместить в Европе ударную группировку модернизированных ракет средней и малой дальности. Так или иначе, начался новый виток противостояния сверхдержав. К тому уже Картеру не удалось укрепить позиции США в стратегически важной регионе Ближнего востока. Хотя первоначально он добился важного шага в урегулировании арабо-израильского конфликта, пригласив Садата и израильского премьер-министра Менахема Бегина для переговоров в свою резиденцию Кэмп-Дэвид в сентябре 1978 г. Достигнутое в ходе переговоров соглашение предусматривало постепенный вывод израильских войск из Синайской пустыни. В обмен на это Египет официально признал Израиль. В феврале 1980 г. обе страны обменялись послами. Но впоследствии выяснилось, что Кэмп-Дэвидские соглашения стали лишь паузой в затяжном ближневосточном конфликте, а США превратились в основного противника арабского мира. «Последней каплей» в цеп этих неприятных для США событий на мировой арене стала исламская революция в Иране, прошедшая под жестким антиамериканскими лозунгами. Американские специалисты и военные советники были вынуждены срочно покинуть территорию страны. 60 американцев, находившихся в посольстве в Тегеране, были захвачены в качестве заложников, а операция спецслужб по их освобождению завершилась неудачей (заложники были освобождены лишь после вступления в должность президента Рональда Рейгана в январе 1981 г.). С учетом крайне сложных отношений США с Ираком потеря влияния в Иране была очень серьезным геополитическим поражением. На этом фоне вторжение советских войск в Афганистан, равно как и приходв 1979 г. в Никарагуа к власти представителей сандинисткого движения, установление в том же году прокубинского режима на острове Гренада действительно выглядели серией политических провалов администрации картера. Но рост негативных общественных настроений в США в действительности был связан не только с ностальгией о сверхдержавной мощи.

Американское общество переживало глубокую социальную и мировоззренческую трансформацию. Расовая революция и вспышка контркультуры конца 1960-х гг., «вьетнамская синдром» и странные перипетии «разрядки» 1970-х гг., крах «государства всеобщего благосостояния» и появление разнообразных признаков «постиндустриальной эпохи» породили ощущение, которое Олвин Тоффлер афористично назвал «легковоспламеняющейся смесью быстротечности и новизны». Благодаря многолетним усилиям Демократической партии американское государство сделало беспрецедентные шаги по искоренению расовой розни и иных форм социальной дискриминации. Все эти меры позиционировались как «новый социальный контракт» Америки, призванный сформировать общество, «слепое к цвету кожи». Принципы культурного плюрализма и толерантного сосуществования любых социокультурных сообществ становились официальной государственной идеологией. Однако действительность оказалась гораздо сложнее. В американском обществе быстро нарастало многообразие социальных ролей и статусных признаков, складывались новые модели стратификации и социальные субкультуры. Социальное пространство утрачивало строгую иерархичность, наполнялось новыми конфликтами и альтернативным, «неформальным» моделями межличностного взаимодействия. В 1970-х гг. американцы начали ощущать последствия сексуальной, гендерной, психоделической, контркультурой «революций». И на этом фоне экономический кризис 1970-х гг. выглядел не самой болезненной проблемой. Закреплялось представление о том, что политика, направленная лишь на сохранение достаточного уровня благосостояния граждан и защиту уязвимых групп населения, не способна консолидировать общество. Америке требовалось собственное «узнаваемое» лицо, яркие символы национальной идентичности, новая идеология, способная преодолеть множественные границы диаспор и субкультур. Ответом на эти вопросы стала «неоконсервативная революция».

 

Основное содержание последующих разделов отражено в тестах рубежного контроля

 

«Неоконсервативная революция» Р. Рейгана. Президентские выборы, прошедшие в США в ноябре 1980 г., завершились совершенно предсказуемым результатом: 43,9 млн. американцев поддержали лидера Республиканцев Р. Рейгана и лишь 34,4 млн. – Д. Картера. Предвыборная кампания продемонстрировала, что американское общество ожидает самых радикальных перемен. Критику вызывала и неудачная антикризисная политика администрации Картера, и ее противоречивые действия на международной арене, и все более заметная пассивность и неуверенность самого президента. Правда, и Рональда Рейгана мало кто пока воспринимал в качестве серьезного политика. Несмотря на вполне успешное 8-летнее пребывание в должности губернатора Калифорнии, за Рейганом прочно закрепился имидж эксцентричного голливудского актера, не обладавшего ни эрудицией, ни профессионализмом настоящего государственного лидера. Однако именно Рейган стал одним из наиболее телегеничных американских политиков ХХ в. Он мастерски использовал свой актерский талант для общения с широкой публикой. Если провинциальная искренность Картера одновременно подкупала и раздражала американцев, то политическая непосредственность и «угловатость» Рейгана воспринимались как проявление твердости и решительности. И, наконец, именно Рейган сумел в самой образной и доходчивой форме выразить пафос неоконсервативной идеологии – призыв покончить с иждивенческими настроениями, царившими в «обществе потребления», понять личную ответственность каждого гражданина перед Богом, обществом и самим собой.

Становление американского неоконсерватизма происходило постепенно. Ключевую роль в этом процессе сыграли представители интеллектуальной элиты, группировавшиеся вокруг журналов «Комментэри» и «Паблик интсрест». Среди них были такие видные общественные деятели, как Р. Солоу, Н. Глейзер, Д. Белл, И. Кристол, Дж. Уилсон. По меткому выражению Дж. Нэша, это пестрое сообщество объединяла нацеленность на поиски некоего «живительного центра», способного обеспечить общенациональный консенсус в сочетании с высокой динамикой общественного развития. Фактически, ранний неоконсерватизм являлся реакцией на коррозию классической модели американской национальной идентичности. Не случайно, что его «отец-основатель» Ирвиг Кристол акцентировал внимание на «отчетливо американском» характере неоконсервативной политики, а также отмечал, что неоконсерватизм представляет собой единственную в ХХ веке разновидность консерватизма, обладающую «американской косточкой». Идеология, основанная на такой «косточке», не могла быть в полном смысле ни консервативной, ни либеральной. Поэтому неоконсерватизм изначально формировался в качестве идеологического синтеза, широкого «убеждения», как писал Кристол, наполняемого разочарованием от краха неолиберальных прожектов, страхом перед эксцессами протестных движений, отчуждением любых форм контркультуры, романтическими надеждами на возможность обновления нации и возрождение ее «подлинного» духа. «Неоконсервативная волна» зарождалась как многообещающая попытка синтеза двух противостоящих начал – революционного духовного обновления под эгидой традиционных консервативных ценностей. И именно такой подтекст неоконсервативной идеи и предопределил ее привлекательность для широкого круга интеллектуалов.

Впрочем, широкая интеллектуальная база американского неоконсерватизма оказалась и причиной его уязвимости. Уже первые дискуссии в лагере неоконсерваторов показали, что вероятность сбалансированного и устойчивого идеологического синтеза очень невелика. Сторонники «неоконсервативной революции» апеллировали к тем слоям общества, которые в силу своей динамики и «здорового духа» были способны отказаться от иждивенческой привлекательности «государства всеобщего благосостояния», принять всю полноту личной ответственности за свою судьбу. Однако неоконсерваторы одновременно делали ставку на возрождение гомогенной социальной культуры, способной преодолеть «извращения модернизма» и не допустить распыления «жизненных сил» нации. Неотъемлемой часть неоконсервативной политической философии становилась патриотическая риторика, все чаще переходящая в проповедь имперской «сверхдержавности». Это смещение неоконсерватизма к националистическим идеалам привело к оттоку интеллектуалов «первой волны» из этого движения. Одновременно росло влияние на неоконсерватизм либертарных экономических теорий. Акцент был сделан на жесткий монетаризм в духе разработок Чикагской школы М. Фридмана и теории предложения А. Лаффера. Символом «практикующего» неоконсерватизма стала идея Фридмана о неразрывной связи рыночного капитализма и политической демократии. Эффективность рынка как целостной социальной модели объявлялась залогом и политической динамики, и нравственного оздоровления общества. С этой темой сочеталась острая критика «большого правительства» (централизованного правительства, правительственной инициативы), направленная против Демократов. Критика «большого правительства» основывалась на формировании ярких и пугающих для обывателя образов: тотальная бюрократизация, автономия бюрократов, их недоступность контролю со стороны общественности или законодательных органов, возрастающая централизация. И по прежнему жесткий антиэгалитаризм американского неоконсерватизма тесно переплетался с рассуждениями об экспансии враждебных социальных систем и культур – от коммунистической идеологии до постмодернизма. Оплотом социальной стабильности и прогресса провозглашались традиционные ценности – семейные, религиозные, этические. Американская нация, по мнению неоконсерваторов, не только является олицетворением этих ценностей, но и возлагает на себя ответственность перед Богом и человечеством за их защиту во всем мире. Такое парадоксальное сочетание индивидуалистических принципов и почти пуританского морализаторства стало важнейшей особенностью американского неоконсерватизма. Подчеркивая принципиальную взаимосвязь индивидуальной успешности и социальной солидарности, гражданских свобод и религиозной веры, личного выбора и семейных ценностей, неоконсерваторы доказывали приоритетную значимость морально-нравственных основ общественной жизни. Они призывали отказаться от бюрократической модели «государства благосостояния» как системы уравнительного переопределения благ, поощряющей иждивенческие настроения, социальную апатию и космополитизм.

Рональд Рейган пришел к власти на гребне неоконсервативной волны, когда она уже стала серьезных общественным явлением, но только начала получить политическое выражение. Это предоставило его администрации уникальный карт-бланш в проведении внутренней политики. К тому же Рейгану удалось сформировать чрезвычайно деятельную и высокопрофессиональную команду. Уже в 1981 г. была представлена комплексная программа реформ, где основанная роль отводилась антиинфляционной политике и, прежде всего, сокращению бюджетных расходов на социальные программы и проведению жесткой («монетарной») кредитно-денежной политики. Для стимулирования экономического роста на основе естественных рыночных механизмов предполагалось снизить налоговую нагрузку на корпоративный бизнес и отказаться от прямого государственного регулирования предпринимательской сферы. Однако начинать структурные реформы пришлось в очень сложной ситуации.. В начале 1980-х гг. начался новый кризис перепроизводства. В США его пик пришелся на 1982 г., когда ВВП снизился на 2,1%. Дефицит государственного бюджета с 70 млрд.долл. в 1980 г. вырос до 208 млрд.долл. в 1983 г., а безработица превысила 10%. Около 15% населения по статистическим опросам было отнесено к «живущим ниже уровня бедности». Тем не менее, администрация Рейгана настойчиво проводила избранный курс «шоковых реформ».

Пытаясь активизировать деловую активность правительство поставило учетную ставку в коммерческих банках в прямую зависимость от темпов роста ВНП. Права профсоюзов на заключение коллективных трудовых договоров были значительно ограничены. Несмотря на акции протеста правительство приостановило индексацию минимального уровня заработной платы лиц наемного труда. Показательным прецедентом стал роспуск президентским указом в августе 1981 г. бастовавшего профсоюза авиадиспетчеров. В интересах бизнеса проводилась и налоговая реформа. В 1981 г. был принят Закон о налогах в целях экономического оздоровления (ЕКТА). Он предусматривал сокращение общей суммы налогов в течение трех лет на 23%, в том числе индивидуального подоходного налога – на 25%. Значительно снижалась прогрессивность налоговой шкалы (теперь она градуировалась в диапазоне 11-50% вместо 14-70%).

Для сокращения инфляции правительство ограничило эмиссию денежной массы и резко уменьшило бюджетные расходы на социальные программы. В соответствии с программой «нового федерализма» выполнение программ помощи многодетным семьям и талонов на питание было возложено на правительства штатов. 44 социальные программы были переданы в компетенцию местных органов власти. В итоге, из крупных социальных программ в федеральном ведении осталась лишь медицинская помощь неимущим. В 1983 г. была ликвидирована практика предоставления безработным права на получение пособий за счет средств федерального бюджета в течение дополнительных 39 недель сверх установленного законом срока выплаты пособий из средств страхового фонда. В целом, предусматривалось сокращение федеральных социальных расходов на 130 млрд. долл. в течение 1982-1984 гг. и на 270 млрд. долл. к 1988 г.

Первые результаты реформ оказались достаточно двойственными. Уровень инфляции начал быстро снижаться. К концу 1982 г. он составил уже 6,1%, а в 1983 г. – 5%. Безработица сократилась до 8%. Но инвестиционная активность оставалась минимальной, а государственный долг становился просто угрожающим. Во многом это объяснялось не только сложной экономической конъюнктурой, но и растущими расходами на гонку вооружений и проведение агрессивной внешней политики в самых разных уголках планеты. Личная популярность Рейгана снизилась в 1983 г. до 35%. Но уже к концу года Рейган получил в свои руки мощные аргументы: по итогам 1983 г. ВВП вырос на 7,6%. Впервые за несколько лет начался и рост расходной части федерального бюджета. На фоне этих оптимистических тенденций Рейган провел очень агрессивную избирательную кампанию. Он апеллировал не только к традиционным ценностям и чувству патриотизма, но и оптимизму, предприимчивости американцев, в первую очередь – «молодой Америки», нового поколения технократов-ученых, предпринимателей, менеджеров. В выступлениях президента Рональда Рейгана неоконсерватизм предстал как идеология национального величия, основанная на призыве к каждому человеку понять и принять свою личную ответственность перед Богом, обществом и самим собой. Именно в эти годы на первые роли вышли проправительственные «аналитические» организации, а публицистов и социологов в роли глашатаев «неоконсервативной революции» сменили такие политические «ястребы» как Дик Чейни, Пол Вулфовиц, Льюис Либби, Дональд Рамсфелд. На внешнеполитической арене наступил последний виток «холодной войны», и подготовка к выборам происходила под аккомпанемент самых громких политических акций – от выдвижения проекта «звездных войн» («Стратегической оборонной инициативы») и поддержки антикоммунистической оппозиции в Польше до военной операцию на Гренаде и шумной обструкции, связанной с южнокорейским пассажирским «Боингом», сбитым над территорией СССР. И сама избирательная кампания 1984 г. прошла на фоне международного скандала – бойкота Олимпийских игр в Лос-Анджелесе со стороны социалистических стран.

Президентские выборы, состоявшиеся в ноябре 1984 г. показали правильность стратегии республиканцев. Рейгана поддержали 58 млн. избирателей, тогда как кандидата демократов У. Мондейла – всего 40 млн. И после такой победы Рейган получил возможность сохранить прежнюю стратегию внутренних реформ. Основное внимание уделялось дальнейшему стимулированию деловой активности. Правительство предприняло ряд мер по поддержке малого и среднего бизнеса, ослабило административный контроль в сфере производства, окончательно отказалось от вмешательства в регулирование трудовых отношений. Начался и новый этап налоговой реформы. По закону 1986 г. произошло снижение налога на прибыль корпораций с 46 до 34%. Личный подоходный налог устанавливался только на двух уровнях: 15% – на семьи, чей совокупный годовой доход был ниже 29,75 тыс.долл., и 28% – на семьи с более высокими налогами. Лица, обладавшие еще более низкими доходами, вообще освобождались от уплаты федеральных налогов. К 1988 г. индекс инфляции снизился уже до 4,5%, уровень безработицы – до 5,4%. Уровень экономического роста составлял в эти годы 4-6,5% в год (всего за период 1982-1988 г. – примерно 3,8% в год). Но государственный долг приближался уже к 1 трлн.долл., а по уровню доходов на душу населения США оказались к 1988 г. на 11-м месте в мире.

Росла и социокультурная дифференциация американского общества. В период «неоконсервативной революции» в умонастроениях «белой Америки» обострилось характерное для политической культуры янки ощущение богоизбранности и мессианства, возродились идеи англоконформизма и «плавильного тигля». Большую активность проявляли «новые правые» – многочисленные праворадикальные общественные организации, действовавшие как на федеральном, так и на региональном уровне. Их отличительной чертой было нарочитое морализаторство, крайне негативное отношение к секуляризации, феминизму, гомосексуализму и иным проявлениям «враждебной культуры». Эти настроения были широко представлены и в средствах массовой информации. Естественно, что реанимация англоконформизма вызывала самую негативную реакцию со стороны «черной» и «цветной» Америки, представителей гендерных и субкультурных меньшинств. И если в условиях экономического кризиса многие люди были готовы мириться с жесткой, но успешной политикой неоконсерваторов, то по мере выхода из кризиса общественное недовольство начало быстро расти. Как отмечал Н. Подгорец, неоконсерватизм оказался «мертв» и «причиной его гибели послужило не поражение, а победа; его погубила не неудача, а успех».

Впрочем, личная репутация Рейгана почти не пострадала в этой ситуации – его президентство завершалось триумфальными успехами во внешней политике. Новое советское руководство провозгласило политику «перестройки», отказавшись от стратегии биполярного противостояния. И хотя во время первых личных переговоров Горбачева и Рейгана в Женеве и Рейкьявике в 1986 г. преодолеть разногласия не удалось, мировая ситуация изменилась радикально. Прошедший с 29 мая по 2 июня 1988 г. визит Рейгана в Москву по сути поставил точку в истории «холодной войны». Американская администрация пришла к выводу о целесообразности проведения более гибкой политики в отношении своего геополитического противника. Сторонниками такого курса в окружении президента Рейгана были Дж. Шульц, Ф. Карлуччи, Дж. Буш. Политика разрядки позволила ослабить груз военных расходов на федеральный бюджет, не ослабляя при этом международные позиции США. К концу своего правления Рейган уже совершенно недвусмысленно поддерживал политику Горбачева по демократизации советской политической системы и внедрению элементов рыночных отношений в социалистическую экономику. В конечном счете «перестройка» стала прологом к распаду Советского Союза, а Рейган уже спустя несколько лет после ухода с поста президента оказался в ореоле славы главного победителя «холодной войны».

 

Закат американского неоконсерватизма. Кандидатура вице-президента Джорджа Буша была выдвинута республиканцами на президентских выборах 1988 г. как символ полной преемственности государственной политики и признания триумфа неоконсерватизма. Буш активно использовал пропагандистский эффект окончания «холодной войны». Его победа была совершенно ожидаемой. 53,4 млн. американцев поддержали лидера правящей партии и лишь 45,6 млн. – кандидата демократов губернатора Массачусетса Майкла Дудкакиса. Уже в своей инаугурационной речи Буш очень образно обозначил два приоритета своей политики: «Сделать лицо нации добрее, а лицо всего мира – мягче». В действительности речь шла о весьма жесткой решимости закрепить роль США как мирового лидера и добиться глобального торжества американских ценностей. «Мы знаем, как обеспечить человеку Земли более справедливую и благополучную жизнь: через свободный рынок, свободу слова, свободу выборов и проявление свободной воли, не подавляемой государством», – заявлял Буш. Подобная установка была не только выражением гегемонистской внешнеполитической стратегии, но и совершенно новым фактором в жизни самого американского общества. На протяжении жизни одного поколения произошла радикальная смена «национальной идеи». Мечта о гарантированном благополучии каждого члена общества, напоминающая о временах Рузвельта и Трумэна, Кеннеди и Джонсона, сменилась мессианским образом Рах Аmеriсаnа.

«Неоконсервативная революция» привела не только к смене социальных ориентиров. но и пересмотру самого смысла общенационального единения. По мере нарастающей дифференциации американского общества – имущественной, мировоззренческой, этнокультурной, языковой, – ощущение глобальной исторической миссии, ответственности за судьбы народов мира и торжество свободы как универсальной ценности становились основой национальной идентичности. Не случайно, что американцы с почти фанатичным восторгом поддержали последние реформы Горбачева в СССР – «перестройка» в «империи зла» рассматривалась в качестве не только победы над противником, но и торжества истины, высшей справедливости. «Подул свежий ветер, и мир, вдохнувший свободы, кажется возродившимся, – рассуждал американский президент. – Если не в реальности, то в человеческом сердце дни диктатуры сочтены. Эра тоталитаризма уходит». Впрочем, это не помешало появлению нового образа «тотального врага», принципиально важного для мессианского миропонимания американцев. В этой роли оказался иракский лидер Саддам Хусейн, развязавший войну против Кувейта в 1990 г. «Война в Заливе» стала не только пиком внешнеполитической стратегии Буша, но и первой «войной в прямом эфире» – весьма театрализованном действом, построенном на эффекте непосредственного вовлечения массовой аудитории в происходящие события.

Эйфория после «войны в Заливе» заставила американское руководство ускорить разработку новой глобальной внешнеполитической стратегии. В январе 1992 г. Буш сформулировал ее принципы, заявив, что после окончания «холодной войны» мир оказался в условиях еще большей дестабилизации. Основными «угрозами» были названы экологические и миграционные проблемы, распространение наркотиков и оружия. Причем особый акцент делался на роли «государств-изгоев», якобы являвшихся «очагами» всех возможных «угроз». К числу таких государств были отнесены Ирак, Иран, Ливия, Северная Корея, Куба. Буш считал, что борьба с «государствами-изгоями» требует использования всех доступных методов, включая военные. На 47-й сессии Генеральной Ассамблеи 21 сентября 1992 г. Буш заявил о стремлении активизировать американское участие в миротворческих операция ООН. Как вполне искренно писал впоследствии Буш в своих мемуарах: «Мы просто обязаны вести за собой... Мы должны обеспечить предсказуемость и стабильность в международных отношениях. Ведь мы – единственная держава, имеющая необходимые ресурсы и репутацию... Если Соединенные Штаты не поведут за собой, в мире не будет руководства».

Формирование нового образа Америки отразилось и на приоритетах внутриполитического курса администрации Буша. В отличие от последних лет правления Рейгана особую роль в официальной пропаганде приобрели идеи укрепления общественной морали, в том числе пресечения сексуальной вседозволенности, осуждения гомосексуализма и порнографии, ограничения практики абортов, ужесточения контроля над употреблением спиртных напитков молодежью, борьбы против наркомании. Однако действительно радикальных шагов во внутриполитической сфере Бушу предпринять так и не удалось. Его действия сковывал огромный государственный долг и пассивный бюджет, отягощенный растущими военными расходами. К тому же в начале 1990-х гг. США вместе с другими странами Запада вступили в полосу первой после структурного экономического кризиса рецессии. В 1989-1992 гг. ежегодный прирост ВВП составлял в США около 1,5%. Серьезной проблемой стал кризис кредитно-финансовой системы. В 1992 г. совокупная нефинансовая задолженность населения и корпораций (потребительский кредит, ипотека, страховые начисления и т.д.) превысила 11 млрд.долл. Попытки администрации ликвидировать ряд сберегательных учреждений оказались неудачными и привели к лишь резкому росту бюджетных расходов из-за выплаты страховок по федеральным депозитам.

В условиях ухудшения экономического положения администрация Буша была вынуждена пересмотреть принципы налоговой и финансовой политики. Были повышены ставки многих налогов, в том числе на высокие доходы. Для поддержания уровня потребительского спроса было принято решение о значительном повышении минимума заработной платы (с 3,35 долл. до 3,80 долл. в 1989 г. и 4,25 долл. В 1991 г.). Правительство начало использовать налоговые льготы для поощрения практики социального сотрудничества на производстве, в том числе распространения акций предприятий среди рабочих (система ЭСОП). Разрабатывалась и особая программа налоговой поддержки малого бизнеса. Расширились федеральные программы помощи безработным. Для решения других социальных проблем была начата масштабная кампания по расширению благотворительности.

США 1990-х гг. «Третий путь» президента Б. Клинтона. Избирательная кампания 1992 г. завершила длительный цикл политической истории США. Для республиканцев он был триумфальным, для демократов – неудачным, но очень важным для обновления партии. Знаковым событием стало создание в 1984 г. коалиции общественных движений «Радуга» («Rainbow») под руководством баптистского священника Джесси Джексона. Это понятие стало очень популярной метафорой, противостоящей образу американской нации как «салатницы» («Salad Bowl»), состоящей из множества разнообразных, перемешанных, но «нерасплавленных» культур. «Радуга» символизировала гармоничное сочетание множества культур, единство разных цветов и оттенков кожи, синтез языковых и конфессиональных традиций. Но при этом коалиция Джексона изначально позиционировалась как движение меньшинств – афро-американцев, испаноязычных, бедняков, эмигрантов, феминисток, экологистов. Поэтому идея гармоничного мультикультурного «многоцв

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: