ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои, задействованные в сценах сексуального содержания, вымышленны и достигли возраста 18 лет.

Рыжая осень

Автор: Северное Сердце
Рейтинг: R
Пейринг: СС/ГГ
Жанр: Romance
Команда: Алая Роза
Саммари: Когда в костре осенних листьев сгорает прошлое, иногда в клубящихся облачках поднимающегося над костром дыма можно разглядеть еле уловимые очертания будущего.
Комментарии: Поствоенный седьмой курс. Учтены события всех книг, кроме эпилога. Возможно ООС, но разве это помеха для настоящей любви?
Дисклаймер: Герои и мир поттерианы принадлежат Роулинг, мое только стихотворение в начале и романтические грезы:)
Комментарии: Фик написан/переведен на Битву Алой и Черной Розы на Тайнах Темных Подземелий и может равно как утопить вас во флаффе, так и залить кровью ангста.
Размер: мини
Статус: закончен

ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои, задействованные в сценах сексуального содержания, вымышленны и достигли возраста 18 лет.

 

Эта рыжая осень танцует на углях босая,
Полной грудью вдыхая последние всполохи боли,
И, в огонь погребальных костров свою память бросая,
Рвется вихрями листьев кружащихся с ветром на волю,
И плывет над землей, словно шлейф горько-сладкого дыма,
И последним теплом бесприютным ложится на плечи,
И врывается в сердце неистово неумолимо,
И простывшую душу наивными сказками лечит.

Это был обычный ноябрьский вечер, прохладный и ветреный. В воздухе плавал пьянящий аромат опавших листьев и пряный горько-сладкий шлейф дыма от горящих на опушке Запретного леса костров. В черном небе тускло поблескивали звезды, и щербатый диск луны медленно выплывал из-за голых ветвей поредевших крон вековых деревьев. В сонной тишине вечера лишь яркие мерцающие огни замка Хогвартс вносили оживление в застывший пейзаж. Это была последняя Хогвартская осень «Золотого трио», первая осень после войны.

Она шла по ковру золотистых опавших листьев, и каждый ее шаг сопровождался мелодичным шорохом. «Шурх-шурх» шуршали растревоженные поздней гостьей спящие листья, «ш-ш-ш» успокаивающе напевал им колыбельную легкий ветерок, и они умолкали за ее спиной. А молодая ведьма продолжала свой путь мимо восстановленной избушки лесничего, мимо грядок с гигантскими тыквами, каждый год выращиваемыми к празднику Хэллоуина, к кромке Запретного леса, где пляшущим маячком горел высокий рыжий костер. Вот уже несколько ночей она не могла уснуть от того, что тягучий сладковатый дымок этого костра заплывал в окно ее спальни, будоража уснувшие чувства, пробуждая тягостные тоскливые мысли. Она не знала, кто день за днем разжигал костер на краю леса, но была ему благодарна. Этот далекий огонек не давал ей окунуться в пучину собственной грусти и в этот вечер подарил безумную нелепую надежду на избавление.

Сидя на широком подоконнике в своей спальне, наблюдая за пляской гибких язычков пламени, вдыхая терпкий дымок, рассеянный ветром по округе, она решила сегодня сбросить тяжесть со своего сердца и просто сжечь несколько страничек прошлого в осеннем костре. Наивно и слишком просто, но иногда простые решения тоже могут давать результаты, во всяком случае на это она надеялась, шагая по шуршащему настилу из листьев к манящему огоньку. Оставалось всего несколько шагов до заветной цели, когда из тени деревьев послышалось…

- Мисс Грэйнджер, вы забыли, что ученикам запрещено находиться вне стен замка после отбоя, или просто решили возобновить старую добрую традицию гриффиндорцев игнорировать школьные правила? – тихо, в тон шуршанию ветра в пожелтевших кронах деревьев, прошелестел знакомый мужской голос. В следующее мгновение в круг света от костра шагнул высокий худой человек в строгой учительской мантии, в котором даже в полутьме нельзя было не узнать Хогвартского преподавателя Защиты от Темных Сил и Мастера зелий Северуса Снейпа.

«Неожиданный поворот» подумала Гермиона Грэйнджер. Присутствие здесь ее преподавателя несколько удивило девушку. Не то чтобы она вообще не ожидала встретить его… в конце концов он был преподавателем в Хогвартсе и наравне с мистером Филчем являлся вездесущим блюстителем школьных порядков и ночным кошмаром всех, кому эти порядки иногда наскучивали. Уже в начале августа широкой магической общественности стало известно, что слухи о скоропостижной кончине в прошлом одного из главных злодеев, а нынче общепризнанного героя войны Северуса Снейпа сильно преувеличены. Он благополучно выбрался из продолжительной комы, в очередной раз оставив Костлявую без своего общества. Тогда газеты писали о чудесном спасении и не скупились на восхищенно-удивленные отклики. Хотя чему тут удивляться, ведь не первый раз этому человеку удалось обмануть смерть. Не он ли на протяжении почти двадцати лет занимал положение двойного агента для двух сильнейших магов современности? Положение, при котором вряд ли кому-то другому посчастливилось бы избежать роли покойника… Но два величайших мага современности благополучно покинули сей бренный мир (оба не без помощи своего верного слуги), а он сам живет и здравствует… но на то он и Северус Снейп. Поговаривают, что тощая черноволосая любительница черных просторных одеяний, из всех видов оружия предпочитающая косу, приходится зельевару родной сестрой, и как родственнику постоянно делает ему поблажки… Сочиняют, конечно. А еще говорят, что невозможно одновременно усидеть на двух стульях… Врут, как всегда.

В общем встреча с Мастером зелий была неожиданной лишь отчасти. Гермиона Грэйнджер просто не думала, что именно он окажется тем человеком, кто каждый вечер последние две недели разжигает на этом месте костры, а в остальном его присутствие было вполне объяснимым. Поглощенная собственными размышлениями, девушка не сразу вспомнила, что на вопросы, поставленные этим человеком, следует отвечать без промедления, но учтивый зельевар вскоре напомнил об этом.

- Вы язык проглотили, мисс Грэйнджер, или просто забыли все буквы алфавита? Двадцать баллов с Гриффиндора за поздние прогулки вне школы, - не без удовольствия провозгласил все такой же тихий обманчиво-мягкий голос.
Факт снятия баллов с родного факультета немедленно вырвал мисс Грэйнджер из пучины сложных дум, и она наконец ответила:

- Прошу прощения, сэр, но вы не можете снимать с меня баллы ни за вечерние прогулки, ни за любые другие нарушения. Формально я не являюсь ученицей Хогвартса, поскольку еще в июне получила диплом об его окончании.

- Действительно… - задумчиво протянул мужчина. – В таком случае как досадно, что баллы уже сняты, - заметил он со скорбным выражением лица, которое должно было ознаменовать крайнюю степень раскаяния в несправедливом снятии баллов, но без капли сожаления в голосе.

- Ну что вы, не стоит беспокоиться, наверняка нашлось бы что-нибудь другое, за что можно было бы снять эти баллы с Гриффиндора, - сладким голоском, полным демонстративной учтивости, передразнила Гермиона. Разговаривать в такой вольной манере с преподавателем, а тем более с Северусом Снейпом было не вполне разумно, но ей почему-то казалось, что сегодня эта вольность останется безнаказанной. Так и вышло, вместо длительной отповеди полной язвительных и обидных замечаний, Снейп только пренебрежительно фыркнул и закатил глаза.

- Так что вы делаете, мисс Грэйнджер, в столь поздний час на краю Запретного леса? – тоном, не выражающим ни капли интереса, спросил он через несколько мгновений.

- Я просто хотела посидеть у костра, - искренне ответила девушка, - если вы конечно не возражаете, - после паузы добавила она, обращая к преподавателю полный надежды взгляд золотисто-карих глаз.
Может открытая беззащитность в огромных янтарных глазах, отражающих всполохи пламени, а может расслабленное под действием огневиски состояние заставило его не отправлять гриффиндорку в башню, а позволить ей остаться.

- Присаживайтесь, - коротко ответил он, подзывая с помощью магии кусок сухого дерева, достаточно большой, чтобы на нем можно было сидеть, и располагая его рядом с девушкой.

- Благодарю, - с благодарной улыбкой произнесла Гермиона и, взмахом палочки трансфигурировав корягу в удобное кресло-качалку, расслабленно опустилась в него.

Проследив ее манипуляции, Снейп одобрительно хмыкнул и трансфигурировал пенек, который видимо служил стулом ему, в такое же кресло. Несколько минут мужчина и девушка молча наблюдали за пляшущими языками рыжего пламени, слушая потрескивание горящих поленьев и шелест ветра. Первой тишину нарушила Гермиона.

- Извините, что помешала, может быть вы хотели побыть в одиночестве? – смущенно сказала она.

- Я не испытываю недостатка в уединении, - чуть насмешливо ответил Снейп, от чего Гермиона тут же пожалела, что не смогла посидеть молча.

- Так что вы здесь делаете, мисс Грэйнджер? Только не рассказывайте, что хотели посидеть у костра, это нелепая отговорка, - небрежно бросил он, переводя взгляд с костра на сидящую рядом девушку. Она покачивалась в кресле, откинувшись на удобную спинку, но чопорно сложив руки на коленях. Ее лицо было расслабленным и умиротворенным, отблески пламени придавали ее коже мягкий золотистый оттенок, а рассыпанные по плечам кудри окрашивались в тон меди. Кто-то менее искушенный в чтении эмоций по лицам людей мог бы посчитать, что девушка спокойна и пребывает в приятном расположении духа, но взгляд больших карих глаз, устремленных на огонь, но смотрящих сквозь него, выдавал напряженную борьбу, ведущуюся в ее душе.

- Я бы не хотела говорить об этом, - ответила Гермиона, решив не отпираться, но и не готовая раскрывать душу перед своим учителем, хотя на самом деле ей больше всего на свете хотелось рассказать о своих переживаниях, выплеснуть все, что накопилось на душе за прошедшие полгода. Приподнятая бровь зельевара свидетельствовала о том, что в своем нежелании говорить она никого не убедила. – Не важно, вы все равно не поймете, - предприняла она еще одну попытку избежать разговора. В ответ на это Снейп лишь пренебрежительно фыркнул и вновь обернулся к огню, всем своим видом являя воплощенное безразличие.

«Глупо было так говорить» постучалась непрошеная мысль в голову Гермионы Грэйнджер. «Что такого может быть в моей жизни, что показалось бы непонятным этому человеку? Нужно было просто сказать, что тебе трудно говорить об этом с кем-то посторонним, а так получилось действительно глупо.» Теперь к тягостному чувству, с которым она пришла сюда, добавилось еще и чувство неловкости и вины за то, что она фактически посчитала Снейпа то ли черствым, то ли недалеким, и то и другое не соответствовало действительности и звучало неприятно. «Лучше бы уже просто молчала» не унимался растревоженный голос совести. «Да и не все ли равно с кем тебе говорить? Можно подумать, у тебя есть более подходящие кандидатуры. Может напишешь о своих проблемах маме? Или поговоришь об этом с Гарри, а еще лучше с Роном? А что, отличная идея поговорить обо всем с человеком, который по сути и является эпицентром всех твоих жалких переживаний.» Ехидно поддержал неприятный внутренний диалог голос самоиронии.

«Нет, разговор с Роном ничего не решит, я и так знаю все, что он может мне сказать. Опять скажет, что не хотел меня обидеть, и что мы можем быть друзьями как раньше. Вот только как раньше уже никогда не будет. Легко будучи друзьями, превратиться во влюбленную пару, а вот из влюбленных стать друзьями гораздо сложнее, особенно если ты этого совсем не хотела, но тебе не оставили выбора. Говорят, для того чтобы забыть парня нужно вдвое меньше времени, чем вы были вместе. Опять же врут. Мы с Роном не были вместе вообще, все, что у нас было – это единственный поцелуй после удачного уничтожения кубка в Тайной комнате. Тогда была последняя битва, и все мы могли погибнуть в следующую секунду, может быть потому этот поцелуй настолько врезался в память и никак не желал забываться. А потом мы не умерли, но умер Фред, и все изменилось в одно мгновение. Все семейство Уизли тяжело переживало потерю одного из сыновей. Бедная миссис Уизли не помнила себя от горя, Джордж из веселого солнечного урагана превратился в молчаливую тень ушедшего брата. Рон и до того имевший сложный характер, стал угрюмым, взрывался из-за любой мелочи, постоянно пребывал в мрачном расположении духа, в то время он меньше всего напоминал нашего с Гарри доброго забавного друга. Если бы мы тогда смогли помочь ему перебороть боль, развеять тяжелые мысли… Но Гарри очень тяжело переживал историю со Снейпом, зельевар находился в глубокой коме и не было гарантии, что он выживет, и чувство вины захлестнуло его с головой, удивительно как они с Джинни смогли пройти через это время не расставшись. А я тоже оказалась плохим утешителем, я горевала обо всех погибших, о тех, кто был нашими друзьями, однокурсниками, учителями, как много их было тогда… Вечно тоскующая, с заплаканным лицом, я не могла быть ничьим утешением и сама нуждалась в том, чтобы быть утешенной, поэтому не удивительно, что Рон нашел утешение в другой.

Лаванда со своей неуемной энергией, раскрытыми объятиями и гораздо более легким отношением ко всему смогла вернуть Рону радость жизни, и он снова превратился в хорошо знакомого мне милого веселого парня. Все было бы замечательно, вот только вернуть этого парня мне никто не спешил. Четыре месяца я страдала из-за разрыва отношений, которых не было. Каждый день я просыпаясь смотрела на его фото и перечитывала глупую записку, где он подписался «Целую, твой Рон». Я сохранила ее на память, но эта память не приносила мне ничего, кроме разочарования, каждый раз с новой силой вскрывая не успевшую зажить рану. Раз за разом перечитывать эту ничего не значащую записку было настоящим мазахизмом, но и перестать это делать я не находила в себе сил. До сегодняшнего дня… Сегодня я шла к этому костру с единственным желанием сжечь эту записку и маггловскую фоторгафию, где он обнимает меня за плечи и смотрит так нежно, как в жизни наверное никогда не смотрел. И вот теперь сижу здесь и не могу решиться бросить их в огонь на глазах у Северуса Снейпа. Что он обо мне подумает? Сочтет глупой сентиментальной сопливой девчонкой, четыре месяца лившей слезы над жалким клочком бумаги, не имеющей силы воли, чтобы справиться с собственной слабостью.»

- Можете смело жечь свои бумаги, я точно не тот человек, кто станет вас осуждать за подобные действия, - внезапно прервал поток ее размышлений бархатный голос зельевара. На самом деле кому как не ему было понять такие душевные метания? Разве не он всего год назад вырывал из чужого письма короткую надпись «С любовью, Лили»? Разве не он тысячу раз перечитывал эти слова, словно они могли подарить ему хоть частичку любви той, которая всегда считала его только другом, а в последствии и вовсе врагом…

- О Боже, - пискнула от неожиданности Гермиона, - Неужели я сказала все это вслух? – словно боясь, что еще что-то сорвется с ее губ помимо воли, она прикрыла рот ладошкой. Этот бессознательный жест некстати развеселил Снейпа, и он даже позволил кончикам губ дернуться в подобии легкой улыбки.

- Нет необходимости что-то говорить, когда вы так громко думаете, - все еще с легкой улыбкой ответил он, отмечая, как сильно покраснели щеки девушки. Она ничего не ответила, но ладошка оторвалась от губ, робко скользнула в карман школьной мантии и снова появилась наружу, сжимая клочок измятого пергамента. Гермиона протянула руку к огню, но так и замерла в нерешительности.

- Ну что же вы, смелее. Раз уж решили порвать нити прошлого, сделайте это, - подбадривающе произнес Снейп, - или вы передумали?

Гермиона бросила быстрый взгляд на своего учителя и, резко выдохнув, разжала ладонь. Смятый пергамент, захваченный в плен языками пламени, мгновенно почернел и рассыпался в мелкую труху, смешиваясь с золой в костре. Пронаблюдав, как исчез пергамент, Гермиона снова потянулась к карману мантии, на сей раз извлекая оттуда фотографию с потрепанными от частых касаний рук краями. Несколько минут она молча разглядывала ее, а потом неожиданно для самой себя заговорила.

- Понимаете, - почти шепотом начала она, - я очень хочу распрощаться со своей обидой и болью, оставить это все в прошлом, но я боюсь, что когда это все уйдет из моей жизни, в ней станет совершенно пусто. Может быть если бы я все еще любила Рона, или если бы меня как раньше могла с головой увлечь учеба, я бы не цеплялась так долго за то, чего никогда не было и не могло быть. Но ничего этого нет, и если не останется и моей грусти, то у меня не будет совсем ничего, - прошептала она, и в больших карих глазах впервые за этот вечер заблестели слезы.

- Мистер Уизли занимал так много места в вашей жизни? – без тени привычного сарказма спросил Мастер зелий, когда девушка вдруг замолчала. Наверное именно искреннее участие в его голосе побудило Гермиону высказать все, что ей так давно хотелось.

- Гораздо больше, чем я когда-то могла подумать, - задумчиво произнесла она. – Так получилось, что мы познакомились именно тогда, когда я больше всего нуждалась в дружбе и поддержке. Я никогда не была общительной и популярной в маггловской школе, а оказавшись в Хогвартсе среди детей с рождения окруженных магией, я почувствовала себя ужасно одинокой. Гарри и Рон стали для меня настоящим спасением, если бы мы не подружились на первом курсе, я бы наверное превратилась в подобие плаксы Миртл, вечно мрачной и рыдающей в подушку. А так в моей жизни появилась масса событий, по большей части неприятностей конечно, но в то время меня это не волновало, все лучше чем тоска и одиночество для двенадцатилетней девочки. Они оба стали огромной частью моей жизни, но Гарри он всегда был просто Гарри, а вот дружба с Роном казалась мне чем-то невероятным. Наверное все дело в том, что он во всем являлся моей противоположностью. Я была серьезной и ответственной в учебе, а Рон доводил меня до абсолютного бешенства своим нежеланием сидеть за учебниками и несерьезным отношением ко всему на свете кроме регулярного питания. А еще он был чистокровным волшебником и воспринимал дружбу со мной магглорожденной как нечто само собой разумеющееся. Но главное было не в этом. Рон со своими огненно-рыжими волосами и пронзительно-синим взглядом, с бесконечными плоскими шутками и фейерверком сменяющих друг друга эмоций стал для меня воплощением всего того, чем в тайне хотела бы обладать я сама. Мне серьезной и сдержанной с неприметной внешностью ужасно хотелось быть такой же яркой и безудержно веселой, и рядом с ним я могла чувствовать себя такой. Он научил меня чувствовать и проявлять свои чувства. Возможно то, что я к нему чувствовала, никогда и не было любовью, но это был яркий теплый огонек в моей душе, а теперь, когда его больше не будет рядом, и даже горечи от расставания не останется, я боюсь, что и огня в моей душе не останется тоже.

Ей хотелось спросить, понимает ли ее человек, которому она сейчас раскрывала свои самые сильные в жизни чувства и страхи, но когда она перевела взгляд от фотографии в своей руке на лицо преподавателя, необходимость в вопросе отпала. Безусловно он понимал, понимал возможно лучше ее самой. Она и сама не заметила, как от своего лица пересказала историю его жизни, только в значительно упрощенном виде, без боли потери и чувства вины, без непоправимых ошибок и бесчисленных попыток их искупить… А в остальном это та же история одинокого замкнутого мальчишки и веселой рыжеволосой девочки, которая сумела разжечь огонь в неприступном сердце, но когда пришло время выбирать, предпочла разделить свою жизнь с кем-то, кто был больше похож на нее саму, кем-то, кто не прячет свой огонь даже от самых близких за маской безразличия и невозмутимости.

Фотография со смятыми краями кружась полетела в горящий костер, который тут же подхватил ее, превращая тонкую бумагу в пепел.

- Спасибо, - почти беззвучным движением губ прошептала она, но Снейп расслышал ее, или по обыкновению прочел ее мысли, и ответил чуть ироничным:
- Не за что.

Отводя пристальный взгляд от благодарно улыбнувшейся девушки, зельевар обратил внимание на лежащую чуть поодаль от костра бутылку с искрящейся в отсветах пламени золотистой жидкостью. Подозвав ее к себе с помощью «Aсcio» и создав из воздуха хрустальный кубок, он плеснул туда немного янтарной жидкости и протянул застывшей от удивления Гермионе.

- Но, профессор, ученикам запрещено принимать спиртные напитки в школе, - ошарашено пробормотала она, тем не менее приняв из рук преподавателя хрустальный кубок.

- Полчаса назад вы меня уверяли, что не являетесь ученицей с конца прошлого учебного года, но если вы передумали, я могу продолжить увлекательную процедуру снятия баллов с Гриффиндора за нахождение вне башни после отбоя, - с ехидной ухмылкой парировал Снейп, делая несколько глотков прямо из бутылки.

- Нет, пожалуй не стоит, - рассмеявшись над собственной непоследовательностью, ответила Гермиона и, поднося кубок к лицу, добавила, - За избавление от прошлого.

Отблески пламени, отражающиеся в хрустальном кубке с янтарной жидкостью, удивительно точно повторяли блеск янтарных глаз гриффиндорки и, несмотря на непоэтичность подобного сравнения, притягивали взгляд к этому господству расплавленного золота в ставшем почти незнакомым облике девушки. Она поднесла кубок к лицу и, сделав небольшой глоток, облизнула пухлые губы.

- За избавление от прошлого, - чуть охрипшим голосом повторил зельевар и тоже сделал несколько глотков огневиски. Блаженное тепло разлилось по телу, помогая расслабиться, побуждая удобнее откинуться в кресле, чуть покачивающемся в такт глубокого размеренного дыхания. На какое-то время воцарилось комфортное молчание, где каждый думал о чем-то своем под шелест листьев, гонимых ветром по земле и потрескивание поленьев в костре.

- Вы играете в покер, профессор?- вновь первой нарушила молчание Гермиона

- Простите? – словно проверяя не ослышался ли, переспросил Северус Снейп, оборачиваясь к неожиданной собеседнице этого вечера.

- Просто у вас всегда такое нечитаемое выражение лица, и я подумала, что вы наверняка могли бы быть хорошим игроком в покер, - чуть покраснев от смущения, но не потеряв интереса к вопросу, пояснила Гермиона.

- Хотите проверить? – надменно выгибая брови, ответил зельевар, и на его губах заиграла почти дьявольская усмешка.

- Только если вы пообещаете не читать мои мысли, иначе нет никакого смысла играть.

- Обещаю, - легко согласился Снейп, наколдовывая невысокий стол между ними и колоду карт.

- На что будем играть? - с озорным блеском в глазах спросила Гермиона, пока зельевар раскладывал карты. Необычная атмосфера этого вечера и огневиски оказывали на нее странное влияние.

- Вы же не предлагаете мне играть с вами на деньги, я все же не настолько коварный человек, чтобы лишать ученицу карманных денег, оставленных на сладости и походы в Хогсмид, - саркастично заметил мужчина, в ответ на что Гермиона тут же замотала головой.

- Нет конечно, ничего такого… Но играть просто так все же не интересно, - пояснила она. – Я предлагаю играть на желания.

Тонкая бровь зельевара вопросительно взметнулась вверх. Уже отчаянно краснея до самых кончиков волос Гермиона продолжила:

- Ну, если выиграете вы, то вы можете сказать мне сделать что-нибудь, например вычистить все котлы после урока зельеварения у первокурсников.

- Я не веду зельеварение в этом году, мисс Грэйнджер, - парировал Снейп.

- Это не важно, - по инерции взболтнула Гермиона, но заметив кривую усмешку на лице учителя, быстро поправилась. – То есть конечно же это важно, и я прекрасно помню, что в этом году вы ведете Защиту от Темных Сил, но я сказала о котлах просто для примера, вы можете сами выбрать, что захотите. Ну а если выиграю я, вы тоже сделаете что-нибудь несложное для меня.

Скептическое выражение лица Снейпа ясно давало понять, насколько низко он оценивает ее шансы на выигрыш. Не то чтобы у самой Гермионы на этот счет были более оптимистичные взгляды… Первую партию она ожидаемо проиграла, но Снейп великодушно согласился не заставлять ее ничего делать, если в следующей партии она сумеет одержать победу, хотя в случае поражения ее задание не обещало быть «несложным». Вторая партия была проиграна с треском.
- Во второй раз избавлять вас от расплаты было бы непедагогично, - вкрадчивым голосом промурлыкал Снейп, - к тому же вы сами предложили эту игру, - с ехидной усмешкой продолжил он, и дождавшись кивка полного смирения со своей нелегкой долей, наконец вынес вердикт, - Вы должны сделать круг вокруг Хогвартса.

Тяжело вздохнув, Гермиона поднялась со своего удобного кресла и развернувшись зашагала в сторону школы, в глубине души радуясь, что отделалась легкой прогулкой. Однако радости ее суждено было продлиться недолго.

- На метле, мисс Грэйнджер, - раздался у нее за спиной саркастичный голос Мастера зелий.

- Что? Но я не умею летать, сэр, - округлившимися от удивления глазами она взглянула в глаза своему учителю, где алым по черному было написано «Приговор обжалованию не подлежит» В подтверждение этому вскоре прозвучала насмешливая реплика:

- Вы же ведьма, мисс Грэйнджер, все ведьмы умеют летать.

Гермиона Грэйнджер не просто боялась летать, она панически боялась летать, даже путешествие на спине дракона не казалось ей таким пугающим, как передвижение на тонкой полочке с привязанными на конце прутиками. Полеты на метле не вызывали у нее никакого доверия, и она не делала этого с тех самых пор, как у нее закончились уроки полетов по школьной программе. Но кубок с огневиски был уже пуст, ощущение почти вседозволенности, поселившееся в голове благодаря странному стечению обстоятельств, которые привели к тому, что она среди ночи играет в покер на желания с собственным учителем, и самодовольная ухмылка этого самого учителя, явно получающего удовольствие от того, что подловил представительницу Гриффиндора на откровенной трусости, заставили ее отбросить страхи в сторону. Взмахом палочки она призвала к себе одну их школьных метел, ловким движением закинула ногу на диковинное средство передвижения и скомандовав метле «Вверх» взмыла в ночное небо.

Трудно сказать огневиски или адреналин выплеснувшийся в кровь от страха стали тому виной, но чувство полета абсолютно взбудоражило Гермиону. Ветер хлещущий в лицо и словно стрела рвущаяся вперед под ее телом метла подарили ей совершенно неожиданное острое чувство почти физического восторга. Кровь стучала в ушах, а на языке вертелась невесть откуда пришедшая на ум легкомысленная песенка:
«Я была навеселе,
И летала на метле,
Хоть сама не верю я
В эти суеверия…»
На землю Гермиона спустилась растрепанная, раскрасневшаяся от возбуждения и заливисто смеющаяся от все еще бушующих внутри эмоций. Не удивительно, что Снейп невольно залюбовался этой завораживающей картиной, позабыв на мгновение, кто эта маленькая ведьма, безудержно хохочущая у костра, в чьих медных волосах и янтарных глазах было не меньше огня, чем в горящем пламени рядом с ней.

- Вот видите, я же говорил, что все ведьмы умеют летать, - тихим вкрадчивым голосом проговорил Снейп, и от звука его голоса мгновенно отпало желание смеяться, а по коже пробежали мурашки.

- Ну что ж продолжим, - лениво протянул мужчина, усаживаясь в кресло и вновь принимаясь за раскладку карт.
Гермиона внимательно следила за тем, как ловкие руки зельевара с молниеносной скоростью перебрасывают картонные прямоугольнички, как тонкие пальцы едва касаясь подушечками, направляют каждую карту точно на свое место. Эти точные выверенные движения умелых рук оказывали на нее почти гипнотическое воздействие, так что она почти забыла для чего вообще нужны были все эти манипуляции и очнулась, лишь когда услышала:

- Это ваш последний шанс выиграть на сегодня, мисс Грэйнджер, советую вам быть повнимательнее.
Решив последовать этому совету, Гермиона принялась за тщательное исследование лица противника, в надежде разглядеть хоть отдаленный намек на разгадку его игры. Внимательным взглядом она проследила от макушки его черных спадающих на плечи волос, до бледных кистей рук, лежащих на столе, отмечая по ходу каждую деталь, каждую мелкую черточку на лице мужчины. Первое, что сразу привлекало внимание – это бледный желтоватый цвет лица, абсолютно такого же тона как бледно-желтая щербатая луна, уже высоко поднявшаяся над Запретным лесом. «Удивительно, как я раньше не замечала этого сходства?» подумала Гермиона, продолжая свое исследование. Высокий лоб с единственной продольной морщинкой, выдающий неординарный ум своего обладателя, четко очерченные черные брови, так красноречиво выражающие своими движениями множество совершенно различных эмоций от удивления до неодобрения или насмешки. Длинный нос с горбинкой, впалые щеки, тонкие сжатые в узкую полоску губы, свидетельствующие о сдержанном волевом характере мужчины. Пристальный взгляд бездонных черных глаз, словно излучающих силу и уверенность, да и весь облик зельевара с его безупречной осанкой и гордо вскинутой головой был словно окутан аурой силы и мужественности. Игра света от пламени оживляла застывшее в бесстрастном выражении лицо Снейпа, делая его более подвижным и одухотворенным. От долгого нахождения вблизи огня на выделяющихся на худом лице скулах даже проступил легкий румянец. «Почему я раньше никогда не задумывалась насколько мужественное у него лицо?» словно сквозь плотный горячий туман различила Гермиона собственную мысль. Конечно ночью в свете живого пламени все люди кажутся более красивыми, чем при свете дня, но в эти мгновения Северус Снейп не казался ей красивым, он казался привлекательным, притягательным настолько, что у нее закружилась голова и внизу живота что-то сладко заныло, распространяя по телу волны возбуждения. Шокированная собственным открытием, Гермиона была совершенно не способна уследить за дальнейшим ходом игры, тем сильнее было ее удивление, когда Снейп сказал, что она выиграла.

- Что же вы хотите, чтобы я сделал в честь вашей победы? – вопросительно выгибая бровь, поинтересовался зельевар.

Не успев подумать как следует, что бы она могла загадать, поскольку совершенно не ожидала возможности выигрыша, Гермиона брякнула первое, что пришло ей в голову.

- Снимите мантию, - произнесла она, но при виде взметнувшейся еще выше брови и дернувшихся в подобии улыбки уголков губ мужчины отчаянно покраснела и добавила. – Не подумайте ничего такого, просто никто из учеников никогда не видел вас без вашей развевающейся черной мантии, по школе ходят легенды о том, как вы выглядите без нее.

Словно специально, чтобы еще больше смутить ее, Снейп чуть больше изогнул губы в саркастичной улыбке и молча начал расстегивать пуговицы на своей мантии. Пуговиц на мантии зельевара оказалось бесчисленное множество, а его пальцы двигались методично и неторопливо, превращая процесс в медленный спектакль одного актера. В какой момент его плавные движения ввели Гермиону в состояние подобное трансу она не знала, но очнувшись девушка обнаружила, что сама повторяет эти движения, расстегивая пуговицы на своей белой блузке, а ее мантия уже лежит черной лужицей под ногами. От осознания, что она сейчас фактически раздевается перед своим учителем, сердце Гермионы бешено забилось, щеки обдало жаром, и она широко распахнутыми глазами взглянула на Снейпа, с удивлением обнаружив вместо бесстрастной маски на его лице пожирающий ее горящий взгляд мужчины.
Поймав ее взволнованный взгляд, зельевар одним шагом преодолел расстояние между ними, и не позволяя опомниться, накрыл пересохшие губы девушки жарким страстным поцелуем. Его поцелуи были обжигающими и пьянящими больше чем огневиски, от ощущения мягких теплых губ на своих и требовательного языка, ласкающего ее рот, голова шла кругом, а ноги подкашивались, отказываясь держать хозяйку. Когда же сильные руки подхватили ее и одна рука обвила ее талию, крепко прижимая к горячему телу Северуса Снейпа, а вторая легла на бедро, мягко скользя все выше по разгоряченной бархатной коже, земля окончательно уплыла из под ног Гермионы, и она обвила руками его шею, зарываясь пальцами в пряди черных волос, со всей возможной страстью отвечая на жаркие поцелуи мужчины.
«Гермиона» хрипло прошептал Северус, покрывая поцелуями тонкую шею и ушко девушки, в звуке ее имени прозвучал и вопрос, и мольба, и обещание. Все что она могла ответить – такое же охрипшее от страсти «Да». Черная широкая мантия зельевара полетела на мягкий ковер облетевшей листвы, и вслед за мантией на землю опустилось хрупкое обнаженное тело Гермионы. Отблески пламени плясали на гладкой бархатной коже, очерчивая каждый чувственный изгиб ее молодого совершенного тела, медные кудри разметались по желтому ковру из листьев, а в янтарных глазах плескалось жидкое золото желания. «Ты само совершенство» прошептал бархатный голос Снейпа, прежде чем Гермиона ощутила на себе тяжесть разгоряченного мужского тела. Сильные умелые руки скользили по ее коже, пробуждая волны жаркого неистового желания, и не было никаких сил, чтобы остановить это безумие. В конце концов не так уж важно, что в этот вечер слишком мало было сказано между ними, что до этого момента ни один из них не предполагал возможности вспыхнувшей так внезапно страсти, все это теряло значение под шквалом поцелуев и неистовых ласк, заставляющих до боли сжимать пальцы, всем телом прижиматься к нежданному любовнику в немой мольбе о чем-то гораздо большем, чем просто ласки, в неутолимой жажде полного слияния мужчины и женщины. И разве возможно остановиться на грани утоления этой жажды, когда каждая клеточка твоего тела кричит от нестерпимого желания продолжения. Одним резким движением Северус вошел в горячее узкое лоно Гермионы, обвивающей стройными ногами его крепкие бедра, и с тихим всхлипом с ее губ сорвалось его имя. В жарком мареве страсти и удовольствия, во все нарастающем ритме движений он бы вряд ли мог припомнить собственное имя, если бы охрипший от страсти женский голос не шептал, обдавая его шею горячим дыханием «Северус, Северус…» Они сгорали друг в друге, полностью отдаваясь общему порыву единения, сметая все предрассудки и запреты, не помня себя в безумном круговороте взаимного желания, вместе возносясь к вершине телесного наслаждения, не думая о преградах, не страшась последствий.

Проливаясь семенем в сладостное лоно Гермионы Северус не беспокоился, что завтра она может пожалеть о случившемся, потому что в этот вечер он прочел в ее мыслях искреннюю страсть, такую же сильную, какую он неожиданно испытывал от ее присутствия, ее близости в эту ночь. Гермионе не было страшно, что Северус неверно истолкует ее внезапный порыв, ее неудержимую страсть, потому что в его черный глазах сегодня мерцали золотые искры, не просто отражение костра, но отсвет жаркого внутреннего пламени, горящего сегодня только для нее. И не нужно слов, не нужно объяснения и обещаний, в этот вечер они и без слов понимали друг друга с полувзгляда, такие разные, такие удивительно близкие и похожие люди, нашедшие друг в друге приют своим истосковавшимся душам. Иногда так бывает, что телесное тепло может отогреть душу лучше всяких слов. Слишком долго они ждали друг друга, чтобы дать волю своему огню, слишком давно он не встречал в глазах женщины искреннюю готовность разделить с ним его страсть и боль, слишком давно… а она не встречала никогда…

Когда расслабленная и удовлетворенная Гермиона уснула в его объятиях, Северус аккуратно укутал ее своей широкой мантией и понес на руках в свою спальню, где на широкой постели, как бесценное сокровище прижимая к своей груди хрупкую девичью фигурку, забылся глубоким блаженным сном.

А под утро выпал снег, спрятав под тонким пологом золото облетевшей листвы и остывшие угли костра на краю леса. Первый снег легким росчерком кисти скрыл все свидетельства прошлого, предлагая начать жизнь с чистого листа, написать на нетронутом полотне зимнего утра новую повесть с открытым финалом. Хрупкие снежинки кропотливо трудились, стирая все краски мира, оставляя только одну – белую, чтобы на этот раз повесть оказалась счастливой.

Конец

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: