Иисус Христос и народ Божий (Церковь)

«Совершилось» Иисуса Христа – это полнота во всех ее аспектах: богословском, историческом, литургическом, духовно-личностном...

Так Он стал тем долгожданным единственным основанием (см. 1 Кор. 3, 11), на котором зиждется христианская вера в преображение человеческого естества и всего тварного мира, а также христианская надежда, что каждый верующий может быть причастен к такому преображению, обожению (см. 2 Петр. 1, 4).

Далее Церковь вслед за Его первыми учениками уверовала в Него как в смысл и исполнение Священной истории как истории богочеловеческих взаимоотношений. А что может быть важнее среди вопросов о смысле истории, чем вопрос о возможности ее богочеловеческого измерения? Христос – Альфа и Омега, начало и конец (Откр. 1, 8).

Наконец, Он стал и основателем христианства и Церкви в историческом смысле – как нового религиозного мировоззрения, новой религиозной традиции и нового организованного (в широком смысле слова, а не в смысле изначальной иерархичности) сообщества верующих людей. Здесь, правда, немаловажна одна деталь. Свой новый Израиль Христос пришел собрать не на пустом месте, а среди народа с хорошим и даже изысканным религиозным вкусом, воспитанным в богатом опыте Священной истории Ветхого Завета. Откуда эти богатый опыт и изысканный вкус? Да ведь Сам Бог и был тем педагогом, который долго и терпеливо воспитывал Свой народ, чтобы затем туда послать Своего Христа.

В то же время было и нечто, что ни в коем случае не устраивало Христа в Израиле, каким Он его увидел, и не могло быть Им одобрено как пример для подражания. Собирая Свою Церковь, Он был сильно озабочен, чтобы она ни в коем случае не строилась на принципах иерархического авторитаризма (см. Мф. 20, 25-26) и законнического благочестия (см. Мф. 23). Не стоит утешать себя мыслью, что подобные черты были свойственны только народу Израиля, современному Иисусу Христу. Если мы внимательнее посмотрим на дальнейшую историю Церкви, то увидим, что рано или поздно упомянутые явления становятся присущи любой почтенной церковной традиции. Если бы Христовы обличения в законничестве и других «церковных» грехах, о чем мы читаем в Евангелиях, были адресованы только к тогдашним фарисеям и книжникам, то Евангелие было бы не Словом Божиим, обращенным ко всем нам в нынешней Церкви, а не более, чем историческим документом о чьих-то спорах – более-менее интересных и поучительных для кого-то из нас.

Служение Иисуса Христа имело место в конкретной исторической ситуации. Нельзя игнорировать богословское измерение этого, кажется, само собой разумеющегося обстоятельства. Обратим внимание на два аспекта.

Во-первых, историчность, «вплетенность» в определенный исторический момент – неотъемлемая составляющая жизни любой человеческой личности. А значит, и Боговоплощения, жизни Сына Божия как Человека. Не случайно имя Понтийского Пилата вот уже две тысячи лет твердит все человечество, когда произносит христианский символ веры. Как учит Христианский Православный катехизис – «дабы означить время, когда Он распят».

Во-вторых, речь идет о конкретном своевременном моменте Священной истории после ее ветхозаветной стадии. Смысл Ветхого Завета и заключался в том, что готовилась почва, готовился народ для принятия Бога в своей среде. В рамках курса Ветхого Завета мы уже касались такого немаловажного понятия, как «народ Божий» – понятия, без которого совершенно невозможно рассуждать ни о Священной истории в целом, ни об истории Священного Предания и Священного Писания, в частности.

Для того, чтобы началась эта новая стадия Священной истории – новозаветная – необходимо было «представить Господу народ приготовленный» (Лк. 1, 17).

Оказался ли народ приготовленным к принятию Мессии? И что вкладывается в понятие подобной «приготовленности» или «готовности»? А также должны ли мы ставить подобные вопросы только в отношении того конкретного народа Божия, каким осознавал себя на момент жизни Иисуса Христа народ Израиля? Или эти вопросы актуальны для народа Божия всегда – вплоть до сего дня, когда таким народом осознает себя Христианская Церковь?

Что касается последнего вопроса, то на него мы уже частично ответили чуть выше. И этот ответ должен быть очевиден: Священное Писание Нового Завета, и прежде всего Евангелия, не были бы живым, то есть обращенным к современной Церкви Словом, если бы те заповеди и призывы, а также и обличительная критика, с которыми Иисус обращался к тогдашним израильтянам, относились только к ним. Все, что написано в Новом Завете, равно как и в Ветхом – как в радостно-миссионерском, так и в обличительно-критическом ключе – есть Слово Бога Живого к Своему народу, в каком бы виде этот народ ни представал на арене человеческой истории, будь то ветхозаветный народ Израиля или современная Христианская Церковь.

Говоря же о готовности тогдашнего (как, впрочем, и нынешнего) народа Божия к принятию Мессии, нужно ответить и да, и нет. Да, народ был готов. Потому что иначе не было бы никого, кто внял бы призыву Спасителя идти за Ним и кто затем составил бы первоначальную Церковь, неудержимо и стремительно проповедуя Благую весть по всей Вселенной. Не будем забывать, что все без исключения апостолы Христовы, а также Его Пресвятая Матерь, Пречистая Дева Мария, как и Он Сам, были верными сынами своего иудейского народа, и иначе быть не могло. Само появление Церкви как нового религиозного движения было прежде всего логичным продолжением, бережным наследованием (как это бывает, только когда речь идет о своем, очень дорогом собственном достоянии), и талантливым переосмыслением той богатой священно-исторической памяти и того огромного духовного, богословского и литургического потенциала, что были накоплены народом Израиля за время до Пришествия Христова – что бы мы ни говорили о самобытных формах первохристианского богослужения и о первых шагах оригинального христианского богословствования. Да и вообще, сказать, что народ Израиля оказался не готов к встрече Христа, будет означать, что Бог как педагог «ошибся», послав Своего Сына несвоевременно.

Однако мы знаем и другое:

Пришел к своим, и свои Его не приняли (Ин. 1, 11).

Новизна вести, с которой обратился Спаситель к Своему народу, ради чего, собственно, и пришел, в то же время настолько шокировала многих, что ей не оказалось места в той прочно сложившейся системе религиозных ценностей, источником которой считался Сам Бог, даровавший Закон в первоначальные времена заключения Ветхого Завета. При духовно честном и трезвом чтении Нового Завета мы можем увидеть, что главным полем, на котором Христос встретил непонимание и неприятие, было (и, добавим, остается до сих пор) все то, что касается жизни самого народа Божия именно в его религиозном качестве. Именно здесь, на этом поле происходит главное столкновение: Христос со Своей стороны гневно, резко, а подчас и внося религиозный соблазн[9], обличает, спорит и критикует. Но и его оппоненты – религиозные вожди своего верующего народа – со своей стороны не согласны уступать ни пяди. Ни блудницы, ни мытари, ни разбойники, ни какие-либо прочие грешники, чьи преступления против заповедей Божиих очевидны всем[10], не вызывали у Него такой резкой критики, какую Он обрушивает на принципы устройства церковной жизни и нормы благочестия.

Итак, кто-то оказался готов к принятию Христа, а кто-то все более и более коснел в своем неприятии. Однако чтобы несколько глубже разобраться с этим вопросом, необходимо сделать краткий экскурс в предысторию, отчасти знакомую нам по Библейской истории и Введению в Священное Писание Ветхого Завета.