Помощники-иноплеменники. Бедняки

ПОМОЩНИКИ-ИНОПЛЕМЕННИКИ

В той части чукотской территории, где чукчи живут чересполосно с ламутами и чуванцами, выходцы из этих племен часто поступают в работники к чукотским стадам. Так, у Araro на западной тундре помощниками, при всех его четырех стадах, были ламуты. Такое положение вещей, конечно, утвердилось лишь в последние полвека, когда окончательно установились мирные отношения и племена начали смешиваться и перенимать друг у друга различные культурные ценности. Проникновение ламутов в чукотские стада вполне понятно, так как в этой местности чукотские стада полны более ценными ламутскими оленями, разведение и уход за которыми ламутам, конечно, известны гораздо лучше. В особенности это касается верховой езды на оленях в летнее время, чукчам совсем не знакомой. Многие чукотские оленеводы берут помощников-ламутов специально на лето, с целью научиться от них верховой езде на оленях и способам летней кочевки. В большинстве случаев помощники-ламуты недолго живут на чукотских стойбищах. Слишком различен характер обоих племен. Чукчи не питают особого пристрастия к постоянным перекочевкам и снимаются с места, лишь вынуждаемые потребностями стада в свежем пастбище. Ламуты подвижны и быстры в перемене места стоянки. Они любят бродить и постоянно охотятся, покрывая огромные расстояния. Обычно, прожив несколько месяцев на чукотском стойбище, ламут покидает его и отправляется охотиться за дикими оленями или горными баранами. Уклад жизни чукоч для него слишком тяжел и неподвижен.

БЕДНЯКИ

На чукотском стойбище мы встречаем и иные социальные подгруппы, кроме известных нам хозяев, их родственников и помощников. Ниже я буду говорить о приморском поселке, где мы находим иной принцип, а именно — принцип территориального единства. Поселок вообще значительно больше стойбища. Там мне придется выделить особую группу бедняков, состоящую преимущественно из вдов и сирот, не имеющих родственников. Существование их всецело зависит от соседей. На стойбищах оленеводов такое положение встречается значительно реже. Все семьи оленных чукоч связаны между собою узами родства. При таких условиях бедные семьи, не имеющие родственников, среди них невозможны. Всегда найдется более или менее отдаленный родственник, который примет осиротевшую семью на свое стойбище и предоставит ей средства к существованию. Даже если внезапно умирает работник, семья его, ни в какой степени не родственная хозяину, остается на его стойбище и получает хотя бы скудное содержание. С другой стороны, семья, не заслужившая ничьей благосклонности и всем чуждая, осиротев, попадает в безвыходное положение. Она не имеет даже места, где жить. Конечно, если такой семье посчастливится попасть на чье-либо стойбище во время убоя оленей на продажу, хозяин, убивая оленей, предоставит одного также и на долю бедных гостей. Во время обрядового убоя оленей многие русские и ламуты, являясь в гости, получают убитых телят в подарок от хозяина стойбища.

Основное правило чукоч даже для временных стойбищ: каждый, кто живет на стойбище, должен получать пищу из местного источника. Но через два-три дня наступает время, когда все гости и торговые посетители разъезжаются. Не имеющая друзей семья не знает, куда деваться. Так, например, чукча, по имени Скребущая Женщина, рассказывал мне следующий эпизод своего детства.

Его отец был слабый, беспомощный человек. Оленей у него было совсем мало. Однажды зимой, кочуя с оленями, он попал в страшную пургу. Это случилось вблизи русского поселка Маркова на Анадыре. После этого родители Скребущей Женщины пришли пешком в Марково, таща за собой сани, на которых был только их сын и скудные пожитки. Два месяца прожили они в Маркове почти без всякой еды, так что в конце концов отец умер с голоду, а мать и сын едва не последовали его примеру. Кто-то из оленных чукоч, приехав торговать в Марково, забрал женщину с ребенком. С тех пор начались их скитания. Никто не хотел оставить их на своем стойбище, а если где-нибудь они задерживались слишком надолго, никто не заботился, хватило им еды или нет. Так жили они всегда голодные. У них не было даже ездового оленя, и они были вынуждены переходить пешком с места на место. Когда мальчик немного подрос, он приходил на стойбище своих богатых соседей и оказывал всевозможные мелкие услуги. Он таскал огромные стволы деревьев, носил воду и лед, запрягал ездовых оленей и за все это получал кусок гнилого мяса или олений желудок, наполненный протухшей оленьей кровью. " Я перестал расти от голоду, — говорил мне Скребущая Женщина, — поэтому я такой низенький".

Женщина, оставшаяся вдовой с пятилетним сыном, рассказывала мне приблизительно то же самое. " Когда мой муж умер, — сказала она, — пришел его брат и отобрал оленей. Он хотел взять и меня, но я отказалась. У него было страшное лицо: нос разрушившийся и дыры на щеках. Я сказала: " Я хочу жить сама по себе". Он очень разгневался и сказал: " Я не дам тебе ни одного оленя, ты не сможешь ехать". Тогда я ушла пешком со своим мальчиком. После этого вся наша жизнь была в голоде и холоде. Мой мальчик стал работать пастухом в чужом стаде. Но он был слишком мал. А хозяин был очень придирчив. Мой сын был ростом только с теленка, а уже проводил бессонные ночи при стаде, как взрослый пастух. С большим трудом мы нажили нескольких оленей, и через некоторое время у нас стало уже около сотни важенок. Этим мы живем, хотя и очень скромно".