Семь выводов из прошлой катастрофы

Попробуем подытожить некоторые уроки мелового экологического кризиса. В это время, как мы видели, оказалось уничтоженной значительная часть ранее существовавших видов животных и растений. Произошли необратимые изменения характера органического круговорота. Произошло химическое загрязнение воды и почвы (поскольку покрытосеменные отличались биохимически от мезофитных растений, они выделяли в окружающую среду иные, ранее в ней не встречающиеся вещества)... Не правда ли, это удивительно напоминает самые мрачные прогнозы тех, кто обеспокоен сегодняшней и завтрашней экологической ситуацией?

Итак, во-первых, экологический кризис действительно возможен. Сопротивляемость природных сообществ разрушительным воздействиям велика, но не беспредельна. Катастрофическое разрушение их структуры - не выдумка паникёров, а реальная опасность.

Во-вторых, хотя разрушенные биоценозы заменяются новыми, достаточно стабильными сообществами, этот процесс оказывается чудовищно медленным - по нашим, человеческим меркам. Он занимает десятки миллионов лет- время совершенно нереалистическое с точки зрения человека. Поэтому если разрушение существующих сообществ зайдёт достаточно далеко, новые стабильные сообщества не возникнут ни при наших внуках, ни при наших пра-пра-пра-правнуках. Будущим поколениями придется жить в мире с нестабильной органической природой - зыбкой, неопределённой, завтра не такой, как сегодня. В таком мире будет необыкновенно трудно планировать свою деятельность; даже привычные, ещё вчера рутинные действия будут приводить сегодня к неожиданным последствиям. Может быть наши потомки и смогут привыкнуть к такому миру, но всё же не хочется оставлять им подобное наследство.

В-третьих, разрушение биоценотических структур приводит к резкому увеличению скорости эволюционных процессов. В результате возникают совершенно новые организмы с необычными, неожиданными свойствами. Важно подчеркнуть, что эти свойства принципиально непредсказуемы: при отсутствии эффективного биоценотического контроля эволюции она становится хаотичной, как броуновское движение. Если бы в конце мезофита жили биологи, едва ли они смогли бы предугадать, что, пройдя сквозь горнило будущего экологического кризиса, некоторые пресмыкающиеся потеряют ноги. Что некоторые насекомые начнут образовывать колонии из десятков и сотен тысяч особей, трудящихся на удивление целеустремлённо и целесообразно. Что через некоторое время крупные растительноядные динозавры, передвигающиеся на двух ногах, опустятся на четвереньки. Что через некоторое время мелкие покрытые шерстью животные дадут начало разнообразнейшим группам кайнозойских млекопитающих.

Несомненно: наступи на Земле новый экологический кризис, он породит новые группы животных и растений со столь же неожиданными свойствами. И не приходиться ожидать, что все эти эволюционные новости будут устраивать человека. Скорее надо опасаться того, что среди этих новых организмов окажутся опасные конкуренты людей, использующие те же ресурсы, что и человек (например, сельскохозяйственные растения). Может случиться, что с ними придётся вести непрекращающуюся тяжёлую борьбу. С этой точки зрения - конечно, несколько утрируя ситуацию, - не так страшно то, что человек может залить всю землю асфальтом, как то, что на этом асфальте и под ним непременно кто-то научится жить. Итак, одна из главных опасностей экологического кризиса - выпустить из надёжной бутылки устойчивых биоценозов джинна неупорядоченной эволюции.

В-четвертых, особенно опасны нарушения в растительном мире и вообще на нижних этажах экологической пирамиды. Вероятно, до сих пор экологические последствия деятельности человека потому и были сравнительно невинными, что уничтожались главным образом крупные млекопитающие и отчасти птицы, - т. е. животные, занимающие довольно высокие места в здании экологических взаимозависимостей.

В-пятых, и среди растений имеются более уязвимые экологические звенья. Это зависит от места, занимаемого ими в биоценотической системе. Есть основания предполагать, что первые покрытосеменные занимали главным образом начинающие зарастать места обитания - голые песчаные насосы, обнажившиеся при оползнях склоны и т.п. Захватывая эти участки, они уже не допускали туда мезофитные растения. Иными словами, там, где мезофитная растительность по какой-то причине один раз исчезла она уже никогда не восстанавливалась. Поэтому растения, с которых начинается зарастание новых участков, - это та часть сообщества, изменения которой особенно опасны, и с ней следует обращаться особенно осторожно.

В-шестых, к числу наиболее трудно залечиваемых ран природы относится химическое загрязнение. Опадающие листья покрытосеменных легко гниют, резко обогащая окружающую среду органическим веществом. По-видимому, именно такое загрязнение вызвало в середине мела исчезновение почти всей фауны стоячих пресных водоёмов. 50-60 млн. лет назад сообщества на суше благополучно преодолели все трудности и успешно стабилизировались, а вот большая часть современной фауны озёр появилась на 20-30 млн. лет позже.

Седьмой, и тоже очень важный вывод: покрытосеменные действовали совершенно бессознательно. Они не могли предугадать, что им предстоит уничтожить породивший их мир. Едва ли можно сомневаться в том, что человеку с его технической оснащённостью вполне под силу сделать с живой природой то же, что с ней в своё время сделали покрытосеменные растения. Однако надо надеяться, что ему окажется под силу большее: не сделать этого, не допустить наступления конца истории кайнофитных сообществ - истории, насчитывающей уже 100 млн. лет.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://macroevolution.narod.ru/