XVIII. О Волнениях тела, сковывающих душу

1. Если музыкант, ожидающий благозвучия музыки, останавливается, разочарованный плохой настройкой инструментов, он оказывается в смешном положении. Ведь когда инструменты оказываются слишком слабыми для исполнения того, что от них ожидалось, слушатели непременно высмеивают музыканта. Напрасно он изо всех сил пытается проявить свое мастерство и обвиняет слабость инструментов. Музыкант по своей природе, Бог не только производит благозвучие пения, но и придает соответствующий ритм музыки каждому отдельному инструменту, он неутомим, ведь Богу не присуще утомляться.

2. Если музыкант желает посоревноваться с иными в своем мастерстве, когда тромпетисты показали свой великий талант, когда флейтисты выразили тонкость мелодии, когда лира (Фестюжьер: свирель) и смычок сопроводили пение, а один его инструмент не послушался, то не обвиняют ни вдохновение (Фестюжьер: дуновение) музыканта, ни Верховное Существо. Музыканту воздают почести, которые он заслуживает, а обвиняют трещину в инструменте за то, что она создала препятствие самому прекрасному, помешав музыканту в его пении и лишив слушателей сладостной мелодии.

3. Так же, что касается нас, нельзя по причине слабости нашего тела обвинять наш род (Менар: автора нашей расы). Нужно знать, что Бог есть неутомимое дуновение, он всегда в хороших отношениях с присущим ему умением, получающий удовлетворение от своей непрерывной деятельности, вечно распространяющий (Фестюжьер: использующий) свои благодеяния, которые всегда одни и те же.

4. Если, например, материя, используемая Фидием-ваятелем, не подчинилась его намерению создать совершенное творение, (...и если бы) певец исполнил свое произведение, как только мог, то не его мы должны обвинять, но несовершенство струны, которая, чтобы ослабить свое напряжение (Менар, Айнарсон: уводя ноту вверх или вниз), лишила мелодичности прекрасную песню.

5. Не будем же обвинять музыканта за досадный случай с его инструментом; чем больше слушатель хулит инструмент, тем больше он прославляет музыканта, когда его удар попадает точно в тон... тогда слушатели еще больше восхищаются музыкантом и, несмотря ни на что, не поминают его лихом.

Так же и вы, о Достопочтенные (Фестюжьер: Достопочтенные Принцы), настройте вашу внутреннюю лиру на замысел Музыканта.

6. Я вижу, как музыканту часто случается, что даже без помощи лиры, если он однажды подготовил возвышенную тему, каким-то таинственным способом обращения со струнами ему удается обратить ход событий к своей славе и к очарованию слушателей... Так, говорят, что некий китарист, удостоившись благосклонности бога музыки, соревновался однажды в игре на китаре, когда разорвавшаяся струна едва не помешала ему продолжать игру. Однако тогда благожелательность Верховного Существа поддержала его и привела к успеху: божественное Провидение распорядилось, чтобы цикада заскочила на лиру и вместо струны восполнила недостающие ноты. Поддержанный в своем злоключении, музыкант одержал победу.

7. Я чувствую, что то же случается и со мной, о Достопочтенные. Только что я, кажется, признал свою слабость и почувствовал себя больным, но однако мне пришла помощь в завершении моего воспевания царей, у меня такое ощущение, что я пою могуществом Верховного Существа. И цель моей службы (Менар: сей речи) будет состоять в прославлении царей, и это их победы разжигают во мне пыл моей речи. Итак, вперед - такова воля музыканта, и для этого он настроил свою лиру. И песнь его будет еще более мелодична, игра его будет тем более сладостна, чем чудеснее пения требует воспеваемое лицо (Менар: Да будет величие и сладость мелодии соответствовать предмету воспевания).

8. Поскольку именно для царей музыкант настроил лиру на тон панегирика и поставил целью восхваление царей, воспоем прежде всего Высочайшего Царя Вселенной, благого Бога, и, начав с небесного пения, вновь низойдем, чтобы затем восславить тех, кто держит жезл по образу Всевышнего Бога. Ведь именно это нравится самим царям, чтобы песнь исходила с небес, чтобы нисходить ступень за ступенью оттуда, откуда к ним приходит победа после того, как туда устремлялись надежды.

9. Так пусть же музыкант обратится ко Всевышнему Царю Вселенной, Богу, Который бессмертен, чье могущество вечно, как Он Сам, Первый славный победитель, от Которого исходят все победы тех, кто унаследовал от Него Победу...

10. И к этим восхвалениям спешит опуститься моя речь, и она направляется к этим царям, хранителям безопасности и всеобщего мира, которых высший Бог (Фестюжьер: в незапамятные времена) привел к вершине полной власти, к которым победа пришла из десницы Бога, для которых завоевания были предопределены еще до того, как они своим превосходством победили в войнах, чьи победы были уготованы еще перед сражениями, которым он заранее предначертал не только царствовать, но и возвышаться надо всеми, которые сеют ужас среди варваров еще до того, как выступит их войско.

ХВАЛА ВЕРХОВНОМУ СУЩЕСТВУ. ПОХВАЛА ЦАРЮ

11. Однако моя речь спешит завершить свое изложение так, как она и началась, то есть закончиться хвалой Верховному Существу, затем также божественным царям, которые, высокие правители, приносят мир, коим мы наслаждаемся. И так же, как мы начали с Верховного Существа и Могущества свыше, так и наше окончание, повторяя начало, снова обращается к Тому же Существу. И как Солнце, вскармливающее ростки всех растений, первое с восходом собирает плоды лучами своими как руками могучими - а для него это действительно руки, эти лучи, собирающие прежде всего сладостные благоухания растений - так нужно и нам, выводящим свое происхождение от Верховного Существа, получившим дар мудрости, пользующимся всей сущностью этих сверхнебесных растений, которые суть наши души, нам нужно взамен посылать Ему наши хвалы, которыми, со своей стороны, Он оросит для нас все посевы.

12. Необходимо, чтобы к сему Богу, Отцу наших душ, совершенно чистому от каких бы то ни было примесей, множество уст и голосов вознесли свои похвалы, даже если невозможно восхвалять Его сообразно Его достоинствам, ведь наши речи недостаточно сильны, чтобы сравниться с ними. Ведь новорожденные также не могут достойно восславлять своего отца: но когда, согласно своим возможностям, они оплачивают свой долг как следует, они получают полное отпущение. Более того, в этом-то и есть слава Бога, что Он более великий, чем Его собственные отпрыски, и что вступление, начало, середина и конец наших похвал состоят в признании бесконечного могущества и неограниченности нашего Отца.

13. Так же и с Царем. Ибо если для нас, людей, естественно восхвалять Бога, ведь мы как отпрыски, вышедшие из него, нам нужно также просить Его отпущения, несмотря на то, что наиболее часто Он дает нам это отпущение еще до того, как мы Его попросим. Ибо как отец не может отвернуться от своих новорожденных детей по причине их бессилия, а наоборот, наслаждается тем, что они его узнают, так и Знание Всего, дающее нам жизнь и возможность восхвалять Бога, Знание сие исходит от Самого Бога... (Фестюжьер: будучи недостойным Бога, оно жалуется Ему, так как мы Его дети).

14. Бог, благой и вечно лучезарный, только в самом себе имеющий границы своего совершенства, бессмертный, охватывающий собой бесконечность и бессмертие, кои суть Его Судьба, в этом неисчерпаемом излиянии от небесных энергий до подлунного мира посылает нам Свою весть (или обещание) о спасительном благословении... Здесь нет разобщенности между одними и другими, нет ни малейшего непостоянства, у них всех одна и та же мысль, одно и то же Провидение, один и тот же ум, Отец, в них всех один и тот же образ чувствования (Менар: побуждающий их ко взаимной доброжелательности), и напиток любви соединяет их, одна и та же любовь производит в них единое всеобщее согласие.

15. Так восславим же Бога. Но и ниспустимся затем к тем, кто получил от Бога жезл. Начав с царей и воздав им похвалы, нам нужно в форме панегирика воспеть набожность по отношению к Верховному Существу. Сначала, посылая Богу первую часть нашей похвалы, испробуем наши силы, чтобы затем еще более в этом совершенствоваться, восхваляя Его. Пусть нашим первым и главным деянием будет проявление благочестия по отношению к Богу и восхваление царей.

16. Ибо справедливо воздать им должное за долгую мирную жизнь, которой мы наслаждаемся. Сие достоинство царя, да что я говорю - само имя царя обеспечивает нам мир. Ведь царь назван так потому, что он ступает легкой ногой по своему царству с высшим могуществом, и он владеет словом, мир приносящим; он рожден для того, чтобы возвыситься над царством варваров, и само имя царя есть символ мира. Потому часто достаточно одного имени царя, чтобы сразу обратить врагов вспять. Более того, даже изваяния царей служат гаванью для людей, преследуемых самыми жестокими бурями. И уже само появление образа царя приносит победу, предохраняет от любых страхов и любых ран тех, кто держится подле него.