 |
Для неизбежной при подобном выступлении англо-германской войны, стратегическое положе-
|
|
|
|
Ние новой морской державы крайне невыгодно. Все ее коммуникационные линии, отходящие от фронта, перерезываются гигантским барьером Британских островов. Обход же последних как с юга, по теснине Ла-Манша, так и с севера, вокруг Шотландии, в военное время невозможен, ибо, отделив Норвегию от Швеции, устроив базы на Оркнейских и Шетландских островах и сосредоточив в домашних водах четыре пятых своего флота, англичане, по их образному выражению, «запечатали» Северное море так, что с открытием военных действий вся промышленная и торговая Германия сразу же может очутиться в положении армии, пути подвоза которой оказались бы в руках противника.
Чтобы вырваться из этих железных тисков, то есть сохранить во время войны — особенно общеевропейской — связь с внеевропейскими странами, Германия заблаговременно начала устраивать в тылу у себя длинную коммуникационную линию от Берлина через союзную Австрию, Балканский полуостров и Малую Азию в самый центр магометанского мира (Багдадская железная дорога) и постепенно подготовлять в Турции, Персии и Аравии обширную базу для вывоза из нее в будущем продовольственных припасов и товарообмена, а для обеспечения этой базы и прикрытия коммуникационной линии на турецком участке приступила к реорганизации турецкой армии. В тех же видах более надежного устройства своих тыловых сообщений, она начала поощрять наступление Австрии через Балканы к Салоникам.
Затем, так как средоточием главнейших путей Океанской Империи является Средиземное море с Суэцким каналом, то для действий в этом районе Германия наметила: 1) быстро увеличивавшиеся по ее настоянию флоты Австрии и Италии и 2) ту же реорганизованную ею турецкую армию, которая, двинувшись на Египет, одним ударом перерезывала бы сонную артерию Суэца.
|
|
|
Наконец, кроме Турции, она привлекла на свою сторону еще одну, лежавшую на Средиземном море и Атлантическом океане магометанскую страну, Марокко, с тем, чтобы занять один из необычайно важных в стратегическом отношении портов этого государства, укрепить его и, обратив в стоянку для специально строящихся в последнее время для охоты на торговые суда крейсеров-дредноутов с огромным радиусом действий, зайти, таким образом, в тыл Англии и стать на всех английских путях через Гибралтарский пролив, вокруг Африки и к обеим Америкам.
Если бы Германии удалось осуществить этот широко, смело и правильно задуманный план действий, тогда она, отвечая угрозой на угрозу, на долгое время обеспечила бы себе мир и устойчивое развитие своих морских сил. В случае же крайности, инициатива войны и значительные шансы на успешный исход последней находились бы в ее руках, ибо, двинув в надлежащий момент на Египет Турцию, создав серьезные осложнения на Средиземном море и оттянув туда часть английских сил, она в то же время со своей главной, уширенной голландским и бельгийским побере-
Жьями базы могла бы повести против Англии решительные операции в Северном море.
Но, к сожалению для Германии, ее молодое искусство борьбы за жизнь оказалось много ниже той изумительной системы, которая работает в Англии еще со времен плохого философа, но гениального стратега Бэкона.
Сумев внушить кому следовало безотчетный страх перед честолюбивыми замыслами германцев будто бы на лежащую за Марокко испанскую и французскую Сахару, англичане, посредством прекрасно владеемого ими орудия — европейских конференций — заставили Германию уйти из марокканских портов Танжера и Агадира. Причем уже на первой конференции установили необходимое им balance of power in Europe, то есть в противовес организованной Германией группе держав составили свою английскую.
|
|
|
Затем, чтобы внести в группу своего противника серьезный разлад и ослабить ее материально, они дали понять Италии, что не окажут никакого противодействия, если та заберет обещанную ей еще в 1881 г., то есть во время занятия англичанами Египта, а французами Туниса, Триполитанию. Натолкнув, таким образом, Италию на Турцию, Англия, во-первых, ослабляла две державы Германской группы междоусобной войной; во-вторых, отнимала у Турции ее последние владения в Африке, иными словами, выбрасывала эту державу из африканского материка, укрепляя тем собственное положение в Египте; и, в-третьих, ставила Германию, как главу группы, в весьма затруднительное положение: ворча, но не смея воз-
Высить голос против союзника и лишь сочувственными вздохами помогая другу — она компрометировала себя в глазах обоих.
Внимательно следя, наконец, за положением дел на Балканах, Англия решила, что все освобожденные нами христианские народы выросли и окрепли уже до такой степени, что могут служить прекрасным орудием для ее целей, а поэтому сочла своевременным приступить к тем мероприятиям, о которых, как о вещи вполне нормальной, составляющей часть выработанной давным-давно программы, говорилось еще в 1885 г.*
Прежде всего, она помогла выдвижению на пост первого министра Греции хорошо известного ей по Криту Венизелоса**, а этот ловкий и ум-
* 7 декабря 1885 г.английский посол в Константинополе сэр Вильям Уайт писал английскому послу в Петербурге, сэру Роберту Мориеру: «...что касается принятого нами образа действий, то я уверен, что вы одобрите его. В будущем Европейская Турция, до Адрианополя, по крайней мере, должна принадлежать христианским народам... Мы подвергались постоянным обвинениям со стороны России в том, что являемся главным препятствием освобождения христианских народов Европейской Турции. Причины для такого особенного образа действий с нашей стороны перестали существовать; мы имеем теперь возможность действовать беспристрастно и постепенно, с надлежащими одержками, применять ту политику, которая прославила Пальмерстона в отношении Бельгии и Италии и т. д. Русские принесли много жертв для освобождения Греции, Сербии и княжеств, но они потеряли все свое влияние в Греции, Сербии и Румынии. Одна только Черногория осталась верною и благодарною... В настоящее время они теряют Болгарию... Эти только что освобожденные народы желают дышать свежим воздухом, но не через русские ноздри» (and not trough Russian nostrils).
|
|
|
** В 1910 г. английская печать в течение нескольких недель неустанно твердила, что единственный человек, способный вывести Грецию из внутренних затруднений и поднять ее престиж извне — это Венизелос.
Ный Левантинец, организовав по рецепту balance of power Балканский союз и предоставив на первое время главную честь, работу и ответственность наиболее сильной Болгарии, двинул под ее предводительством давно ждавшие подобного толчка христианские народы против Турции.
Когда же поднятая, почти в буквальном смысле слова, на штыки Турция сброшена была к проливам, и усерднее других поработавшие болгары потребовали себе наибольшего вознаграждения, тогда заранее подготовленному четверному союзу — уже под гегемонией Греции — внушено было подчинить и эту державу расчетам высшей стратегии.
Расчеты же эти были следующие:
Около ста лет поддерживавшаяся против нас Турция после войны 1877—1878 гг. была признана англичанами не способной замыкать дольше все пути, ведшие через ее территорию к Средиземному морю, а именно:
|
|
|
