 |
Глава 14. Оглянись вперед
|
|
|
|
Глава 14
ОГЛЯНИСЬ ВПЕРЕД
Зона взрыва была все еще обнесена цепью маркерных огней и предупреждающих надписей, но ионизация почвы уже снизилась до безопасного уровня, поэтому робота‑ сторожа сняли и Филипп мог пройтись по зоне, не рискуя вызвать сиренный гнев автомата.
Снизившись, он спружинил на ноги и выключил пояс‑ антиграв.
Пустыня уже почти зализала нанесенную взрывом рану шершавым языком песков, но в том месте, где стояла ТФ‑ установка, зияла стометровой глубины воронка, и на километр вокруг почва была покрыта слоем странного голубого праха, текучего, как вода.
Поднимая облачка голубоватой пыли, Филипп прошлепал к краю воронки, заглянул вниз. В глубине пропасти увязла густая тень, но все же благодаря низкому солнцу, лучи которого высвечивали противоположный край воронки, можно было разглядеть, что желтые стенки провала усеяны порами так густо, что напоминают полурастаявший в стакане чая кусок сахара. От ТФ‑ установки, конечно, не осталось и следа. Филипп представил, какие силы бушевали здесь месяц назад, чтобы, стиснутые фокусирующим полем, могли ударить в зенит, и ему на миг стало не по себе.
Присев на край воронки, он свесил ноги в пустоту и задумался над своими ощущениями, гонявшими его по Земле в поисках утраченного равновесия, в поисках неведомой истины. Кирилл Травицкий погиб, не успев сообщить, что он хотел доказать экспериментом. Почти все в управлении считали, что погиб он глупо, и только Томах, Филипп да Никита Богданов имели другое мнение, но и у них не было доказательств. Единственный известный факт состоял в том, что по заданию Травицкого строители смонтировали на дне установки сложную антенну, способную возбуждать ТФ‑ волну необычайной, сверхвысокой частоты, и ТФ‑ резонатор, но зачем они ему понадобились, не знал никто.
|
|
|
– Убежден, он хотел до эксперимента подключить резонатор с антенной к главной антенне установки, – сказал после трехдневных разбирательств трагического случая Томах на коротком совещании у директора УАСС. – В каскад управления была встроена, кроме всего прочего, еще и аппаратура синхронизации пуска.
– Но проверить это невозможно, – буркнул Спенсер, не глядя ни на кого. – Поэтому конкретный виновник его гибели – ваш отдел.
– Мы и не снимали с себя вины, – поморщился Керри Йос. – Но, к сожалению, Травицкий не оставил никаких записей, свидетельствующих о его намерениях, и что он хотел проверить – неизвестно.
– А я думаю, это не случайность, – проговорил Богданов, покосившись на Томаха. – Снова вмешался Наблюдатель.
– Наблюдатель не может быть равнодушным, – покачал головой Керри Йос. – В этом случае он действовал бы гораздо более жестко. Смерть Василия Богданова, конечно, связана с появлением Наблюдателя, но в смерти Травицкого гораздо больше загадочного и случайного. То же самое можно сказать и о совпадении точки взрыва с древним ядерным устройством. Кстати, не мешало бы просчитать все характеристики построенной по указанию Травицкого колебательной ТФ‑ системы. Вспомните, «зеркальные перевертыши» тоже использовали запредельные частоты. Зачем Кириллу понадобилось разрабатывать ТФ‑ контур с теми же параметрами?
– Не совсем с теми же, его антенна‑ резонатор способна излучать ТФ‑ поле на гиперчастотах, не изученных даже теорией.
– Вот и давайте привлечем теоретиков, пусть покумекают, на что рассчитан ТФ‑ луч с такими частотами.
– Что нам это даст?
– Не знаю. – Керри Йос поднял на Спенсера прозрачный взгляд. – Может быть, ничего. Глаза подчас бывают слепы, надо искать сердцем…
|
|
|
– Может быть, ничего, – пробормотал Филипп вслух, поднимаясь на ноги; солнце зашло, и в пустыне резко похолодало. Какая‑ то мысль родилась в мозгу, смутная, неопределенная, ускользающая…
– Характеристики ТФ‑ антенны.
Да, ученые провели расчеты ТФ‑ волны, которую могла излучать построенная по заказу Травицкого антенна, но выводы оказались такими необычными, что в них трудно было поверить: в зоне излучения должны были наблюдаться эффекты «сдвига» и даже «поворота» времени на макроуровне, и к чему это могло привести – никто предугадать, а тем более рассчитать не мог. Теоретики в том числе. Они только начинали свои колдовские исследования.
«Что хотел проверить Кирилл? Новую конструкцию антенны? Ценой жизни? Ерунда! Он плохо рассчитал время в пути до установки, кто‑ то его задержал или отвлек, вот и не успел долететь. С другой стороны, кто мог его задержать? В зону его пустили без единого вопроса, все были уверены, что он через минуту вернется. Но цель, цель его полета? »
Филипп слепо побрел прочь от воронки, остановился, вернулся и уставился в глубокую темноту ее дна.
Эксперимент в Австралии прошел удачно… если не считать гибели Травицкого, который так и не успел включить свой контур повышения ТФ‑ частот излучающей системы в общую систему и сингнолизировать ее работу. ТФ‑ луч пронзил Галактику и ушел за ее пределы, приемные антенны поймали эхо отражений от сгущенной материи, черных дыр и квазаров, оказавшихся на пути луча, а ученые засели за циклы новых расчетов, с нетерпением ожидая Большого Взрыва на Тритоне.
Частота тайм‑ фага… нестандартная частота… Кирилл не оставил ни одной зацепки, никаких записей на этот счет… не оставил…
Филипп вдруг вспомнил, как один из врачей «скорой помощи» сунул ему в руку какой‑ то плоский предмет, коробочку. Что это было? И где этот предмет?
Он слепо пошарил себя по карманам, с досадой поморщился: костюм был другой. Старый, месячной давности, уже, наверное, в утилизаторе. Но не мог же он не проверить карманы, прежде чем опустить костюм в щель утилизатора?
Филипп включил антиграв и дал полную тягу. Фиолетово‑ синее небо с розовыми перьями облаков, еще освещенных упавшим за горизонт солнцем, распахнулось навстречу…
|
|
|
Дома он вытащил из стенного шкафа старую одежду и обнаружил в кармане куртки голубую плоскую коробочку. В ней дребезжал какой‑ то небольшой предмет – кристаллическая кассета домашнего видео.
У Филиппа вдруг задрожала рука с зажатым в ней кристаллом. Как же он мог забыть о коробке? Целый месяц в голове ералаш, полное отсутствие памяти!.. Он лихорадочно развернул видеопроектор в комнате и вложил молочно‑ белый стерженек кассеты в отверстие копира. В углу заклубился радужный туман, рассеялся, и взору явилось «продолжение» комнаты, созданное голографическим генератором видео. У пульта вычислителя сидел живой Кирилл Травицкий и разговаривал сам с собой.
Филипп сглотнул вязкую слюну и подался вперед, словно хотел поздороваться с учителем.
– Кирилл! – глухо выговорил он. – А все думали, почему не осталось записей…
– Итак, проблема не решается трансгрессивно, – сказал Травицкий, глядя куда‑ то в стену комнаты перед собой. – Может быть, она вообще не решается с позиций нашей современной физики. Ты разберись, Филипп, ты сможешь…
Филипп окаменел. Травицкий, мертвый Кирилл Травицкий обращался к нему, живому. Словно знал, что Филипп первым прочтет запись.
– Пойдем дальше. – Травицкий переменил позу, положил руку на пульт. – Эксперимент необходим, спору нет, но, боюсь, малая мощность взрыва даст качественно иные характеристики ТФ‑ поля. Во‑ первых, бедность спектра и, может быть, даже отсутствие гармоник, на которых работают метро и ТФ‑ станции Даль‑ связи. Во‑ вторых, следует еще раз вспомнить, что ТФ‑ поле не имеет ничего общего с материальным силовым полем, это свойство пространства, связанное с его топологией; образно выражаясь, это «судорога» пространства. И в‑ третьих… – Начальник бюро поднял глаза, и у Филиппа невольно сжалось сердце. – В‑ третьих, как оказалось, ТФ‑ теория органично связана с теорией времени – одна переходит в другую при увеличении частоты и мощности ТФ‑ поля. А ведь мы собираемся ни много ни мало сотрясти всю ТФ‑ метрику космоса! – Кирилл пожевал губами, обдумывая последнюю свою речь. – Короче, если я прав, мне не дадут провести эксперимент с новым колебательным контуром, потому что это чревато разрушением ТФ‑ скелета мироздания. Если я прав, я погибну, если нет – тревоги напрасны, и отделу безопасности не стоит беспокоиться о судьбах человечества и Вселенной…
|
|
|
Изображение комнаты растаяло цветным туманом. Чуть слышно щелкнул замок копира, запись кончилась.
Несколько минут Филипп сидел неподвижно, глядя перед собой ничего не видящим взором. Кирилл Травицкий запрограммировал свою смерть! А поскольку он оказался прав, его убрали. Его убрали!.. Филипп достал кассету видеозаписи, оделся и покинул дом, не оглядываясь, как обычно.
В вычислительном центре управления он появился через час. Вечер уже властвовал над природой, примирив земное с небесным, и здание ВЦ было на две трети погружено во тьму.
В отделе эфанализа «ФА‑ Шторм», где когда‑ то работал Василий Богданов, горел свет, а на его бывшем месте работал незнакомый Филиппу грузный мужчина в ярко‑ голубом костюме, бросавшем вызов мягкому цветовому комфорту комнаты. Присутствие чужого неприятно поразило Филиппа, хотя мгновение спустя он признался себе, что глупо упрекать себя в том, что он незнаком с другими аналитиками.
Поздоровавшись, Филипп после некоторых колебаний прошел к терминалу Богданова и сел в спарринг‑ кресло. Мужчина снял с головы эмкан и с раздражением посмотрел на непрошеного гостя круглыми, немигающими, как у совы, глазами.
– Собственно, кто вы такой? – спросил он неожиданно высоким голосом. – Может быть, ошиблись дверью? Это «ФА‑ Шторм», молодой человек.
– Не ошибся, – пробормотал Филипп. – Очень прошу вас уступить канал Умника, это очень важно. Я Ромашин.
Незнакомец мигнул, на лице его появилось озабоченное выражение.
Филипп молча закрепил эмкан и перещелкнул задатчик терминала в положение «прямой контакт». Василий Богданов перед смертью сделал точно такое же переключение, пришла мысль, но Филипп отогнал ее.
Мужчина в голубом быстро собрался и через несколько минут привел сухого и длинного начальника сектора ФА, заменившего Богданова. Войдя в комнату, сухопарый подошел к Филиппу и тронул его за плечо. Филипп вопрошающе посмотрел на него снизу вверх.
– Самостоятельная работа с Умником запрещена, – сказал новый начальник сектора.
– У меня карт‑ бланш операции «Наблюдатель».
– В таком случае возражения снимаются, но предупредить об опасности режима «один на один» я обязан. Помощь нужна?
|
|
|
– Спасибо, понадобится – обращусь. – Филипп поправил эмкан. – Только прошу не отвлекать, мне необходима полная сосредоточенность.
– Ради Бога! Жора не в курсе, вы на него не обижайтесь.
Филипп мельком посмотрел на недовольно‑ недоуменную физиономию толстяка в голубом и включил режим «один на один», вспомнив свой удобный конструкторский комбайн. «Бывший, бывший свой! – подумал он с неприязнью к самому себе. – Довольно уже напоминать людям о причастности к институту, мешать им, наконец. Здесь, в секторе футур‑ анализа, да и в техническом секторе управления, не менее мощные вычислители, так что дорогу в Институт ТФ‑ связи пора забыть, тем более что там уже нет Кирилла. Ну, Умник, держись! Ты мне скажешь, что узнал Василий и отчего он умер!.. »
Сначала Филипп прошелся по этапам расчета свойств антенны, которую соорудил в Австралии Травицкий. Это заняло полтора часа, несмотря на применение мыслерапида, и уйму энергии, так что пришлось прибегнуть к тонизирующим препаратам, хотя их применение во время работы запрещалось инструкцией медкомиссии СЭКОНа.
Результат оказался более поразительным, чем представлял Филипп, но ему не хватало данных, чтобы довести исследование до конца.
Прихлебывая тоник, Филипп полежал в кресле, наслаждаясь ощущением уходящей психологической усталости.
– Проблема не решается трансгрессивно, – повторил он слова Травицкого. – Или я прoхожу мимо решения, не замечая его. Почти все характеристики антенного комплекса я рассчитал, эффекты перемены знака времени определил, но ничего страшного не обнаружил. Взрыв на Тритоне ничем не грозит ТФ‑ метрике, хотя и тряхнет ее хорошенько. С самим Тритоном ничего не случится, разве что пробежит восьмибалльная волна «тритонотрясения». Что еще?
Перемена знака в уравнении пространства‑ времени, вспомнил он снова. Кирилл упомянул об эффекте обратимости ТФ‑ поля в тангенциальное поле времени… что он хотел сказать? При чем здесь встряска ТФ‑ метрики всего мироздания?
Филипп отхлебнул глоток сока и поперхнулся. Он вдруг понял, что хотел сказать Травицкий своей смертью. Не хватало только одного звена в цепи гипотез и предположений, чтобы цепь стала прочной и вещественно осязаемой. И звено это было запрятано в колоссальной памяти Умника, вернее, «размазано» по всем его блокам эфемерным «пеплом» электронных облаков, следов работы Василия Богданова.
Торопясь, Филипп кое‑ как натянул эмкан, удивляясь, отчего он так неловок, потом увидел в руке бокал с соком, залпом допил и швырнул бокал в угол.
Дважды во время работы срабатывал автомат психонагрузки, и дважды Филипп выключал его, пока не заблокировал насмерть.
Во втором часу ночи он дрожащими руками снял эмкан и уставился перед собой слепым взглядом беспредельно уставшего человека. Проблема была решена. Точно так же сидел в этом кресле Василий Богданов, пришедший к такому же выводу, только с помощью фантазии и интуиции, разве что организм его оказался слабее, чем у Филиппа.
Инспектор просидел полчаса, не думая ни о чем, вслушиваясь в оглушительный гул крови в голове и пытаясь умерить сверлящую головную боль. Наконец сказались результаты йога‑ тренинга, боль слегка утихла, но все тело казалось ватным, хотелось лечь и закрыть глаза, пока истощенный нервной перегрузкой организм сам не приведет себя в порядок. Но вот сквозь утихающий гул кипящей крови в мозг пробились посторонние звуки. Филипп прислушался и понял, что это сигнал входного автомата. Кто‑ то просил разрешения войти.
Филипп удивился: в четвертом часу кто‑ то решил поработать? Кое‑ как встал, поморщился и открыл дверь. Перед ним стояла Аларика.
– Ты здесь? О Господи! – Женщина, всхлипнув, прижалась к нему, обняв за шею так, что стало трудно дышать.
– Задушишь, – глухо сказал Филипп. – Как ты меня нашла?
– Помог дежурный по управлению. Думала, что с тобой что‑ то случилось… вдруг заболело сердце… начала искать, спрашивать, звонить, пока Жора Тунгусов не признался, что ты у эфаналитиков, если еще не ушел… Я позвонила, но ты не отвечал, и я чуть не сошла с ума… Господи! Целый месяц ты не звонил, не приезжал, исчез куда‑ то, и я поняла – нуждаешься в помощи, но просить уже не…
– Не стал бы, – пробормотал Филипп и поцеловал ее в ухо. – Рика, мне было плохо, потому что погиб Травицкий.
– Я знаю, но ведь ты же не виноват.
– Может быть, и не виноват, но он дал мне такую мысль!..
В мозг вдруг выплеснулась волна тревоги: Тритон! Эксперимент опасен! Скорее в управление…
Он отстранил Аларику и едва не упал от нахлынувшей слабости. Испуганная женщина помогла ему добраться до кресла, и он, ничего не объясняя, потянулся к пульту связи.
Несколько минут ушло на бесплодные вызовы Керри Йоса, потом Филипп вспомнил, что уже ночь, и легче всего позвонить диспетчеру отдела. Обругал себя, вызвал дежурного. Керри Йос вместе с Томахом должны были находиться в этот момент на Тритоне или в центре управления экспериментом, то есть на крейсере УАСС над Тритоном, и дозвониться к ним можно было только через трек – тревожный канал спасательной службы.
Вспыхнул глаз виома, развертывая световую нить в объем передачи, и вырезал «окно» в диспетчерский пункт.
– Слушаю вас, – подняла голову над пультом диспетчер, строгая женщина с пристальными серыми глазами.
– Ага… – пробормотал Филипп, опомнился. – Извините. Я Ромашин, официал отдела безопасности. Мне необходимо срочно связаться с Керри Йосом или с любым из его заместителей, по косвенным данным, они сейчас не дома, а на Тритоне, где готовится эксперимент «Галактическое просвечивание».
– Ждите, – лаконично отозвалась женщина. В течение нескольких минут она дозванивалась до узла связи на Тритоне. Аларика в это время положила на затылок и лоб Филиппа прохладные ладони и наскоро провела сеанс биопереноса. Филиппу стало легче. Дежурная выслушала ответы абонентов и отрицательно покачала головой.
– На Тритоне никого нет, все руководители эксперимента находятся на борту крейсера «Святогор». Но Керри Йоса нет и среди них, час назад он покинул крейсер и улетел на Землю. Нет его и в управлении, связи с ним нет.
– То есть к‑ как улетел на Землю?! – Филипп ошеломленно смотрел на дежурную. – Зачем улетел?
Женщина‑ диспетчер сочувственно оглядела его растерянное лицо и протянула руку, собираясь выключить связь.
– Подождите, – взмолился инспектор. – Тогда дайте связь со Станиславом Томахом или Никитой Богдановым, они‑ то на крейсере.
Диспетчер, сказав кому‑ то: «Минуту, я занята», снова принялась искать названных безопасников. Но ни Томаха, ни Богданова на «Святогоре» также не оказалось.
«Ну конечно, – пронеслось в голове. – Проверяют готовность постов по всей Системе. Что же делать? Кому звонить? Морозову? »
Диспетчер, видимо, заинтересовавшись странным абонентом, медлила выключать виом.
– Может быть, вам дать канал с руководителем эксперимента на крейсере? – предложила она.
Филипп посмотрел на часы: до начала эксперимента оставалось немногим более двух часов.
– Попробуйте, – хрипло сказал он, откашлялся. – Хотя… н‑ нет, спасибо, лучше вызовите кого‑ нибудь из ответственных за безопасность от управления.
Через минуту переговоров – диспетчер проделала это профессионально: четко, быстро, без лишних слов – виом мигнул, изображение в нам сменилось. Вместо круглого помещения диспетчерского пункта перед Филиппом раскрылся треугольный командный зал крейсера «Святогор», заполненный группами специалистов всех рангов, несмотря на то что до начала эксперимента оставалось еще достаточно много времени.
Возле центрального пульта координатора команд стояла небольшая группа людей, среди которых Филипп узнал Дикушина и вeздесущего Генри Бассарда в форме официала УАСС. Видимо, он здесь и был официальным представителем управления, отвечающим за безопасность по Системе в целом.
Бассард в ответ на вызов удивленно посмотрел на диспетчера центра и подошел ближе к видеокамере. Филиппу совсем не улыбалось докладывать о результатах своего бешеного ночного бдения кому бы то ни было из официальных лиц других секторов, а Бассарду в особенности, но делать было нечего, время уходило, выбора на было.
– У вас ко мне дело? – спросил Бассард, подчеркивая последнее слово.
– Ко всем ответственным, – мрачно сказал Филипп, – и к вам тоже. Дело в том, что я проделал новые расчеты ТФ‑ взрыва, с учетом некоторых сомнений… вернее, рекомендаций Кирилла Травицкого. Эксперимент проводить нельзя, он опасен, и опасен настолько, что…
– О чем вы?! – перебил его Бассард. – Расчеты взрыва сделаны давно, причем проверялись специалистами высокого класса, и ваш новый расчет на основе «сомнений»… – Руководитель сектора с улыбкой пошевелил пальцами, подбирая выражение. – Согласитесь, несколько легкомысленно на такой основе поднимать вопрос – опасен или не опасен взрыв в «подвале» Тритона. Да и что может случиться? Тритон разнесет в пыль, что ли?
– Дело не в Тритоне…
– Что еще? Нептун? Солнечную систему? Не смешите меня.
– А вы не иронизируйте, – разозлился Филипп, чувствуя на затылке вздрагивающие пальчики Аларики. – Последствия взрыва более грандиозны, чем вы представляете, Наблюдатель не зря начал кампанию предупреждения задолго до взрыва.
– С этим вашим мифическим Наблюдателем еще далеко не все понятно. Кстати, а какое нам до него дело? С чего вы взяли, что он предупреждает нас именно об опасности эксперимента на Тритоне? Взрыв не опасен даже этой планете, а вы беспокоитесь за всю Галактику!
– В прежних расчетах взрыва не учтены фазовые переходы ТФ‑ поля в ветвящиеся поля времени…
– Простите, но это голая теория, а меня ждут. И поверьте, нами сделано все необходимое для безопасности Системы. – Бассард повернулся к Филиппу спиной и добавил через плечо с кривоватой улыбкой: – Вас, кажется, тоже ждут? Ночь как‑ никак.
Кровь бросилась Филиппу в лицо, но усилием воли он сдержал готовое вырваться проклятие. Очнулся от голоса диспетчера. Женщина смотрела на него из виома и что‑ то спрашивала.
– Что? – переспросил он, сожалея, что не рассказал все Дикушину. – Простите.
– Связь в ТФ‑ диапазоне прекращаю, – повторила диспетчер. – По Системе объявлено «штормовое предупреждение», приказано перейти на световую и радио. Прошу извинить.
Виом погас.
«Так! Интересно, что сказал бы я на месте Бассaрда, обратись ко мне кто‑ нибудь с подобным заявлением? Наверное, высмеял бы наглеца… Но что же все‑ таки делать? Звонить в управление нет смысла, в отделе никого. Может, действительно найти Морозова? Как‑ никак председатель СЭКОНа… или сразу выйти на Спенсера? Успею ли? »
Аларика стояла рядом, гладила затылок и виски, и это было до того приятно, что не хотелось ни думать, ни шевелиться.
С пульта вдруг прозвучал трехтональный сигнал общего внимания. Филипп машинально протянул руку и включил виом.
– Передаем объявление, – сказал диктор центрального информвидения. – В связи с проведением эксперимента на спутнике Нептуна Тритоне пассажирские линии метро не будут работать с четырех до шести по среднесолнечному времени. Повторяю…
«Керри подстраховывается, – подумал философски Филипп. – Если бы он знал, что нас ждет!.. Однако я теперь даже сo Спенсером не успею связаться, особенно если он не на Земле! »
Инспектор включил часы видеобраслета: шел четвертый час ночи по московскому времени, иначе – четвертый час по среднесолнечному времени.
Что же делать?
– Надо лететь на Брянский полигон, – тихо подсказала Аларика, поняв все из переговоров Филиппа. – Только оттуда ты сможешь попасть на Тритон… если докажешь целесообразность вылета дежурного крейсера.
– Туда легче позвонить…
– Ты же слышал, ТФ‑ связь уже отключена, а радиосвязь неоперативна. Пойдем, до четырех мы еще успеем добраться до полигона на такси, а по пути что‑ нибудь придумаем насчет того, как попасть на «Святогор».
Она протянула руку. Филипп с усилием поднялся, заставляя работать вялые мышцы.
Идущий по коридору дежурный механик вычислительного центра с удивлением посмотрел вслед бегущим: тоненькая, хрупкая на вид женщина буквально волокла здоровенного, спотыкающегося на каждом шагу мужчину…
На стоянке такси стояла всего одна машина, да и в ту садились двое парней и девушка.
– Подождите, – задыхаясь, сказал Филипп, ухватился за крыло флейта. – Пожалуйста, нам очень нужна машина… Разрешите взять… эту.
– Что за спешка, дорогой? – засмеялся один из парней, подсаживая девушку. – Позвони через ноль‑ ноль‑ два, и будет тебе машина.
– Мы не можем ждать… это очень важно! Прошу вас.
– Может быть, отдадим? – заколебалась девушка, тонко уловив в волнении инспектора неподдельную тревогу.
– Пусть берут, – коротко сказал второй, уступая сиденье.
– Спасибо, мужики! – хрипло поблагодарил Филипп, с трудом забираясь в кабину. – Может быть, вы спасаете сейчас все человечество.
Флейт вонзился в ночное небо. Филипп «с мясом» вырвал ограничитель скорости, и аппарат сразу перешел звуковой барьер.
В отделении Брянской общетранспортной инспекции диспетчер услышал сигнал контрольного спутника, схватился за голову и дал сигнал тревоги по воздушному коридору, в котором появился лихач.
Все закончилось бы хорошо, не смени Филипп горизонт, по привычке выбирая кратчайший путь к северной оконечности города, за которой располагался полигон УАСС. Именно в этот момент на пути заработал один из орбитальных лифтов Брянска, выключенных до этого времени на профилактические ремонтные работы. Филипп не заметил светящихся в воздухе предупреждающих знаков, а когда впереди вдруг вырос световой столб, было уже поздно – шел он на ручном управлении.
Шедший в полукилометре на перехват нарушителя патрульный автомат инспекции успел применить «красную завесу», но на таком расстоянии компенсирующее силовое поле только ослабило инерцию удара. Флейт вонзился в защитное поле канала лифта («Надо было идти на „джордже“! » – мелькнула мысль), хрустнул колпак кабины, разлетаясь прозрачными брызгами, вскрикнула Аларика, в кабину хлынула тьма.
В сознание Филипп пришел от боли и, еще не открыв глаз, вспомнил удар, фейерверк осколков фонаря кабины, крик Аларики и резко поднял голову. Он лежал на склоне холма, лицом вниз. Рядом, у неровной стены кустов, лежала Аларика, накрытая смятым сиденьем флейта. Поодаль что‑ то горело, и на мокрую траву и обломки машины, рассыпанные полосой, на тело Аларики ложились оранжевые блики от языков пламени. Вглядевшись, Филипп понял, что горит патрульный автомат, успевший перехватить разбитое такси и ценой своей гибели предотвратить смерть пассажиров.
Инспектор с усилием встал, скрючившись от боли в спине, подошел к женщине, сбросил с нее остатки сиденья, опустился рядом на колени.
– Рика, – позвал он глухо. – Ты слышишь меня, Рика?
Кто‑ то вдруг тронул его за плечо. Филипп поднял голову, сзади стоял Керри Йос.
– Отойди‑ ка, парень.
Филипп послушно встал, как во сне отодвинулся.
– Вы?! Здесь? Как вы тут… а я только что искал вас. Помогите ей… видите?
– Вижу. – Начальник отдела безопасности опустился на корточки возле женщины. – Зачем ты искал меня?
– Эксперимент на Тритоне… но Аларика!
– Сейчас здесь будет «скорая». Помоги‑ ка…
Вдвоем они положили женщину удобнее. Аларика чуть слышно застонала, и Филипп едва не закричал от радости: жива!
– Итак? Я слушаю тебя.
– Да, я искал вас, – шепотом сказал Филипп, сглатывая комок в горле. – Надо остановить эксперимент на Тритоне, он опасен.
– Ясней, пожалуйста, и покороче. – Керри выпрямился и вытер пальцы платком.
Филипп несколько мгновений боролся с собой: наступила реакция, и тело снова стало слабым и непослушным.
– ТФ‑ взрыв такой мощности, какая готовится, даст гармоники частот высших порядков вплоть до вакуум‑ барьера, – наконец выговорил он, не поднимаясь с колен. Потом поднял голову и с мольбой посмотрел на начальника отдела. – Где же «скорая», черт возьми?! Аларика будет жить?
– Травма серьезная, повреждена грудная клетка, сломаны руки, но жить будет. «Скорая» в двух минутах лета. Продолжайте.
Филипп подумал и сел, виновато улыбнувшись.
– Простите, я работал с Умником… в режиме «один на один» и перегрузил мозг, а тут еще это! Не заметил охранной зоны лифта! Простите… Что я говорил? Да… значит, взрыв на Тритоне возбудит ТФ‑ поле на запредельных частотах, а это может послужить причиной цепной реакции фазового перехода пространства. Это полное разрушение континуума, понимаете?! Родится новый вакуум с новыми свойствами, существующая материя будет уничтожена, а вместе с ней и человечество, и… другие разумные существа! Все!
– Не преувеличиваешь? – Керри Йос остро, без тени усмешки глянул в глаза инспектора.
– К сожалению, нет.
– И ты до этого открытия дошел один?
– Нет, помог Травицкий, я нашел его записи… а до меня подобный финал взрыва просчитал Василий Богданов… вернее, он считал, конечно, не взрыв, а характеристики «зеркальных перевертышей» и сумел на минимуме фактов сделать правильный вывод.
– Я догадывался. – Керри помрачнел. – Я догадывался, но не хотел верить. Значит, в самом деле все упирается в обратимость времени?
– Не обратимость, а переход времени в иное качество. Кирилл близко подошел к решению, а в Австралии хотел проверить, так ли он понял предупреждение Наблюдателя.
– Он понял правильно, а я вот нет. Наблюдатель предупреждал об опасности некоторых видов знания…
– Нет, – тихо возразил Филипп, – об опасности незнания.
Керри Йос, помедлив, кивнул.
– Ты прав. Кажется, мы подошли к пределу, за которым наши действия могут привести к гибели Мироздания, несмотря на то что творятся они из лучших побуждений. – Начальник отдела поднес к глазам браслет видео. – Та‑ ак, до начала взрыва около часа, но эксперимент уже запущен. Ты сообщил о своих выводах на крейсер?
– Пытался, но… там Бассард, он не захотел меня понять.
Керри мгновение размышлял, потом повернул кольцо включения видео. Вспыхнул миниатюрный объем передачи – лицо главного диспетчера центра.
– «Шторм» по всем секторам УАСС! – сказал Керри Йос. – Выключить и заблокировать не только пассажирские и транспортные линии метро, но и линии ТФ‑ связи и контроля, кроме спецканала трека! Системам СПАС и ПОД на время эксперимента отключить от прослушивания ТФ‑ диапазон, сразу после эксперимента перейти на низшие регистры частот! Дежурным патрулям проверить станции метро, убрать обслуживающий персонал из аппаратных на линиях, соединяющих дальние звездные системы!
Диспетчер смотрел на Керри, открыв рот.
– Да вы что, Керри?! Отключив метро, мы минимум на месяц прервем сообщение по Системе! Чтобы запустить каналы, надо…
– Знаю. Поэтому и не блокирую станции звездных систем, а только внутрисолнечные метро. Кроме того, дайте аварийную проводку крейсера «Искатель» к Тритону. Время расчета траектории – четверть часа, время отработки вспомогательных служб – пять минут. Записал? – мягко произнес начальник отдела. – Действуй, Мартин!
– Я обязан доложить Морозову в СЭКОН и Спенсеру…
– Докладывай, но параллельно с включением тревоги. Минут через десять я свяжусь с ними сам.
Диспетчер мотнул головой, словно пробуждаясь ото сна, и отключился.
Керри Йос повернулся к Филиппу, все еще сидевшему на земле. Аларика слабо вздохнула, и оба одновременно посмотрели на нее.
– Тебе надо спешить, – тихо проговорил Керри. – Бери мой пинасс. С полигона тревожной линией ты еще успеешь добраться до австралийской базы, там возьмешь «Искатель»…
– Зачем? – поднял на него запавшие глаза Филипп. – Легче связаться с крейсером, вам поверят больше, чем мне.
– Поздно. Таймер уже сработал, и через час реакция ТФ‑ инициации достигнет, говоря словами специалистов, критического сечения. Остановить эксперимент можно, лишь уничтожив бланкет с активным веществом или генератор ТФ‑ возбуждения… не знаю как, об этом подумаешь сам. И только ты сразу сможешь определить на месте, что надо сделать. Остальным надо объяснять.
Керри достал из кармана куртки необычный значок золотистого цвета в форме закрывшего голову руками человечка, протянул Филиппу.
– Это сертификат официала УАСС по сигналу «Шторм», возьми. Предъявишь командиру «Искателя». Таких значков изготовлено всего три, и рассчитаны они на такой жестокий случай. Карт‑ бланш на спецрейс возьмешь в сейфе, в рубке крейсера, шифр замка на оборотной стороне значка. Надо успеть на Тритон и остановить взрыв. Делай что хочешь, но успей! И вернись живым!
Филипп взял значок, преодолевая себя, поднялся с земли, сморщился: блокада воли прошла, и ушиб спины давал о себе знать дергающейся занозой боли.
– Что? – встревожился начальник отдела.
– Спина… ушибся, кажется. Справлюсь.
Филипп шагнул к пинассу Керри, оглянулся на догоравший костер и остановился. Лицо его отразило душевную муку. Керри Йос понял.
– Не беспокойся за нее, сынок, «скорая» на подлете. Все будет хорошо. Удачи тебе! И всем нам тоже.
Филипп поцеловал Аларику и побежал к машине, припадая на ногу, неловко придерживая локтем бок, кусая губы. Но по мере приближения к машине бег его становился все более свободным, движения целеустремленными, и в кабину он уже запрыгнул, как будто полный сил и ловкости.
Начальник отдела подождал, пока он улетит, подошел к Аларике. Женщина дышала с трудом, на губах ее при каждом вздохе пузырилась кровавая пена. Керри нахмурился, посмотрел на видео: с момента катастрофы прошло шесть минут, «скорая» запаздывала. Он нагнулся, поднес ладони рук к груди Аларики, застыл так, полузакрыв глаза. Потом перенес руки к ее голове и снова замер. Лицо Аларики заметно порозовело, разгладилось, кровь на губах исчезла. Она вздохнула с тихим стоном, повернула голову набок…
Керри Йос вытер со лба выступивший пот, разгладил посеревшее лицо ладонями, руки его дрожали. «Постарел, – подумал он как о чем‑ то само собой разумеющемся. – Раньше биоперенос я выдерживал легко…»
Над головой послышался короткий вой «скорой», вспыхнул свет, и рядом опустился бело‑ красный галион медслужбы. Из кабины выпрыгнули врачи «скорой помощи», двое мужчин и женщина. Керри помог им перенести Аларику в саркофаг реаниматора, но лететь отказался. Галион умчался, но следом прилетели две машины инспекции, и начальнику отдела пришлось рассказывать, что случилось.
Через четверть часа он освободился наконец, пешком направился к белому столбу лифта в сотне метров через кусты орешника и мокрую, по пояс, траву. Мысленным взором он видел, как стартует с полигона крейсер УАСС «Искатель», беря курс на Нептун, как тысячи, десятки тысяч людей готовятся по первому зову броситься на помощь, и грустная улыбка появилась на губах Керри Йоса.
«Тяжело тебе придется, парень, – подумал он. – Наблюдатель не оставит тебя в покое и когда‑ нибудь выйдет навстречу… когда я уже не смогу подстраховать тебя, как сегодня. Слишком много ты знаешь. Единственное, чего ты еще не понял, что Наблюдатель живет впереди, в будущем, только так можно объяснить все происшедшее с момента появления „зеркальных перевертышей“. Дай Бог, чтобы ты не ошибся, остался спортсменом и человеком…»
Керри Йос вдруг остановился.
Навстречу из‑ за кустов вышел молодой человек в костюме техника ремонтного сектора УАСС. Керри узнал в нем парня, который «ремонтировал» когда‑ то пульт в его кабинете.
– Доброе утро, – слегка поклонился он. – Кажется, пришла моя очередь? Богданов, Травицкий, теперь я…
«Техник» покачал головой.
– Все обстоит несколько иначе, чем вы думаете. Богданова мы не убивали, а Кирилл Травицкий… если бы он догадался вызвать нас – был бы жив.
– Почему же вы убили его?
– Мы не хотели убивать, хотели только остановить, но он рассчитал все слишком вплотную к порогу контроля. Он был прав, как прав и Филипп Ромашин: при возбуждении высших частот ТФ‑ поля возможен спонтанный фазовый переход вакуума и, как следствие, рождение новой Вселенной с уничтожением старой. Травицкий решил формулу Ромашина до границ ее полного применения и высчитал тот диапазон частот, на котором ТФ‑ метрика наиболее неустойчива. Один толчок и…
– Понятно. Кто вы?
– Если речь обо мне лично, то я интеллект‑ автомат – через несколько лет будут говорить: интелмат. Так вот я – интелмат с конечной целью, в мои функции входит и связь с вами. А если вы о тех, кто меня создал и послал…
– Наблюдатель.
– Наблюдателя как такового не существует, есть прошлое, настоящее и будущее, так вот мои хозяева и друзья – будущее. Вернее, существа, которых можно назвать вашими потомками. Вселенная родилась около двенадцати миллиардов лет назад и пока еще расширяется, через сто миллиардов лет она начнет сжиматься, придет фаза фиолетового смещения, а так как потомки за этот кажущийся гигантским промежуток времени не сумели найти способ уберечь Вселенную от гибели в черной дыре, они решили повернуть время вспять. То есть у них от конца эры расширения до начала снова остается сто с лишним миллиардов лет, и они надеются, что этого хватит для решения задачи сохранения Мироздания и себя самих.
Керри почесал лоб. Собеседник сочувственно кивнул.
– Сложно?
– Не вижу связи…
– Закончу. Итак, мы повер
|
|
|
