 |
This file was created 10 страница
|
|
|
|
Часть первая
Глава I
Он встал и, потирая руки, начал скоро ходить по комнате, вдумываясь в первую главу, как, с чего начать, что в ней сказать.
Походив полчаса, он умерил шаг – будто боролся мысленно с трудностями. Шаг становился всё тише, медленнее. Наконец он остановился посреди комнаты как растерянный, точно наткнулся на какой-то камень и почувствовал толчок.
– Да, – шептал он в страхе, – чего доброго, пожалуй, вместо «высокой горы», да вдруг… Что это мне пришло в голову! – Он глубоко задумался.
«Ну, как я напишу драму Веры, да не сумею обставить пропастями ее падение, – думал он, – а русские девы примут ошибку за образец, да как козы – одна за другой – пойдут скакать с обрывов!.. А обрывов много в русской земле! Что скажут маменьки и папеньки!.. »
Он минут пять постоял на месте, потом вдруг захохотал – и опять скорыми шагами заходил по комнате.
«Как побледнели бы русские Веры и как покраснели бы все Марфиньки, если б узнали, что я принял их… за коз! »
– Не это помешает мне писать роман, – сказал он, вздохнув печально, – а другое… например… ценсура!
Да, ценсура помешает! – почти с радостью произнес он, как будто нашел счастливую находку. – А еще что?
И задумался… «Кажется, больше ничего, следовательно, остается писать…»
Он умерил шаг, вдумываясь в ткань романа, в фабулу, в постановку характера Веры, в психологическую, еще пока закрытую задачу… в обстановку, в аксессуары; задумчиво сел и положил руки с локтями на стол и на них голову. Потом поцарапал сухим пером по бумаге, лениво обмакнул его в чернила и еще ленивее написал в новую строку, после слов «Глава I»:
«Однажды…»
Подумал, подумал и лег головой на руки, обдумывая продолжение. Прошло с четверть часа, глаза у него стали мигать чаще. Его клонил сон.
|
|
|
Ему показалось неловко дремать сидя, он перешел на диван, положил голову на мягкую обивку дивана, а ноги вытянул. «Освежусь немного, потом примусь…» – решил он… и вскоре заснул. В комнате раздавалось ровное, мерное храпенье.
Когда он проснулся, уже рассветало. Он вскочил и посмотрел вокруг удивленными, почти испуганными глазами, как будто увидел во сне что-то новое, неожиданное, точно Америку открыл.
– И во сне статуя! – произнес он, – всё статуя да статуя! Что это: намеки? указания?
Он подошел к столу, пристально поглядел на листки, в написанное им предисловие, вздохнул, покачал головой и погрузился в какое-то, должно быть, тяжелое раздумье. «Что я делаю! На что трачу время и силы? Еще год пропал! Роман! » – шептал он с озлоблением.
Он отодвинул рукопись в сторону, живо порылся в ящике между письмами и достал оттуда полученное за месяц письмо от художника Кирилова, пробежал его глазами, взял лист почтовой бумаги и сел за стол.
«Спешу – в здравом уме и твердой памяти, – писал он, – уведомить вас первого, любезный Кирилов, о новой и неожиданной, только что открывшейся для меня перспективе искусства и деятельности… Прежде всего тороплюсь кинуть вам эти две строки в ответ на ваше письмо, где вы пишете, что собираетесь в Италию, в Рим, – на случай, если я замедлю в дороге. Я сам еду в Петербург. Погодите – ради Бога – и я с вами! Возьмите меня с собой! Пожалейте слепца, безумца, только
сегодня прозревшего, угадавшего свое призвание! Долго блуждал я в темноте и чуть не сделался самоубийцей, то есть чуть не сгубил своего дарования, ставши на ложный путь! Вы находили в моих картинах признаки таланта: мне держаться бы кисти, а я бросался к музыке и, наконец, бросился к литературе – и буквально разбросался! Затеял писать роман! И вы, и никто – не остановили меня, не сказали мне, что я – пластик, язычник, древний грек в искусстве! Выдумал какую-то “осмысленную и одухотворенную Венеру”! Мое ли дело чертить картины нравов, быта, осмысливать и освещать основы жизни! Психология, анализ!
|
|
|
Мое дело – формы, внешняя, ударяющая на нервы красота!
Для романа – нужно… другое, а главное – годы времени! Я не пожалел бы трудов и на время не поскупился бы, если б был уверен, что моя сила – в пере!
Я сохраню, впрочем, эти листки: может быть… Нет, не хочу обольщать себя неверной надеждой! Творчество мое не ладит с пером. Не по натуре мне вдумываться в сложный механизм жизни! Я пластик, повторяю: мое дело только видеть красоту – и простодушно, “не мудрствуя лукаво”, отражать ее в создании…
Сохраню эти листки затем разве, чтобы когда-нибудь вспоминать, чему я был свидетелем, как жили другие, как жил я сам, что чувствовал (или вернее ощущал), что перенес – и…
И после моей смерти – другой найдет мои бумаги:
Засветит он, как я, свою лампаду -
И – может быть – напишет…
Теперь, хотите ли знать, кто я, что я?.. Скульптор!
Да, скульптор – не ахайте и не бранитесь! Я только сейчас убедился в этом, долго не понимая намеков, призывов: отчего мне и Вера, и Софья, и многие, многие – прежде всего являлись статуями! Теперь мне ясно!
Я пластик – вы знаете это, вы находите во мне талант. Стало быть, нужно мне только отыскать свое орудие и прием! У кого пальцы сложились, как орудие фантазии, в прием для кисти, у кого для струн или клавишей, у меня – как я теперь догадываюсь – для лепки,
для резца… Глаз у меня есть, вкус тоже – и feu sacr& #233; 1 – да? вы этого не отвергаете? Не спорьте же, не послушаю, а лучше спасите меня, увезите с собой и помогите стать на новый путь, на путь Фидиасов, Праксителей, Кановы – и еще очень немногих!
Никто не может сказать – что я не буду один из этих немногих… Во мне слишком богата фантазия. Искры ее, как вы сами говорите, разбросаны в портретах, сверкают даже в моих скудных музыкальных опытах!.. И если не сверкнули в создании поэмы, романа, драмы или комедии, так это потому…»
Он чихнул.
«Вот, значит – правда! – подумал он, – что я пластик – и только пластик. Я отрекаюсь от музыки – она далась мне в придачу к прочему. Я кляну потраченное на нее и на роман время и силы. До свидания, Кирилов, – не противоречьте: убьете меня, если будете разрушать мой новый идеал искусства и деятельности. Пожалуй, вы поколеблете меня вашими сомнениями – и тогда я утону безвозвратно в волнах миражей и неисходной скуки! Если скульптура изменит мне (Боже сохрани! я не хочу верить: слишком много говорит «за»), я сам казню себя, сам отыщу того, где бы он ни был, кто первый усомнился в успехе моего романа (это – Марк Волохов), и торжественно скажу ему: да, ты прав, я – “неудачник”! А до тех пор дайте жить и уповать!
|
|
|
В Рим! в Рим! – туда, где искусство – не роскошь, не забава – а труд, наслаждение, сама жизнь! Прощайте! до скорого свидания! »
Он с живостью собрал все бумаги, кучей, в беспорядке сунул их в большой старый портфель – сделал «ух», как будто горбатый вдруг сбросил горб, и весело потер рука об руку.
XXIV
На другой день, с раннего утра, весь дом поднялся на ноги – провожать гостя. Приехал и Тушин, приехали и молодые Викентьевы. Марфинька была – чудо красоты, неги, стыдливости. На каждый взгляд, на каждый вопрос, обращенный к ней, лицо ее вспыхивало и
отвечало неуловимой, нервной игрой ощущений, нежных тонов, оттенков чутких мыслей – всего, объяснившегося ей в эту неделю смысла новой, полной жизни. Викентьев ходил за ней, как паж, глядя ей в глаза, не нужно ли, не желает ли она чего-нибудь, не беспокоит ли ее что-нибудь?
Счастье их слишком молодо и эгоистически захватывало всё вокруг. Они никого и ничего почти не замечали, кроме себя. А вокруг были грустные или задумчивые лица. С полудня, наконец, и молодая чета оглянулась на других и отрезвилась от эгоизма. Марфинька хмурилась и всё льнула к брату. За завтраком никто ничего не ел, кроме Козлова, который задумчиво и грустно один съел машинально блюдо майонеза, вздыхая, глядя куда-то в неопределенное пространство.
Татьяна Марковна пробовала заговаривать об имении, об отчете, до передачи Райским усадьбы сестрам, но он взглянул на нее такими усталыми глазами, что она отложила счеты и отдала ему только хранившиеся у ней рублей шестьсот его денег. Он триста рублей при ней же отдал Василисе и Якову, чтоб они роздали дворне и поблагодарили ее за «дружбу, баловство и услужливость».
|
|
|
– Много – урод! пропьют… – шептала Татьяна Марковна.
– Пусть их, бабушка: да отпустите их на волю…
– Рада бы: хоть сейчас со двора! Нам с Верой теперь вдвоем нужно девушку да человека. Да не пойдут! Куда они денутся? Избалованы, век – на готовом хлебе!
После завтрака все окружили Райского. Марфинька заливалась слезами: она смочила три-четыре платка. Вера оперлась ему рукой на плечо и глядела на него с томной улыбкой, Тушин серьезно. У Викентьева лицо дружески улыбалось ему, а по носу из глаз катилась слеза «с вишню», как заметила Марфинька и стыдливо сняла ее своим платком.
Бабушка хмурилась, но крепилась, боясь расчувствоваться.
– Оставайся с нами! – говорила она ему с упреком. – Куда едешь: сам не знаешь…
– В Рим, бабушка…
– Зачем? Папы не видал?
– Лепить…
– Что?
Долго бы было объяснять ей новые планы – и он только махнул рукой.
– Останьтесь, останьтесь! – пристала и Марфинька, вцепившись ему в плечо. Вера ничего не говорила, зная, что он не останется, и думала только, не без грусти, узнав его характер, о том, куда он теперь денется и куда денет свои досуги, «таланты», которые вечно будет только чувствовать в себе и не сумеет ни угадать своего собственного таланта, ни остановиться на нем и приспособить его к делу.
– Брат! – шепнула она, – если скука опять будет одолевать тебя, заглянешь ли ты сюда, в этот уголок, где тебя теперь понимают и любят?..
– Непременно, Вера! Сердце мое приютилось здесь: я люблю всех вас – вы моя единственная, неизменная семья: другой не будет! Бабушка, ты и Марфинька – я унесу вас везде с собой – а теперь не держите меня! Фантазия тянет меня туда, где… меня нет! У меня закипело в голове… – шепнул он ей, – через какой-нибудь год я сделаю… твою статую – из мрамора…
У ней задрожал подбородок от улыбки.
– А роман? – спросила она.
Он махнул рукой.
– Как умру, пусть возится, кто хочет, с моими бумагами: материала много… А мне написано на роду создать твой бюст…
– Не пройдет и года, ты опять влюбишься и не будешь знать, чью статую лепить…
– Может быть, и влюблюсь, но никогда никого не полюблю, кроме тебя, и иссеку из мрамора твою статую… Вот она как живая передо мной!..
Она всё с улыбкой глядела на него.
– Непременно, непременно! – горячо уверял он ее.
– Опять ты – «непременно»! – вмешалась Татьяна Марковна, – не знаю, что ты там затеваешь, а если сказал «непременно», то ничего и не выйдет!.
|
|
|
Райский подошел к Тушину, задумчиво сидевшему в углу и молча наблюдавшему сцену прощания.
– Если когда-нибудь исполнится… то, чего мы все желаем, Иван Иванович… – шепнул он, наклонясь к нему, и пристально взглянул ему в глаза. Тушин понял его.
– Все ли, Борис Павлович? И случится ли это?
– Я верю, что случится: иначе быть не может. Уж если бабушка и ее «судьба» захотят…
– Надо, чтоб захотела и другая, – моя «судьба»…
– Захочет! – договорил Райский с уверенностью, – и если это случится, дайте мне слово, что вы уведомите меня по телеграфу, где бы я ни был: я хочу держать венец над Верой…
– Да, если случится… даю слово…
– А я даю слово приехать.
Козлов в свою очередь отвел Райского в сторону. Долго шептал он ему, прося отыскать жену, дал письмо к ней и адрес ее и успокоился, когда Райский тщательно положил письмо в бумажник.
– Поговори ей… и напиши мне… – с мольбой заключил он, – а если она соберется… сюда… ты по телеграфу дай мне знать: я бы поехал до Москвы, навстречу ей…
Райский обещал всё и с тяжелым сердцем отвернулся от него, посоветовав ему пока отдохнуть, погостить зимние каникулы у Тушина.
Тихо вышли все на крыльцо, к экипажу, в грустном молчании. Марфинька продолжала плакать. Викентьев подал ей уже пятый носовой платок.
В последнее мгновение, когда Райский готовился сесть, он оборотился, взглянул еще раз на провожавшую его группу. Он, Татьяна Марковна, Вера и Тушин обменялись взглядом – и в этом взгляде, в одном мгновении, вдруг мелькнул, как будто всем им приснившийся, тяжелый полугодовой сон, все вытерпенные ими муки… Никто не сказал ни слова. Ни Марфинька, ни муж ее не поняли этого взгляда, – не заметила ничего и толпившаяся невдалеке дворня.
С этим взглядом и с этим сном в голове скрылся Райский у них из вида.
XXV
В Петербурге он прежде всего бросился к Кирилову. Он чуть не ощупывал его, он ли это, тут ли, не уехал ли без него, и повторил ему свои новые артистические упования на скульптуру. Кирилов сморщился, так что нос ушел совсем в бороду – и отвернулся с неудовольствием.
– Что это за новость! По вашему письму я подумал, не рехнулись ли вы? Ведь у вас есть один талант: отчего бросились опять в сторону? Возьмите карандаш, да опять в академию – да вот купите это. – Он показал на толстую тетрадь литографированных анатомических рисунков. – Выдумали скульптуру! Поздно… С чего вы это взяли?
– Да мне кажется, у меня – вот в пальцах (он сложил пять пальцев вместе и потирал ими) есть именно этот прием – для лепки…
– Когда вздумали! Если б и был прием, так поздно!
– Что за поздно: у меня есть знакомый прапорщик – как лепит!..
– Прапорщик – так, а вы… с седыми волосами!
Он энергически потряс головой. Райский не стал спорить с ним, а пошел к профессору скульптуры, познакомился с его учениками и недели три ходил в мастерскую. Дома у себя он натаскал глины, накупил моделей голов, рук, ног, торсов, надел фартук и начал лепить с жаром, не спал, никуда не ходил, видясь только с профессором скульптуры, с учениками, ходил с ними в Исаакиевский собор, замирая от удивления перед работами Витали, вглядываясь в приемы, в детали, в эту новую сферу нового искусства. Словом, им овладела горячка: он ничего не видал нигде, кроме статуй, не выходил из Эрмитажа и всё торопил Кирилова ехать скорей в Италию, в Рим.
Он не забыл поручения Козлова и пошел отыскивать по адресу его жену, где-то в Гороховой, в chambres garnies. Войдя в коридор номера, он услыхал звуки вальса и – говор. Ему послышался голос Ульяны Андреевны. Он дал отворившей ему дверь девушке карточку и письмо от Козлова. Немного погодя девушка воротилась, несколько смущенная, и сказала, что Ульяны Андреевны нет, что она поехала в Царское Село, к знакомым, а оттуда отправится прямо в Москву. Райский вышел в сени: навстречу ему попалась женщина и спросила, кого ему надо. Он назвал жену Козлова.
– Они больны, лежат в постели, никого не принимают! – солгала и она.
Райский ничего не написал к Козлову.
Он едва повидался с Аяновым, перетащил к нему вещи с своей квартиры, а последнюю сдал. Получив
от опекуна – за заложенную землю – порядочный куш денег, он в январе уехал с Кириловым, сначала в Дрезден, на поклон Сикстинской мадонне, «Ночи» Корреджио, Тициану, Поль Веронезу и прочим, и прочим.
В Дрездене он с Кириловым все утра проводил в галерее – да изредка бывал в театре. Райский торопил Кирилова ехать дальше, в Голландию, потом в Англию и в Париж. Но Кирилов уперся и в Англию не поехал.
– Зачем мне в Англию? Я туда не хочу, – говорил он. – Там все чудеса в частных галереях – туда не пустят. А общественная галерея – небогата. Из Голландии вы поезжайте одни в Англию, а я в Париж, в Лувр. Там я вас подожду.
Так они и сделали. Впрочем, и Райский пробыл в Англии всего две недели – и не успел даже ахнуть от изумления, подавленный грандиозным оборотом общественного механизма жизни, – и поспешил в веселый Париж. Он видел по утрам Лувр, а вечером мышиную беготню, веселые визги, вечную оргию, хмель крутящейся вихрем жизни, и унес оттуда только чад этой оргии, не давшей уложиться поглубже наскоро захваченным из этого омута мыслям, наблюдениям и впечатлениям.
Едва первые лучи полуденной весны сверкнули из-за Альп, оба артиста бросились через Швейцарию в Италию.
Райский, живо принимая впечатления, меняя одно на другое, бросаясь от искусства к природе, к новым людям, новым встречам, – чувствовал, что три самые глубокие его впечатления, самые дорогие воспоминания, бабушка, Вера, Марфинька – сопутствуют ему всюду, вторгаются во всякое новое ощущение, наполняют собой его досуги, что с ними тремя – он связан и той крепкой связью, от которой только человеку и бывает хорошо, – как ни от чего не бывает, и от нее же бывает иногда больно, как ни от чего, когда судьба неласково дотронется до такой связи.
Эти три фигуры являлись ему, и как артисту, всюду. Плеснет седой вал на море, мелькнет снежная вершина горы в Альпах – ему видится в них седая голова бабушки. Она выглядывала из портретов старух Веласкеза, Жерар Дова, – как Вера из фигур Мурильо, Марфинька из головок Грёза, иногда Рафаэля…
На дне швейцарских обрывов мелькал образ Веры, над скалами снилась ему его отчаянная борьба с ней… Далее – брошенный букет, ее страдание, искупление… всё!
Он вздрагивал и отрезвлялся, потом видел их опять, с улыбкой и любовью протягивающими руки к нему.
Три фигуры следовали за ним и по ту сторону Альп, когда перед ним встали другие три величавые фигуры: природа, искусство, история…
Он страстно отдался им, испытывая новые ощущения, почти болезненно потрясавшие его организм.
В Риме, устроив с Кириловым мастерскую, он делил время между музеями, дворцами, руинами, едва чувствуя красоту природы, запирался, работал, потом терялся в новой толпе, казавшейся ему какой-то громадной, яркой, подвижной картиной, отражавшей в себе тысячелетия – во всем блеске величия и в поразительной наготе всей мерзости – отжившего и живущего человечества.
И везде, среди этой горячей артистической жизни, он не изменял своей семье, своей группе, не врастал в чужую почву, всё чувствовал себя гостем и пришельцем там. Часто в часы досуга от работ и отрезвления от новых и сильных впечатлений раздражительных красот юга – его тянуло назад, домой. Ему хотелось бы набраться этой вечной красоты природы и искусства, пропитаться насквозь духом, окаменелых преданий и унести всё с собой туда, в свою Малиновку…
За ним всё стояли и горячо звали к себе – его три фигуры: его Вера, его Марфинька, бабушка. А за ними стояла и сильнее их влекла его к себе – еще другая, исполинская фигура, другая великая «бабушка» – Россия.
К стр. 9.
1 интимные ужины (фр. )
2 образ жизни (фр. )
К стр. 15.
1 грудь (фр. )
К стр. 20.
1 племянником (фр. ).
К стр. 22. 1возвышенным (фр. ).
К стр. 23.
1 не беспокойтесь (фр. ).
2 Чего хочет женщина – того хочет Бог! (фр. ).
3 крошка Нини (фр. ).
4 Увеселительная прогулка (фр. ).
К стр. 24.
1 – Полторы тысячи! (фр. ).
2 – Ну, тысячу рублей! (фр. ).
3 Пусть убирается! (фр. ).
К стр. 27.
1 «Надо соблюдать осторожность в своих привязанностях! » (фр. ).
К стр. 29.
1 – Какое громкое слово! (фр. ).
К стр. 33.
1 дурной тон (фр. ).
К стр. 34.
1 Довольно, кузен! (фр. )
К стр. 35.
1 довольно, довольно, помилосердствуйте (фр. ).
К стр. 36.
1 и все, что вы так любите! (фр. ).
К стр. 37.
1 развлекаться (фр. ).
К стр. 38.
1 ни больше ни меньше (фр. ).
К стр. 40.
1 невыполнимая задача! (фр. ).
К стр. 83.
1 Да у вас в самом деле талант, сударь! (фр. )
К стр. 91.
1 человек щедрый, широкий (фр. ).
К стр. 96.
1 шаг вперед, шаг налево, держитесь прямей, не кривляйтесь… (фр. ).
2 сердцееды (фр. ).
К стр. 97.
1 Да, он был вполне благовоспитан (фр. ).
2 выздоравливающим (фр. ).
3 музыкальные и танцевальные вечера (фр. ).
К стр. 99.
1 у меня было тяжело на сердце (фр. ).
К стр. 100.
1 значит, тут замешано чувство? (фр. ).
К стр. 101.
1 из приличия (фр. ).
К стр. 103.
1 предупредительность (фр. ).
К стр. 106.
1 Довольно, кузен, довольно! (фр. ).
2 Я прошу вас об одной любезности, кузен (фр. ).
3 Оставьте меня! (фр. ).
4 моя милая… превосходный музыкант и любезнейший молодой человек (фр. ).
К стр. 125.
1 Туда, туда (нем. )
К стр. 139.
1 увлечением (фр. ).
2 Фи, что за выражения! (фр. )
К стр. 143.
1 признание в любви (фр. ).
К стр. 144.
1 Честное слово (фр. ).
К стр. 145.
1 скажите прямо (фр. ).
2 словом, если б это была правда (фр. ).
3 выскочка (фр. ).
К стр. 146.
1 мошенников, проходимцев (фр. ).
2 это достойный человек (фр. ).
К стр. 148.
1 В добрый час! (фр. ).
К стр. 162.
1 Добрый вечер! добрый вечер! (ит. )
К стр. 177.
1 «В полуночной тишине» (ит. ).
К стр. 178.
1 «Мученики» (фр. ).
2 «Очерки истории нового времени» (фр. ).
К стр. 187.
1 рождаются (лат. ).
К стр. 200.
1 приветствую, друг… (лат. ).
К стр. 204.
1 отыди… (лат. ).
К стр. 206.
1 «Сочинения Горация» (лат. ).
К стр. 209.
1 «Наполеон Малый» (фр. ).
К стр. 215.
1 чего хочет женщина… (фр. ).
К стр. 242.
1 – Скажите что-нибудь, Мишель! (фр. )
2 – Садитесь же (фр. ).
3 очень жарко (фр. искаж. ).
4 – Ах, свет так злоречив! (фр. )
5 что мы понимаем друг друга! (фр. ).
6 Вот, вот… (фр. )
7 О, как мы подходим друг другу! (фр. )
8 – Освободитесь от всего этого (фр. ).
К стр. 243.
1 – Бедный мальчик! (фр. )
К стр. 244.
1 -Я хочу превратить этого ребенка в светского молодого человека! (фр. )
2 вам нравится этот план? (фр. )
3 пожалуйста, поступайте как вам будет угодно (фр. ).
К стр. 245.
1 Наконец-то!.. (фр. )
К стр. 247.
1 Близок к тому (фр. ).
2 Но что рано или поздно всё этим кончится, и как она будет тогда довольна, счастлива! и т. д. (фр. )
К стр. 248.
1 – Невыполнимая задача (фр. ).
К стр. 275.
1 ничто человеческое… (лат. )
К стр. 277.
1 хорошими манерами (фр. ).
2 дурного воспитания (фр. ).
К стр. 294.
1 самостоятельности (англ. ).
К стр. 296.
1 Смелее! (фр. )
К стр. 297.
1 Мишель! Поздоровайтесь же и положите все это куда-нибудь (фр. )
2 Мишель, погуляйте немного в саду! (искаж. фр. )
3 очаровательный пейзаж! (фр. )
4 Кто эта красавица? (фр. )
5 Ах, какая красота! (фр. )
6 о, вы страшный человек! (фр. )
7 Не так ли? (фр. ).
К стр. 298.
1 Напишите мой портрет. (фр. ).
2 Надеюсь, лицо мое для этого годится? (фр. )
3 Нам вас так недоставало! (фр. )
4 Не так ли? (фр. )
К стр. 319.
1 – Благодарю вас, г-н Викентьев: вы очень любезны (фр. ).
2 – Тысяча извинений, мадемуазель, за беспокойство (фр. ).
3 Проклятье! не лезут – о, простите, мадемуазель… (фр. )
4 О! Мадам, я вам очень признателен. Прошу вас, мадемуазель, пожалуйста, останьтесь! (фр. )
К стр. 320.
1 Право, я не могу: я должен сделать несколько визитов… Ах, черт, не лезут… (фр. )
К стр. 349.
1 великодушен (фр. ).
К стр. 359.
1 гигантских шагов (фр. ).
К стр. 367.
1 Освободи место, чтоб я мог его занять… (фр. )
К стр. 371.
1 – Нет, нет, не беспокойтесь (фр. ).
К стр. 372.
1 неблагодарный! (фр. )
К стр. 373.
1 он глуп, груб? (фр. )
2 здесь душно: пойдемте в сад! (фр. )
3 – Нахал! (фр. )
К стр. 377.
1 выскочка (фр. )
К стр. 394.
1 Моя прекрасная, очаровательная, божественная (фр. ).
2 Бедная моя голова, я с ума схожу! Я рассчитываю на вас, мой добрый и прекрасный друг, и жду ответа (фр. ).
К стр. 405.
1 каждая ваша минута драгоценна (фр. ).
2 Пойдемте, дорогая (фр. ).
К стр. 406.
1 Ну как, хороша я? (фр. )
2 О, да, очень хороши! (фр. )
3 Стакан воды! (фр. )
К стр. 407.
1 не могу больше (фр. ).
К стр. 415.
1 человек многоопытный, великодушный (фр. ).
К стр. 434.
1 что мы подходим друг другу – да, дорогой Борис (фр. ).
К стр. 435.
1 – Мсье Борис! оставьте – о! о! ‹…› что вы от меня хотите (фр. ).
2 – Сжальтесь, сжальтесь! (фр. )
3 – Поща-дите, поща-дите! (фр. )
К стр. 436.
1 Умоляю вас, садитесь скорее и поедемте! Эта женщина: какой ужас! (фр. )
К стр. 506.
1 – Очень рад видеть вас обоих! (фр. )
К стр. 507.
1 – Придется хорошенько проучить этого паршивца! (фр. )
2 – Хорошо, очень хорошо, коллега! (фр. )
К стр. 519.
1 – Собственность – это кража (фр. ).
К стр. 548.
2 вдвоем (фр. ).
К стр. 565.
1 полнокровие в системе воротной вены (лат. ).
К стр. 566.
1 на закуску (фр. ).
2 ложный шаг! (фр. )
К стр. 567.
1 «Софи зашла в своих поступках слишком далеко, не отдавая себе отчета в последствиях…» (фр. )
2 «Да ‹…› она зашла слишком далеко, не отдавая себе в своих поступках отчета… Она сделала ложный шаг… (фр. )
К стр. 568.
1 стрелке (фр. ).
К стр. 569.
1 На всех наложено покаяние ‹…› и моя бедная Софи не смеет спуститься, чтобы составить мне компанию ‹…› и мы оба заперты… (фр. )
2 «Но скажите на милость, скажите, что здесь такого? из-за чего ‹…› весь этот переполох? Чего не выдумают старые девы! » (фр. )
3 «Да, я совершила ошибку ‹…› я скомпрометировала себя, женщина, уважающая себя, не должна заходить слишком далеко… позволять себе» (фр. ).
4 «Но что ты сделала, дитя мое? » (фр. )
К стр. 570.
1 «Да нисколько» (фр. ).
2 И она плачет, плачет, несчастное дитя! Эта записка! … (фр. )
3 «Приходите, граф, я вас жду между восьмью и девятью, никого не будет, и, главное, не забудьте папку с этюдами. Остаюсь и т. д. С. Б. » (фр. )
4 «Туча разрослась из-за этой записки ‹…› между нами говоря… Софи не была вполне равнодушна к ухаживаниям графа, но он благородный человек, а она слишком хорошо воспитана, чтобы допустить… ложный шаг…» (фр. )
К стр. 571.
1 «в очень щекотливое положение» (фр. ).
2 «Но как он смеялся исподтишка, этот граф (он очень хитер), когда я излагал ему все глупые соображения моих дорогих сестриц! Старые дуры! » (фр. ).
3 «ключ к загадке» (фр. ).
4 «приняв всё всерьез» (фр. ).
5 «подозреваем» (фр. ).
К стр. 582.
1 «Я понимаю: говорите всё! смелей! » (фр. ).
К стр. 595.
1 подставку для букета (фр. ).
К стр. 624.
1 Смелей! (фр. ).
2 Можете надеяться на всё… (фр. )
3 – Что вы меня любите ‹…› не правда ли? Вы избегали меня… но страсть привела вас назад… (фр. )
4 – О, смилуйтесь! Не так резко… что вы делаете… оставьте!.. (фр. )
К стр. 629.
1 жемчужно-серого цвета (фр. )
К стр. 736.
1 мещанин во дворянстве (фр. ).
К стр. 749.
1 «Очень рада, жду» (фр. ).
К стр. 750.
1 Да здравствует любовь и веселье! (фр. )
2 «развязный тон» (фр. ).
3 – Итак, лед сломан? (фр. )
4 За ваше здоровье! (фр. )
5 За ваше! (фр. )
6 ничтожество, жалкая девочка, у которой нет ничего, кроме хорошенькой внешности?.. (фр. )
К стр. 751.
1 – Пейте – и смелей! (фр. )
2 – О, я уважаю семейные тайны… (фр. )
3 О, я вас понимаю! ‹…› Вот соль, вот туалетный уксус… (фр. )
4 Пейте же! (фр. )
К стр. 752.
1 Говорите все (фр. ).
2 что здесь что-то кроется! (фр. )
3 – И что же? (фр. )
4- Вот где прячется чувство! (фр. )
5 – Но он смешон! (фр. )
К стр. 753.
1 – Это все? (фр. )
2 – Ах, гадость (фр. ).
К стр. 754.
1 Забудьте все! Да здравствует веселье! (фр. )
К стр. 766.
1 священный огонь (фр. )
СОДЕРЖАНИЕ
ОБРЫВ
Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть пятая
774 Научное издание ИВАН
АЛЕКСАНДРОВИЧ ГОНЧАРОВ Полное собрание сочинений
в двадцати томах Том 7 Печатается по постановлению
Бюро Отделения литературы и языка
Российской академии наук Редактор издательства Т. А. Лапицкая
Художник Л. А. Яценко
Технический редактор Г. А. Смирнова
Корректоры Н. И. Журавлева, Ф. Я. Петрова
и Е. В. Шестакова
Компьютерная верстка Л. Н. Напольской Лицензия ИД № 02980 от 06 октября 2000 г.
Сдано в набор 4. 09. 03. Подписано к печати 23. 06. 04.
Формат 84& #215; 108 1/32. Бумага офсетная. Гарнитура Таймс.
Печать офсетная. Усл. печ. л. 40. 7. Уч. -изд. л. 42. 1.
Тираж 1000 экз. Тип. зак. № 3236. С 76 Санкт-Петербургская издательская фирма «Наука» РАН
199034, Санкт-Петербург, Менделеевская лин., 1
main@nauka. nw. ru Первая Академическая типография «Наука»
199034, Санкт-Петербург, 9 лин., 12 ISBN 5-02-027125-X
This file was created
|
|
|
