Грех и свободная воля человека

В этой части нашей темы мы постараемся определить сам момент появления греха в человеке, выявить, если хотите, корень греха.

Происхождение, т.е. первое появление – это возникновение действия от его первопричины, т.е. от такой причины, которая, в свою очередь, не есть действие другой причины такого же рода. Понятие нравственной ответственности за грех, которое проистекает из катехизического определения греха (как акта свободной воли, направленной против воли Творца) не позволяет назвать его причиной происшедшие природные изменения, которые в нравственном смысле мы называем наклонностью. Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин говорит: «Никто не может быть прельщен диаволом, кроме того, кто сам пожелает отдать ему согласие своей воли». Эта мысль нашла четкое выражение и в воззрениях преподобного Марка Пустынника, выраженных в его трактате «О святом крещении»: «Необходимо понимать, что нас заставляет делать грех причина, лежащая в нас самих. Следовательно, от нас самих зависит, слушать ли нам веления нашего духа и познавать их, идти ли нам путем плоти или путем духа... ибо в нашей воле делать что-либо или не делать». И мы злой поступок будем рассматривать так, как если бы человек дошел до него из состояния невинности. Каково бы ни было его прежнее поведение и каковы бы ни были воздействовавшие на него обстоятельства, все же злой, как и всякий другой поступок, он совершает совершенно свободно. Поэтому именно о таком, т.е. свободном, поступке и можно судить как о первоначальном проявлении произволения человека. Последний не должен был его совершить, независимо ни от каких условий времени и личных отношений, потому что нет таких причин в мире, которые могли бы заставить его перестать быть существом, действующим свободно.

Поэтому мы не можем говорить о происхождении греха во времени, как если бы с какого-то момента времени все начали необходимо грешить, но скорее о происхождении греха в разуме, в свободном произволении человека. С таким пониманием появления зла вполне согласуется и Священное Писание, в котором зло начинается не с лежащей в основе наклонности к греху, как природной возможности, а с самого момента греха. Прежде всего, греха диавола: «Кто делает грех, тот от диавола, потому что сначала диавол согрешил» (1Ин. 3:8), затем и человека. Состояние человека до всякой наклонности называется невинностью, тем не менее, моральный закон здесь предшествует как запрет: «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт. 2:16-17), который возможен, разве что, для искушаемого склонностями существа. Очевидно «невинный» человек был несовершенен в добре. Вместо того чтобы прямо следовать требованиям этого закона, как самодостаточному мотиву, человек стал искать другие мотивы: «И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно» (Быт. 3:6). Человек начал с сомнения в строгости заповеди, низвел повиновение ей до чисто условного средства, в итоге чувственные побуждения взяли верх и таким образом человек начал грешить.

Однако происхождение в разуме этой расстроенности нашего произволения, если мы хотим найти способ, которым подчиненные мотивы становятся для человека определяющими, для нас остается непостижимым. Мы говорим о свободном произволении, т.е. определении практического разума и определенности воли. Для принятия низших мотивов определяющими, мы должны предположить предварительную санкцию разума на это. Эта санкция должна быть нам вменена в вину, поскольку совершаемый поступок сознателен и свободен. Откуда возникает эта санкция? Зло могло возникнуть только из морального зла, а не из ограниченности природы, т.к. прирожденные задатки, как составляющие природы, созданной Богом – благи. Поэтому причиной преступного решения может являться только злое произволение, т.е. такое же преступное решение. И если мы захотим найти основание этого зла, мы уйдем в бесконечность преступных решений.

Именно это и должно указать нам на то, что человек испорчен не в самом своем основании и может иметь надежду на нравственное исцеление. Восстановление первоначальных задатков добра в нас есть, поэтому, не приобретение утраченного побуждения к добру, потому что это побуждение, (моральный закон в нас, онтологически – образ Божий) мы не можем потерять, а если бы и потеряли, то не смогли бы приобрести снова. Это восстановление должно быть именно восстановлением чистоты морального закона (очищением образа Божиего), как высшего основания для всех наших действий, достаточного мотива для определения произволения.

С естественной точки зрения, нормой поступков является их соответствие постулатам разума и требованиям природы. С религиозной точки зрения, мерой человеческих деяний, желаний и стремлений является их соответствие требованиям Божией правды и любви. Грех состоит в отступлении, не только от естественных, но и от религиозных норм жизни. По свидетельству апостола Павла, грех лежит на всех: на язычниках, преступивших естественный закон, и на иудеях, не исполнивших требований Божественного закона.

Как сложное и многоликое явление, грех человека представляет совокупность трех основных компонентов: ошибку в плане ценностной ориентации, нарушение нормы в плане нравственного поведения и отклонение от цели в плане Божественного предназначения.

В плане ценностной ориентации грех состоит в обращенности человека к мнимому благу. Опасность мнимого блага заключается в его способности обладать привлекательностью. В природе, в духовно не преображенном человеческом творчестве и в межличностных отношениях нередко обнаруживается закон обратного соотношения между внешней привлекательностью какого-либо явления и его внутренней ценностью. Привлекательность есть соблазн, таящий в себе силу ввести в заблуждение. В пожелании мнимого блага содержится отказ от истинного блага. Всякий раз, когда мнимое благо оборачивается к человеку своим действительным ликом и обнаруживает таящееся в себе зло, человек начинает понимать, что допустил ошибку в плане ценностной ориентации.

В плане нравственного поведения грехом является нарушение нравственных норм. Поскольку человек является носителем природного, нравственного и религиозного начал, основное содержание и сущность греха заключаются в нарушении норм, определяющих отношение человека к природной жизни, к окружающим людям и к Богу, и проявляются, во-первых, в чувственном эгоизме плоти, во-вторых, во враждебности к человеку и, в-третьих, в отступлении от обожающей Божественной благодати Святой Троицы.

Отклонение человека от цели, в плане его истинного и вечного предназначения, представляет собой наиболее универсальный и значимый аспект греха. Последствия Адамова греха не замедлили проявиться в природе человека, которому на пути к своему предназначению, как к высшей и безусловной цели, необходимо преодолевать инертность воли, неуправляемость чувств и ограниченность сознания. По свидетельству Евангелия, многие люди не знают истинной цели жизни и идут широким путем греха, ведущим к вечной погибели (Мф. 7:13). В состоянии греха становятся невозможными достижение нравственного совершенства и приобщение к Божественной благодати, вне которой личность не имеет доступа к духовному благу и остается непричастной к полноте бытия. Заменяя главное предназначение в жизни скоропреходящими и призрачными интересами своих всевозрастающих притязаний, человек сам от себя закрывает высший смысл своего существования и остается ветхим человеком, истлевающим в обольстительных пожеланиях (Еф. 4:22), которыми соблазняет его окружающий мир.

Следующий вопрос, нуждающийся в полноценном рассмотрении – возникновение греховной склонности. Если грех не коренится в собственно природе человека, то откуда в последнем возникает постоянное тяготение к греху при совершении каждого действия.

Человек в его падшем состоянии, имея наклонность как раздробленность природы, которая в нравственной плоскости преобразуется в конфликт мотивов, в какой-то момент своей жизни оказывается вынужден сделать свой первый нравственный выбор.

Как мы уже говорили выше, в человеке существует наклонность к греху, имеющая основание в раздробленности человеческой природы и фактически отождествляемая нами с конфликтом мотивов. Наличие конфликта мотивов предусматривает ситуацию, в которой человек не имея возможности всегда согласовывать требования нравственного закона с вожделениями (даже естественного порядка) вынужденно становится перед выбором. В таком состоянии всякий раз, когда человек оказывается в состоянии нравственного выбора, в котором и без того явно превалируют мотивы низшего порядка (чувственные), он уже несет в себе вместе с конфликтом мотивов парадигму решения этого конфликта ситуативно в пользу низшего. Греховная склонность каждому решению человека предпосылает протекцию греха. Поэтому никакое действие человека не может быть свободно от примеси нравственного зла. Именно об этом и писал ап. Павел: «Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (Рим. 7:20).

Рожденный от Адама человек оказывается в ловушке. Он не может пережить заново ни один из моментов своей жизни, и если не предусматривать возможность онтологических - природных изменений (которые лежат за границей человеческих возможностей), то максимально возможная степень нравственного добра в согрешившем человеке – это уже не состояние нравственно-благое в полном смысле этого слова, не собственно исправление, а лишь направление на исправление. Человек может теперь только лишь добиться постоянства в деле борьбы с греховным началом. Каждый поступок имеет свое содержание, а значит, связан со склонностями и, соответственно, с довлением (от слав. - довлеть) греха. Поэтому нравственно совершенным человек может быть не реально, а скорее экзистенциально, поскольку совершенное исправление предполагало бы исцеление самой раздробленной природы, что уже лежит за границами собственно человеческих возможностей.

То состояние, в котором пребывает падший человек, характеризуется как склонность в отношении нравственно-злого. Человек имеет в себе не просто потенциально опасный конфликт мотивов, а полноценную склонность, предпосылающую каждому решению протекцию греха. В таком состоянии, не имея возможности самостоятельно исправить умонастроение, совершенно изничтожить греховную склонность, нравственно совершенный человек обречен на постоянную борьбу с греховной склонностью. При этом всякое решение человека имеет содержание, поскольку осуществляется в конкретных исторических условиях, а в условиях раздробленности природы и наличия греховной склонности оно обладает только относительным нравственным достоинством. Это значит, что в полноте чистоте нравственного закона человеческое деяние соответствовать не может. Каждое действие человека в таких условиях должно быть заподозрено в нравственной неблагонадежности, т.е. в нравственной несвободе, «несобственности». Нарисовать схему.

 

Б) Возрастание греха

Все существующие виды и разновидности грехов ума и сердца становятся собственно греховными реальностями лишь в приложении к конкретной человеческой жизни, т.е. когда становятся практически в человеке действующими. Действие их может быть внутреннее — в движении различных состояний и переживаний; и внешнее, выражаемое в поведении. Содержательно грехи очень многообразны, и это видно даже из краткого их описания, почти перечня. Многообразие их возрастает применительно к личности, потому что к каждому типу греха индивидуальность добавляет свой неповторимый "аромат". Греховный помысел, возникающий из склонности в свою очередь переходит в страсть. Он возникает в сфере сознания человека и, овладев вниманием, переходит в сферу чувств и воли, вызывая у человека желание, склонность и решимость совершить грех. Такова общая схема развития страстного помысла.

Но при всем этом содержательном многообразии сам механизм действия греха на удивление стандартен. В святоотеческой аскетической литературе имеются описания этих типовых механизмов, довольно простых по действию. Описания представляет собой ряды, или цепочки состояний, где в каждом последующем звене увеличивается степень зависимости от греха, род плененности. Наиболее принятый ряд включает в себя следующие звенья, или этапы: прилог, внимание, услаждение, желание, пленение и решимость.

Первый этап: прилог или помысел — это не оформившееся, только возникшее ощущение, так что оно даже не вменяется в грех. Помысел — это начальное действие греха, содержащее в себе первичное, чрезвычайно легкое и почти безличное стремление, не всегда даже содержательно определимое; однако оно уже заранее включает в себя элемент оправдания и имеет едва заметную эмоциональную окраску. (По преп. Иоанну Лествичнику, " прилог есть простое слово, или образ какого-нибудь предмета, вновь являющийся уму и вносимый в сердце; сосложение же есть согласие души с представившимся помыслом, соединенное с услаждением" (Лествица, Слово 15-е, 73). Этот первый момент возникновения в душе страсти называется в переводной славянской письменности и в русской нравственно-богословской литературе приражением или прилогом. Этим термином обозначается такое представление какого-либо предмета или действия, которое соответствует одной из порочных наклонностей природы человека и которое или под влиянием внешних чувств, или вследствие работы памяти и воображения входит в сферу сознания человека. Появление в сфере сознания впечатлений и представлений очень часто совершается помимо воли человека, вопреки его желанию, без всякого его собственного свободного участия, поскольку впечатления внешнего мира могут иметь характер неконтролируемого воздействия вследствие непредвиденности, внезапности и даже принудительности своего внешне непреодолимого вторжения. Прилог не считается грехом, и человек не несет за него нравственной ответственности, если не допустил его сознательно и добровольно и если не вызвал его появление праздностью ума и блужданием мыслей. Для человеческой воли прилог является пробным камнем, поводом к обнаружению ее доброй или злой настроенности. В склонении воли человека в сторону добродетели или порока проявляется свобода человеческого выбора, которая выражается в виде определенного отклика чувства по поводу возникшего в сознании страстного помысла. От характера отклика на прилог зависит дальнейшая судьба помысла. Так как вторжение прилога в сферу сознания означает опасность зарождения в душе страсти, человек должен немедленно изгнать прилог из сознания и совершенно не останавливать на нем свое внимание. Но если в действительности этого не происходит, если прилог при его появлении не подавляется, не отвергается и не изгоняется из сознания, наступает второй момент в развитии страстного помысла, который называется вниманием.

Второй момент в процессе развития помысла заключается в том, что человек медлит с изгнанием помысла из сознания и останавливает на нем свое внимание с целью рассмотрения всего того, что несет в себе помысел. Медление в помысле является очень точным критерием нравственного состояния человека. Оно показывает, что возникший помысел не случайный, не внешний и не чужеродный элемент для личности, но, напротив, находит в душе человека подходящую и благоприятную почву. Медление в помысле выражается в проявлении интереса к пришедшему помыслу. Побуждаемое этим интересом внимание человека привлекается и приковывается к помыслу, который, благодаря таким способствующим его развитию факторам, раскрывается в целую мечтательную картину, заполняя собой всю сферу сознания и вытесняя из нее все другие впечатления и мысли. Поглощенное созерцанием этой обворожительной картины внимание служит импульсом к развитию целой ассоциации образов и переживаний, готовых доставить человеку чувство услаждения. Чтобы порвать нить этих ассоциативных образов и освободить от них сознание, необходимо отвлечение внимания напряжением воли, необходима активная и твердая решимость человека отвернуться от картины греха, больше на ней не останавливаться и к ней не возвращаться. Но если активное внимание человека направлено на продолжительное созерцание картины греха, наступает третий момент развития страсти — услаждение.

Третий момент в развитии в душе страстного помысла характеризуется тем, что увлечение помыслом сопровождается сочувствием к нему со стороны сердца и что самая сокровенная и интимная область личности становится областью господства страстного помысла. Если, обольщая внимание, помысел завоевал себе место в интеллектуальной сфере личности и существовал лишь в воображении, то теперь, совершая свой триумфальный вход в сферу чувства, он приобретает свои реально ощутимые черты. Если медление в помысле предполагает нравственную оценку личности и рассматривается как грех, то сочувствие и услаждение помыслом представляет собой новую ступень нравственного падения личности. Подняться после этого нового падения и одержать победу над грехом теперь гораздо труднее, чем это можно было сделать тогда, когда помысел был в сфере сознания. Но и на этой ступени, когда чувство стремится пережить наслаждение, которое преподносится в мечтательном образе, возможны победа над страстным помыслом и изгнание его из области чувства и сознания. Если же этого не происходит, наступает следующий, четвертый, момент развития страсти — желание.

Четвертый момент в развитии страстного помысла отражает следующую ступень его прогрессирующего воздействия на душевное состояние человека. На этой ступени, в результате переживания человеком чувства услаждения помыслом, в душе возникает настолько сильное сочувствие к воображаемому объекту страсти, что человек начинает пренебрегать принципами нравственного самоконтроля, игнорирует нравственную недозволенность воображаемого поступка и, напротив, желает его реального осуществления. В желании содержится элемент неудовлетворенности чувства настоящей ситуацией и устремленность к новой, более привлекательной, ситуации. Эмоциональная устремленность требует решительного склонения на свою сторону воли, от позиции которой теперь зависит исход борьбы страстного помысла с доводами разумно-нравственного порядка. Частичное склонение воли достигается уже в момент желания, но еще остается возможность борьбы и победы над страстным желанием и чувством.

Последним и завершающим моментом развития в душе страсти является особое нравственно-психологическое состояние души, называемое в святоотеческой письменности пленением. Состояние пленения наступает в том случае, если человек отказывается от решительной борьбы со страстью, что может быть результатом слабой и вялой воли или страстной склонности, ставшей приобретенным свойством эмпирического характера. В состоянии пленения страстное желание бывает настолько интенсивным, влечение к воображаемому объекту настолько сильным, что воля человека или совсем без борьбы, или же почти без борьбы стремительно, бурно, охотно отдается во власть охватившей ее страсти, теряя самообладание и утрачивая господствующую, нормативно­-контролирующую и руководящую власть над влечениями падшей природы.

В состоянии пленения страсть полностью и безраздельно господствует в душе человека, заступая место духовной радости, внутреннего мира и других даров Божественной благодати и открывая простор для реального совершения греха. Однако между победой страстного помысла и действительным совершением греха существует четко осознаваемая грань, являющаяся последней заградительной чертой на пути падения человека. Реальный мир и окружающая обстановка предполагают иную нравственную ситуацию в сравнении с той, какая сложилась в воображении и желании. Человек способен перейти эту грань и совершить соблазнивший его грех лишь в том случае, если будет исполнен преступного замысла решиться на беззаконие. Часто решимость может явиться результатом бессознательных темных влечений, о которых сам человек раньше “не подозревал,” но которые могут заявить о себе в благоприятной для них ситуации и спровоцировать человека на совершение явного беззакония. Условия внешней обстановки могут препятствовать или, наоборот, подталкивать человека к совершению греха, выбор которого всегда остается делом свободного самоопределения личности. Степень нравственной сформированное личности является самым важным и решающим фактором, определяющим в каждой конкретной ситуации ее свободный нравственный выбор.

Процесс развития страстного помысла, в зависимости от ситуации и характера страсти, может протекать в течение длительного времени и может происходить мгновенно. В плане скоротечности страстного помысла печальная пальма первенства принадлежит страсти гнева. Из всех страстей гнев есть страсть самая быстрая. Однако и другие известные страсти, обнаруживающие порочные и злые наклонности души, могут обладать способностью быстрого, иногда почти мгновенного овладения человеком.

Медление в помысле и услаждение картиной преподносимого им обольстительного мечтательного образа являются опасным симптомом развития страсти, но и помимо этой опасности медление и услаждение в помысле представляют собой мысленный грех, предполагающий нравственную ответственность. Поэтому представляется в корне ошибочным отрицать вменяемость греха в тех случаях, когда человек сознательно допускает соблазняющие его ум нечистые мечтания и услаждается картиной греха. С другой стороны, чем больше человек уступает в своем воображении порочным наклонностям, тем более жестоким и неотступным становится натиск страсти. Не случайно в одном из своих значений греческий термин “προσβολη” переводится как “нападение,” “натиск,” “атака” и передается в святоотеческой аскетической письменности термином “прилог” или “приражение,” имеющим общий корень с русским словом “сражение.” В результате неотступного действия страсти всякий человек, допускающий в свое сердце злые и нечистые помыслы и втайне услаждающийся их губительным действием, рано или поздно впадает в реальный грех, подобно тому как человек, постоянно ходящий по краю пропасти и подвергающий себя риску падения, в конце концов подвергнется, вопреки своему желанию и расчетам, гибельному ниспровержению. Исходя из реальной опасности медления в помысле, за которым неизменно следуют услаждение, желание и пленение, делающие победу над страстью все более трудной и все менее вероятной, святые отцы категорически запрещают останавливаться умом на страстных помыслах. Они единодушно настаивают на необходимости немедленного изгнания пришедшего страстного помысла из сферы сознания, отлично понимая, что страстный помысел приходит только затем, чтобы “украсть, убить и погубить” (Ин. 10:10) всякое святое и доброе начало в душе человека. При этом непозволительность и незаконность страстного помысла в любом случае для самого человека являются столь ясными и очевидными, что вовсе не требуется какого-то “рассмотрения” или “анализа” его скрытого внутреннего содержания. Наоборот, необходимо немедленное изгнание страстного помысла из сознания, во исполнение слов Священного Писания: “злого я не буду знать” (Пс. 100:4). Святые отцы Церкви учат о необходимости вступать в бескомпромиссную борьбу со страстными помыслами в стадии их зарождения, чтобы победить помыслы в “младенческом” состоянии (Пс. 136:9), пока они не развились в непреодолимую и губительную страсть.

Г) Последствия греха

Действие греха производит определенные психологические, духовные и даже физические изменения в природе человека. Все эти последствия, хотя и могут быть 'теоретически предусмотрены, не входят в намерения человека, находящегося в состоянии обольщения грехом и стремящегося, как он думает, к личному благу. В действительности же в грехе происходит потеря как сверхъестественного, так и естественного блага.

По учению Церкви, в грехе было нарушено единение человека с Богом как источником жизни. Своим свободным самоопределением человек пресек свое участие в благодатных действиях Святой Троицы, лишился причастности к Божественному свету, стал чуждым благодати Святого Духа, облекся в дебелую и грубую плоть и оказался в тиранической власти своих собственных страстей. В духовно-телесной природе человека произошел необратимый процесс разлада и разъединения духовной и телесной жизни. Физическая смерть явилась неизбежным следствием этого разъединения.

Потерю человеком естественного и сверхъестественного блага следует рассматривать как результат первородного греха. Наряду с потерей сверхъестественной благодати человек вместе с первородным грехом унаследовал физическую немощь своей природы. Личный грех усугубляет эту немощь, делает зло легко совершаемым, а добродетель более трудной.

 

1. Возникновение греховного образа мысли, как алгоритма совершения греха.

2. Отчуждение личности (отчуждению в области межличностных отношений и к внутреннему обеднению, которое человек, в случае одержимости страстью гордости, пытается компенсировать путем достижения внешнего превосходства над всеми, кто его окружает. Поэтому отчуждение личности и ее установку на соперничество также следует считать важнейшими последствиями греха)

3. Потеря личного богообщения (Но главным последствием греха является потеря человеком сверхъестественного блага, лишение плодов спасительной благодати, сообщающей человеку дары духовного мира радости, любви и свободы).

Однако оставшийся неповрежденным в грехе дар трансцендентальной свободы позволяет каждому человеку заново осуществлять свою практическую свободу и поступать в ситуации морального выбора так, как он этого хочет. Физическая немощь человеческой природы и ее склонность к греху вовсе не исключают возможности естественных сил стремиться к добру.

 

Если одним из нравственных предназначений человека является преодоление природного эгоизма и враждебности, то не что иное, как грех препятствует осуществлению этой задачи и, напротив, влечет человека на путь отчужденности и соперничества.

 

Нравственнок возрождение

Г) Покаяние

Каким образом человек реализует свои возможности нравственного возрождения? Действие человека, проистекающее из осознания собственного нравственно-неблагополучного состояния и направленное на 1) освобождение от нравственно-злого и 2) реализацию нравственно-благого есть деятельное (действительное) покаяние. В целом мы будем выделять три аспекта покаяния:

1. Во-первых, покаяние есть внутреннее изменение личности, переходящей из одного нравственного состояния переходит в принципиально новое.

2. Во-вторых, покаяние - это Богочеловеческое совместное действие, Таинство, в котором решающую роль исполняет Бог. Это акт, в котором по прошению и при согласии человека Божьей силой, человек разрешается от греха.

3. В-третьих, покаяние - это непрекращающееся никогда, даже до конца жизни человека, делание, в котором напряженно выявляются и подвергаются изъятию конкретные грехи, различные по содержанию, степени и качеству.

Очевидно, что эти три аспекта покаяния связаны между собой, хотя на первый взгляд может показаться, что они находятся в некотором взаимном противоречии. Так, если совершилось изменение, не только нравственного центра, личности, но и основных нравственных установок, если затем Бог всесильным действием утвердил кающегося человека в его новой природе, то какой смысл в постоянном покаянном делании? Разве недостаточно собственной решимости человека и утверждения его на новых принципах жизни? Полноценный ответ на этот вопрос был дан в предыдущем параграфе, сейчас же мы рассмотрим некоторые аспекты вопроса.

Для более удобного понимания целесообразно три составляющие покаяния обозначить различными терминами. В святоотеческой нравственно-богословской традиции более всего говорится о первом значении покаяния, которому наилучшим образом соответствует известное греческое слово - μετανοία, что означает «изменение», прежде всего, ума и сердца. Самый же подходящий к делу русский эквивалент - это возрождение. В пятидесятом псалме это проявление покаяния раскрывается более всего в словах: «Сердце мое чисто созижди во мне, Боже, и Дух прав обнови во утробе моей».

Второе значение слова «покаяние», в отличие от первого и третьего, нигде, кроме христианской церковной традиции, не принято, и даже непонятно. Речь идет о покаянии, как о Таинстве, которому, кроме того, в церковной традиции усвоено слово исповедь. Установлением Таинства покаяния традиционно считаются слова Спасителя, обращенные к апостолам: «… примите Духа Святаго. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин. 20:22-23). В ветхозаветной церкви такого явления не существовало, и потому прямо в псалме оно нигде не выражено, но намек на будущее христианское таинство можно усмотреть в строках Пс. 50.: «окропиши мя иссопом, и очищуся; омыеши мя, и паче снега убелюся».

Наконец, третье значение слова покаяние, напротив повсеместно известно и не чуждо даже безрелигиозной нравственности. Оно является нормальным результатом работы совести, и очень часто по отношению к нему применяют слово раскаяние, а его воплощение видят в самоограничении и, в целом, - аскезе.

Безусловно, в Евангелии, в Новом Завете о покаянии более всего говориться именно как о духовном возрождении. При этом возрождение ставится в прямую связь с возрождением мистическим, через Богочеловеческую личность Иисуса Христа, и этому мистическому возрождению человека придается преимущественное значение. Мистическое возрождение тесно связано с воскресением из мертвых Иисуса Христа: «Бог... возродивший нас воскресением Иисуса Христа из мертвых, - пишет ап. Петр, - к упованию живому, к наследству нетленному, чистому, неувядаемому, хранящемуся на небесах для вас, силою Божиею через веру соблюдаемых ко спасению, готовому открыться в последнее время» (1Петр. 1:3-5). Потому что, если Христос не воскрес, нет никаких причин, чтобы грешная человеческая история перестала идти своим чередом, приближаясь бессмысленными кругами к концу. Это возрождение всегда совершается только от Бога, и таинственным образом «всякий, рожденный от Бога, побеждает мир» (1Ин. 5:4). В этом отношении характерна беседа Христа с весьма образованным фарисеем Никодимом, в которой Никодим узнает о «рождении свыше» (Ин.3:2-12). Когда в Новом Завете, особенно же в Апостольских посланиях говорится о рождении от Бога, то имеется в виду, прежде всего Таинство крещения. Но в любом случае, идет ли речь о сознательном возвращении к Богу крещенного в детстве человека, или о начале духовной жизни после крещения взрослого человека, в рождении от Богасовершается явление нового творения, иного по отношению к прежней «плотской» и «душевной» индивидуальности. Именно потому «рожденный от Бога» побеждает мир, что он, сначала личным согласием на новое рождение, а затем своею новою жизнью преодолевает законы этого мира, на земле предвосхищает «новое небо и новую землю» (Ис. 65:17). И возрожденная жизнь становится подлинно новой во всех отношениях, особенно - в нравственном.

Этот переворот очень точно отражен в знаменитой притче о блудном сыне.

В ней рассказывается о том, как некий сын весьма почтенного родителя, промотав с блудницами и грешниками выданную ему отцом часть наследства, стал нищенствовать в далекой стране, нанявшись работником, был доволен похлебкой, которую ели свиньи. Но затем он «Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться» (Лк.15:17-24).

Нравственно и психологически переломный момент этого, и всякого подобного покаяния - возрождениязаключается в словах: «придя в себя». Это означает, что прежняя жизнь была по сути «бытием-не-в-себе». Человек сошел с ума своего и живет не в себе: не в своей воле, не в своем сознании, не в своих чувствах, хотя со стороны психологической он полностью погружен в свои переживания и не хочет знать и видеть ничего и никого. Это наиболее тяжелый и очень распространенный вид плененности души, когда такая зависимость не ощущается. Но прийти в себя, значит не только увидетьбезумие, бесполезность и безобразие своего существования. Покаяние предполагает вместе с тем и полноценную решимость: «встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих» (Лук.15:18-19).

Рассматриваемое здесь покаяние-возрождение связано, прежде всего, с коренным изменением центрального направления ума и сердца. Обычная нерелигиозная перспектива раскаяния состоит в осознании совершенного с целью прийти к адекватной оценке сложившейся ситуации. Существенных изменений здесь не происходит, собственно личностным центром является собственное «я» в его т.н. естественном, т.е. падшем состоянии. В нравственном аспекте это означает, что отношение к себе, к другим людям, Богу, миру и прочее - и соответствующие этому отношению типы поведения, определяются исключительно критериями индивидуалистического центра, лишь до некоторой степени связанного с общественными нормами. Ситуация ничуть неизменяется при замене индивидуального центра коллективным: коллективный субъективизм ничуть не лучше индивидуального; более того - личность всегда богаче коллектива.

Религиозное покаяние перестраивает сложившуюся модель: центром личности становится Бог, Который, как Создатель и определяет, каким должен быть созданный Им человек. Человек в покаянии определяет для себя иную меру своего бытия.

Однако и в смысле конкретных плодов покаяние не ограничивается оставлением греховной жизни (быть мертвым ко греху), но принимает решение «быть живым для Бога» (Рим. 6:11), т.е. идти путем нравственного совершенствования. И этот путь бесконечен, потому что нравственные идеалы, по их абсолютности, в условиях временной человеческой жизни, бесконечно высоки; но все же начальный момент покаяния-возрождения - самый существенный, потому что он отделен от прошлого подвигом и Таинством, а последующая жизнь есть органическое выражение и осуществление начального переворота. Но хотя душа и возрождается в покаянии, новая жизнь и в переживании и в нравственном делании продолжает осуществляться в покаянном духе, поскольку преодоление греховной склонности представляет собой для человека длительный процесс.

Апостол Павел пишет: «Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?.. Итак, тот же самый я умом моим служу закону Божию, а плотию закону греха» (Рим. 7:22-25). Эту мысль апостола можно еще выразить следующим образом: в результате первоначального покаянного возрождения меняется внутренний человек, так что сознание, ум, жизненные ориентиры меняются настолько, что этот внутренний человек находит закон Бо

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: