Религиозный народ

На протяжении своей истории Америка была исключительно религиозной и преимущественно христианской страной. В семнадцатом веке первопоселенцы основали в Новом Свете именно религиозные сообщества. Американцы восемнадцатого столетия и их лидеры трактовали революцию в религиозных, по большей части библейских, выражениях. В Америке Библия «сыграла важнейшую роль в формировании культуры, роль, которую ей не удалось сыграть в Европе… Американские протестанты объединялись на основе принципов Scriptura sola ». Революция как бы возобновила протестантский «договор с Богом» и представляла собой, в сознании американцев, войну «избранного народа» против британского «антихриста». Джефферсон, Пэйн и другие лидеры Америки, несмотря на собственное неверие, осознавали необходимость обращения к религиозному чувству народа110. Континентальный Конгресс объявил дни поста, в которые следовало молить Господа о милости и прощении, и дни благодарения, в которые следовало восхвалять Бога за помощь. В девятнадцатом столетии воскресные богослужения нередко проводились в здании Верховного суда, равно как и в Палате представителей. Декларация независимости обращалась к «Богу Природы», «Творцу», «Верховному Судии мира» и «Божественному Провидению» за одобрением, благословением и защитой.

В конституции, впрочем, подобных обращений уже не найти. Ее текст – исключительно светский. Однако отцы конституции свято верили в то, что создаваемая ими республика не погибнет и просуществует долгие годы, только если останется приверженной морали и религии. «Республика зиждется на чистой вере и строгой морали», – заявлял Джон Адамс. Библия представляла собой «единственно надежный способ сохранить республику». «Наша конституция, – утверждал Джордж Вашингтон, – подходит лишь высокоморальным и религиозным людям». «Разум и опыт не позволяют нам считать, что национальная мораль сможет окрепнуть без религии и ее принципов». Счастье людей, порядок в обществе и успешная деятельность гражданского правительства, как сказано в конституции Массачусетса 1780 года, «целиком и полностью зависят от благочестия, веры и морали». Через пятьдесят лет после принятия конституции Токвиль сообщал, что все американцы полагают религию «неотъемлемой частью республиканского государственного устройства. Это мнение не какого-то одного сословия, не какой-то одной партии, но мнение целой нации и всех ее представителей»111.

В конституции мы не найдем слов «отделение церкви от государства»; как подчеркивал Сидни Мид, Мэдисон рассуждал не о взаимоотношениях церкви и государства (это европейские концепции, почти не имевшие отношения к американской реальности), а о «сектах» и «гражданской власти» и о том, что между ними пролегает «разграничительная линия», а не «стена»112. Религия и общество дополняли друг друга. Запрет на утверждение официальной государственной религии и постепенный отказ от национальной религии как таковой способствовали росту религиозности в обществе. «По мере того, как ослабевало вмешательство государства в вопросы веры, – писал Джон Батлер, – укреплялась религиозная система, что привело к важнейшему событию в истории постреволюционного христианства в Америке – «передачи авторитета» в религиозных вопросах от государства «добровольным» общественным объединениям. Благодаря этому в стране возникло великое множество религиозных движений, каждое из которых стремилось привлечь к себе прихожан, действуя весьма нетрадиционными методами; так сформировалось новое общество и новые ценности»113.

Некоторые считают, что отсутствие «религиозного языка» в конституции и положения Первой поправки свидетельствуют о «внерелигиозной», светской сути Америки. Ничто не может быть дальше от истины! В конце восемнадцатого столетия религиозные объединения существовали во всех странах Европы и в ряде американских колоний. Подчинение церкви государству являлось ключевым элементом могущества последнего, а официально признанная церковь в свою очередь прибавляла легитимности государству. Творцы американской конституции внесли в ее текст запрет на учреждение официально признанной церкви, дабы ограничить власть правительства и укрепить веру. «Отделение церкви от государства» было следствием осознания идентичности религии и общества. Целью этого отделения, по словам Уильяма Маклафлина, являлось не освобождение человека от веры, но освобождение самой религии. И попытка оказалась чрезвычайно успешной. В отсутствие государственной религии американцы были вольны не только исповедовать ту веру, какую им хотелось, но и создавать по своему желанию любые религиозные объединения и организации. В результате Америка очутилась в уникальной ситуации: ни в одной стране мира нет такого количества религиозных движений, объединений, сект, большинство которых при этом – протестантские по сути. Когда в Америку стали прибывать иммигранты-католики, американцам не составило труда принять католицизм в свою «многоликую» религиозную систему. На протяжении всей истории Америки число «адептов религии», то есть людей, регулярно посещавших церковь, неуклонно росло114.

Европейские путешественники не уставали отмечать, сколь высок в Америке, особенно по сравнению с Европой, процент религиозности. Как обычно, наиболее красноречив Токвиль: «Первым, что меня поразило по прибытии в Соединенные Штаты, была религиозность страны; и чем дольше я здесь находился, тем более отчетливо виделись мне грандиозные политические последствия подобного положения вещей». Во Франции той поры религия и свобода враждовали друг с другом. В Америке же, по контрасту, «произошло удивительнейшее объединение… духа религии с духом свободы». Поэтому религию в Америке «нужно полагать важнейшим политическим институтом». Швейцарский современник Токвиля Филип Шафф также описывал царящий в Америке «культ веры» и с одобрением цитировал некоего ученого-иудея: «Соединенные Штаты – самая религиозная, самая христианская страна в мире, и это потому, что религия здесь свободна». Количество и разнообразие церквей, религиозных школ и миссий, «библейских и прочих христианских обществ» и т. п. «отчетливо выражает общехристианский характер народа; американцы в своей вере намного опередили большинство народов Европы»115.

Спустя полстолетия после Токвиля и Шаффа к схожим заключениям пришел Джеймс Брайс. Американцы, писал он, «народ религиозный»; религия в Америке «влияет на поведение человека сильнее, чем в любой другой стране, сильнее даже, чем в Европе в так называемые эпохи всеобщей веры». И еще: «Влияние христианства в Соединенных Штатах ощущается буквально во всем, оно здесь значительно сильнее, нежели в континентальной Европе и в Англии». Через пятьдесят лет после Брайса выдающийся шведский исследователь Гуннар Мюрдаль отметил, что Америка «остается, пожалуй, самым религиозным обществом Западного мира». А через пятьдесят лет после Мюрдаля английский историк Пол Джонсон описывал Америку как «богобоязненную страну, со всеми вытекающими отсюда последствиями». Приверженность Америки религии, по Джонсону, есть «важнейший – и даже единственный – источник американской исключительности». Процитировав рассуждение Линкольна о заступничестве Божества за Союз штатов, Джонсон комментировал: «Невозможно представить, чтобы европейские современники Линкольна, будь то Наполеон III, Бисмарк, Маркс или Дизраэли, могли сказать что-либо подобное. А Линкольн произносил свои слова в полной уверенности, что его мысли разделяет большинство американцев»116.

Итак, большинство американцев религиозны. В 1999 году проводился социологический опрос и требовалось ответить, в кого люди верят – в Бога, универсальное Высшее Существо или ни в кого вообще; 86 процентов опрошенных заявили, что верят в Бога, 8 процентов – в Высшее существо, и 5 процентов признались в атеизме. В 2003 году, когда требовалось ответить, верят они в Бога или нет, утвердительно ответили 92 процента. В ходе ряда опросов 2000–2003 годов от 57 до 65 процентов американцев признали религию основой жизни, от 23 до 27 процентов заявили, что вера достаточно важна, и от 12 до 18 процентов ответили, что вера в жизни не имеет серьезного значения. От 72 до 74 процентов верят в загробную жизнь, не верят 17 процентов. В 1996 году 39 процентов американцев признавали Библию истинным Словом Божиим, которое нужно воспринимать буквально; 46 процентов считали Библию истинным Словом Божества, но отказывались от буквального восприятия; и лишь 13 процентов опрошенных заявили, что Библия – творение не Бога, но человека117.

Значительное количество американцев также активно участвует в отправлении культа. В 2002–2003 годах от 63 до 66 процентов американцев являлись прихожанами церквей и синагог. От 38 до 44 процентов сообщали, что посещали церковь или синагогу в последнюю неделю перед опросом. От 29 до 37 процентов заявили, что бывают в церкви по меньшей мере раз в неделю; от 8 до 14 процентов – что ходят в церковь почти каждую неделю; от 12 до 18 процентов – что бывают в церкви не реже раза в месяц; от 25 до 30 процентов – несколько раз в год; от 13 до 18 процентов в церковь не ходят. В 2003 году от 58 до 60 процентов американцев сообщили, что молятся от одного до нескольких раз в день; от 20 до 23 процентов молятся один или несколько раз в неделю, от 8 до 11 процентов – несколько раз в месяц, от 9 до 11 процентов не молятся никогда. Учитывая человеческую натуру, эти «цифровые показатели религиозности» безусловно преувеличены, однако не приходится сомневаться, что уровень религиозности в американском обществе действительно высок, а стремление опрошенных подчеркнуть собственную религиозность само по себе свидетельствует о важности религиозных норм и ценностей в Америке. Если взять среднее количество членов американских общественных организаций, мы увидим, что членов организаций религиозных приблизительно вдвое больше. Из благотворительных средств 42, 4 процента идет на финансирование религиозных организаций – в три раза больше, чем на любые другие нужды; каждую неделю больше американцев ходит в церковь, нежели на спортивные состязания118.

Размышляя о глубинах американской религиозности, шведский теолог Кристер Штендаль заметил: «Даже атеисты в Америке говорят на религиозном языке». Возможно, он прав, однако доля атеистов в американском обществе и так ничтожна – менее 10 процентов; большинство американцев не одобряет атеизма. В 1992 году 68 процентов американцев утверждали, что вера в Бога крайне важна для истинного американца, причем чернокожие и испаноговорящие высказывались в поддержку этого тезиса активнее белых. К атеистам американцы относятся суровее, чем к другим социальным меньшинствам. В ходе социологического опроса 1973 года задавался вопрос: «Может ли социалист или атеист преподавать в колледже или в университете? » Местные лидеры не возражали против учителей обоих типов. Большинство простых американцев согласились с преподавателями-социалистами (52 процента «да», 39 процентов «нет»), однако решительно отвергли преподавателей-атеистов (38 процентов «да», 57 процентов «нет»). С 1930-х годов стремление американцев голосовать на президентских выборах за кандидата из социального меньшинства неуклонно возрастало; в 1999 году 90 процентов опрошенных согласились голосовать за чернокожего, за еврея или за женщину, а 59 процентов – за гомосексуалиста. Но лишь 49 процентов высказались в поддержку президента-атеиста119. В 2001 году 66 процентов американцев относились к атеистам неодобрительно, 35 процентов ставили их наравне с мусульманами. Аналогично, 69 процентов американцев не согласятся принять атеиста в семью через брак или иные формы социальных контактов, а 45 процентов белых американцев высказывают схожее отношение к чернокожим. По всей видимости, американцы согласны с отцами-основателями в том, что республика зиждется на религии, и потому не могут принять категорического отрицания Божества и веры.

В сравнении с другими нациями американцы – одни из самых религиозных людей на Земле, и этим они сильно отличаются от представителей большинства других промышленно развитых государств. Религиозность американцев последовательно подтвердили три интернациональных социологических опроса. По оценкам исследователей, уровень религиозности стран мира варьируется инверсивно по отношению к уровню экономического развития: жители бедных стран набожны по определению, жители стран богатых значительно менее религиозны. Америка в этом смысле – блестящее исключение из правила, что подтверждается схемой на рис. 1, в которой сравнивается экономическое развитие пятнадцати стран и количество жителей этих стран, признающих веру основой жизни. Линия регрессии может создать впечатление, что в Америке всего 5 процентов людей, склонных считать веру основой жизни; но фактически таковых 51 процент, что даже меньше, чем показывали приведенные выше данные120.

Рисунок 1.  Соотношение уровня экономического развития и уровня религиозности

Источник: Kenneth D. Wald, Religion and Politics in the United States  (New York: St. Martin’s Press, 1987), p. 7.

В ходе международного социологического опроса 1991 года респондентам в семнадцати странах мира задавались семь вопросов относительно веры в Бога, в жизнь после смерти, в рай и в другие религиозные концепции. Обобщая результаты этого опроса, Джордж Бишоп расставил страны в соответствии с количеством жителей, подтвердивших приверженность вере121. Средние показатели для каждой из стран приведены в таблице 2. Соединенные Штаты оказались намного впереди в общем уровне религиозности, первенствовали в четырех вопросах, заняли второе место в одном и третье – в двух, что дало средний показатель в 1, 7. Следом идет Северная Ирландия (2, 4), в которой религия является бесспорным приоритетом как для протестантов, так и для католиков; за ней – четыре католические страны. Далее – Новая Зеландия, Израиль, пять западноевропейских государств, четыре страны бывшего коммунистического блока (последняя – Восточная Германия, наименее религиозная, судя по ответам на шесть из семи вопросов). Согласно этому опросу, американцы религиозны более, чем даже ирландцы и поляки, у которых религия являлась стержнем национальной идентичности, способствуя отграничению от британских, германских и русских антагонистов.