 |
Книга 2. Отчет о командировке
|
|
|
|
Андрей Бойков
НОВАЯ ЗЕМЛЯ
Книга 1. Начало
* * *
Памяти моего деда,
Веремеенко Андрея Васильевича
Зеленая березка
Стоит совсем одна…
В лесок бы ей – к подросткам
Таким же, как она.
А ей бы, ненаглядной,
Туда, где клен шумит.
Тоскливо ей, нарядной,
В лесу могильных плит.
А ей бы ночкой росной
Взахлеб встречать рассвет!
Расту я с ней. Я взрослый
В свои пятнадцать лет.
Вздыхает мама: «Надо
Домой идти, сынок!»
А я: «Давай-ка рядом
Посадим тополек!»
* * *
Памяти моей матери,
Веремеенко Натальи Андреевны
Тот год задыхался от зноя.
Под окнами – травы легли…
Под окнами липа – дугою
Согнулась почти до земли.
Держалась она, что есть силы,
Отчаянно билась с бедой…
Ветвями от зноя хранила
У корня – побег молодой.
В ту ночь я проснулся от скрипа
И стона в предутренней мгле –
Упала, не выдержав, липа,
Оставив побег на Земле.
Стоял он, подтянут и строен,
И ввысь уходил, как стрела!
Тот год задыхался от зноя.
В тот год моя мать умерла…
Пенза-град (песня [1])
Над рекой туманы бродят,
Бьются волны на реке.
За рекою солнце всходит,
Всходит солнце вдалеке.
А за речкою, на круче,
В пламенеющей дали
Пенза-град стоит могучий –
Витязь пензенской земли.
Раньше здесь тревожно было,
Раньше Русь кончалась здесь.
Помнит древнее светило,
Как неслась лихая весть.
Нынче ж ветер стих мятежный,
Но хоть бури и прошли,
Пенза-град стоит, как прежде –
Витязь пензенской земли.
Смотрит лик светила древний
На зеленые поля.
Славьтесь, села и деревни,
Славься, русская земля!
Славься тот, что сердцу дорог
В пламенеющей дали,
Славься Пенза, славься город –
Витязь пензенской земли!
|
|
|
Истоки
Был май. Влюбленный, синеокий.
Взвалив на плечи рюкзаки,
Искали мы Суры истоки –
Начало пензенской реки.
Мы шли на Сурские Вершины
По тропам, просекам лесным,
Холмы нам подставляли спины –
Как по ступеням, шли по ним.
И с нами май шагал на пару,
Черемуха – белым бела –
Под наши песни, под гитару –
Невестой по лесу плыла.
И мы дошли. Ура! У цели.
Кристально чистый, огневой,
В прохладной каменной постели –
Родник – мерцающий, живой.
И я припал к нему губами,
К воде холодной, как роса.
И предо мною, будто в храме,
Вдруг отразились небеса.
Я глянул в завязь голубую
И увидал – свои глаза…
И понял, почему иду я,
И почему стоять нельзя.
И встал я на свою дорогу,
И в путь отправился по ней,
И долго-долго тек под Богом,
Рекою становясь, ручей…
* * *
Ах, ты, ведьмочка моя –
С черной шерсткой кошка!
Перед носом у меня –
Села на дорожке.
Заскочила, сделав вид,
Будто на минуту,
А сама – за мной глядит,
Что я делать буду.
Я боюсь идти вперед
К изумрудноглазой.
Жду, пока она уйдет –
Путь продолжу сразу.
Я боюсь идти вперед,
Опускаю веки…
Коль дорогу перейдет –
Полюблю навеки!
* * *
Ты стоишь – напротив.
Не со мной – но рядом.
Взгляда не отводишь –
Меряемся взглядом.
И молчим нескромно,
И неровно дышим,
И себя не помним,
И других не слышим.
И назад – нет хода,
А вперед – тем боле:
От моей свободы,
От твоей неволи…
* * *
Дымит листопад… Осень –
Горящая сигарета:
Докурят ее – и бросят
Ту, что осталась от лета.
Рдеет – без тени фальши,
Блистательно и… ненужно!
Неужто пойдем мы дальше?
Неужто ее потушим…
* * *
Фиолетовый вечер,
Словно птица, летящий…
Словно жизнь – быстротечный,
В темноту уходящий.
Словно космос – безбрежный,
Словно омут – глубокий,
Словно сердце – мятежный…
Как душа – одинокий!
|
|
|
В огнедышащих столбах
В жутком зное, в желтой лаве
Солнце город белый плавит,
Как пломбир в моем стакане,
Город тает на глазах,
Как пломбир в моем стакане,
Город в луже сладкой канет,
В сладкой луже, в вязкой гуще,
Как в несбывшихся мечтах…
В сладкой луже, в вязкой гуще,
Остановится бегущий,
И навек умолкнут птицы
На запекшихся губах,
И навек умолкнут птицы,
И придется нам проститься
В жутком зное, в желтой лаве…
В огнедышащих столбах!
* * *
Как длинна эта ночь –
Одинокая ночь моя…
Как тосклива, точь в точь,
Будто камера одиночная.
Я убийца иль вор?
Что молчите, вы, многоэтажные?
Месяц, будто топор,
Звезды, словно присяжные.
Эй, вы, гвозди небес!
Вы за что меня держите взаперти?
Я к вам в гости не лез,
Я стоял, словно нищий на паперти.
Умолял вас: хочу
Повстречаться с моею любимою!
А меня – к палачу –
По бокам да по ребрам дубиною…
Как длинна эта ночь.
Как последняя самая…
Всходит солнце.
Точь в точь,
Там,
На блюде зари,
Голова моя…
Первая любовь
…и пыльный палача сапог
скамью мне выбил из-под ног,
и полетела вверх земля,
и затянулася петля,
и смертной муки тяжкий крик
беззвучно на губах затих,
и с хрустом шеи, с треском жил
я все забыл, забыл, забыл…
забыл, что я тебя любил!
Снежинка
Ты родилась в немой дали
Из сна, из сказочного слова.
И были ветры всей Земли
С тобой заигрывать готовы.
А ты смотрела, как заря
Костром пылает во Вселенной…
О, ты, счастливая пора,
Пора свободного паренья!
Ты все летела. А потом,
Как будто на прощанье, что ли,
Сверкнула пред моим окном –
И растворилась в снежном поле…
…Вот так и я: пройду свой путь
Снежинкою в январском снеге,
Чтоб пред окошком чьим-нибудь,
Сверкнув на миг… пропасть навеки!
По-над речкой (песня [2])
По-над речкой буйны ветры веяли,
По-над речкой бились камыши.
Ах, как жаль! Ушла любовь до времени,
И теперь над речкой ни души.
За леса подалось солнце красное,
И упала черным камнем мгла.
Ах, как жаль! Закрылись очи ясные,
И любовь, как птица, умерла.
И лежат вдоль речки травы сонные,
И дрожат вдоль речки лозняки.
Жизнь моя! Ты лодка беспокойная –
|
|
|
Где бы мне напиться из реки…
По-над речкой буйны ветры веяли,
По-над речкой бились камыши.
Ах, как жаль! Ушла любовь до времени,
И теперь над речкой ни души.
Всадник
И се конь блед и сидящий на нем,
имя ему Смерть.
Откровение, VI, 8
Горизонт уходит в небыль,
В бархатистость черных роз…
Бледный конь летит по небу,
Рассыпая искры звезд.
По бокам его стекают
Капли лунного огня,
Взглядом призрачным сверкая,
Всадник смотрит на меня.
И не спрятаться, не скрыться
От его разящих глаз.
Две короткие зарницы,
Душу вспарывают враз!
Я на окнах сдвину шторы,
Я прижму к глазам ладонь –
Пред моим незрячим взором
Звезды, всадник, бледный конь…
По невидимой дороге
В блеске лунного огня
Скачет всадник одинокий –
Одинокий…
Как и я!
Мой Лермонтов
Некрасивый, маленького роста…
Не дал Бог мне рыцарскую стать!
Разум дал зато мне, чтобы остро
Так свою убогость ощущать.
А вокруг античные скульптуры
Целого полка лихих ребят…
Как же, мир, жесток ты! Бабы-дуры
Только на мартыновых глядят.
Промолчу я. Cкрою эти мысли…
Но пером уж я за все воздам!
Пусть я буду – «женоненавистник!»,
Раз уж слез моих не видно вам.
Как же я устал быть несчастливым,
Лгать и притворяться, жизнь кляня!
Поднимай свой пистолет, Мартынов –
От таких, как ты, избавь меня…
Про энтомолога
Мой рассказ не слишком долог,
Занимателен и мил:
Жил на свете энтомолог.
Очень бабочек любил.
Как-то утром, на рассвете
В дивный сад забрался он,
И ему попался в сети
Настоящий… Купидон.
Купидон сказал: «Послушай!
Посмотри на жизнь саму!
Ведь тебе никто не нужен,
Ты не нужен никому.
За тобой по белу свету
Я гоняюсь там и тут,
Да вот только в сердце это
Стрелы – просто не идут.
Я устал летать напрасно.
Мне – любую назови:
В тот же день ты будешь счастлив,
Объяснившись с ней в любви!»
Энтомолог вдохновенно
Купидона подхватил
И с улыбкою блаженной…
На иголку насадил!
Мой рассказ не слишком долог,
Занимателен и мил:
Жил на свете энтомолог…
|
|
|
Только бабочек любил!
* * *
О камень глухо звякнула лопата,
И стало мне тоскливо – просто жуть…
«А что, Михалыч, кем ты был когда-то?» –
Спросил я, чтоб маленько отдохнуть.
Напарник мой сперва взглянул на небо,
Потом седую гриву растрепал…
Потом сказал: «Да где я только не был.
И что я только в жизни не видал.
В лихих краях скитался я, пропащий,
Все рисковал, все лез куда-то я…
Теперь, вот, вспоминается все чаще
Мне юность деревенская моя.
Бывало, возвращаешься с работы,
Присядешь на скамейку у ворот,
И так спокойно, будто понял что-то,
И в небе месяц лодочкой плывет!»
И мы продолжили. Мы вытащили камень
И в грунт вонзились, не жалея сил.
Скрипел песок под нашими ногами,
А в небе месяц, будто парус, плыл.
Закончили. В поту, песке и пыли
У края свежевырытой земли
Недолго постояли, покурили…
И, взяв лопаты, с кладбища пошли.
* * *
А жизнь? А жизнь, она идет.
Как люди, утром на завод.
И не слукавить, не свернуть –
Таков ее извечный путь.
Бредет могучая толпа.
Дымит гигантская труба.
И ты идешь, и я иду:
Нас бросят в печку, как руду…
Слабак?
Слабак сгорит, конечно.
Из сильных – выльется металл.
Но уж никто не станет прежним
Из тех, кто в печке побывал…
* * *
На площадь городскую
Стекается народ,
Заранее смакуя
Кровавой казни ход.
Слетелись ряд за рядом
Сюда, как воронье,
Богатые наряды
И грязное рванье.
По центру, в шуме, в гаме,
К столбу привязан, сник –
Обложенный дровами –
Проклятый еретик.
Таким прощенья нету
От праведных людей!
Про солнце, про планеты
Бесстыжий врал злодей!
И ввысь взметнулось пламя,
И смолк предсмертный крик,
И сгинул под углями
Проклятый еретик…
…Герой тот безымянный
Давно ушел во тьму.
Но все же, как ни странно –
Завидую ему.
Не пытки изуверов,
Не казнь страшит меня.
Не смерть страшна за веру –
Без веры жизнь страшна…
* * *
Памяти Бориса Милавина
Мой друг сверчок, хороший парень,
Сегодня ночью был в ударе.
Он выдавал такие фуги,
Такие загибал рулады,
Что удивлялись все в округе,
Что все шептали: «Это ж надо!»
А он играл на скрипке старой,
Порхали звуки, как живые,
И останавливались пары
И целовались, как впервые.
И все кричали: «Браво! Браво!» –
К нему протягивая руки…
Но он играл не ради славы,
И уж, конечно, не от скуки.
Он жил!
Жил этой старой скрипкой
В потертом кожаном футляре,
Маэстро с грустною улыбкой,
Мой друг сверчок…
Отличный парень!
* * *
Все сказано, все сложено, все спето.
Моим стихам на полках места нет.
Однажды я назвал себя поэтом,
А толку-то с того, что я – поэт?
|
|
|
Все сказано, все сложено, все спето!
Но я увидел в небе странный свет:
Сказали мне, гляди, летит комета,
Она, сгорая, оставляет след…
Все сказано, все сложено, все спето?
Село солнце (песня [3])
Село солнце за рекою,
За рекой, за речкою.
Снова я лишен покоя
Маетой сердечною.
Снова я хожу, тоскую
По крутому берегу:
Где бы мне найти такую,
Чтобы мне поверила.
Где бы мне найти дивчину,
Чтоб сердечко билося,
Чтоб забыть печаль-кручину,
Чтоб в меня – влюбилася!
Село солнце за рекою,
За рекой, за речкою.
Снова я лишен покоя
Маетой сердечною…
Степь, да степь (песня [4])
Степь, да степь, да вольный ветер.
Степь, да степь, да облака.
Прискакали – на рассвете,
Ускакали – на закат.
Впереди парнишка едет,
А в глазах его – тоска:
Кто подскажет, кто ответит,
Где-то счастье казака.
Где-то, где, окошко светит,
Ой, да ночка коротка!
Где-то, где, девчонка встретит –
Взгляд горяч, тепла рука!
Степь, да степь, да вольный ветер.
Степь, да степь, да облака.
Прискакали – на рассвете,
Ускакали – на закат…
Ой, да вы скачите (песня [5])
Ой, да вы скачите, хлопцы удалые,
Хлопцы удалые на закате дня.
Ой, да вы несите, кони вороные,
Кони вороные вести про меня.
Ой, да вы скачите до дому, до дому,
До дому, до дому – выбежит родня.
Ой, да расскажите, как в бою за Доном,
Как в бою за Доном – ранило меня.
Ой, да расскажите, как поникли травы,
Как поникли травы, дыбилась земля…
Ой, да опишите, как росой кровавой,
Как росой кровавой плакали поля.
Ой, да расскажите вы моей любимой,
Вы моей любимой – пусть она не ждет.
Ой, да опишите, как да над могилой,
Как да над могилой – солнышко встает!
Ой, да вы скачите, хлопцы удалые,
Хлопцы удалые на закате дня.
Ой, да вы несите, кони вороные,
Кони вороные вести про меня…
* * *
Серость дня и серость ночи.
Я тону: спасенья нет.
Белый парус, рваный в клочья,
Улетает в бездну лет.
Надо мной рыдают птицы,
Тает облака перо…
Я тону! Часы-убийцы
Стрелкой давят под ребро.
Кто я? Что я? Был ли? Не был?
Мир не скажет. Мир жесток.
Выше мира – только небо.
Выше неба – только Бог…
Пенза – Челябинск
Есть мир. Есть Бог. Им пребывать вовек.
А наша жизнь печальна и убога…
Н.Гумилев
Я разучился верить в чудеса.
И дни мои печальны и убоги:
Все реже я смотрю на небеса,
Все чаще я гляжу себе под ноги.
Есть мир, и есть… и есть, наверно, Бог!
Но что-то я давно не вижу Бога…
И снова ночь. И снова одинок
Я – вечно выходящий на дорогу.
Встреча (песня [6])
Оксане
Жизнь моя шальная, да душа хмельная,
По свету шагая, я искал ответ:
Там, за горизонтами, да ночами темными
Звездочка бессонная светит или нет?
Небо в тучах рваных в городах и странах,
Сердце в старых шрамах, голова в огне…
За горами синими, за ветрами сильными
Девушка красивая повстречалась мне.
Ясный летний вечер лег тебе на плечи
Платьем подвенечным, звездною фатой –
За горами синими, за ветрами сильными
Ты плывешь, как лилия, и зовешь с собой!
Жизнь моя шальная, да душа хмельная,
По свету шагая, я нашел ответ:
Там, за горизонтами, да ночами темными
Звездочка бессонная шлет мне свой привет…
* * *
Казалось мне: стоял я целый вечер
Под тусклой одинокою луной.
А оказалось – шел тебе навстречу,
К тебе, к моей единственной, родной.
Казалось мне пустынным в звездах небо,
Покинутым заоблачный предел.
А оказалось, что я просто слепо
Всю жизнь свою в глаза твои глядел…
* * *
Промчалось лето, долгим эхом
Прощально в памяти паря…
Я на закат к себе уехал,
А ты осталась – где заря.
Горит заря на горизонте
В полнеба красного огня…
Ах, урезоньте, урезоньте,
Ах, урезоньте же меня!
Скажите мне: не торопись, мол,
Как в омут – в алую зарю…
Я, как в огонь, бросаю письма
И каждой строчкой в них горю!
Горит заря на горизонте
В полнеба красного огня!
Ах, урезоньте, урезоньте,
Ах, урезоньте же меня…
Письма
Здравствуй, снег!
Я прождал тебя целый год.
Человек –
человек – он все время ждет.
Человек
ждет спокойствия вьюжных зим –
Здравствуй, снег!
Ты мне просто необходим.
Я в ладонь
набираю кусочки льда.
Я огонь
ощущаю, в руке – вода.
Я огонь
ощущаю, в руке – слеза,
И ладонь –
в ладони, глаза – в глаза!
Но в глазах –
разлука, далекий путь…
В небесах –
ни звука: прости, забудь?
В небесах
сомненье – закат, рассвет,
А в глазах
мученье – и да, и нет…
Белый снег!
Распахни ты и ей окно!
Человек
будет ждать, скажи, все равно!
Человек
видит свет, скажи, впереди,
Белый снег…
ты в ладонь ее – упади!
Заря (песня [7])
Над полями занимается заря.
В темном небе ярко звездочки горят.
Здравствуй, милая моя,
Повстречались мы не зря:
Эти звезды нам о счастье говорят!
Мы пойдем туда, где плещется река,
На высокие, крутые берега.
Встанем мы, в руке рука,
И обнимем облака –
Станет нам заря далекая близка!
Всходит солнце над родною стороной.
По росе мы возвращаемся домой.
Завтра будет день другой,
Завтра с новою зарей
Будем снова целоваться над рекой!
Над полями занимается заря.
В темном небе ярко звездочки горят.
Здравствуй, милая моя,
Повстречались мы не зря:
Эти звезды нам о счастье говорят…
Переезд в Снежинск
Оставив мягкую подушку,
Сынок мой учится ходить.
Увидит яркую игрушку –
И к ней несется во всю прыть.
Задача трудная такая,
А он так юн еще, так мал!
И я ладони подставляю,
Чтоб он случайно не упал.
Чтоб он случайно не ушибся,
Не сбился с верного пути!
Вот так и мы идем по жизни –
На свет, что брезжит впереди.
И, спотыкаясь поминутно,
Я все гляжу за облака,
А на плече моем, как будто
Лежит незримая рука…
Мать
Мать моя плохой была б свекровью…
Сильно ревновала бы к жене.
С этою навязчивой любовью
Нелегко справляться было б мне.
Помню, под далекий стон метели,
Улыбаясь, повторяла мать:
«От меня – жить будете отдельно!
Буду к ней я сильно ревновать…»
…Я приду на старую могилу,
И цветы засохшие полью…
Мама, как же ты меня любила! –
Как и я детей своих люблю…
Гвоздь
Заскрипела половица –
Так и ходит ходуном.
И пришлось мне наклониться
И прибить ее гвоздем.
Я прибил – да все впустую:
Гвоздь выходит из доски,
Как упрямца не луплю я –
Рвет, зараза, мне носки.
Что ж такое? Нет покоя!
Издевается, нет сил…
Ну и выдернул его я,
И шурупом заменил.
Взял я гвоздь, в руке прикинул
И… (уняв сердечный пыл)
В стену вбил – наполовину! –
И картину прицепил…
Я ведь тоже, что есть силы
Лез по жизни, словно гвоздь.
Всю макушку мне отбили…
Но забить – не удалось!
Начало
Мне двадцать лет. Вся жизнь моя – начало.
Я только буду, но еще не был.
И.Сельвинский
Металл стиха, булатный меч Поэта,
Из ножен вырывается, звеня…
И строчки ослепительного света,
Как молнии, исходят из меня.
Но собственные строки – только тени
Его неудержимого пера,
И не достойны большего сравненья,
Чем пламя спички с пламенем костра.
И стих мой меркнет пред его твореньем,
Как светлячок в час утренней поры,
И лишь одно мне служит утешеньем:
От спичек… зажигаются костры!
Спор
Давным-давно, в начале лет,
Лишь только мир возник,
Сошлись два бога на совет –
Мальчишка и старик.
Юнец в короне из огня
Был ангельски красив,
Как родниковая струя,
Как яблока налив.
И, глядя с высоты на мир,
Он молвил старцу в тень:
«Здесь будет жизни вечный пир!»
И мир увидел день.
«Что может лучше быть, чем рост,
Цветенья белый нимб?»
Но старец в мантии из звезд
Не согласился с ним.
«Всего прекраснее покой
И тьма – забвенья дочь!» –
Сказал старик, взмахнул рукой,
И опустилась ночь…
Минули годы и века,
Но их небесный спор
Течет, как времени река
С тех самых, давних пор.
А люди, глядя в свой черед
На них сквозь облака,
Назвали мальчика – Восход,
Закатом – старика!
Сотворение
В неизвестном океане
Под неведомой звездой
Остров – шапка великана –
Вырастает над водой.
Катят волны чередою,
Бьются в скалы, ищут вход
И извилистой тропою
Проникают в тайный грот.
Гул шагов в пещере тонет –
Это времени прибой,
И сидит на черном троне
Старец с белой бородой.
Он сидит на сталагмите,
Сам похож на сталагмит,
Все-то знает, все-то видит,
Все предвидит… и молчит!
Я к нему – и так и эдак,
Льстиво кланяюсь волной,
Озорным бросаюсь ветром,
Забавляясь с бородой.
И шепчу ему на ухо,
И в лицо ему кричу…
О бессмертной сути Духа –
О себе все знать хочу.
Он меня, признаться надо,
Вечность целую терпел.
Все терпел меня… Однако,
Есть и вечности предел –
Свежей глиной в наказанье
Он мне рот заткнул навек…
Так у Бога в мирозданье
Появился Человек!
Про гномов
Как-то в старом руднике
Встретились три гнома.
И сошлись накоротке
За бутылкой рома.
Жив своим богатством гном,
И никак иначе,
Так что, спор зашел о том,
Кто кого богаче.
Первый гном и говорит:
«Я богат без меры.
Вместо неба – лазурит
У меня в пещере.
Изумрудная гора,
Озеро алмазов…
А уж злата-серебра –
Не представишь разом!»
Гном второй ему в ответ:
«Есть такое мненье!
Что твой жалкий самоцвет
Со звездой в сравненьи?
Из глубоких сундуков
Достаю ночами
Мириады огоньков…
Посмотрите сами!»
Третий гном сказал «Постой!
Оба вы неправы.
Все богатства – звук пустой
По сравненью с главным.
Есть у каждого из нас
Маленькая дверца,
Незаметная для глаз –
Путь, ведущий к сердцу.
Нам души не заменить
Серебром и златом,
Помнить, верить и любить –
Значит, быть богатым!»
Из юношеской тетради
Фея
Стреляет искрами костер,
Мерцают звезды,
Идет неспешный разговор –
Все очень просто.
Вокруг палатки на снегу
И синий вечер…
Забыть вовеки не смогу
Я нашей встречи.
Ты вышла к нашему костру,
Лесная фея,
Я, зачарованный, смотрю,
Вздохнуть не смею.
Твои глаза полны огня,
Ты обернулась,
И посмотрела на меня,
И улыбнулась.
В воздушном платье голубом,
Из сказки белой
Ты осветила все кругом
И… улетела!
…В мерцаньи призрачных картин
Луна белеет…
Наверно, только я один
Увидел фею.
Стреляет искрами костер…
А я скучаю:
Пишу тебе я с этих пор
Стихи ночами!
На речке
Есть на нашей речке
Необычный омут.
Звезды друг за другом
В нем ночами тонут.
Сосны вековые
Рядом глухо стонут…
Будто заколдован
Этот самый омут!
Там туман блуждает
В зарослях осоки.
Ветер, древний демон,
Плачет одиноко.
Там река полощет
Ветви старой ивы,
Там глубокой ночью
Жутко… и красиво!
Сладко и тревожно
Вдаль бегут минуты.
А однажды можно
Там увидеть – чудо.
На стволе упавшем
Встретил я… русалку.
И поверить трудно!
И не верить жалко.
Вскинется русалка,
А глаза – как омут,
А в глазах тех – звезды
Тонут… тонут… тонут!
У лесного пруда
На дубу старинном
У лесного пруда
Я сижу на ветке
В ожиданьи чуда.
Не плеснет русалка,
Не аукнет леший,
Не окликнет витязь –
Конный или пеший.
Бородатый старец
Не попросит хлеба,
Не промчится ведьма
В звездной сказке неба.
Лишь деревья с ветром
Шепчутся тихонько...
Да внизу болтают
Парень и девчонка.
Будто мало места
У лесного пруда!
Надо их спровадить
Как-нибудь отсюда.
Свистну молодецки,
Волком диким взвою,
Зареву медведем,
Затрясу листвою!
Отучу их шляться
По ночам у дуба:
Вот ведь, славно будет!
Вот ведь, будет глупо…
Я сижу на ветке
У лесного пруда
И считаю звезды
В ожиданьи чуда.
…С листьев каплет влага.
Утро. Очень рано.
По воде змеятся
Щупальца тумана.
Лес стоит промозглый,
Серый, как покойник…
Да кому я нужен –
Соловей… разбойник!
Ангел
В звездной ткани неба
Оборвалась нитка,
Вычеркнулась строчка
Из ночного свитка.
Искоркой кометной
Промелькнуло что-то…
С неба падший ангел
Угодил в болото.
В самомненьи гордом
Он ушел от Бога,
Показалась узкой
Звездная дорога.
Он ушел от Бога
И увяз в болоте…
Что ж ты, парень, голый?
Это, брат, не в моде.
Стал он жить, как люди:
Трудно поначалу,
А потом обвыкся –
И полегче стало.
Загрубел, обтерся
В жизненном прибое…
Уж не смотрит в небо
По ночам с тоскою.
Отошли-забылись
Звездных братьев лица,
Научился ангел
Пить да материться.
Одного не смог он
Позабыть на свете:
Ждет любви, наивный…
А любви все нету!
…Как-то с ним в пивнушке
Мы сошлись случайно,
И за третьей кружкой
Он открыл мне тайну:
Все мы дети неба,
Общей цепи звенья.
Разница – в одном лишь –
В глубине паденья…
Путник
Маячком победным
В небе мчится спутник,
А внизу, в пустыне
Умирает путник.
В небе серебрится
Лунная дорога…
Из пустыни дикой
Он восходит к Богу.
Там, в рисунке звездном,
Словно кинолента,
Жизнь его: с рожденья
До сего момента.
И дойдя до Бога,
Словно жизни строчку,
Он увидел сзади
Двух следов цепочку.
Первый след сплошной был,
А второй – прерывист…
И сомнений язвы
Вдруг в душе открылись:
«Значит, умирая,
Зря я верил в чудо:
Шел всегда один я
В трудную минуту!»
Тихо Бог ответил:
«Ты не брошен в муках.
Это я в то время
Брал тебя на руки!»
И ушел… Все дальше
По волшебной грани,
По дороге лунной
В лунное сиянье!
…Ярко светит солнце.
Что за наважденье?
Я – один в пустыне,
Нет нигде спасенья!
На песчаный гребень
Я всхожу, шатаясь…
Предо мною – море.
В море – белый парус!
Книга 2. Отчет о командировке
(остров Новая Земля, Центральный Полигон ядерного оружия)
Пролог
Спит остров Новая Земля
В полярной ночи.
А мне все снятся тополя
Да кари очи.
А мне все снятся тополя
Да белы руки!
Метель дороги замела
К моей подруге.
Лишь снег колючий и густой
На километры.
Лишь тундра голая, как стол,
Да ветры, ветры.
И все ж сквозь дикий вой пурги,
Сквозь вихрей громы –
Горят надеждою огни
Аэродрома!
Лазурное
В результате подземного ядерного взрыва
из-за сдвига горных пород
образовалось озеро…
Из рассказов сослуживцев
По государственной работе,
Оставив за морем подруг,
Мы прилетели в самолете
На остров за Полярный Круг.
Шумел прибой, дул свежий ветер,
И луч скользил по облакам,
И, словно белые медведи,
Вставали горы по бокам.
Деревья здесь – травы пониже,
И вверх выглядывать не смей –
Сильны ветра, и можно выжить
Лишь в землю вжавшись потесней.
И в штольню вперясь фонарями,
Куда тележки – гнать и гнать,
Мы хоронили под горами
Очередную «кузьки мать»…
…Летели, словно ветры, числа.
Мы, по примеру той травы,
Гранит работы нашей грызли,
Не поднимая головы.
Но начались меж хлопцев споры:
Темна, мол, жизни нашей суть!
И потянуло хлопцев в горы –
На мир по-новому взглянуть.
Дика, мрачна и неприступна
Стена тянулась из камней…
Мы, выворачивая ступни,
Козлами прыгали по ней.
И в щель ногою попадая,
И между глыб в снегу скользя,
Я думал: «Вот ты, жизнь, какая!
И отдохнуть бы – да нельзя…»
Взята стена! Победа – наша.
Мы – здесь, мы вышли на простор…
И перед нами, словно чаша,
Синеет озеро меж гор.
Внезапно заиграли краски,
И солнца луч проник во мгле,
И было озеро, как сказка,
Как сон, как небо – на земле.
Сверкали льдами гор отроги,
И тек из озера ручей,
И вспомнил я… Суры истоки
На малой родине моей.
И так вдруг стало все знакомо,
Как будто снова дома я…
Я ведь и в самом деле дома:
Россия – родина моя.
Бирмингем
Мой друг уехал в Бирмингем.
Там прибыльно живется!
Послал мой друг к чертям ко всем
Родное производство.
За наши гроши рвать штаны
Не очень – если честно…
И вот, из собственной страны
Утек – с мозгами вместе.
Ах, славный город Бирмингем!
Туда попасть охота всем.
Есть лишь одна проблема:
Коль все уедут в Бирмингем –
Не станет Бирмингема…
Уехал друг. Однако след
Я не теряю парня.
Он шлет из Англии привет,
Я – шлю из Заполярья.
Придется без него решать
Теперь свои проблемы…
У нас – «особенная стать»!
Не хуже Бирмингема…
Ах, славный город Бирмингем!
Туда попасть охота всем,
Но всем туда – не светит.
И коль нельзя нам в Бирмингем –
Пусть Бирмингем к нам едет!
Шахматы (повесть)
Вступление
В шахматы
Теперь я играю редко.
В шахматы –
Дед еще научил меня…
Доску поставил на табуретку –
Долго фигуры на ней менял.
Бабушка Шура
Вступалась за внука:
«Изверг!
Совсем еще внучек мал!»
А дед:
«Раз школьник, значит, наука
Вся – по силам! Вся – по зубам!»
Мне было семь.
Отца не видел,
Мать недужила без конца…
Бывший военный, ныне учитель,
Дед мой
Мне заменил отца.
Уроженец степей Алтая,
Там, где травы бегут волной –
Дед мой!
Жизнь твоя непростая –
Шахмат партия –
Предо мной…
Глава 1. Революция
Дело было в начале века.
С немцем царь затевал войну…
Взял мой прапрадед – да и уехал
С Украины – на целину[8].
Был купцом, при деньгах…
Слава Богу,
Не пропащий какой иль тать!
Царь оплачивал лишь дорогу.
А землицу – самим поднимать!
Так что, ехали те, кто верил
В силу рук своих – и страны…
На границах великой Империи
Пустобрехи –
Кому нужны?
Пустобрехи остались на месте
Баламутить в углах народ…
Из завистливой жадной мести
Родился 17-й год!
И разграбили все, разбазарили,
Вековечный поправ устой!
И побили семейство Царево,
Как не справившихся с уздой…
И лежала моя Россия –
Безнадежно больная мать…
Лишь в глубинке остались силы:
Из глубиночки прорастать.
Вот и дед мой в степях Алтая
В необъятный
Шагал простор…
Мать, отец да детишек стая –
Братьев пятеро, шесть сестер.
Был отец у них хлопцем гарным…
Из цыган. Но казак лихой!
За хорошего выдал парня
Дочку замуж прапрадед мой!
Был Василий – цыган оседлый.
Не какой-нибудь колоброд…
Жили хутором – и не бедно! –
Дружный крепкий
Простой народ.
И пока в стране глотки рвали,
В лозунговую даль вели,
Здесь же –
Сеяли да пахали
На краю обжитой земли.
Здесь прапрадед трудами своими
Не на день глядел – на века!
Коль остался б на Украине –
Раскулачили б наверняка…
На одной из далеких станций
Сохранил он
Свою страну –
Ту страну, за которую драться
Шли сыны потом
На войну.
Глава 2. Война
В сорок первом году – семнадцать
Деду было, как враг попер.
Прадед сразу ушел сражаться.
Дед – за старшего с этих пор.
Минул год. Дед калиткой стукнул:
«Что ж, Григорий!
Ты следующий, брат…»
Так и шли они друг за другом
Каждый год –
В огневой закат…
Дед попал пулеметчиком в роту –
Он неплохо стрелял всегда.
Бил он вражескую пехоту,
Наползавшую
На города.
В сорок третьем отбили фрица.
Дед – доволен, отмечен он:
Привезли – у него учиться! –
Женский снайперский батальон!
«Ну и как там?» –
А дед смеялся,
Успокаивал бабушку он:
«В батальоне я том не остался –
Попросился обратно на фронт!»
Ну а мне, говорил на ухо,
Поучал, как мужик мужика:
«С бабами лучше не спорь, Андрюха.
Не переспоришь их наверняка!
Не изменишь ты их натуры:
Ты ей слово, а три в ответ!
На уме у них – шуры-муры,
Ну,
|
|
|
