Повышение роли суда в системе органов уголовного процесса

Возрождение суда присяжных стало главным событием в реформе судебной системы за 1992–1993 гг. Для начала суд присяжных ввели только в 9 регионах (Московской, Рязанской, Саратовской, Ивановской, Ульяновской и Ростовской областях, Ставропольском, Алтайском и Краснодарском краях), где предварительно была проведена большая подготовительная работа. Предполагалось, что передача права вынесения приговора двенадцати независимым представителям народа приведет к появлению состязательности процесса, ослабит обвинительный уклон, столь характерный для советской неоинквизиционной судебной системы, и продемонстрирует общественности, что правосудие освободилось от политического влияния.

В соответствии с законом присяжным заседателем может стать любой достигший 25 лет, несудимый, дееспособный гражданин из перечисленных регионов России. Из списков кандидатов в присяжные заседатели исключаются по их заявлению сотрудники правоохранительных органов, судьи, военнослужащие, священнослужители, руководители органов государственной власти и их заместители, а также лица, не владеющие языком судопроизводства, люди старше 70 лет, инвалиды либо лица, имеющие физические или психические недостатки, мешающие им понять, что происходит в зале суда. Для всех остальных участие в процессах в качестве присяжного заседателя в течение 10 календарных дней в году - гражданская обязанность.

Списки потенциальных присяжных заседателей составляет областная (краевая) администрация. После довольно сложной процедуры отбора (на заключительном этапе обвинение и защита вправе без указания причин отвести четырех кандидатов, что требует от прокурора и адвоката знания основ психологии) формируется коллегия присяжных заседателей из двенадцати основных и двух запасных. Запасные присяжные на протяжении всего процесса участвуют в рассмотрении дела и готовы заменить основного присяжного, если тот по какой-то причине выбывает.

Собственно процессу предшествует важная стадия предварительного слушания дела без участия присяжных заседателей, в ходе которой судья должен определить допустимость представленных прокурором доказательств и исключить из дела полученные с нарушением закона. Разница в этом смысле между судом присяжных и общим судом (с участием народных заседателей или судьей единолично) в том, что в последнем доказательства, подлежащие исключению из дела (судьи часто закрывают глаза на «малозначительные» нарушения закона), все равно доводятся до сведения судей и народных заседателей и психологически не могут не влиять на их сознание. А присяжные ничего не знают об исключенных доказательствах.

Присяжные (и никто кроме них) решают вопрос о виновности. Даже Кассационная палата Верховного Суда не вправе отменить вердикт присяжных, если он вынесен без нарушения уголовно-процессуального закона. Народных заседателей (в отличие от присяжных) закон наделил всеми правами судьи и обязал вместе с ним не только устанавливать факты, но и решать вопросы права, в которых они не ориентируются. Когда например, народные заседатели, интуитивно чувствуя несправедливость, выражают несогласие с мнением судьи (что бывает крайне редко), у него наготове беспроигрышный способ: он предлагает им самим написать приговор, чего они сделать не в состоянии. Поэтому роль народных заседателей свелась к киванию головой в такт решению судьи.

Судью, который фактически единолично решает дело, можно подкупить, запугать. В суде присяжных это бессмысленно, так как исход дела зависит не от судьи, а от двенадцати народных представителей, каких именно, заранее неизвестно, поэтому воздействовать на них значительно сложнее. Если все же такая угроза существует, то закон «О судоустройстве» обязывает органы внутренних дел немедленно по заявлению присяжного заседателя или по собственной инициативе обеспечить безопасность присяжного и членов его семьи, сохранность принадлежащего ему имущества.

Немаловажно и то, что труд присяжных неплохо оплачивается: за время, проведенное в суде, они получают половину зарплаты судьи или свой средний заработок, если он выше, за счет средств федерального бюджета.

Первый судебный процесс с участием присяжных заседателей в постсоветской России состоялся в Саратове в декабре 1993 г. и был весьма показательным. Следствие обвиняло братьев Мартыновых в умышленном убийстве трех человек, совершенном из корыстных побуждений и с особой жестокостью, а также в разбойном нападении, за что уголовный закон предусматривает наказание до 15 лет лишения свободы или смертную казнь. Но судебное разбирательство выявило иную картину происшедшего: убийство произошло в ходе обоюдной драки, причем Мартыновы защищались от потерпевших, которые ранее были многократно судимы за хулиганство. Обвинения в разбойном нападении отпали вовсе.

Единодушный вердикт присяжных - признать Мартыновых виновными в убийстве, совершенном при превышении пределов необходимой обороны. Судья назначил наказание: 1,5 года лишения свободы первому и 1 год - второму. Юристы, следившие за процессом, сошлись во мнении: если бы дело Мартыновых слушалось в «обычном» суде, выдвинутое следствием обвинение, скорее всего, получило бы подтверждение.[8]

Результаты работы судов присяжных в 9 регионах России оказались обнадеживающими. Хотя процессы в среднем продолжались около 5 дней, что почти вдвое больше среднего срока разбирательства аналогичных дел в судах с участием народных заседателей, новые правила судопроизводства в значительной степени способствовали устранению обвинительного уклона и созданию действительно состязательного процесса. В начале 90-х годов областные (краевые) суды оправдывали 0,5% подсудимых, а присяжные за 1994–1995 гг. вынесли около 15% оправдательных вердиктов. По каждому четвертому делу присяжные признавали подсудимых виновными в менее тяжких преступлениях по сравнению с теми, которые фигурировали в обвинительных заключениях, подписываемых следователем и утверждаемых прокурором, а по каждому второму признавали осужденного заслуживающим снисхождения или особого снисхождения. Это обязывало судью снизить наказание.[9]

Любопытно, что критики суда присяжных, которые во время прохождения закона через парламент утверждали, будто суды будут в основном оправдывать преступников и направлять дела на дополнительное расследование, впоследствии могли бы, ссылаясь на приведенные статистические данные, упрекать присяжных в излишней снисходительности, но этого не произошло. Видимо, пришло понимание того, что расправный суд и надлежащая правовая процедура - далеко не одно и то же. Суд присяжных заставляет судей, прокуроров и адвокатов во многом пересмотреть свои взгляды на профессию.

Прокурор больше не может рассчитывать на то, что судья - его сподвижник по борьбе с преступностью - «не заметит» погрешностей предварительного следствия и «вытащит дело» за прокурора. Адвокату не имеет смысла «договариваться» с прокурором или судьей, а необходимо проявлять профессиональное мастерство. И сам судья начинает понимать: слово «суд» происходит не от «осудить», а от «рассудить».