Анонимное описание Андалусии

АРАБСКИЕ УЧЕНЫЕ О НАШЕСТВИИ НОРМАННОВ НА СЕВИЛЬЮ

В 844 г.

(Я выражаю глубокую благодарность коллегам В. М. Бейлису, Д. В. Микульскому, Д. Е. Мишину за помощь в переводах, а также С. Г. Кляшторному за предоставленную возможность ознакомиться с изданиями, которых нет в московских библиотеках)

История нападения норманнов на Севилью в 844 г. изучалась более 150 лет. Как справедливо заметила Л. А. Семенова, представившая краткий историографический обзор проблемы, информация «Книги стран» арабского ученого IX в. ал-Йа’куби до сих пор не имеет удовлетворительной интерпретации, но использовалась в качестве аргумента для обоснования норманнской теории ¹. Именно сведения ал-Йа’куби привлекли внимание к нашествию норманнов на Севилью в 844 г., ибо он, кратко сообщив о случившемся, назвал нападавших «ал-маджус, которых именуют ар-рус» ².

Хроника набега 844 г. воспроизведена детально по восточным источникам X-XVII вв., которые, пересказывая друг друга, добавляя новые детали, иной раз искажая в силу своих представлений какие-то черты, сохранили конкретные данные о событиях. Это Ибн ал- Кутиййа, Ибн Хаййан, ал-’Узри, ал-Бакри, Ибн ал-Асир, Ибн Са’ид ал-Магриби, Ибн ‘Изари, ан-Нувайри, Ибн Халдун, ал-Маккари и др. Сведения этих авторов были собраны в книгах Р. Дози, Й. Стефанссона, А. Сейппеля, Х. Биркеланда, А. Мельвингера, Э. Леви-Провансаля, ‘Абдуррахмана Али ал-Хаджжи и др. ³ [191]

Приведем выдержки из рассказов об этом набеге.

Ибн ал-Кутиййа

(ум. 977):

«[...] ‘Абд ар-Рахман построил в Севилье мечеть и воздвиг вокруг города стену по причине взятия ее маджусами, после того как вторглись они туда в году 230 (844/45), первой даты, когда упоминается [подобное]. Было их вторжение в его (‘Абд ар-Рахмана) дни. Были устрашены люди и бежали от них, и оставило население Севилью, и бежало оттуда в Кармону и в горы Севильи. Никто из жителей Запада не призывал сражаться с ними, и люди в испуге бежали в Кордову и соседние с ней округа. Вазиры вышли вместе с жителями Кордовы и соседних с ней округов, а население Пограничья (имеется в виду область, соседняя с Андалусией. — Т. К.) спаслось бегством, как только маджусы стали продвигаться, занимая первые же территории Запада и захватив равнину (?) Лиссабона. А вазиры и те, кто были с ними, оставались в Кармоне и не могли поднять людей на борьбу из-за большой силы [врагов]. [Так было], пока жители Пограничья не отважились [выступить]... Когда люди Пограничья соединились с вазирами, они стали просить, чтобы двинулся [и] народ, они сообщили, что от них ежедневно выступают отряды в сторону Фириша и Аликанте и в направлении Кордовы и Маврура. Они обратились с просьбой устроить засаду в таком месте, где они могли бы спрятаться поблизости от окраины Севильи. Им указали на селение Кинтуш Му’афир, южнее Севильи. Они вышли туда под покровом ночи и спрятались там. А в нем — церковь [святого] покровителя, и они поднялись [к куполу] и наблюдали с ее высоты из деревянной [надстройки]. Когда занялась заря, к ним вышел отряд [ маджусов ], в котором было шестнадцать тысяч, часть из них направлялась в сторону Маврура. Когда они [оказались] напротив селения, наблюдатель указал на них. Однако [мусульмане] не стали нападать на них, пока они не прошли дальше. Когда они удалились, [мусульмане] отрезали их от города, и меч поразил их всех. Затем подошли вазиры, вступили в Севилью и застали там правителя, который был осажден в ее крепости. Он вышел к ним, и люди отступили. А два отряда маджусов вышли [из города?], кроме того, который был уничтожен, один [отряд] в сторону Аликанте, другой — в сторону Кордовы и в сторону Бану Лайс. Когда те маджусы, которые были в городе, услышали о коннице, приходе войск и гибели отряда, выступившего в направлении Маврура, они бежали к своим кораблям, поднялись вверх [по течению] выше Севильи в сторону [192] крепости аз-За’вак и встретились со своими товарищами, после чего сели на корабли и спустились вниз [по реке]. А люди, обозлившиеся на них, забрасывали их камнями и костями [животных]. Когда они (маджусы) подошли к Севилье на расстояние мили, то стали кричать людям: “Если хотите выкупить [своих пленных], отстаньте от нас!" [Люди] прекратили [нападения] на них и предоставили выкуп за находившихся у них пленников. Большинство пленных было выкуплено: они не брали в качестве выкупа за них ни золота, ни серебра, а взяли только одежду и еду.

Они отошли от Севильи и направились к Накуру... Затем они чинили насилия над всеми обитателями побережья, пока не добрались до страны ар-Рум (Византии или Италии). В том путешествии они достигли Александрии и пребывали в этом [положении] четырнадцать лет[...].

Многие старейшины Севильи рассказывали, что маджусы накаляли в огне стрелы и выпускали их в свод мечети, и, если [место] вокруг стрелы загоралось, она [стрела] падала. И следы стрел на своде [мечети] видны до нашего времени. Когда они потеряли надежду поджечь [мечеть], то собрали в одном из помещений дрова и циновки, [чтобы] разжечь огонь, и это [все] достигало кровли. Тогда со стороны михраба к ним вышел [некий] юноша и вывел их из мечети, и запретил им входить туда три дня, до тех пор пока не произошло сражение с ними. И маджусы описывают вышедшего к ним юношу как совершенство красоты» ⁴.

Ибн Хаййан

(987/88-1076):

«Рассказ о нападении флота маджусов из ал-урдуманийун — да проклянет их Аллах — со стороны Румийского моря на западное побережье Андалусии[...].

Сказал Мухаммад ибн Ахмад (здесь ошибка, следует читать: Ахмад ибн Мухаммад. — Д. М.) ар-Рази: в 229 г. (843/44) появились корабли ал-урманийун, известных в Андалусии как ал-маджус, у западного побережья Андалусии[...].

Сказал ‘Иса ибн Ахмад (ар-Рази, сын упомянутого выше Ахмада ибн Мухаммада. — Д. М.): я прочитал в “Послании о победе над маджусами ": остановились у берега одного из берегов наших пограничных районов корабли народа, именуемого ал-уД. М.анийун [...].

[Касыда ‘Усмана]:

Собрал меч его [Насра-евнуха]

из мяса ал-урдуманийуна вечернюю трапезу свою [193] а те набрасывались на него,

подобно волкам и орлам» ⁵.

Ал-’Узри

(1003-1085):

«Выступление маджусов со [стороны] моря на область Севильи. Рассказывают, что в году 229 (843/44) прибыло письмо Вахбаллаха ибн Хазма, наместника Лиссабона, сообщавшее, что остановилось на побережье около него 54 корабля и с ними 54 судна маджусов. Были отправлены известия правителям областей с предупреждением, и в том же [году] было высказано пожелание имаму ‘Абд ар-Рахману от Галандара ибн Вук.к.х(а) (Галиндо, сына Иньиго? — Д. М.), и он участвовал в битве с маджусами. В году 230 (844/45) подошли маджусы на кораблях к Севилье в пятницу мухаррама 8-го (25 сентября 844). А перед этим зу-л-хиджжа 1-го (20 августа 844) они появились близ Лиссабона, как уже было сказано. Находились они там тринадцать дней, и между ними и мусульманами происходили сражения. Затем они заняли остров Кабтель в [округе] Севильи в день, датированный [выше] пятницей, и оставались там три дня. Утром в понедельник они появились в селении Корио дель Рио, и люди начали войну с ними и [применили] оружие в крепости его против них, а оно [селение] расположено в 12 милях от города Севилья. Утром в понедельник 12-го мухаррама они встретились в сражении, мусульмане бежали, и очень многие из них погибли. Маджусы находились в Корио дель Рио оставшуюся часть дня, затем во вторник они вошли в Табладу, а она в 20 милях от города Севилья. Они провели там ночь, а на следующий день появились под городом в местности, именуемой ал-Фаххарин. Люди призывали [объединиться] против них и начали сражение. Потом [маджусы] повели свои корабли дальше, пока не остановились внутри города Севилья, и бросились со своих кораблей в битву с мусульманами. Утром в среду 14-го мухаррама, и [это же] 1 октября, мусульмане бежали, а погибло и было взято в плен столько мусульман, что и не описать. Меч не переставал разить все живое, что только попадалось ему: мужчин, женщин, детей, верховых животных, скот, птицу — все, что находилось в пределах досягаемости их мечей и стрел. Они вошли в центральную часть Севильи и пробыли там остаток дня и ночь. Затем в четверг утром вернулись к своим кораблям.

А военачальники имама ‘Абд ар-Рахмана остановились восточнее Севильи, в местечке под названием Машдул[...]. Когда враги Аллаха узнали о них, они поспешили [первыми] начать [бой], так что чуть [194] было не смяли их [ряды], но мусульмане проявили мужество, держались и продолжали сражение, пока не уничтожили около 70 неверных и не обратили их в бегство, прогнав на свои корабли. Затем мусульмане отказались [от преследования], отступились от них и остановились.

Когда к имаму ‘Абд ар-Рахману пришла весть о деяних военачальников, он отстранил их и выпустил Мухаммада ибн Са’ида ибн Рустума, и тот отправился тотчас же [после] этого во главе воинов и ополчения, собравшихся к нему, пока не остановился в центральной части Севильи. Тогда маджусы вышли к нему и в тот же день завязали бой с ним в городе, но он отразил их. Когда наступила ночь, он и те, кто были с ним, ушли, боясь ночного нападения. Он отошел в Куртиш — это в четырех милях к югу от города. Затем утром он выступил для сражения, но маджусы не отважились напасть на него и отошли от [Ибн Рустума], пока не остановились в Табладе, а он преследовал их и во вторник 3-го раби’ I (18 ноября 844) напал на них, установив против них метательные машины. В этот же день к ним прибыл Наср-евнух с подкреплением из Кордовы, поднял людей со всех сторон на войну с маджусами, и началось сражение между ними. Мусульмане чуть было не бежали, но Мухаммад ибн Рустум сошел с коня, а за ним спешились также и люди, и пешие вошли в [пространство] между врагом и большой рекой, разъединив маджусов и их корабли. Маджусы бежали, и около пятисот неверных было убито. У них захватили четыре корабля со всем, что было в них. Ибн Рустум приказал сжечь корабли, а то, что находилось на них, продать как трофеи. Это происходило в его лагере, а маджусы не предприняли [нападения]. Они оставались между Табладой и Кабтелью несколько дней, и мусульмане не имели возможности напасть на них. [Так было], пока маджусы не вышли со стороны реки, [протекающей] вблизи Ниеблы, быстро поднялись на возвышенность, захватили пленных и товары, а затем стали наступать. Мусульмане преградили им путь. Во главе конницы был ‘Абдус ибн Мукбил, а командиром войска, расположенного в той местности, —‘Aбдаллах ибн Кулайб ибн Са’лаба. [Но] каждое подразделение воздерживалось от помощи сотоварищам и отказывалось защищать их.

Затем маджусы прибыли в Канб Кауриш, расположились там, вывели пленных и выставили добычу, распределив все это между собой. Тогда мусульман охватил гнев, и они отважно ринулись на них, убили двух молодчиков из маджусов и загнали их на корабли. После этого враги Аллаха вошли в Кабтель и продвигались между долинами, а мусульмане с обоих берегов реки спустились к ним, не давая им остановиться. Маджусы облегчили свои корабли и пошли в Сидонию, захватили еду и взяли пленных. Там они находились два дня. Затем по реке спустились пятнадцать кораблей, принадлежащих имаму [195] ‘Абд ар-Рахману ибн ал-Хакаму, с воинами и оружием, и остановились в Севилье. Когда маджусы узнали об этом, они ушли к Балбале, совершая набеги и захватывая пленных. Они остановились на реке Вади Вабру (Гвадалквивир?) на острове Шалтиш. После этого маджусы достигли Ашкуны и сделали остановку на Вади Ана (Гвадиана?), затем пришли к Беже и остановились в местности, называемой С. ‘с, потом располагались в ал-Ма’дане, далее перебрались в Лиссабон и двинулись [оттуда] в поход, и после этого вестей о них не поступало» ⁶.

Ал-Бакри

(ум. 1094):

«[...] Стены Севильи построил имам ‘Абд ар-Рахман ибн ал-Хакам после того, как ей овладели маджусы, из камня, сделав их (стены) очень прочными» ⁷.

Ибн ал-Асир

(1160-1234):

«Рассказ о нападении многобожников на области мусульман в Андалусии. Он сказал: в этом году, я имею в виду 230 (844/45), выступили маджусы морским путем из отдаленных пределов Андалусии на области мусульман в ней[...]. Они появились в зу-л-хиджжа года 229 (20 августа— 17 сентября 844) около Лиссабона, и 13 дней происходили между ними и между мусульманами битвы. Затем напали на Кадис, потом на Сидонию. Были между ними и мусульманами сражения. Затем подошли к Севилье 8-го мухаррама (25 сентября) и остановились в двенадцати фарсахах от нее. Против них вышло много мусульман, и они встретились в сражении, но 12-го мухаррама (29 сентября) мусульмане отступили, многие из них погибли. Затем расположились они (маджусы) в двух милях от Севильи. Жители выступили против них и сражались, но 14-го мухаррама (1 октября) мусульмане обратились в бегство и многие были убиты, другие взяты в плен. Мечи маджусов не щадили ни человека, ни лошади. Они вошли внутрь Севильи и оставались там сутки, а затем вернулись к своим кораблям. После этого их настигло войско ‘Абд ар-Рахмана—правителя страны— и [отряды] нескольких предводителей. Маджусы напали первыми, но мусульмане держались стойко и сражались с ними. Семьдесят многобожников было убито, а остальные отступали, пока не сели на корабли, мусульмане же воздержались [от нападения] на них. Услышав об этом, ‘Абд ар-Рахман послал еще другое войско, и оно [196] вступило в жестокую битву с маджусами, и те повернули обратно, а войско, неотступно следуя за ними, на протяжении раби’ I (16 ноября — 15 декабря 844) вело сражение, и к нему подошла подмога со всех местностей, вставая на битву с маджусами со всех сторон. Маджусы выступили против них и сражались с ними, и мусульмане чуть было не отступили, но потом держались стойко. Многие из них спешились. И маджусы бежали, а около пятисот человек из них было убито. У них захватили четыре корабля, забрав то, что там было, и сожгли их. Несколько дней [мусульмане] оставались [на месте], не имея доступа к маджусам, так как те находились на своих кораблях.

Затем маджусы двинулись в Ниеблу и захватили пленных, после причалили к острову неподалеку от Кур(т?)иса, расположились там и разделили имевшуюся у них добычу. Тогда мусульмане, разгневавшись, подошли к ним по реке и убили двух человек из [числа] маджусов, после чего маджусы отплыли, направляясь к Сидонии. Там они захватили в качестве добычи продовольствие и пленных и находились там два дня. А потом в Севилью прибыли корабли ‘Абд ар-Рахмана, правителя Андалусии. Когда маджусы услышали об этом, то поспешили к Балбале, напали на город и захватили пленных, затем подались в Оксонобу, далее прошли к Беже, после этого вернулись в Лиссабон, а затем ушли, и известия о них из городов прекратились» ⁸.

Ибн Са’ид ал-Магриби

(Абу-л-Хасан ‘Али ал-Гарнати)

(не позднее 1214-1278):

«[...] И в году 229 (843/44) корабли ал-урдуманийина ал-маджус появились у западного побережья Андалусии. В четверг, когда прошло четырнадцать [ночей] мухаррама 229 года, они пристали близ Севильи, а она не была защищена. Они вошли и грабили ее [на протяжении] семи дней, пока не появился Наср-евнух. Он обратил в бегство христиан, называемых ал-маджус, и привел в негодность их корабли. Об этом ‘Усман ибн ал-Мусанна сказал:

Говорят, что ал-урдуманийина приближаются.

А я сказал: если придут, пошлем на них Насра.

После этого была построена стена Севильи по совету ‘Абд ал- Малика ибн Хабиба» ⁹.

Абу-л-Фида’

(1273-1331):

«Он сказал. В этом году (я имею в виду год 230 (844/45)) вышли маджусы из самых отдаленных областей Андалусии по морю к стране [197] мусульман. Между ними и мусульманами произошлo несколько сражений, в которых мусульмане потерпели поражение. Так что [маджусы] вошли в центр Севильи, но их настигло войско ‘Абд ар-Рахмана Омейяда — правителя Андалусии, а затем к ним присоединились мусульмане со всех сторон, и маджусы были побеждены, у них было захвачено четыре корабля с тем, что было в них, и маджусы на своих кораблях бежали в свою страну» ¹⁰.

Ан-Нувайри

(1279-1332):

«Рассказ о походе маджусов в области ислама в Андалусии. Он сказал: в году 230 (844/45) выступили маджусы из отдаленных земель Андалусии в страну мусульман. Впервые они появились в зу-л-хиджжа года 229 (20 августа—17 сентября 844) около Лиссабона, и оставались они там 13 дней, и происходили между ними и между мусульманами сражения [...]. (Далее рассказ в несколько сокращенном варианте совпадает с известиями Ибн ал-Асира, который и был первоисточником ан-Нувайри.)» ¹¹.

Ибн ал-’Изари

(2-я половина XIII — начало XIV в.):

«Вторжение маджусов в Севилью в году 230 (844/45). Вышли маджусы на примерно 80 кораблях, как будто заполонили море черные птицы, так и наполнились сердца горем и скорбью. Высадились у Лиссабона, затем подошли к Кадису, к Сидонии, потом подступили к Севилье, заняли ее силой, истребляя и пленяя жителей. И оставались в ней семь дней, напоив ее народ из чаши смерти. Весть об этом дошла до эмира ‘Абд ар-Рахмана, и он послал туда конницу хаджиба ‘Исы ибн Са’ида — мусульмане явились к нему по мановению ока. Во главе конницы он поставил ‘Абдаллаха ибн Кулайба ибн Васима и других. [‘Абд ар-Рахман] снизошел с высоты престола, предписав правителям округов мобилизовать людей. Они собрались в Кордове, и во главе их выступил Наср-евнух. Маджусы составили корабли один к другому и стали убивать мужчин, насиловать женщин, захватывать мальчиков, и это совершалось на протяжении тринадцати дней, как об этом рассказано в [сочинении] “Бахджат ан-нафс" (“Радость души"), но в книге “Дурар ал-кала’ид" (“Жемчужины ожерелий") — семь дней, как было сказано выше. (Дальнейший рассказ, до повествования о сожжении кораблей маджусов и продаже награбленного, совпадает с известиями ал-’Узри.) [...] Затем произошло сражение с ними около селения Таблада, во вторник, когда оставалось пять ночей [до конца] сафара (11 ноября 844), в нем погибло множество [маджусов], было сожжено тридцать кораблей. Большое число маджусов было повешено в [198] Севилье, их подняли на стволы пальм, что были там. А оставшиеся сели на свои корабли и ушли в Ниеблу, а оттуда направились к Лиссабону, и вестей от них больше не поступало.

Прибытие их в Севилью [приходится] на среду, по прошествии четырнадцати ночей мухаррама 230 года (1 октября 844), а после их прихода в Севилью прошло сорок два дня. Был убит их эмир, их [самих] погубил Аллах, а их оружие и снаряжение были рассеяны местью Аллаха и наказанием — возмездием за то, что они совершили, — тем, что Аллах уничтожил их эмира и погубил множество их [самих] и их завоевания. И были выпущены грамоты для [всего] мира с известиями о них. Эмир ‘Абд ар-Рахман написал пребывающим в Танжере [вождям] Санхаджа (союза берберских племен. — Т. К.), извещая их о том, что совершил Аллах с маджусами и какое ниспослал на них отмщение и гибель, и послал [им] голову эмира [маджусов] и двести голов его спутников» ¹².

Ибн ал-Хатиб

(1313-1374):

«В его (‘Абд ар-Рахмана II) время вышли корабли маджусов, вошли в Севилью, Кадис, Сидонию и Лиссабон, затем потерпели поражение; а маджусы — это те, которых сегодня христиане Кастилии называют инклиш (англы), а народ Машрика — фиранджами (франками) и инклисирами (англичанами). Местопребывание их государя — на двух огромных островах длиной 600 миль, и они народ мощный, могущественный и сильный» ¹³.

Анонимное описание Андалусии

(XIV—XV вв.):

«В году 230 (844/45) он (‘Абд ар-Рахман II) приказал построить мечеть в Севилье и воздвигнуть стену по причине вторжения маджусов в нее по морю Румийскому» ¹⁴.

Ал-Маккари

(1591-1632):

«В его (‘Абд ар-Рахмана) дни появились маджусы и вторглись в Севилью. ‘Абд ар-Рахман послал на них войско с командующими из Кордовы. Они оставили свои суда и вступили в бой с мусульманами, которых разбили после тяжелого боя. Затем пришли войска на помощь из Кордовы и сражались с маджусами, и разбили их мусульмане и захватили часть их кораблей и сожгли их. [Тогда те] передвинулись к Сидонии и находились в ней два дня, захватив кое-что из добычи. [Но] прибыли корабли ‘Абд ар-Рахмана к Севилье, и отошли [199] маджусы к Ниебле, нападая и оскорбляя [жителей]. Потом [маджусы прошли] к Беже, затем к Севилье, а потом прекратились вести о них, когда они отплыли из Лиссабона, и страна успокоилась. Это [происходило] в 230 году» ¹⁵.

Итак, восточные источники повествуют о том, что в августе 844 г, корабли норманнов появились на западном побережье Андалусии. Правителям прибрежных городов было разослано послание с предупреждением о грозящем нападении морских разбойников на 54 или 80 судах. Через некоторое время они вошли в Кадис, затем в Сидонию. В конце сентября флот появился в устье Гвадалквивира. У напавших были серьезные, приведшие к большим потерям битвы с местным войском, тем не менее в начале октября грозную армаду увидели близ Севильи. Разграбив город и взяв в плен жителей, пришельцы свезли добычу в лагерь, в устье Гвадалквивира, затем вернулись в Севилью. Под предводительством областных полководцев было собрано войско против пришельцев; в этих сражениях погибло много захватчиков. Уйдя в Ниеблу, оставшиеся норманны разграбили и ее, затем прошли к Лиссабону и отплыли. По сведениям Ибн Дихйи, после нашествия был заключен мир между омейядским эмиром в Кордове ‘Абд ар-Рахманом II (822-852) и неким норманнским правителем в результате посольства, возглавленного дипломатом и поэтом по имени ал-Газал (впрочем, занимавшийся вплотную этой проблемой Э. Леви-Провансаль полагал, что информация о посольстве ал-Газала имеет книжный, литературный характер и не является достоверной ¹⁶, хотя не все историки согласны с ним ¹⁷).

Изложенные данные показывают, что те авторы, которые имели конкретные известия о набеге 844 г., не связывали разбойников, напавших на Севилью, с именем ар-рус, а называли напавших ап-маджус и ал-урдуманийун. Слово ал-маджус означает «огнепоклонники». Этот термин первоначально употреблялся по отношению к народам, которые поклонялись огню или применяли огонь при похоронном обряде: индусам, иранцам-зороастрийцам, славянам, русам и др., следовавшим обряду поклонения огню или солнцу, или к язычникам. Так называли и северных жителей— норманнов ¹⁸. А. Мельвингер полагал, что термин относился к славянам ¹⁹. [200]

Из приведенных выше отрывков очевидно, что восточные писатели применяли термин маджус в отношении нападавших на Испанию скандинавов. Слово урдуманийун соответствовало западноевропейскому названию норманнов (Nor[d]man-ni, Lordomani, Lormanes) и использовалось только в испано-арабских источниках. Заметим, что один из авторов XIII в., Ибн Са’ид ал-Магриби, называл маджусов христианами, тогда как в 844 г. скандинавы еще не приняли христианство, что свидетельствует о наличии информации из ранних источников, с одной стороны, и о внесении оригинальных и более поздних известий — с другой. Также Ибн ал-Хатиб, писатель XIV в., помимо упоминания о походе 844 г. отметил современные ему данные о расселении норманнов.

Географ XII в. аз-Зухри дал общее описание скандинавских набегов на Испанию:

«[...] Приходили из этого моря (‘ Укийанус, т. е. Океана или, по- другому, Окружающего моря — Атлантики) огромные корабли, которые жители Андалусии называли каракир, а это корабли большие, с четырехугольными парусами, которые могли обращаться и в переднюю сторону, и в заднюю. На них плавали ватаги людей под названием ал-маджус, народ сильный, доблестный и искусный в мореплавании. Когда бы ни появились они, пустело побережье из-за страха перед ними. Набеги их происходили каждые 6 или 7 лет, не меньше чем на 40 кораблях, а иногда и на 100. Они истребляли всех, кто встречался на море, грабили и брали в плен. Та башня, которая [впоследствии] разрушилась, была им известна, при входе в Гибралтар (аз-Зукак). Они входили, [ориентируясь] по ней, в то малое море (ал-бахр ас-сагир — Средиземное) и проходили до окраин Сирии (аш-Шам). Со временем разрушился этот маяк, и не входили уже больше те караки-ры, кроме двух, разбившихся, один — у пристани маджусов (Марса ал-Маджус) а другой — у мыса ал-Агарр (Тараф ал-Агарр — Трафальгар?). Было это в году 545 (1150/51). Не приходили они после этого, не мешали движению на море, и не появлялись более ал- маджус по причине отсутствия маяка» ²⁰.

Таким образом, восточные источники имели сведения не только о самих западноевропейских норманнах, но даже об их судах: термин каракир относился, вероятно, к драккарам, предназначенным для морских плаваний; словом же кариб, видимо, называлось грузовое судно — кнорре, следовавшее за драккаром ²¹. [201]

По сведениям Ибн ал-Кутиййи, после боев близ Севильи маджусы продолжили экспедицию на побережье Северной Африки, затем отправились в Византию и Александрию, а всего путешествовали 14 лет. Вероятнее всего, в этой информации отразились данные о двух набегах, 844 и 859 гг.; о последнем имеются также вполне достоверные и весьма красочные сведения у испано-арабских писателей.

Однако о появлении скандинавов в Византии имеются данные и других источников. В Житии Георгия Амастридского, составленном между 825 и 842 гг. (впрочем, по поводу времени возникновения и авторства этого источника в византиноведческой литературе нет единого мнения ²²), отмечено, что варварский народ рос напал на город Амастрида на малоазиатском побережье Черного моря, появившись от озера Пропонтида. Это озеро считалось большинством исследователей Азовским морем, однако Пропонтидой в античных и византийских источниках именовались Мраморное море и Босфор. Поэтому ученые до сих пор не пришли к единому мнению о том, кто же были напавшие — западноевропейские норманны, пришедшие со стороны Средиземного моря, или русы, появившиеся со стороны Азовского и Черного морей, как они это делали позже, нападая на Константинополь. Ранний поход росов на Константинополь был зафиксирован русским Житием Стефана Сурожского (XV в.), в основе которого лежал древний византийский источник, где рассказывалось, что в первой половине IX в. росами был совершен из Новгорода поход на город Сурож — византийскую Сугдею в Крыму. Хотя очевидно, что подробности этого события сомнительны (поздний памятник был составлен с целью удревнить и прославить новгородскую историю), но сам факт похода, как считают исследователи, мог иметь место ²³. Нападение росов на Константинополь в 860 г. было упомянуто в сочинениях патриарха Фотия (ок. 810 — после 886), а в «Венецианской хронике» Иоанна Диакона (рубеж X-XI вв.) повествуется о приближении в 860 г. к Константинополю кораблей разбойников, названных здесь норманнами, и опустошении ими его окрестностей ²⁴. Следует вспомнить и свидетельство епископа Кремоны Лиудпранда о походе князя Игоря на Константинополь в 941 г., где было отмечено, что некий северный народ греки именуют rousioV («рыжие»), «мы же по местонахождению именуем норманнами. Ведь на немецком языке (lingua Tentorium) nord означает “север", а man — “человек", [202] поэтому-то северных людей и можно назвать норманнами» ²⁵. Параллелью к этому известию является сообщение ал-Мас’уди (сер. X в.): «Византийцы нарекают их (русов. — Т. К.) русийа, смысл этого [слова] — “красные, рыжие"» ²⁶. Древнерусская Повесть временных лет, рассказывая о первых деяниях скандинавских наемников на Руси, зафиксировала нападение на Константинополь Аскольда и Дира из Киева, куда они пришли из Новгорода вскоре после призвания туда Рюрика на княжение ²⁷. ПВЛ неточна в датах, поход Аскольда и Дира датирован там 866 г. Не исключено, что на самом деле имеется в виду поход 860 г., о котором сообщают Фотий и «Венецианская хроника».

Тем любопытнее представляются маршруты, которыми следовали приплывавшие в Испанию отряды. Большинство хронистов передают сведения о том, что сначала норманнов замечали близ западных берегов Франции, откуда они плыли мимо Лиссабона в Испанию и появлялись в Андалусии. Следовательно, этот путь естественно начинался в северных водах Европы, от места жительства скандинавов, и шел по водам северной Атлантики. Однако есть два упоминания о том, что набег норманнов на Севилью в 844 г. был произведен маджусами, приплывшими со стороны «Румийского моря», — это свидетельства Ибн Хаййана (конец X-XI в.) и анонимного автора описания Андалусии XIV-XV вв. Румийским морем арабо-персидскими авторами называлось, как правило, Средиземное. Ошибка арабских источников в отношении того, откуда появлялись норманны, может означать, что до арабских писателей доходили слухи и о деяниях русов вблизи Константинополя.

Название же ар-рус было достаточно известно на востоке мусульманского мира. Так, Ибн Хордадбех в хорошо известном фрагменте о торговых путях Восточной Европы называл Багдад, где появлялись купцы-русы, пользуясь как переводчиками славянскими слугами ²⁸. Давно отмечен и тот факт, что в связи с набегами на Испанию не только ал-Йа’куби упоминал имя ар-рус. Подтверждением сведений ал-Йа’куби, как считал А. Мельвингер, были данные энциклопедиста X в. ал-Мас’уди, который тоже упомянул о каком-то набеге русов на Севилью «до 300 г. х.» (912 г.): «Жители Андалусии думали, что это были маджусы, которые приходят в это море каждые 200 лет через пролив, вытекающий из моря ‘Укийанус, но не через тот пролив, на котором стоит маяк. Я же думаю, а Аллах лучше знает, что этот [203] пролив соединяется с морями Понт и Майотис и этот народ — ар-рус, о котором мы уже упоминали, ибо никто, кроме них, не ходит по этому морю, соединяющемуся с морем ‘Укийанус» ²⁹. Пролив, на котором стоял маяк, — Гибралтар — был хорошо известен арабским авторам, как и ал-Мас’уди, и был подробно описан. Представление о море Океан или просто Океане (‘Укийанус) было воспринято арабскими учеными из древнегреческой географии, где так называлось окружающее населенную часть суши всемирное водное пространство, ответвлениями которого считались Атлантика, Индийский и Тихий океаны. Но именно Океаном в арабской географии чаще всего именовалась Атлантика (Тихий океан назывался Зеленым, хотя Атлантику тоже иногда так называли; Индийский, по прибрежным странам, — морем ал-Хинда). Многие арабские авторы, в том числе и ал-Йа’куби, и ал-Мас’уди, считали цепь морей от Атлантики через Гибралтар, Средиземное и прочие моря до Черного единым водным бассейном.

Понт (в арабской передаче — Бунтус или, с искаженной диакритикой, Нитас), по данным ал-Маc’уди, имел на севере связь с морем (или озером) Меотис (в арабской передаче — Майотис, античная Меотида) ³⁰. В своей ранней книге «Промывальни золота и рудники драгоценностей» ученый рассказывал, что Понт и Меотис находятся рядом, отделены друг от друга узким проливом и даже что названия Понт и Меотис можно относить как к первому, так и ко второму морю — они равнозначны; по этому морю, по представлению ал-Маc’уди, плавали только русы, почему и называл он его морем русов. В этой же книге есть сведения о безымянном озере далеко на севере, близ Полярного круга, которое дает начало реке Танаис, а она, в свою очередь, впадает в море Понт ³¹. В последней своей «Книге предупреждения и пересмотра», однако, ал-Мас’уди называл это озеро на севере Майотисом и отмечал, что именно из него берет начало Константинопольский пролив, впадающий в Средиземное море (море Рума) ³².

Подобное представление о Константинопольском проливе, соединяющем Океан на севере и море Рума на юге, имеется в сочинениях ал-Истахри (1-я пол. X в.) и его последователя и переработчика Ибн Хаукала (80-е гг. X в.); впрочем, им были неизвестны Черное и Азовское моря — вместо них и фигурировал Константинопольский пролив ³³. Не исключено, что подобные представления скорректировали [204] взгляды ал-Мас’уди на положение Меотиса. Исходя из своих представлений, ал-Мас’уди предположил, что те, кого ал-Йа’куби назвал маджусами-русами, явились в Севилью не из Атлантики, а из Константинопольского пролива, соединявшегося с Понтом — «морем русов».

Ранние арабские ученые, такие, как Ибн Хордадбех, ал-Йа’куби, Кудама ибн Джа’фар, называли Черное море морем хазар, что явствует из описания византийских фем Фракии и Македонии и других фрагментов, тогда как в X в. это название применялось только к Каспию ³⁴. Это обстоятельство, видимо, вызвало недоумение знатока морей ал-Мас’уди, поскольку он полагал, что у ранних географов морем хазар, как и в его время, должен был быть назван Каспий, который не соединяется ни с одним другим морем. Однако не кто иной, как ал- Йа’куби, писал, что «ал-Андалус находится на западе, на море, которое соединяется с морем ал-хазар» ³⁵, подразумевая под ним Черное. Ал-Мас’уди же отмечал: «Ошибались люди и полагали, что море ал-хазар соединяется с морем Майотис. А я не видел из входящих в страну хазар купцов и судовладельцев никого, [плавающего] по морю ал-хазар в страны русов и булгар, кто бы утверждал, что с морем ал- хазар соединяется какое-либо море из этих морей или соединяется с ним что-нибудь из его вод или каналов, кроме реки ал-хазар. Мы упомянем об этом при нашем рассказе о горе Кавказ, городе Баб ал-Абваб (т. е. Дербенте) и государстве ал-хазар, и как вошли русы на кораблях в море ал-хазар, а было это после 300 (912 г.). Я видел множество примеров описаний морей тех, кто предшествовал и был прежде. Они упоминают в своих книгах, что пролив ал-Кустантинийа, следующий из Майотиса, соединен с морем ал-хазар. И я не знаю, как это и откуда говорят это: по методу ощущения, или по методу вывода, или сопоставления. Или думают, что русы и их соседи живут на этом море, которое и есть море ал-хазар. Я плыл по нему из Абескуна, он — на побережье Гиркании за страной Табаристан, и я не оставил нерасспрошенным ни одного наблюдавшего купца, кто мог бы растолковать мне, ни одного судовладельца, и каждый мне сказал, что в него нет другого пути, чем тот, по которому пришли корабли русов» ³⁶.

Корабли русов, о которых пишет ал-Мас’уди, появились на Каспии «после 300» (912 г.), совершив невиданный дотоле набег на прибрежные земли. При описании его выясняется, что, по представлению [205] ал-Мас’уди, между морем ал-хазар, т. е. Каспием, и морем Понт — Черным существовало некое замерзающее зимой «ответвление», соединяющее реку ал-хазар (т. е. Волгу) с «заливом моря Понт», по которому русы и прошли с разрешения хазарских властей в Каспий ³⁷. Море Понт ал-Мас’уди считал «принадлежащим» народам русов, булгар, печенегов, а русов, как уже отмечалось, — единственными, плавающими по этому морю ³⁸, что наводило исследователей на мысль об отождествлении в восприятии ал-Мас’уди Черного моря и Балтики, по которой, действительно, не плавал никто, кроме норманнов ³⁹. Тем не менее упоминание других восточноевропейских народов — булгар и печенегов — заставляет предполагать некое смешение информации о Черном и Балтийском морях в восприятии ал-Мас’уди. Рассказ же о нападении войска народа ар-рус на прикаспийские территории, судя по переданным реалиям, относился к деятельности представителей Древнерусского государства и состоял в тесной связи с его общей международной политикой ⁴⁰.

Рассказывая о народе ар-рус, ал-Мас’уди, кроме того, писал, что это «многочисленные народы, имеющие отдельные виды. Среди них есть вид (джинc), называемый Луда‘ана. Он

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: