Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!

Они росли, переживали все невзгоды: голод, холод, бомбежки, потери близких, они впитывали все, что видели и слышали, и до сих пор все живо и отложилось в памяти до мельчайших подробностей.

Людмила Павловна Лехова встретила блокаду в возрасте 5 лет. Казалось бы, ну что могут помнить о ней такие маленькие дети.?

Она родилась в Ленинграде 4 ноября 1935 года. Вся семья: отец Семенов Павел Семенович, мать Семенова Верой Николаевна и двое детей жили на Большеохтинском проспекте в доме 65. Район Охты был тогда глухой окраиной. Единственным транспортом были трамваи. Район был застроен в основном 2-этажными деревянными домами, кирпичных домов было мало. Почти все деревянные дома во время блокады были разобраны на топливо. Их дом вместе с оставшимися кирпичными домами снесли в середине 60-х годов, когда началась массовая застройка этого района. В настоящее время их территорию занимает комплекс жилых домов. На месте снесенных домов Была возведена гостиница «Охтинская» и комплекс жилых домов.

Родители - коренные ленинградцы. Отец начал работать с 16 лет и всю жизнь работал шофером. Мама не работала - сидела с детьми - младшая сестренка часто болела. Летом 1941 года мама с детьми уехали на лето к бабушке в Калининскую область. Там их и застала война. Последним поездом они вернулись в Ленинград.

Отца дома уже не застали - его забрали на следующий день после объявления войны. Дома не было никаких припасов, а в магазинах уже было пусто - все разобрали раньше, ввели картички. Никто не ожидал, что наступление немцев будет таким стремительным. В начале сентября разбомбили Бадаевские продовольственные склады, Дети конечно не понимали значения этого события, но об этом говорили все вокруг. Тревога и страх взрослых передавались и им.

Зима с сорок первого на сорок второй год была самым страшным периодом блокады. На этот период выпало самое большое количество смертей. Зима тянулась так долго, что казалось ей не будет конца. Холода наступили рано, в конце октября и не отпускали всю зиму. Морозы держались до тридцати, порой сорока градусов, казалось, они будут бесконечно.

Большинство деревянных домов на Большеохтинском проспекте разобрали на топливо. После отключения электричества на Охтинском мосту, где было трамвайное кольцо (сейчас Красногвардейская площадь), образовалось кладбище обледеневших трамваев, обвешанных громадными сосульками. Дети, не понимая ужаса происходящего, бегали вокруг них и сбивали эти сосульки.

Спали не раздеваясь, забиваясь под перину вместо одеяла. Урезали нормы выдачи продуктов. Иждивенцы стали получать всего 125 г хлеба. Этот ломтик был совсем прозрачный. Чтобы притупить чувство голода мать советовала больше пить. Пила воду и сосала сосульки. Может быть это и спасло.

Замерз водопровод. За водой приходилось ходить на Неву, благо дом находился почти на берегу, искали место, где вырублена прорубь. Черпали ковшиком, пока наливали, ведерко уже примерзало, приходилось раскачивать его, а вода выливалась, доливали снова и снова... Иногда к реке ходили вместе с соседкой тетей Паней. Говорили, что когда на Охте стали работать бани, она ошпарилась и умерла.

Мама ходила отоваривать хлебные карточки. Она стояла в очередях порой целый день на жутком морозе. Видимо, это ее подкосило. Она умерла 10 февраля 1942 года.. В тот же день в больнице умерла и сестренка. Ей было всего 3 года.

Место, где они захоронены, становить не удалось. Возможно на Охтинском кладбище, а может быть на Пискаревском. Сохранилось свидетельство о смерти матери за № 783, в котором в графе «причина смерти» записано: «от упадка сердечной деятельности». Так писали тогда о всех, кто умер от голода.

Смертей было столько, что она стала чем-то обыденным. На улице, прислонившись с стенам домов, сидели замерзшие люди, заметенные снегом. Их даже не успевали убирать.

Сандружинницы в серых халатах, выносили из дома умерших, завернутых в простыни или одеяло, и увозили на повозке. Как увозили маму в памяти не сохранилось, видимо меня увели раньше в ЖАКТ. Там находились управхоз и паспортистка, которые вели учет жильцов и выдавали продовольственные карточки.

Оттуда забрали воспитательница и повезла в детский дом. Ехали на санках по замерзшей Неве. В ногах лежали посуда для детского дома, сидеть было очень неудобно, но приходилось терпеть. Смотрела по сторонам и запоминала дорогу на случай, если придется возвращаться домой одной. Видела львов на цепях у ограды дома (Усадьба Кушелева- Безбородко и Елизаветинская община сестер милосердия, позже стала называться больницей им. Карла Либкнехта на Свердловской набережной).

Наконец добрались до детского приемника у Финляндского вокзала. Там вымыли и переодели в чужое платье, напоили сладким чаем. Вкус того блокадного чая запомнился на всю жизнь. И до сих чай остался самым любимым напитком даже за праздничным столом. Дети первое время плакали, потом привыкали. Там жили до лета и когда появилась возможность, посадили на поезд и отправили в эвакуацию.

По дороге поезд бомбили, воспитатели быстро за шкирку выталкивали детей из вагона и наказывали ждать.. Воспитатели постоянно проверяли, помнят ли они свои имена, имена родителей и адрес, потому что были случаи, когда дети пропадали Старались выучивали так, что сохранили в памяти до сих пор.

Детей привезли в город Куйбышев (сейчас город Самара), а потом переправили в Куйбышевскую область Богатовский район, село Виловатое, расположенное на левом берегу реки Самары. Там в 1942 году специально для детей блокадного Ленинграда был открыт детский дом № 44 на 60 человек.

До войны это был богатый район - основной поставщик зерна и растительного масла в стране. Вокруг были поля подсолнухов. Но 1943 год выдался тяжелейшим, сильная засуха привела к гибели урожая, последние колоски сдавали государству. Было голодно, но никакого сравнения с тем, блокадным голодом. Летом жевали зелень, растущую вокруг, зимой - семечки, жмых, которым кормили лошадей. С весны до поздней осени работали на колхозных полях, занимались прополкой и окучиванием, зимой вязали теплые вещи для фронта.

Начались занятия в школе. Не было тетрадей, ручек, писали огрызками карандашей между строчками старых газет. Зная это, отец, в один из своих коротких наездов с фронта, привез перьевую ручку для письма.

Все войну от начала до конца отец проездил на своей трехтонке. Только вначале она была новенькой, а в конце войны стала совсем разбитой. Отец никогда ничего не рассказывал о войне, видимо считая, что дочь слишком мала для таких рассказов.

Когда война закончилась, они вместе вернулись в Ленинград. Их прежняя квартира была занята - в нее заселили милиционера с семьей. От вещей ничего не осталось. Говорили, что их отвезили на временное хранение в церковь на Больше-охтинском проспекте, дом 130, во время войны здание сильно пострадало от бомбежек, было пробито снарядами, без стекол и внутри тоже все было все разбито. После войны дом передали евангелистским христианам (баптистам), при его расчистке они вывезли все содержимое. Так пропали все вещи, мебель, фотографии. Пришлось начинать жизнь с нуля.

Отец был еще молодой, ему было всего 34 года. Почти сразу он вновь женился. Его новая жена пережила блокаду, была сандружинницей, гасила зажигалки. В семье появилось еще четверо детей. Отцу приходилось одному содержать всю свою большую семью. В свободное время он для детей своими руками строил дачу в Лемболово. Она стоит до сих пор. Отец был трудяга, всю жизнь работал без передышки, а война подорвала его здоровье. Он стал болеть, с трудом садился в автобус, но до последнего продолжал работать. Последнее время он был водителем на междугороднем автобусе по маршруту от Троицкого поля до Кировска. Каждый день он ехал по левому берегу Невы и, проезжая мимо Невской дубровки, вспоминал о родных. Отец умер 22 июня 1963 года в возрасте 62 лет. Его похоронили на Охтинском кладбище.

Жить после войны было очень трудно. Район Охты продолжал оставаться окраиной Ленинграда, каменных домов осталось немного, больше сараев. Многие ютились в коммуналках. Сначала их семья занимала комнату в коммунальной квартире на Конторской улице, дом 15 (его снесли в 2007 году), а после расселения соседей им разрешили занять всю трехкомнатную квартиру. Впоследствии в 1960 году родным выделили трехкомнатную квартиру на Заневском проспекте в доме 31.

Учиться пошла в ближайшую от дома семилетнюю школу № 140, которая располагалась в здании дореволюционного начального училища имени Петра Великого на Конторской улице, дом 6 угол Большеохтинского проспекта. Это было 2-этажное здание с большими светлыми классами, паркетными полами. Были кабинеты химии, биологии, физики, большая библиотека. В школе учились только девочки. Мальчиков обучали в школе № 141, которая находилась напротив в здании бывшей богадельни П. и Л. Елисеевых. Сейчас эти здания не сохранились. Уроки часто пропускали - стояли в очереди за хлебом. Булочная находилась прямо напротив школы.

После окончания школы нужно было выбирать - учиться дальше или работать. Случайно узнала, что набирают чертежниц в ленинградский филиал Государственного института по проектированию металлургических заводов («Гипромез»), который проектировал крупные объекты в России и на границей. Тогда он находился на набережной реки Фонтанки, дом 76, а сейчас на площади Конституции в Московском районе.

Судьба связала с этим институтом на долгие годы, но какие это были счастливые годы! Организация была богатая - у нее была своя база в Кавголово и свой яхтенный клуб в Лахте. Сотрудники бесплатно пользовались всеми этими благами. Зимой устраивали лыжные гонки, летом - ходили на яхте под парусом в заливе. В 1953 году стала победительницей соревнований по лыжным гонкам.

Попасть в институт было большой удачей и это случилось не сразу. Сначала пришлось быть ученицей, затем закончить семимесячные курсы при институте и только после этого получила должность копировщицы чертежно-конструкторского бюро. Работа требовала знаний и умения. Тогда не было множительных аппаратов и работа копировщицы была очень ответственной и нужной, требовала знаний и умения. Это было замечательное время и жить было очень интересно.

Стала налаживаться и личная жизнь. Со школьной поры дружила с Леховым Юрием Петровичем. Он жил на улице Восстания и учился в школе у метро «Чернышевская». Познакомились они в доме у двоюродного брата. Брат учился с Юрием в одном классе. Молодежь общалась, вместе гуляли по городу, ходили на демонстрации. А в 1959 году решили пожениться.

Когда родился сын, с работы пришлось уйти. А вместе с этим пропала надежда на получение своего жилья, из очереди на квартиру в институте ее исключили. Жили у мужа на Восстания, а потом свекровь выхлопотала для них комнату на Моховой. Пришлось устраиваться на временную работу - подрабатывать в детском саду, чертежницей на дому.

В коммуналке с малышом было очень тесно, поэтому вопрос расширения жилья стоял остро. Дело решил случай - во время прогулки с ребенком к коляске подошла женщина, и, разговорившись, пожаловалась на свои проблемы. Она искала жилье в городе. Комната ее устраивала. Взамен предложила отдельное жилье в поселке Невская Дубровка.

Где он находится, они тогда даже и не знали. Поехали посмотреть. Неожиданно все очень понравилось - и однокомнатная квартира в добротном кирпичном доме на улице с символическим названием Ленинградская и сам поселок с яркими разноцветными свежеокрашенными деревянными домами на Советской улице. Решили переехать на новое место. И, прожив в поселке 55 лет, они никогда не пожалели об этом решении.. Берег Невы, свежий воздух, леса вокруг, отдельное жилье - все это выгодно отличало от города, где люди жили тесно, как пчелы в улье.

Первое время Людмила Павловна еще продолжала ездить на работу в город, а потом стала искать ее в Дубровке. Получилось не сразу, пришлось поменять несколько мест, на постоянную работу устроилась только в 1964 году в Дубровский домостроительный комбинат сначала чертежницей, а потом электрофотографом на электрографический аппарат «Эра«. На этом месте проработала до пенсии почти 28 лет.

Все это время рядом был муж Юрий Петрович. Он устроился на работу в ДСК и проработал там 33 года., активно участвовал в жизни поселка, неоднократно избирался депутатом областного и поселкового советов, вел лекторий в поселковом Доме культуры, был заводилой и ведущим КВН и заводских праздников. Потребность к самоусовершенствованию жили в нем еще с детства, поэтому он не прерывал связей с Ленинградом - регулярно посещал лекции, библиотеку, закончил курсы иностранного языка, приобретал книги. Для Юрия Петровича самое главное - поддержка жены. Они вместе уже 58 лет и увлечения у них тоже общие. Одно из них - чтение книг. В домашней библиотеке семьи есть произведения любимых авторов: Федора Достоевского, Николая Гумилева, Анны Ахматовой и все, что связано с их творчеством- афиши, буклеты и книги с автографами.

Бережно хранится и семейный архив. Жаль, что в нем нет фотографий довоенной и военной поры. Но память об этом времени не стерлась. Это забыть невозможно…

На снимке: сотрудники Дубровского деревообрабатывающего комбината 1964 г. Во втором ряду крайний слева - директор Иоз В.Н..,

в первом ряду посередине - Лехова Л.П.

Воспользуйтесь поиском по сайту: