Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Искусственное развитие частного землевладения




Поместье и вотчина

I. Поместное землевладение изменило юридический характер землевладения вотчинного. Перемена эта была произведена распространением на вотчинное землевладение принципа, на котором построено было землевладение поместное. В удельное время, как мы видели, государственная служба, точнее, вольная служба при дворе князя не была связана с землевладением. Поземельные отношения боярина и вольного слуги строго отделялись от его личных служебных отношений к князю: вольный слуга мог служить в одном уделе и владеть землею в другом. Этим строгим разделением поземельных и служебных отношений в удельные века условливалось тогдашнее государственное значение земли. Тогда земля платила, несла тягло, служили только лица. Это правило применялось так последовательно, что бояре и вольные слуги, покупавшие земли черных людей, т.е. крестьян, живших на казенной княжеской земле, обязаны были тянуть тягло вместе с крестьянами, а в противном случае теряли купленные земли, которые возвращались черным людям даром. Точно так же барская пашня, которую служилый землевладелец пахал на себя своими дворовыми людьми, подлежала общим поземельным повинностям, и только со второй половины XVI в. часть ее пропорционально поместному окладу владельца обелялась -- освобождалась от тягла. В том и другом случае привилегированное положение служилого землевладельца по службе не отражалось на его землевладении. Теперь служба связалась с землей, т.е. служебные повинности распределялись на лица по земле. Поэтому теперь рядом с землей платящей явилась земля служащая, или, говоря точнее, земля платящая в руках служилого человека становилась и землей служащей. Благодаря этому соединению службы с землей произошла двоякая перемена в вотчинном землевладении: 1) стеснено было право приобретения вотчин, т.е. ограничен был круг лиц, имевших это право; 2) стеснено было право распоряжения вотчинами. Как скоро государственная служба как повинность стала падать на лица по земле, утвердилась мысль, что, кто служит, тот должен иметь землю. На этой мысли и была построена поместная система. Прямым последствием этой мысли было другое правило: кто владеет землей, тот должен служить. В удельное время право земельной собственности принадлежало на Руси всем свободным классам общества, но, как скоро восторжествовало указанное правило, внесенное принципом поместного владения, землевладение на личном вотчинном праве должно было стать привилегией служилых лиц. Вот почему в Московском государстве XVI в. мы уже не встречаем в гражданском обществе землевладельцев-вотчинников, которые бы не принадлежали к служилому классу. Вотчины церковные не были личной собственностью, а принадлежали церковным учреждениям; впрочем, и они отбывали ратную повинность через своих церковных слуг, которые, подобно государевым служилым людям, получали поместья от этих учреждений. Итак, кто владел землей в Московском государстве на вотчинном праве, тот должен был служить или переставал быть земельным вотчинником. Далее, ограничено было право распоряжения вотчинами. На вотчинное землевладение налагалась служебная повинность в одинаковой степени, как и на землевладение поместное. Следовательно, вотчиной могло владеть только лицо физическое или юридическое, способнее нести военную службу лично или через своих вооруженных слуг. Отсюда закон стал ограничивать право распоряжения вотчинами, чтобы помешать их переходу в руки, неспособные к службе, или помешать их выходу из рук способных, т.е. предотвратить ослабление служебной годности служилых фамилий. Это стеснение коснулось права отчуждения и права завещания вотчин, именно родовых, т.е. наследственных, а не благоприобретенных. Государство старалось обеспечить и поддержать служебную годность не только отдельных лиц, но и целых служилых фамилий. Отсюда и вытекали ограничения, каким подвергалось право отчуждения и завещания родовых вотчин. Эти ограничения наиболее полно изложены в двух законах -- 1562 и 1572 гг. Оба этих указа ограничивали право отчуждения вотчин княжеских и боярских. Князья и бояре по этим законам не могли продавать, менять, вообще каким-либо образом отчуждать свои старинные наследственные вотчины. На деле допускались случаи, в которых вотчинники могли продавать свои родовые вотчины, впрочем ни в каком случае не более половины, но это дозволенное отчуждение стеснялось правом выкупа родовых вотчин родичами. Это право определено уже в Судебнике царя Ивана и в дополнительных к нему указах. Отчуждение родовых вотчин обусловливалось молчаливым согласием родичей. Вотчинник, продавая родовую вотчину, отказывался от права выкупать ее за себя и за своих нисходящих потомков. Боковые родственники, подписываясь свидетелями на купчей, этим самым отказывались от права выкупа проданной вотчины, но это право сохранялось за остальными родичами, которые не давали своих подписей на купчей: они могли выкупить проданную вотчину в продолжение 40 лет. Притом родич, выкупивший свою родовую вотчину, лишался уже права дальнейшего отчуждения ее в чужой род, а был обязан передавать ее путем продажи или завещания только членам своей фамилии. Еще более стеснено было наследование родовых вотчин. Вотчинник мог отказать свою вотчину нисходящим потомкам или за неимением их ближайшим боковым родичам, разумея под последними степени родства, не допускающие брака; но право завещания, как и право наследования по закону, ограничено было немногими поколениями, именно могло простираться только до четвертого колена, т.е. не далее боковых внучат: "а дале внучат вотчин не отдавать роду". Вотчинник мог отказать свою вотчину или только часть вотчины, если она была крупная, своей жене, но только на прожиток, во временное владение, не предоставляя ей права дальнейшего распоряжения; по прекращении этого владения завещанное отходит к государю, а душу вдовы "велит государь из своея казны устроить". Наконец, законом 1572 г. запрещено было вотчинникам отказывать свои вотчины "по душе" в большие монастыри, "где вотчин много". Благодаря этим стеснениям вотчинное землевладение значительно приблизилось к землевладению поместному. Как легко заметить, все изложенные ограничения вызваны были двумя целями: поддержать служебную годность служилых фамилий и не допускать перехода служилых земель в руки, неспособные к службе или непривычные к ней. Последняя цель прямо высказывалась в указах XVI в., ограничивавших право завещания. Эти указы оправдывали налагаемые ими стеснения тем, чтобы "в службе убытка не было, и земля бы из службы не выходила". Таково было первое последствие поместной системы, отразившееся на юридическом значении вотчинного землевладения. Вотчина, подобно поместью, переставала быть полной частной собственностью и становилась владением обязанным, условным.

Мобилизация вотчин

Впрочем, надо оговориться, что это ограничение прав вотчинного землевладения не было исключительным делом землевладения поместного: по крайней мере едва ли не большая часть княжеских вотчин XVI в. подверглась действию еще другого условия, ограничивавшего также эти права. Последние ускоренные шаги государственного объединения Московской Руси произвели в среде служилых князей и значительной части нетитулованных бояр быструю мобилизацию земельной собственности. В этом движении участвовали не одни государственные расчеты московского правительства, но и хозяйственные побуждения самих служилых землевладельцев. Тогда во множестве исчезали вотчины, владеемые исстари, унаследованные от отцов и дедов, во множестве стали являться вотчины новые, недавно купленные, вымененные, чаще всего пожалованные. Благодаря этому движению юридическое понятие о частной гражданской вотчине, завязавшееся в период удельного дробления Руси или унаследованное от предыдущих веков, но еще не успевшее устояться, укрепиться при недавнем господстве родового владения, -- теперь это понятие снова замутилось и поколебалось. Причина этого колебания сказалась и в законе 1572 г., в котором от старинных вотчин боярских отличены вотчины "государского данья", т.е. жалованные государем, и о них постановлено, что в случае бездетной смерти владельца с ними должно поступать, как обозначено в жалованной грамоте: если грамота утверждает вотчину за боярином с правом передачи жене, детям и роду, так и поступать; если же в грамоте вотчина написана только самому боярину лично, то по смерти его она возвращается к государю. Впрочем, и это условие имело некоторую внутреннюю связь с поместным землевладением, вытекало из соображений или интересов государственной службы. Оба условия также вели к тому, что вотчина, подобно поместью, переставала быть полной частной собственностью и становилась владением обязанным, условным.

Искусственное развитие частного землевладения

II. Поместное землевладение стало средством искусственного развития частного землевладения на Руси. Огромное количество казенной земли роздано было служилым людям на поместном праве. При настоящей обработке истории русского землевладения нельзя определить точно количественное отношение поместных земель к вотчинным ни в XVI, ни в XVII в. Можно только догадываться, что уже к концу XVI в. поместное землевладение количественно намного превосходило вотчинное. Даже там, где можно предполагать давнее и усиленное развитие вотчинного землевладения, оно в первой половине XVII в. уступало поместному: в Московском уезде, по книгам 1623/24 г., за помещиками числилось 55% всей служилой земли, там значившейся. Опираясь на эти данные, сделаю несколько фантастический расчет, имеющий значение не исторического вывода, а только методологического приема, помогающего воображению представить хоть приблизительные размеры изучаемого факта. Я уже приводил известие летописи о 300 тысячах ратников, собранных царем Иваном под Старицей в конце войны с королем Баторием. В этой массе, наверное, было немало людей даточных, рекрутов из неслужилых классов, поэтому убавим ее на одну треть. За каждым служилым ратником в походе предполагалось по закону 150 десятин пашни, не считая луговой земли. Знаем также, что среди провинциального дворянства вотчины встречались очень редко, да не особенно богато было ими и дворянство столичное, даже большинство боярства. Потому в составе 30 миллионов десятин пахотной земли, которые можно предполагать за 200-тысячною ратью, собранной под Старицей, поместной земли можно считать гораздо более половины. При тогдашней территории Московского государства и особенно при тогдашних размерах лесной площади на ней можно по такому примерному расчету представить себе, какое относительно огромное количество угожей пашни путем испомещения перешло к служилым людям к концу XVI в., т.е. в 100 лет с чем-нибудь. Желательно было бы хоть приблизительно рассчитать, сколько сельских рабочих сил занимало все это количество земли, перешедшей к служилым владельцам. Обратимся опять к известиям XVII в. Сам Котошихин отказывается даже приблизительно сметить, сколько было крестьян за всеми служилыми людьми его времени; он только говорит, что за иными боярами было по 10, по 15 и более тысяч крестьянских дворов. Но он приводит несколько цифр, помогающих выяснению дела. До его словам, казенных и дворцовых земель в царствование Алексея оставалось уже немного: казенных, или черных, -- не более 20 тысяч, дворцовых -- не более 30 тысяч крестьянских дворов. Все остальные населенные земли находились уже в частном владении; из них за церковными властями, патриархом и епископами, числилось 35 тысяч дворов, за монастырями -- около 90 тысяч. Но, по переписным книгам 1678/79 г., всех крестьянских дворов числилось 750 тысяч или несколько более; исключив 175 тысяч дворов церковных, казенных и дворцовых, за служилыми людьми всех чинов можно считать около 575 тысяч, т.е. более всего количества крестьянских дворов. Для нас теперь неважно, сколько считалось поместных и сколько вотчинных крестьян во время Котошихина и по переписи 1678/79 г. Во второй половине XVII в. уже завершался давно начавшийся двусторонний процесс превращения поместий в вотчины и слияния поместий с вотчинами. Во-первых, поместное владение постепенно прямо превращалось в вотчинное посредством выслуги. Важные государственные заслуги, оказанные служилым лицом, награждались тем, что известная доля его поместного оклада, обыкновенно 20%, жаловалась ему в вотчину. Кроме того, разрешалось помещикам покупать у казны поместные земли в вотчину. Рядом с этими отдельными переходами одного вида землевладения в другой шло постепенное общее слияние обоих видов. Если начала поместного владения проникали в вотчинное, то и поместье воспринимало особенности вотчины. Землю, недвижимость, заставляли исполнять роль денег, заменять денежное жалованье за службу. Потому поместье вопреки своей юридической природе личного и временного владения стремилось стать фактически наследственным. По устанавливавшемуся уже в XVI в. порядку верстания и испомещения поместье либо делилось между всеми сыновьями помещика, либо справлялось только за младшими, в службу поспевавшими, либо переходило к малолетним детям в виде прожитка. Еще от 1532 г. сохранилась духовная, в которой завещатель просит душеприказчиков ходатайствовать о передаче его поместья его жене и сыну, а в одной духовной 1547 г. братья-наследники наравне с вотчиной отца поделили между собой и его поместье. Закон 1550 г., испомещая под Москвой известную тысячу служилых людей, установил, как правило, переход подмосковного поместья от отца к сыну, годному к службе. Бывали случаи и менее прямого наследования: одно поместье перешло от отца к сыну, после которого оно было справлено за его матерью, а после нее досталось ее внуку. С начала XVII в. поместья иногда прямо завещаются женам и детям, как вотчины, а при царе Михаиле был узаконен переход поместья в род в случае бездетной смерти помещика. Отсюда уже при Михаиле появляется в указах совсем не поместное выражение -- родовые поместья. Кроме завещания постепенно входила в обычай и облегчалась законом мена поместий. Потом разрешена была сдача поместий зятьям в виде приданого или родичам и даже сторонним людям с обязательством кормить сдатчика или сдатчицу, а в 1674 г. отставные помещики получили право сдавать поместья и за деньги, т.е. продавать их. Так к праву пользования, которым первоначально ограничивалось поместное владение, присоединились и права распоряжения, и если к концу XVII в. закон тесно приблизил поместье к вотчине, то в понятиях и практике поместных владельцев между обоими видами землевладения исчезло всякое различие. Наконец, в XVIII в. по законам Петра Великого и императрицы Анны поместья стали собственностью владельцев, окончательно слились с вотчинами и самое слово помещик получило значение земельного собственника из дворян, заменив собою слово вотчинник; это также показывает, что поместье было преобладающим видом земельного владения в Московском государстве. Значит, без поместной системы, путем естественного народнохозяйственного оборота у нас не образовалось бы столько частных земельных собственников, сколько их оказалось в XVIII в. В этом отношении поместная система имела для русского дворянства то же значение, какое получило для крестьян Положение 19 февраля 1861 г.: этим Положением искусственно, при содействии государства, создано крестьянское землевладение, т.е. огромное количество земли на правах собственности передано крестьянским обществам.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...