 |
Возвращение войска. Чудесное избавление
|
|
|
|
Возвращение войска
Дорога пылит.
Вдали осталась Ардея.
Сердца веселит
Весть об изгнанье злодея.
И солнце встает
В предутреннем белом тумане.
Фортуна зовет
На новые испытанья.
Сквозь желтую дорожную пыль, покрывшую лица воинов, весело поблескивали глаза. Калиги дружно били по каменистой земле. Нет, не очередную победу уносили легионеры в потрепанных заплечных мешках. Мешки эти были пусты. На этот раз город не был взят. Подтянуты кожаные пояса. Но в строю то и дело вспыхивал и прокатывался смех. И обросшие волосами, и юношеские гладкие лица освещались улыбками. С Ардеей заключен мир, с той самой Ардеей, которая так упорно сопротивлялась и выдержала осаду. Те же, что пришли под ее стены подневольными царскими воинами, возвращались на родину свободными гражданами Республики.
Да! Да! В Риме впервые за двести с лишним лет не было царя. Государством управляли два Луция – Луций Юний Брут и Луций Тарквиний Коллатин. Они избраны собранием по центуриям, введенным лучшим из царей Сервием Туллием. Они называют себя консулами. Воины шли, чтобы с ними встретиться и выслушать их речи.
Всегда среди множества людей найдется маловер, не разделяющий общих надежд и радостей. Вот и сейчас послышался голос, который, как все поняли, принадлежал вечно чем‑ то недовольному Бабурию.
– А чего радоваться‑ то?! Избрали мы себе на голову вместо одного двух царей. Ведь у Тарквиния Коллатина то же родовое имя, что и у Тарквиния Гордого. Да и Брут из того же царского рода. Ведь именно Брута царь отправил в Дельфы, чтобы узнать, кто его сменит на троне!
Все смолкли, и только калиги били по земле сильнее и как бы сосредоточеннее. «Бабурий прав! – мрачно думали воины. – Конечно, Коллатин пострадал. И без его Лукреции от царя бы вовек не избавиться! Но Коллатин и на самом деле Тарквиний! И Брут из царского рода, а его сыновья воспитывались вместе с царскими сыновьями. Кто знает, что у всех этих Тарквиниев на уме. Подождут, пока у народа утихнет гнев, а потом вернут трон и корону своему родичу».
|
|
|
Римские легионеры на походе.
С такими вот мыслями воины прошли через городские ворота и вступили на Форум. Народ уже собрался. Консулы стояли на деревянном помосте. Вглядываясь в их встревоженные лица, воины поняли, что первые люди Рима тоже чем‑ то недовольны. Брут взял слово первым.
– Квириты! – начал он. – Я свободный человек и вижу перед собой свободных людей. Над вами нет царя. Мы принесли клятву, что никогда больше царь не будет править римлянами. Вот чего мы добились. Вот ради чего каждый из нас должен поступиться своими собственными планами и интересами. Что я имею в виду? Мне известно, чем обеспокоены граждане. Мой коллега Луций Тарквиний Коллатин! Речь идет не о тебе, а о твоем имени. Оно и волнует народ! В твоем доме был поднят меч, и ты, Коллатин, пострадал более других. Поверь, ты и твои заслуги, и твои беды в Риме никогда не будут забыты. Но избавь нас от своего ненавистного имени! Удались добровольно ради твоего отечества, и ты сохранишь о себе добрую память в потомстве.
Коллатин, судя по его виду, до того, как Брут начал свою речь, не догадывался, о чем тот собирался говорить. По мере того как Брут обращался к нему, голова Коллатина опускалась все ниже и ниже, а лицо его то белело, то краснело. Когда Брут смолк, Коллатин поднял голову и обратил лицо к своему тестю Спурию Лукрецию, к тому самому, с кем он над телом супруги своей давал клятву отомстить насильнику и всему царскому роду. По каменной неподвижности лица Лукреция Коллатин понял, что у него он не найдет поддержки, и на заплетающихся ногах покинул помост.
|
|
|
Тут же на его место был избран Публий Валерий. Этот сенатор из старинного сабинского рода во времена Тарквиния не успел себя проявить и поэтому в глазах народа менее всех был причастен к его преступлениям. Сразу же Публий Валерий отправился на Марсово поле к алтарю Дита и Персефоны и, заколов черного быка и черную корову, принес клятву за свободу римлян.
Чудесное избавление
В Риме не удивились тому, что консул избрал для клятвы богов подземного мира. Всем было известно, что он происходил от одного из сыновей сабинянина Валезия, спасенного богами смерти.
Было это тогда, когда на селения сабинян и латинян обрушилась страшная болезнь, имени которой лучше не знать и не повторять. Она косила людей без разбора. И перед ней было бессильно любое врачебное искусство. Явные ее признаки появились на личиках двух сыновей и дочери Валезия, и он пал на колени перед очагом с мольбой к ларам отвести болезнь от детей, а лучше навлечь ее на его седую голову и на голову жены.
И вняли лары мольбе. Из очага, заглушая треск поленьев, послышался голос – не мужской и не женский, божественный голос:
– Отвези детей по Тибру в Тарент и напои их там водой.
«Лары откликнулись! » – с ликованием подумал Валезий и бросился укутывать детские тельца, разметавшиеся на постели и пылавшие недобрым жаром. Смущала лишь дальность путешествия. Валезий знал, что Тарент находится на краю Италии, заселенном греками, и на челне знакомого ему рыбака туда не доплыть. И все же надежда одолела сомнения. Рыбак, выслушав сбивчивый рассказ соседа, почесал затылок всей пятерней, но в помощи не отказал.
Течение понесло лодку, и приходилось лишь править веслами. Обнимая детей, Валезий ощутил, что жар в их тельцах сменился холодом. Они дрожали. Там, где река круто сворачивала к освещенным луной холмам, на левом берегу что‑ то дымило.
– Что это за место? – спросил Валезий.
– Одни называют его Тирентом, другие – Тарентом, – отозвался рыбак.
И понял Валезий, что ему не придется на утлом челне выходить в открытое море и плыть к далекому греческому городу. Он попросил рыбака причалить к низкому берегу и, зачерпнув воду бронзовым ведерком, помчался в направлении дыма. Его тонкая струя выходила прямо из земли. Огня же, без которого, как говорят, дыма не бывает, не было. Но и это не смутило Валезия. Он подобрал на земле прутики и, положив их в места выхода дыма, начал дуть и вызвал огонь – если не своим дыханием, то верой в чудо. Вода быстро согрелась. Дети ее выпили и сразу погрузились в глубокий сон.
|
|
|
Пробудившись, они наперебой стали рассказывать свой сон. Каждому из них явилась богиня. Она отерла их тела губкой и повелела заколоть на алтаре жертвенных животных и устроить игры.
Никакого алтаря в месте выхода дыма не было. Догадавшись, что алтарь может быть под землей, Валезий поспешил к видневшемуся вдали холму, по склону которого поднимались хижины пастухов. Они были добрыми людьми и, вооружившись лопатами, последовали за Валезием. Алтарь оказался на большой глубине. Эти же люди продали Валезию двух черных барашков и черную овечку. Их Валезий заколол за двух сыновей и дочь – по одному животному в ночь. И все это время местные жители, разведя костры, состязались в беге, прыжках, метании камней и плясках[400].
|
|
|
