Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Стилистические особенности употребления славянских и общекультурных символов

В связи с ориентацией на древнерусскую культуру (стилистику) творчества группы встречаются не только символы, характерные для эпохи Древней Руси, но и элементы архаизации отдельных слов. Устаревшие слова используются для воссоздания колорита отдалённых времён. Они же придают речи восторженное, торжественное звучание.

Следует отметить равноправное параллельное употребление лексем глаз – око. Они являются стилистическими синонимами:

«Зло сверкну очами» [Калинов мост 2001: 105],

«Для твоих сухих глаз» [Калинов Мост 2001: 133].

В примерах «Сильные длани» [Калинов Мост 2001: 63] и «Косы заплетать мором да гладом» [Калинов Мост 2001: 92] проявляется принцип стилизации текста, когда слово употребляется в неполногласном варианте.

Стилизация, обращённая к эпохе Древней Руси, достигается за счёт включения в текст имён языческих божеств: «Наши домовые», «Пропели Лели», «Лешие шальные». Однако упоминания о главных языческих богах, например, Перуне, Яриле, не встречаются. Скорее всего, эти боги отождествляются со своими стихиями. Как уже было сказано выше, Ветер, Солнце, Луна, Вода в тексте могут быть написаны как имена собственные. Они способны на активные действия, свойственные либо человеку, либо богам:

«И вздохнёт с облегченьем Луна» [Калинов Мост 2001: 375],

«В это верят Солнце и Луна» [Калинов Мост 2001: 406].

В рассуждении о языческих божествах нельзя не упомянуть о неологизме Д. Ревякина Даждо, вынесенное в название одной из песен. Словарь комментирует это слово так: «Даждо'» – (неол. Ревякина) Имя собственное, образованное по типу имён славянских языческих божеств и мифологических существ. Внук Даждьбога. Даждьбог (тж. Дажьбог, Дажбог) – древнеславянское солнечное божество Владимирского пантеона, бог власти, богатства, а также покровитель и родоначальник славянского этноса. Существенно также фонетическое созвучие со словом дождь» [Калинов Мост 2001: 567-568]. Таким образом, создаётся неоязыческий образ бога Дождя – внука бога Древней Руси.

Даждо можно рассматривать и как звательную форму, привносящую в текст элемент стилизации. Справедливо также полагать, что это обращение к силам природы, одушевление сил природы.

Следовательно, при рассмотрении всех элементов архаизации, встречающихся в песнях группы «Калинов Мост», справедливее рассуждать не о простой стилизации славянской традиции текста, но о процессе переосмысления мировоззрения предков современным человеком. Здесь нет полного соответствия в суждениях между поколениями, однако присутствует более важный элемент – переход на новый уровень прежних понятий.

Большая экспрессивная нагрузка ложится на лексемы, являющиеся авторским словотворчеством. Каждый неологизм даёт ёмкий образ-символ. Встречаются новые слова, образованные путём словосложения: догопыт, «благодаря фонетическим созвучиям несущий сложный смысл: догонять – копыт – пытать, пытливый. Образовано бессуфиксальным способом по модели следопыт» [Калинов Мост 2001: 568-569]. Слово синтезирует в себе понятия, выраженные в исходном варианте различными частями речи: глаголом, выражающим динамику, существительным, обозначающим субъекта действия, и прилагательным, несущим описательную функцию. Таким образом, создаётся трёхмерная картина восприятия образа, реализуется семантика охотничьей погони. При словотворчестве используется и способ сложения основ: дароба (дар + оба). Здесь значение дара усиливается за счёт семантики двойственности, появляющейся от слова «оба». Оба – и тот и другой [Ожегов 2002: 424]. Встречается также принцип сложения корней. В строке «в гроздья медарен груди рядил» [Калинов Мост 2001: 513] пример подобного сращения – «медарень» (медаль + дар).

В словообразовании у Д. Ревякина активно работают суффиксы: наиболее распространён «-ень» (бедень, глазень, искрень, крадень, чурень); «-арь», «-ярь» (гожарь, господарь, снеярь); «-ица» (урочица), «-ь» (брысь, вырь, уныль). Задействуются и префиксы (разбрызг, выступ, назой, провидь). Есть и сложные префиксально-суффиксальные словообразовательные модели (выпарень, проторень, уверень, измонь).

Используется и такой приём, когда берётся чистый корень, который активизируется и образует разнообразные производные:

«…в листья зарёван» [Калинов Мост 2001: 513],

«…усмехом заклятым» [Калинов Мост 2001: 261].

Эта техника была открыта В. Хлебниковым и названа «склонение». В начале века А. Кручёных и В. Хлебников утверждали, что поэзия может состоять из одного «самовитого» слова. Известно, что Д. Ревякин высоко ценил поэзию Велимира Хлебникова, а потому обращение к подобным творческим приёмам вполне логично.

В итоге следует отметить, что спектр значений символа дополняется исходя из семантики его контекстного окружения, в котором могут встречаться и другие символы. Таким образом осуществляется взаимодействие символов между собой. Словотворчество также носит символический характер. Здесь сочетаются несколько образов, которые дают слову новые смыслы.

Возможно, также включение просторечно-устаревшей лексики в текст песни:

«Ну, а коли нет слёз,

Путь один – надо петь» [Калинов Мост 2001: 94],

что способно придать песне более доверительный тон.

Тексты исследуемых песен достаточно эмоциональны: встречается обилие как восклицательных, так и вопросительных предложений. Это могут быть обращения к воспринимающему, с помощью которого слушатель становится причастным к событиям, происходящим в песне, он вовлекается в ход повествования:

«Пойдём! Пойдём со мной, бежим со мной…» [Калинов Мост 2001: 107];

«Лови мозоли рун!» [Калинов мост 2001: 250].

Употребление экспрессивных синтаксических средств используется и для выражения остроты чувств, восприятия:

«Не вспомнит степь твоей стопы.

Ох, да мне бы так!» [Калинов Мост 2001: 177].

Эмоциональность раскрывает мотив памяти. Степь и лирический герой противопоставляются. Символ степи выступает в качестве отражения вечного, бесконечного. В отличие от нее лирический герой способен сохранить момент в своей памяти, сделать его реальным и в то же самое время конечным. Таким образом, природа показана пространством, способным поглотить человеческие страсти.

Встречаются также и обращения к силам природы:

«Вейся, радость неба!» [Калинов Мост 2001: 295].

Многие песни заканчиваются многоточием, что указывает на незаконченность синтаксической и смысловой конструкции. Текст воспринимается незаконченным, но этот факт также предполагает либо возможность продолжения повествования, либо невыразимость воплощения в слове полноты идеи:

«Слышишь, помни меня,

Я своё отсмеял,

Отбезумел горячей травой.

Далеко…» [Калинов Мост 2001: 367],

«Прошлое поделом…» [Калинов Мост 2001: 207].

В текстах встречаются топографические реалии, которые создают пространственную организацию внутри текста. Чаще всего это названия сибирских объектов: Ишим, Енисей, Анадырь, Онон, Ока, Обь, Чара, деревня Чоки в Новосибирской области, Сухой Лог (район в Новосибирске). Эти топонимы привносят в текст местный колорит. Той же цели служат и диалектные слова, например: пунец (красный ситец, кумач; яркая ткань), рожон (острый кол, палка), урочить (1. наводить порчу дурным глазом, портить; 2. болеть) и другие. Использование нелитературных элементов языка служит также и средством речевой экспрессии:

«Вызов дерзкий: Дарза!» [Калинов Мост 2001: 179].

Дарза – (диал.) терзать, рвать [Калинов Мост 2001: 568].

Тексты песен группы «Калинов Мост» часто бессобытийны. Символы и различные образы присутствуют в таком количестве, при котором уже нет акцента на динамике, нет чётко выстроенного сюжетного хода:

«Курень не уберёг –

Дрогнул изменой узел.

Бросился поперёк

Струй, где охваты сузил.

В косу грехи заплёл,

Небо зрачком царапал» [Калинов Мост 2001: 423].

В большей мере имеет место выражение чувств, внутренних переживаний субъекта, его размышлений, и в этом смысле это песня в чистом виде, поскольку сюжет не является безусловной особенностью песенного текста.

 «Песней воскресай» [Калинов Мост 2001: 329],

«… просыпаюсь песней» [Калинов Мост 2001: 360].

Символика песни несёт в себе идею перерождения, изменения состояния. Лексема «песня» употреблена в непривычной синтаксической роли обстоятельства образа действия. Песня становится незаменимым атрибутом действия. Таким образом, без неё невозможно начало чего-либо: ни жизни, ни нового дня. Используя такой приём, автор достигает оригинального звучания слова.

Как уже упоминалось выше в I главе, песню отличают повторы. Это необходимый композиционный прием. Часто определенная фраза становится ключевой и обладает наибольшей выразительностью. Например:

«Пойдем со мной, бежим со мной,

Летим со мной, летим» [Калинов Мост 2001: 107].

При этом важен здесь прием градации, органично отвечающий настроению произведения. Побуждение настойчиво звучит на протяжении всей песни, усиливаясь лексемами «скорей», «Пойдем!», «рискни», «преград не зная». Создается четкое ощущение призыва преодоления чего-то, чувства движения и торжества жизни.

Текст обращен к массовому читателю, однако он оказывает сильное эстетическое воздействие на конкретного адресата, вызывая ответную лирическую эмоцию. Предрасполагая реципиента к более интимному восприятию текста, лирический герой использует сразу несколько способов. Он не отделяет себя от слушающего субъекта, что видно из строки, повторяющейся дважды:

«Нам – к ним» [Калинов Мост 2001: 107],

Так читатель включается в пространство художественного произведения наравне с лирическим героем.

Для усиления доверительного звучания при обращении используется слово «приятель»:

«Рискни, приятель, пусть ворон каркал –

Черт с ним» [Калинов Мост 2001: 107].

Символ ворона предстает здесь в качестве предвестника возможной беды, предупредительной силы, доверять которой, однако не стоит. Символика ворона связывается с символом черта, а, следовательно, оба они носят характер отрицательный, поскольку лирический герой бросает вызов и готов переступить через предрассудки, повинуясь лишь своему внутреннему чувству. Символика черта, встречаясь крайне редко, не принимает положительного звучания ни в одном из текстов:

«Да сохрани мой вздох

Чертям назло» [Калинов Мост 2001: 127].

При рассмотрении стилистики текстов песен группы «Калинов Мост» важно выделить обращения не только к читателю, но и обращения к силам природы и просто к явлениям, окружающим лирического героя:

«Горе мое,

Пыль земная, пусти меня.

Небеса голубые, бездонные,

смилуйтесь» [Калинов Мост 2001: 350].

Подобное одухотворение окружающего человека мира было характерной чертой славянского сознания. Прием олицетворения используется достаточно широко. Интересно, что персонифицируются не только объекты природного мира, как, например, солнце, луна, небо, но и собственные чувства. Известно, что такая персонификация у славян нашла свое место в образе такого божества, как Лихо (материализованное или одухотворённое горе, часто избавиться от которого непросто). Обращение к собственному горю заставляет произведение звучать похожим на произведения, сочинявшиеся в общеславянскую эпоху.

Прием олицетворения можно назвать одним из ключевых при рассмотрении символов в текстах песен группы «Калинов Мост»:

«Запомни тех, кого погребли облака» [Калинов Мост 2001: 88],

«Точит путь солёная по скулам разбитым» [Калинов Мост 2001: 90].

Так создается ощущение живого пространства, окружающего лирического героя.

Несомненно, важна эмоционально-оценочная лексика, обогащающая значение того или иного символа.

«Как пропадал в ослепительных снах,

Великанил округами, –

Пух целебный нагрезил

Иерусалим» [Калинов Мост 2001: 350].

Ослепительный – 1. Очень яркий. 2. (перен.) Поразительный по своей красоте [Ожегов 2002: 462]. Целебный – Полезный, способствующий излечению, сохранению здоровья [Ожегов 2002: 873].

Сон воспринимается как нечто иллюзорное, манящее. Он связан с мечтой о спасении себя, а значит, и с надеждой, верой.

Интересен и следующий пример:

«Ранним утром я отправлюсь

В дальнюю дорогу.

Ранним утром я оставлю

Душную берлогу» [Калинов Мост 2001: 105].

Прием анафоры объединяет два противостоящих друг другу образа: дороги и берлоги. Сочетание «дальняя дорога» является достаточно традиционным, давно использующимся как в литературных текстах, так и в песнях. Дорога связывается с движением, потенциалом, который может открыться только при активном действии. Справедливо полагать, что символ берлоги оказывается противостоящим по значению. Слово «душную» характеризует отношение лирического героя к ней. В берлоге нет воздуха, простора, она гнетет. Возможно, что берлогой назван дом, традиционно противопоставляемый символам дороги, пути. Однако слово «берлога» носит более экспрессивную окраску, нежели дом. Например, дом может рассматриваться как позитивное пространство, куда хочется вернуться:

«Я хочу домой» [Калинов Мост 2001: 90].

Берлогой автор называет место, в котором нет жизни. Это место, враждебное человеку:

«Гнев лишает сна

Затхлых берлог» [Калинов Мост 2001: 105].

Эпитет «затхлых» передает символику сна как обмана или самообмана, иллюзии. Символ берлоги связан со статикой, смертью, конечностью существования. Символ сам по себе становится стилистически окрашенным, обладая негативной семантикой.

В других случаях эмоционально-оценочная лексика усиливает звучание символа:

«Точит зубы, скалит пасть

Лютых псов орава» [Калинов Мост 2001: 106].

Лексема «пёс» сама по себе обладает негативной семантикой. Переносное значение данного слова: человек, способный на любые низкие поступки, дела [Ожегов 2002: 516]. Лютый – 1. Злой, свирепый, беспощадный. 2. Очень сильный, тяжкий, причиняющий мучения [Ожегов 2002: 337]. Следовательно, символ собака реализует в данном контексте отрицательную семантику.

Стилистика песен группы «Калинов Мост» интересна тем, что здесь используются устаревшие слова, экспрессивные средства, употребляются диалектная лексика и имена славянских божеств. Всё это придает особый колорит текстам, отсылая к образам, отражающим мировоззрение прошлых эпох.


Выводы по главе

 

Интерпретация символа является важной проблемой современного исследования. Мы наблюдали над функционированием символов в песенных текстах группы «Калинов Мост». Для раскрытия той или иной характеристики символа выбирались разнообразные подходы.

В использовании окказиональных слов, являющихся авторским словотворчеством, проявляется интересный момент формальной трансформации слова-символа.

Словообразование расширяет возможности сочетаемости символа. Более того, такие лексемы совмещают в себе значения разных символов, в результате чего образуется совершенно новый смысл. Такой вывод подтверждает тезис об органичности категории символа, находящегося в непрерывном развитии.

Исследуя проявление символа в контекстном окружении, можно выделить богатый спектр его значений. Возможны и случаи переосмысления семантики лексем, выражающих символы.

Важную роль при рассмотрении символа играет стилистика текста, где наблюдается своеобразная лексическая репрезентация символов.

Встречаются также и нестандартные случаи лексической сочетаемости символов, посредством чего символ приобретает новые функции. Так происходит смысловое и стилистическое обогащение рассматриваемого понятия.

Художественные тропы также помогают реализации символа. Метафорически осмысляясь, символ не только получает новые оттенки смыслов, но и приобретает особую эстетическую значимость в контексте произведения. Именно благодаря подходу к категории символа с точки зрения его художественной ценности символ представляется наиболее перспективным для выхода за пределы одного определённого текста.


Заключение

 

Феномен символа является одним из результатов культурной деятельности человека. Это особый знак, через который была когда-то осмыслена действительность, а теперь уже он служит ключом к пониманию. Символ, вообще, условен, многозначен, вбирает в свою структуру общее и единичное, особенное. Символ многогранен, в связи, с чем существуют различные подходы к его изучению: лингвистический, семиотический, литературоведческий, философский, культурологический и т.д. Кроме того, многоаспектность категории символа совмещает в себе свойства аллегории, олицетворения, художественной образа, метафоры, сравнения, а также мифа. Символ органичен и потому не имеет предела семантического объяснения. Общепризнанно, что его смысл можно понять в соотнесении с дальнейшими символическими сцеплениями. Поэтому проблема символа не потеряет своей актуальности до тех пор, пока будут существовать знаковые формы.

Современные песенные тексты представляют широкую перспективу исследования. Более того, интерес к их изучению вызван особым взаимовлиянием песни и общества. Обращение к славянской символике было продиктовано усиливающимся в современном обществе интересом к национальной самобытности. Интерес к прошлой эпохе характерен для творчества группы «Калинов Мост», где заметно обращение к символике, традициям старины. Однако в ходе исследования мы пришли к выводу, что привлечение художественных традиций Древней Руси – это не простая стилизация, но переход на новый уровень переосмысления прежних представлений глазами современного человека. Славянские символы переплетаются с общекультурными символами, создавая единую систему символов. Общекультурные символы употребляются не только в славянской культуре, в тексте они могут приобретать славянскую специфику за счет стилистики.

Целью настоящего исследования было выявить особенности интерпретации славянской и общекультурной символики в песенном тексте.

Славянские символы имеют богатую историю, а, следовательно, и широкий спектр значений, способный проявляться в различных контекстах. Некоторые символы даже обращаются непосредственно к народным легендам. Как прием стилизации встречается устаревшая лексика или архаичные формы слов, имеющие синонимы в современном языке.

Функциями славянских и общекультурных символов можно назвать следующие:

1) декоративная функция, позволяющая придать текстам песен особое звучание, способное отличить тексты одного автора из других.

2) культурологическая, обусловленная специфической направленностью славянских символов, обращением к мотивам старины.

3) стилистическая, привносящая национальный колорит в произведение.

4) структурная, благодаря которой символ способен концентрировать смыслы в малых пределах повествовательной формы.

Одной из отличительных особенностей текстов песен группы «Калинов Мост» справедливо назвать образование новых слов из имеющихся символов. Каждый неологизм даёт ёмкий образ-символ. Встречаются такие способы словообразования, как: словосложение, бессуфиксальный способ, сложение корней, сложение основ. Иногда слово способно сочетать понятия, выраженные в исходном варианте различными частями речи: например, глаголом, существительным и прилагательным. С помощью этого создаётся трёхмерная картина восприятия образа. При создании новых слов широко используются суффиксы: наиболее распространён «-ень» (бедень, глазень, искрень, крадень, чурень); «-арь», «-ярь» (гожарь, господарь, снеярь); «-ица» (урочица), «-ь» (брысь, вырь, уныль). Задействуются и префиксы (разбрызг, выступ, провидь). Есть и сложные префиксально-суффиксальные словообразовательные модели (выпарень, проторень, уверень, измонь). Используется и такой приём, когда берётся чистый корень, который активизируется и образует разнообразные производные: «…в листья зарёван» [Калинов Мост 2001: 513]. Так в текстах Д. Ревякина реализуется открытая В. Хлебниковым техника «склонение». Смешение устаревшей лексики и неологизмов придаёт произведениям особый колорит, благодаря которому песенный текст соединяет в себе архаику фольклора и новое видение традиционных символов.

В текстах упоминаются топографические реалии, в основном это названия сибирских объектов. Встречаются также элементы диалектной лексики, создающие местный колорит песен.

Эмоциональность исследуемых произведений обусловлена характером манеры исполнения песен, где необходимо заставить реципиента сопереживать, вызвать его на контакт. Для тех же целей используются и обращения. Однако это могут быть не только обращения к слушателям, но и к силам природы, и даже к собственным чувствам лирического героя.

Многие исследуемые символы встречаются в названиях песен: Моя песня, Берега, Кроха, Красные собаки, Не нашлось дороги, С боевыми глазами, Уходили из дома и другие – что свидетельствует об особом авторском отношении к данным символам. Поставленные в заглавие символы акцентируют на себе внимание, обогащая собственную семантику с помощью текста всего произведения. В силу большого количества исследуемых единиц и высокой частотности их употребления мы рассматривали наиболее показательные случаи проявления символа в том или ином тексте.

Настоящая работа предлагает тематическую классификацию групп символов. В ходе исследования нами было обнаружено, что символы взаимодействуют между собой, иногда создавая принципиально новый авторский образ, который с течением времени также может стать символом. В работе были задействованы символы, не зафиксированные в словарях и энциклопедиях символов. Однако в исследуемых текстах данные символы встречаются в нескольких текстах, выполняя при этом основополагающую смысловую функцию. Символ в песенном тексте закономерен, но если рассуждать о закономерностях употребления, то можно говорить о сложной сети взаимодействий между символами. Реализация символа в контексте происходит посредством словотворчества, включения авторских окказионализмов, своеобразия лексической и стилистической репрезентации символов. Важным моментом функционирования символов является их взаимодействие с художественными тропами. Как известно, одушевление окружающего мира было свойственно человеку эпохи язычества. Поэтому наиболее часто встречающийся приём олицетворения, может быть объяснён спецификой творчества группы, обращающейся к культурному наследию славян.

В некоторых случаях интерпретация символа возможна только через обращение к метафорическому осмыслению символа автором, что доказывает культурную ценность исследуемого материала. В большинстве случаев в песнях реализуется традиционное значение символов. Такой факт показывает вовлечённость автора в культурную традицию, носителем которой он является. Однако нередко основное значение символа получает дополнительные оттенки.

В качестве перспективы дальнейшего исследования мы видим несколько направлений. Во-первых, возможно продолжение рассмотрения более широкого круга славянских символов в песенных текстах других исполнителей. Во-вторых, нам кажется особенно интересным сопоставление музыкальной и текстовой сторон песенного произведения, которое позволило бы более глубоко рассмотреть специфику бытования символа в музыкальной культуре.


ЛИТЕРАТУРА

 

1. Абрамянц А. Звёздные руны Ивана Бунина // Русская речь. – 2002. – № 2. – с. 29-33.

2. Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции – М.: Языки русской культуры, 1996. – 448 с.

3. Аксарина Н.А. Лексически средства выражения мистического в поэме А. Блока «Ночная фиалка» / Н.А. Аксарина: дис. … канд. филол. наук: 10.02.01. – Тюмень, 2001. – 178 с.

4. Аникин В.П. Теория фольклора. Курс лекций – М.: КДУ, 2004. – 432 с.

5. Архипова Н.Г., Туякова А.В. Инвокации в заговоре (взаимодействие языческой и христианской традиции в языке) // Вестник Амурского государственного университета Серия: Гуманитарные науки. – 2005. Выпуск 28. – с. 64-66.

6. Арнхейм Р. Новые очерки по психологии искусства – М.: Прометей, 1994. – 352 с.

7. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре – СПб.: «Наука», 1993. – 321 с.

8. Барсукова О.М. Образ птицы в прозе И.С. Тургенева // Русская речь. – 2002. – № 2. – с. 22-28.

9. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества – М.: Искусство, 1979. – 424 с.

10. Белова О., Петрухин В. История в свете «фольклорной» мифологии: от язычества к христианству // Россия XXI. – 2006. – №1. – с. 110-133.

11. Белякова Г.С. Славянская мифология – М.: Просвещение, 1995. – 239 с.

12. Белякова С.М. Образ времени в диалектной картине мира – Тюмень: Издательство Тюменского государственного университета, 2005. – 264 с.

13. Бернштам Т.А. Молодость в символизме переходных обрядов восточных славян: Учение и опыт Церкви в народном христианстве – СПб.: Петербургское Востоковедение, 2000. – 400 с.

14. Бирюков С.Е. РОКУ УКОР: Поэтические начала – М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2003. – 510 с.

15. Богомолов Н.А. От Пушкина до Кибирова: Статьи о русской литературе, преимущественно о поэзии – М.: Новое литературное обозрение, 2004. – 624 с.

16. Божко Ю.В., Саркитов Н.Д. Рок-музыка: сущность, история, проблемы – М.: Знание, 1989. – 64 с.

17. Бондарец Е.А. Лексико-семантическая структура мифологизмов в восточнославянском фольклоре (на материале сборника заговоров) // Е.А. Бондарец: дис. … канд. филол. наук: 10.02.01. – Тюмень, 2004. – 317 с.

18. Борисова С.Л. Проблема образа в музыкальном искусстве / С.Л. Борисова: дис. … канд. филос. наук: 09.00.01. – Тюмень, 1999. – 181 с.

19. Буслаев Ф.И. Древнерусская литература и православное искусство – СПб.: Лига Плюс, 2001. – 352 с.

20. Васильева Н.В. О функциях собственных имён в художественных текстах // Вопросы филологии. – 2005. – № 3 (21). – с. 7-13.

21. Валенцова М.М. Из словаря «Славянские древности» // Славяноведение. –2001. – № 2. – с. 60-80.

22. Валенцова М.М. Понятие «чистый» в славянской культуре // Живая старина. – 2001. – № 3. – с. 3-8.

23. Ващенко М.А. Символика цветов в народной культуре // Вестник Московского Университета. Серия 19: Лингвистика и межкультурная коммуникация. – 2000. – № 1. – с. 115-123.

24. Велецкая Н.Н. Языческая символика славянских архаических ритуалов.– М.: Наука, 1978. – 240 с.

25. Веселовский А.Н. Историческая поэтика – М.: Высшая школа, 1989. – 406 с.

26. Волошина Т.А., Астапов С.Н. Языческая мифология славян – Ростов-на-Дону: Издательство «Феникс», 1996. – 448 с.

27. Гендлер И.В. Лексико-семантическое поле «поэтическая символика» в русском языке (на материале древнегреческой и русской антологической поэзии) // И.В. Гендлер: дис. … канд. филол. наук: 10.02.01. – Тюмень: 2002. – 307 с.

28. Голуб И.Б. Стилистика русского языка – М.: Айрис-пресс, 2004. – 448 с.

29. Данилина Г.И. Проблема текста в семиологии Р. Барта // Развитие повествовательных форм в зарубежной литературе XX века. – Тюмень: Издательство ТюмГУ, 2000. – с. 15-24.

30. Дмитриева Л.В., Осаченко Ю.С. Введение в философию мифа – М.: ИНТЕРПРАКС, 1994. – 285 с.

31. Запесоцкий А.С. Музыка и молодёжь – М.: Знание, 1988. – 64 с.

32. Зенкин К.В. Музыка в контексте «высшего синтеза» А.Ф, Лосева // Вопросы философии. – 1999. – № 9. – с. 66-75.

33. Иванченко Г.В. Психология восприятия музыки: подходы, проблемы, перспективы – М.: Смысл, 2001. – 264 с.

34. Каратыгина М.И. Теория музыкальных культур мира в творчестве Дж.К. Михайлова // Вопросы философии. – 1999. – № 9. – с. 106-109.

35. Келдыш Ю.В. История русской музыки в 10 Т., Т.1. – М.: Музыка, 1983. – 365 с.

36. Кириллин В.М. Символика чисел в литературе Древней Руси (XI – XVI века) – СПб.: Алетейя, 2000. – 320 с.

37. Ковтун А. Язык как структура Другого Велимира Хлебникова // Вопросы филологии. – 2004. – № 3 (18). – с.73-79.

38. Кодухов В.И. Общее языкознание – М.: Просвещение, 1974. – 303 с.

39. Кодухов В.И. Методы лингвистического анализа – М.: Просвещение, 1963. – 128 с.

40. Козлов А.С. Рок-музыка: истоки и развитие (Часть 1). М.: Знание, 1989. – 56с.

41. Козлов П.Г., Степанов А.А. Анализ музыкальных произведений. Учебник для культ.-просвет. училищ – М.: Просвещение, 1968. – 148 с.

42. Коновалова Н.И. Сакральный текст как лингвокультурный феномен – Екатеринбург: ГОУ ВПО «Урал. гос. пед. ун-т», 2007. – 298 с.

43. Костомаров Н.И. Славянская мифология – М.: «Чарли», 1994. – 688 с.

44. Коуплан Д. Музыка // Международный журнал социальных наук. – 1998. – № 21. – с. 162-176.

45. Кравцов Н.И., Лазутин С.Г. Русское устное народное творчество: Учебник для фил. спец. ун-тов. – М.: Высшая школа, 1983. – 448 с.

46. Круглов Ю.Г. Русское устное народное творчество. Хрестоматия по фольклористике: Учебное пособие – М.: Высшая школа, 2003. – 710 с.

47. Кулагина Н.В. Символическое сознание и память // Мир психологии. – 2001. – № 1. – с. 33-40.

48. Лазутина Т.В. Процесс символизации в музыке / Т.В. Лазутина: дис. … канд. филос. наук: 09.00.01. – Тюмень, 2003. – 159 с.

49. Лазутина Т.В. Язык музыки как сложная иерархическая система // Славянские духовные ценности на рубеже веков: Сборник статей. – Тюмень: Издательство Тюменского государственного университета, 2001. – с. 72-76.

50. Лопарёва Д.К. Авторская модальность: содержание и объём понятия (проблемы фразеологического знака) // Вопросы филологии. – 2005. – № 3 (21). – с. 13-21.

51. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф – М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1982. – 316 с.

52. Лосев А.Ф. Методологическое введение // Вопросы философии. – 1999. – № 9. – с. 76-99.

53. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство – М.: Искусство, 1976. – 367 с.

54. Лотман Ю.М. Семиосфера – М.: Искусство, 2001. – 704 с.

55. Макарова С.А. Принципы сонатной формы в лирическом цикле (А. Фет. «Мелодии») // Филологические науки. – 1999. – №2. – с. 16-25.

56. Макин С. Цвет России – красный // Наука и религия. – 2001. – № 11. – с. 30-32.

57. Маковский М.М. Семиотика языческих культов // Вопросы языкознания. – 2002. – №6. – с. 55-81.

58. Махов А.Е. Идея словесной музыки в европейской поэтике – М.: Intrada, 2005. – 224 с.

59. Мечковская Н.Б. Семиотика: Язык. Природа. Культура – М.: Академия, 2004. – 432 с.

60. Михайлов Дж. О возможности и необходимости универсальной терминологии в музыке // Вопросы философии. – 1999. – № 9. – с. 109-120.

61. Морозов В.П. К проблеме эмоционально-психического воздействия музыки на человека // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. – 1997. – № 3. – с. 234-243.

62. Москвин В.П. Типология повторов как стилистической фигуры // Вестник Московского университета. Сер.9: Филология. – М., 2002, №5. – с. 115-128.

63. Никитина О.Э. Образы птиц в рок-поэзии Б. Гребенщикова: комментированный указатель // Русская рок-поэзия: текст и контекст: Вып. 1. – Тверь, 1998. – с. 62-68.

64. Новиков А.Г. Всегда в пути. М.: Всесоюзное издательство Советский композитор, 1982. – 270 с.

65. Новиков Л.А. Заумь как поэтический язык IN STATU NASCENDI // Филологические науки. – 1999. – №. 1. – с. 29-34.

66. Нугманова Г.Ш. Фольклорные образы-символы в творчестве А. Башлачёва // Русская рок-поэзия: текст и контекст: Вып. 2. – Тверь, 1999. – с. 85-90.

67. Ольховиков Д.Б. Предметное и символическое в метафорическом типе поэтического мышления // Текст как объект лингвистического анализа и перевода (сборник статей). – М.: академия наук СССР Институт языкознания, 1984. – с. 81-94.

68. Орлянская Т.Г. Звукоподражание и звуковой символизм (на материале японского, русского и английского языков) // Вестник Московского Университета. Серия 19 Лингвистика и международная коммуникация. – 2006. – № 3. – с. 83-99.

69. Островский Б.А. Православные нагрудные кресты: предмет и символ // Живая старина. – 1998. – № 5. – с. 9-12.

70. Панов Е.Н. Знаки. Символы. Языки – М.: Знание, 1983. – 247 с.

71. Пожидаева Г.А. Певческие традиции Древней Руси (О стилевых особенностях монодии XI – XVII вв.) // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. – 1998. – № 4. – с. 144-150.

72. Поляков А.Н. Древнерусская цивилизация: основные черты социального строя // Вопросы истории. – 2006. – № 9. – с. 67-86.

73. Попова Т.В. О музыкальных жанрах – М.: Знание, 1981. – 128 с.

74. Потебня А.А. Символ и миф в народной культуре – М.: Лабиринт, 2000. – 480 с.

75. Пророков В.П. Категория художественного образа и проблема символа // Вестник Московского университета. Сер.9: Филология. – 1987. – №4. – с. 59-73.

76. Пустовойт П.Г. Эстетическая роль музыки в произведениях И.С. Тургенева // Филологические науки. – 1999. – № 5. – с. 51-54.

77. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян – М.: Русское слово, 1997. – 824 с.

78. Свасьян К.А. Проблема символа в современной философии. – БГК им. И.А. Бодуэна де Куртенэ, 2000. – 367 с.

79. Семёнова М. Быт и верования древних славян – СПб.: Азбука, 2000. – 583 с.

80. Смирнов А.О., Смирнов О.В. Экологическое мировоззрение в современной музыке // Окружающая среда: 2-я научно-практическая конференция (тезисы докладов). – Тюмень: издательство Тюменского государственного университета, 1999. – с. 93-94

81. Смирнов Д.В. Музыкальная концепция Е.Э. Линевой и античная теория древнегреческих ладов // Живая старина. – 1997. – № 3. – с. 51-53.

82. Соболев А.Н. Мифология славян. Загробный мир по древнерусским представлениям (Литературно-исторический опыт исследования древнерусского народного миросозерцания) – СПб.: Лань, 1999. – 272 с.

83. Солодуб Ю.П. Текстообразующая функция символа в художественном произведении // Филологические науки. – 2002. – № 2. – с. 46-55.

84. Сумцов Н.Ф. Символика славянских обрядов – М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1996. – 296 с.

85. Токарев С.А, Символика огня в истории культуры // Этнографическое обозрение. – 1999. – № 5. – с. 36-42.

86. Ульянов А.В. Русский крест // Человек. – 1999. – № 6. – с. 132-140.

87. Фаликов Б. Неоязычество // Новый мир. – 1999. – № 8. – с. 148-168.

88. Филимонов С.Л. Символ и его роль в коммуникации // Философия и общество. – 2000. – № 4. – с. 154-158.

89. Фохт. Б.А. Понятие символической формыи проблема значения в философии языка Э. Кассирера // Вопросы философии. – 1998. – № 9. – с. 150-174.

90. Фролов Н.К., Белякова С.М., Новикова Л.А. Введение в славянскую филологию: Учебное пособие – Тюмень: Издательство Тюменского государственного университета, 2002. – 176 с.

91. Харченко В.К., Хорошко Е.Ю. Язык и жанр русского романса – М.: Изд-во Литературного института им. А.М. Горького, 2005. – 167 с.

92. Шинкаренко В.Д. Смысловая структура социокультурного пространства: Игра, ритуал, магия – М.: КомКнига, 2005. – 232 с.

93. Шелестюк Е.В. О лингвистическом исследовании символа // Вопросы языкознания. – 1997. – № 4. – с. 125-142.

94. Шеппинг Д.О. Мифы славянского язычества – М.: ТЕРРА, 1997. – 240 с.

95. Шкловский В. О заумном языке. 70 лет спутя // Русская речь. – 1997. – № 3. – с. 33-37.

96. Шнирельман В.А. От «советского народа» к «органической общности»: образ мира русских и украинских неоязычников // Славяноведение. – 2005. – № 6. – с. 3-26.

97. Шолохова Л.В. Еврейский музыкальный фольклор в записи Ю.Д. Энгеля // Живая старина. – 2000. – № 3. – с. 11-13.

98. Элиаде М. Шаманизм: архаическая техника экстаза – Киев: София, 1998. – 384 с.

99. Эткинд Е. Поэзия и музыка – М.: Музыка, 1973. – 316 с.

100. Юнг К.Г. Человек и его символы – М.: Серебряные нити, 1997. – 368 с.

101. Яковлев С.Н. Волшебные мелодии // Наука и религия. – 1997. – № 9. – с. 22-24.

102. Янечек Дж. Тысяча форм Ры Никоновой // Новое Литературное Обозрение. – 1999. – №1. – с. 283-319.

 

Словари

 

103. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. – М.: «Советская энциклопедия», 1969. – 608 с.

104. Бауэр Вольфганг Энциклопедия символов – М.: Крон-Пресс, 2000. – 504 с.

105. Большая Энциклопедия в шестидесяти двух томах. – Т. 16 / под ред. С.А. Кондратова. – М.: Терра, 2006. – 593 с.

106. Капица Ф.С. Славянские традиционные верования, праздники и ритуалы – М.: Флинта, 2001. – 216 с.

107. Квятковский А.П. Словарь поэтических терминов – М.: «Советская энциклопедия», 1966. – 376 с.

108. Кейт Спенс. Всё о музыке: популярная энциклопедия – Минск: Белфакс, 1996. – 144 с.

109. Королёв К. Энциклопедия символов, знаков, эмблем – М.: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2006. – 608 с.

110. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка – М.: Азбуковик, 2002. – 944 с.

111. Похлебкин В.В. Словарь международной символики и эмблематики – М.: Международные отнашения, 1999. – 560 с.

112. Рогалевич Н.Н. Словарь символов и знаков – Минск: Харвест, 2004. – 512 с.

113. Романова Н.Н., Филиппов А.В., Панькин В.М. Знаки прошлого и настоящего: краткий словарь <

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...