Бюрократы и делократы 14 глава

Не могу вспомнить, чтобы об этих “светилах” нашей экономики сказал хотя бы одно хорошее слово непосредственный потребитель их Дела – работник экономики, директор завода или председатель колхоза. И вы не могли такого слышать: не за что было их хвалить тогда, а тем более сейчас.

Вот еще пример. И во времена СССР, и сегодня телевидение демонстрирует передачи о новых кинофильмах. В этих передачах, как правило, проводится оценка качества этих фильмов. Нельзя вспомнить ни одного случая, когда эту оценку давал тот, для кого фильм предназначен,– зритель – потребитель Дела. Работу режиссеров и артистов оценивают сами режиссеры и артисты по принципу: кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку.

Такое положение интеллигенции дает ей возможность не знать и не понимать своего Дела.

Но как выглядеть умным, не понимая сути Дела? Для этого нужно и говорить, и поступать так, как модные “умные”. И беда России в том, что для ее интеллигенции модные умные всегда находились на Западе. По-видимому, в этом нечаянная вина Петра I, который начал обучать Россию именно там. Что говорят на Западе, то для нашей интеллигенции и свято. Для нее, не понимающей сути Дела, не имеет значения, почему так говорят, когда, в каких случаях и зачем. Главное, что так говорят на Западе. На Западе говорят, что нужны демократия, умные политики, рыночные отношения, и наша интеллигенция старательно повторяет эти слова, не пытаясь ^даже понять, что они означают.

И это не сегодня началось. Под влиянием интеллигенции Столыпин уничтожал в России общины потому, что на Западе – фермерское сельское хозяйство. И для подавляющей части тогдашней российской интеллигенции не имело значения, что на Западе другой климат, другие расстояния, другая религия (молящаяся на деньги и освящающая рабство) и, главное, другой образ мыслей людей. Кстати, для сегодняшней интеллигенции уже не имеет значения и суть слова “фермер”: она уже не понимает, кто это. Приведем пример, подтверждающий это высказывание. Пропагандируя развал колхозов и совхозов, российское телевидение сняло фильм о канадских фермерах. Я видел три последних сюжета из этого фильма. В первом показали фермера, только что купившего ферму и мечтающего вместе с авторами фильма о будущих доходах. Во втором был показан фермер, уже разоренный банком, так как он не сумел расплатиться за кредит под покупку высокоудойного стада. Но наиболее показателен третий эпизод. Несколько братьев, получив в наследство очень большие площади земли, разделили их, попробовали работать самостоятельно, но не получилось. Тогда они создали фирму, передали ей свою землю, машины и инвентарь как личный вклад и нанялись вместе с женами работать на собственное предприятие. Объединив свои усилия, они купили самые высокопроизводительные машины и добились очень высоких доходов от совместного труда. Авторы фильма утверждали: надо и в России иметь фермеров, не понимая, что в качестве положительного примера показали именно то, что в СССР называли колхозом.

К несчастью, зачастую и на Западе весьма смутно понимают суть используемых слов. Если бы там всегда понимали, о чем говорят, то, возможно, и наша, интеллигенция время от времени попадала бы в точку.

В октябре-ноябре 1994 года по телевидению был показан пятисерийный американский фильм “Постижение демократии”, автор которого пытался объяснить, что такое демократия. Уже то, что это понятие он не смог описать несколькими предложениями, должно насторожить: понимает ли он, о чем речь идет? Действительно, ведущий делал все, чтобы постигнуть демократию: посетил многие страны, на лодке плавал, говорил со многими людьми. Но в конечном итоге у него получилось, что вроде бы и африканская диктатура – демократия, а английская Хартия вольностей – вроде бы и вовсе не демократия. В конце концов автор как будто пришел к мысли, что демократия – это строй, при котором все подчиняются закону. Но... Гитлер пришел к власти абсолютно законным демократическим путем, Германия абсолютно демократическим путем приняла расовые законы, которые гитлеровцы не нарушали. Окончательно запутавшись, автор сделал выводы, что демократия – это строй, при котором государство подчиняется законам, выработанным ООН. Это, может быть, звучит и неплохо, но автор перед этим убедительно доказал, что смысла законов сегодня уже никто не понимает, а истолковать их может лишь небольшая группа юристов. А на примерах из решений Верховного суда США автор фильма показал, что то, как толкуют законы юристы, может совершенно не подходить народу – демосу. Но если народ (демос) не понимает законов, а их толкование юристами его не устраивает, то это не демократия, это юристократия. В общей сложности часа четыре автор фильма пытался объяснить суть демократии, но добился в конце концов весьма жалких результатов. А ведь слово “демократия” сегодня все комментаторы и политики упоминают так же часто, как грузчик слово “мать”.

Рассмотрим суть слова “фашизм”. Это название одного крыла итальянской социалистической партии. Было бы справедливо и правильно использовать это слово для характеристики политических течений, идеология которых полностью совпадает с идеологией итальянских социалистов, которые пошли за Муссолини. Но сейчас за любые слова против сионизма на критика автоматически наклеивается ярлык фашиста. Говорящие это очевидно не знают, что фашисты Муссолини не испытывали вражды к евреям и антисемитизм не был им свойственен. Когда в 1941 году Гитлер напал на СССР, вместе с немцами нас атаковали союзники Гитлера и его вассалы, а также сотни тысяч добровольцев из всех стран Европы. Часть их была убита в ходе войны, а часть взята в плен. На год освобождения из плена в числе плененной гитлеровской сволочи находились и 10 173 еврея. Это больше, чем бельгийцев, голландцев, финнов, люксембуржцев, испанцев, норвежцев и шведов, вместе взятых. Откуда же взялись эти евреи?

То, что эти евреи воевали в составе немецкой армии, совершенно исключено; то, что они были в составе армий вассалов (Румынии, Венгрии),– маловероятно, но не исключено, так как в плен были взяты и примерно четыреста цыган. Наиболее вероятно, что в плен к Красной Армии попали евреи из фашистской Италии – союзника Гитлера. То, что сионисты используют ярлык “фашист” для своих противников, вполне объяснимо: вор на базаре всегда громче всех кричит: “Держи вора!”. Но остальные, используя это слово, наверное, не понимают его суть.

А кто понимает, что стоит за словом “свобода”, что оно обозначает конкретно? Обычно под этим словом подразумевают возможность делать то, что хочется. Но сомнительно, что так будет поступать даже дикое животное. Человек, живя с другими людьми, не может делать то, что хочет, если его желания противоречат интересам других людей, ограничивают их свободу. Возможно, какому-то человеку хочется взять чужую вещь или ударить другого человека. Общество и государство ограничивают эту его “свободу”, но можно ли назвать это общество несвободным, а государство тоталитарным?

Советский Союз с подачи государственной пропаганды США был назван империей зла и всегда считался на Западе огромным концентрационным лагерем, где людей за малейшую провинность или не то слово отправляли жить на архипелаг ГУЛАГ. Наша интеллигенция все это охотно повторяет. Но сравним некоторые цифры. К моменту уничтожения СССР в его тюрьмах и лагерях содержалось 0,8 млн заключенных, грубо, около 28 человек на 10 000 жителей, а в США, “свободной стране”, по разным данным насчитывается от 1,3 до 2,4 млн заключенных, то есть от 54 до 100 человек на 10 000 жителей. В “свободной стране” в тюрьмах сидит по меньшей мере вдвое больше граждан, чем в “империи зла”? Конечно, эти цифры говорят и о моральном уровне нашего и американского народов, но одновременно и о “справедливости” общественного строя и свирепости этого “свободного” государства, его готовности к расправе над своими свободными гражданами. А те несколько десятков диссидентов, “узников совести”, имена которых всплыли на волне перестройки в СССР, действительно пытались с помощью Запада изменить Конституцию СССР, то есть совершить деяния, которые в США наказываются в первую очередь.

Советские люди, без большой любви относившиеся к своей милиции, тем не менее никогда не видели у милиционеров дубинок, шлемов, щитов, слезоточивого газа; даже личный пистолет у них был редкостью. В исключительных случаях массовых волнений государство делало все, чтобы не применять оружия против своих граждан.

Например, во время возникших в Новочеркасске волнений армия, чтобы не причинить вреда толпе, последовательно оставляла без сопротивления все, что толпа пыталась захватить: на разграбление были оставлены не только магазины, но и здание обкома партии. Солдаты применили оружие только тогда, когда обнаглевшая толпа попыталась силой отобрать его у армии и милиции.

Аналогично действовало государство и в 1979 году в Орджоникидзе, где из-за убийства таксиста вспыхнула вражда между ингушами и осетинами. На центральной площади города собралась пятитысячная толпа, вооруженная всем вплоть до охотничьих ружей. Пять суток руководство России: председатель Совмина, заместители генерального прокурора СССР и министр внутренних дел безоружными выходили к толпе, уговаривая разойтись, пять суток ездили на предприятия города, уговаривая людей образумиться. Пять суток ЦК КПСС не давал разрешения не только применить “Черемуху”, но и вообще разгонять толпу силой. Когда на исходе пятых суток милиция и курсанты все-таки разогнали остатки толпы, среди участвовавших в беспорядках не было ни одного убитого или получившего огнестрельное ранение. Секретарь обкома, кстати, был не только снят с должности, его исключили из партии, что по тем временам означало служебную смерть.

Правда, на Западе существует, а российской интеллигенцией поддерживается мнение, что русский человек раб в душе, что для содержания его в рабстве и оружия не надо – приходи и бери его голыми руками. При этом наша интеллигенция упорно забывает, что начиная с монголо-татарских захватчиков было много желающих поставить русских на колени. Не получалось – кровью захлебывались эти “рабы”, но не отдавали своей свободы.

Заметим, что свободолюбивых французов союзники поставили на колени в 1813 году, немцы в 1861 году, потом (не без участия России) французы поставили на колени немцев в 1918 году, но немцы это положение быстро исправили в 1940 году. И что поразительно. Немцы в 1939–1940 годах дали французам восемь месяцев на подготовку к испытанию свободолюбия и только потом нанесли удар. После того как во французской армии потери достигли 100 тысяч убитыми и пропавшими без вести при 120 тысячах раненых, Франция сдалась. Такова цена свободы жителя Запада. Причем дело здесь не в слабости армий союзников и силе вермахта. В 1940 году англичане и французы в военной мощи не уступали немцам. Более того, профессионалы пытались честно исполнить свой долг: треть всех убитых в этих боях французов – офицеры. Это свидетельствует о том, что именно солдаты не дрались за свою свободу, ведь, скажем, в “параллельно” идущей войне в Китае на 25 убитых японцами солдат гоминьдана приходился всего лишь один убитый китайский офицер.

В боях 1941–1945 годов СССР потерял убитыми и погибшими в плену 8 668 400 солдат Красной Армии, солдаты были ранены и контужены 15 205 692 раза, но на колени не стали и сохранили свою свободу.

Так какой же народ более свободолюбивый и лучше понимает, что такое свобода? И от чего, собственно, освободили русских перестройщики? От русского свободолюбия? От государства, которое не сажало своих граждан в тюрьмы, не избивало стариков дубинками, не расстреливало москвичей из танков, не вербовало в армии позорные зондеркоманды для расстрела безоружных жителей?

Дело государства

Нельзя менять какие-либо детали, не понимая сути целого, например, никто не будет менять колесо у автомобиля на поплавки или лыжи, не понимая устройства автомобиля. Нельзя реорганизовывать государство, не понимая его цели – его Дела. Но, как это ни грустно, народы на Земле столетиями реорганизуют государства, не утруждая себя ответом на вопрос: зачем они вообще им нужны? Займемся целью государства, его Делом.

Неужели мы радуемся, когда платим налоги? Или, не будь Ельцина, телевидению не удалось бы показать нам другого дирижера духового оркестра? И неужели мы испытываем чувство глубокого удовлетворения, когда свободно проехав на красный свет, вдруг упираемся в государство в лице милиционера, достающего квитанции для штрафов? Попытаемся ответить на вопрос: зачем нам, рядовым людям, необходимо наше государство?

Мысленно представим себе, что мы ничего о государстве не знаем. Живем, работаем, а государства у нас нет, нет ни милиции, ни армии, ни налоговой инспекции, ни президента, ни парламента. Ничего. Стерильная чистота в отношении любых признаков государства.

Как мы будем себя чувствовать? Радоваться, что не надо никого слушаться, не надо платить налоги...? Вряд ли!

Во-первых, окажется, что хотя мы лично и исповедуем христианские заповеди “не убий”, “не укради”, но не все жители нашей страны ими руководствуются. Мы строим дом, работаем, приобретаем имущество, а кто-то приходит и все у нас отнимает и даже убивает. Конечно, мы, объединившись с ближайшими соседями, попробуем сообща защититься, но наша община бессильна против большой банды, и ворам удается удрать с награбленным так далеко, что мы не в силах догнать. Во-вторых, мы увидим, что беспомощны при насилии со стороны соседних государств и вторгнувшиеся войска могут нас уничтожить- Мы не сможем передвигаться по своей стране, так как в разных местах действуют неясные нам правила поведения люд ей, нет единых денег, даже правила дорожного движения везде разные, и поэтому мы гибнем на дорогах. Если стихийное бедствие уничтожило жилье у соседей, им бы надо помочь, но мы не знаем, а окажут ли нам помощь, случись такое с нами. Мы видим, что беззащитны без государства. Причем мы все будем понимать: нас так много, что если действовать вместе, то не будут страшны ни уголовники, ни внешние враги, ни любые стихийные бедствия. Но понимать мало, нужно что-то сделать, чтобы действовать сообща. И мы начнем создавать государство.

Прежде всего сформулируем цель его создания, определим Дело своего государства – ту его услугу, за которую мы согласимся добровольно заплатить. Этим Делом является организация нас самих для нашей же защиты в случаях, когда мы в одиночку или общинами не можем себя защитить. У государства нет другой более полезной для народа цели.

Присмотримся к этому Делу. Во-первых, делом государства является организация нас для нашей защиты, а не наша защита как таковая. Никакое государство своих граждан не защищает, защищают себя сами граждане. Как защищают: прямо или нанимая специалистов на свои деньги – это другой вопрос, но защищаются они сами. Просто без государства, без его организационных действий коллективная самозащита граждан невозможна.

Во-вторых, виды защиты, которые граждане хотят себе обеспечить, должны быть уточнены в договоре между ними самими, поскольку в этом плане все государства разные: граждане одного могут поручить своему государству организовать защиту права на труд, а другого гордиться тем, что они принципиально не защищают это право.

В-третьих, народ является в стране хозяином – сувереном. Работники государственных органов – исполнительных, законодательных, судебных – нанятые на службу вассалы. Обычно это всем понятно и всеми декларируется, но в жизни быстро забывается, и создаются государства-монстры, хозяином которых является государственная бюрократия, причем она и чувствует себя хозяином, а к народу у нее такое отношение, как будто она его едва терпит, да и то только потому, что тот платит налоги. Народ хозяин, и если мы сейчас создаем государство, об этом надо помнить.

Итак, Дело своему государству мы определили, какими именно способами защиты будем себя защищать, уточним позже в своем (народа-хозяина) договоре-приказе с государством. Поговорим о нем.

Совершенно ясно, что для организации защиты надо, чтобы все люди в стране подчинялись единым правилам поведения. Если мы постановим, что каждый должен платить налог, значит, каждый обязан и платить. Если мы введем правило, согласно которому в случае войны все мужчины призывного возраста обязаны явиться к армейским начальникам, значит, каждый из них обязан явиться. Если мы запретим убивать, воровать, насиловать и прочее, значит, никто не имеет на это права.

Ясно, что все правила должны поступать из одного источника, иначе они не будут одинаковыми для всей страны и не будет единого народа. Это очевидно. Но очевидно, что вряд ли мы, народ, сможем быть таким источником во всех случаях. Жизнь идет, меняются ее условия, в соответствии с этим необходимо корректировать правила поведения, например норму налогообложения. Однако мы не сможем все время обсуждать эти изменения, получать для этого массу специальной информации, в том числе секретной. Следовательно, необходим некий центр, который мы назовем Законодателем. Этот центр будет устанавливать от нашего имени правила поведения всех в стране – законы, и эти правила будут едины для всех.

Итак, попытаемся построить управленческую цепочку. Для своей защиты мы, народ, создаем государство, Делом которого является организация нас при необходимости самозащиты. С этой целью мы даем государству Законодателя, который от нашего имени определяет правила поведения всех граждан страны и в первую очередь правила поведения нас самих – народа. Так, государство получило инструмент, с помощью которого оно может организовать нас, хотя пока еще нет того, кто бы мог осуществить эту организацию. Мы уже предоставили Законодателю огромные права, обрисовали ему его задачу, Дело, но не указали, какую защиту и в каких случаях мы хотим для себя получить от самих себя. Выражаясь образно, мы наняли главнокомандующего, дали ему власть над собой, но еще не дали офицеров и не объяснили, кто наш враг.

Мы, народ, оговорим с Законодателем, кто наш враг, то есть какую защиту мы хотим иметь, в специальном договоре-приказе, который назовем Конституцией государства, его основой. Как и в любом договоре, оговорим с Законодателем его и свои обязанности, его и свои права, которые следуют из наших обязанностей в соответствии с обычным для договоров принципом: моя обязанность – его право, его обязанность – мое право.

Развивая упомянутый образ, скажем: у главнокомандующего есть задача, есть наше обязательство ему подчиняться – быть рядовыми солдатами. Теперь нужны офицеры, которые непосредственно поведут нас в бой. В государстве эта роль принадлежит исполнительной власти – профессионалам-специалистам, способным организовать народ на свою защиту. Пока не будем уточнять, откуда эта власть возьмется, оставим это на потом. Просто запомним, что исполнительную власть должны реализовывать профессионалы. Так, если во время войны командующим армией будет человек, не знающий, как организовать этот вид защиты, то это обречет нас на верную смерть, потому что нам предстоит быть солдатами этой армии. Мы, народ, должны твердо знать, что исполнительная власть – не предмет политических интриг, ее должны составлять люди, отобранные по единственному признаку – профессионализму.

И еще одно замечание относительно исполнительной власти. Делом исполнительной власти – Исполнителя – будут те виды нашей защиты, которые мы укажем в конституции: укажем, что речь идет о защите от внешнего врага, Исполнитель организует нас на это, укажем, что это защита от безработицы, организует и на это.

Итак, мы, народ, создали Законодателя и заключили с ним договор (Конституцию) об организации собственной защиты, в котором обязались слушаться его и указали, какие виды защиты он обязан организовать, для чего отдали ему в подчинение себя и Исполнителя.

Исполнитель будет организовывать нас с целью обеспечить конституционные виды защиты, для этого в своих приказах он разделит Дело защиты народа на Дела для всех. Каждый человек обязан слушаться Исполнителя, иначе Дело не будет сделано. Слушаться – значит следовать определенным правилам поведения. Исполнитель ни себе, ни нам не имеет права задать эти правила:

народ задает сам правила своего поведения и поведение своего государства, а то, что это осуществляется через Законодателя, так это потому, что иначе трудно. Мы – хозяин, суверен и не можем позволить командовать собой.

Поэтому, если Исполнителю требуется от нас что-то необычное, он обязан обратиться к Законодателю, к нашему представителю. Если Законодатель, а значит, мы, народ, сочтет требование Исполнителя разумным, то Законодатель издаст закон, исполняя который, мы будем следовать тем правилам поведения, которое от нас требует Исполнитель для организации нашей защиты, а Исполнителю разрешим следовать тем правилам поведения, которые помогают ему делать свое Дело. К примеру, он возьмется за Дело организации нашей безопасности. В этом случае он обратится к Законодателю, чтобы тот издал закон, запрещающий убивать, воровать и тому подобное, то есть определил правила поведения народа. Одновременно следует определить и нормы поведения Исполнителя – арестовывать и, по приговору суда, карать преступников, тех, кто не следует правилам поведения, заданным законом. В случае нападения внешнего врага Исполнитель, Дело которого теперь – организация нашей защиты от внешнего врага, потребует изменения правил поведения народа: одни должны будут взять в руки оружие;

другим надо будет работать не по 8, а по 10 часов; третьи примут в свои дома беженцев.

Читателям может показаться несколько навязчивым и надуманным использование слова “поведение”, хотя мы ведем речь о законах, а выражение “законопослушное поведение” звучит вполне естественно. Нелишне все-таки определить разницу в командных документах государства. Мы, народ, заключаем с органами государства договор-конституцию, где указываем, что мы хотим от государства и что ему дадим. Законодатель с помощью законов устанавливает для всех граждан правила поведения с тем, чтобы иметь возможность выполнить положения конституции. Исполнитель в рамках оговоренных законом правил поведения с помощью своих указов и приказов – планов наших действий – организует нас с тем, чтобы обеспечить достижение целей конституции.

Мы несколько преждевременно отошли от темы раздела, поэтому вернемся к ней, и подведем итоги: государство нужно народу для единственной цели – организовать народ для собственной защиты в случаях, когда отдельный человек или община не в состоянии защитить себя.

Делократизация законов

Продолжим разговор о разнице в государственных командных документах (командах): командах, которые даны от имени народа и должны исполняться народом – законах, и приказе-договоре – конституции. Естествен вопрос: должны ли эти команды (документы) быть понятны любой кухарке? Так же естествен и ответ: безусловно, по-другому быть не может. Ведь эти документы Законодатель принимает от народа, а значит, и от ее имени тоже. А хозяин, суверен, не может не понимать приказов, которые отдает сам, тем более, что в большинстве случаев он сам обязан их исполнять. Если в государстве будут законы, непонятные любому грамотному человеку, то это государство нельзя назвать государством народа, государством демоса, демократическим государством. А как народ может исполнять законы, сути которых он не понимает?

Еще вопрос: выгодно ли иметь понятные народу законы недобросовестным чиновникам государственной бюрократии? Конечно, нет! Ведь если народ не понимает, что от него требуют законы, то он вынужден обращаться с вопросами к чиновникам, чтобы те объяснили ему, как поступать в данном конкретном случае. И этот чиновник, юрист, который не сеет и не пашет, получает большущий кусок хлеба с маслом от народа, который сеет и пашет. Он паразитирует благодаря тому, что в государстве непонятные законы. Конечно, юристы могут работать очень много, но суть их деятельности это не меняет. Для общества они паразиты, и общество могло бы легко обойтись без них, если бы потребовало от своих вассалов принять понятные для себя законы.

Есть еще один аспект. Допустим, законы понятны каждому, но их великое множество – просто невозможно запомнить.

Вернемся к вопросу, зачем нужны законы. В договоре-конституции содержатся положения о нашей собственной защите. Но не все, а только некоторые из этих положений потребуют от всех нас какого-то особого поведения. В этом случае наше поведение, а значит, и наша свобода в чем-то ограничивается. Каждый закон – это ограничение нашей свободы. И чем больше в стране законов, тем меньше в ней свободы, даже если это законы о защите свободы. Идея о том, что свобода защищается законами – бредовая. Полная свобода реализуется тогда, когда нет ни одного закона и человек ничем не ограничен. В нормальном, демократическом, свободном государстве просто не может быть много законов, а в государстве, где властвует бюрократия, законов будет миллион.

Вспомним, что в СССР было минимальное количество законов, которые касались всех граждан: уголовный и гражданский, уголовно-процессуальный и гражданско-процессуальный кодексы, кодекс законов о труде. Было еще несколько специфических кодексов, которые мало кому требовались. Поэтому в СССР практически не было юристов: они были просто не нужны. С этой же точки зрения рассмотрим другой вид командных документов государства – приказы и указы Исполнителя. Должны ли и они быть понятны каждому, должно ли их быть мало? Отвечая на эти вопросы, надо учитывать, что Исполнитель – это профессионал и ему как профессионалу присуща профессиональная атрибутика, в том числе профессиональные термины, знания явлений, знакомых только специалисту, и прочее. Приказы Исполнителя касаются только системы исполнителей, тоже профессионалов. Поэтому команды Исполнителя могут быть и непонятны простым гражданам, их можно исполнять, не думая: за них отвечает профессионал. Но Исполнитель не может иметь сам и требовать от вас не оговоренного в законе поведения; он действует в рамках закона, то есть того, что должно быть понятно любому. Например, если милиционер требует остановить автомобиль, это надо сделать: у него могут быть профессиональные соображения, о которых можно и не знать, допустим, впереди опасность, но он не может использовать вашу машину как такси: ни ему, ни вам закон не предписывает такое поведение.

Количество приказов Исполнителя невозможно предугадать: оно определяется изменением обстановки, но в любом случае эти приказы от Исполнителя должны поступить вам, народу, в форме понятного указания, которое не должно выходить за рамки закона – того, что вам должно быть понятно и без чьей-либо помощи.

То, что мы сейчас рассматриваем, это не суть законов, это только внешние признаки демократических законов, действующих в народном, демократическом государстве. Если законов в государстве мало, они коротки и абсолютно понятны без постороннего толкования тому, от чьего имени они приняты и кто обязан их исполнять – народу, то можно говорить, что в таком государстве нет засилья бюрократии и оно похоже (но не более) на демократическое. Важна суть законов. Для того чтобы закон был делократичен, он обязательно должен быть дан по Делу, которое указано в конституции.

Договор о создании государства (конституцию) часто называют основным законом. Требование к этому закону должно быть таким же, как указано выше: он должен быть понятен любому грамотному человеку. Иначе у нас власть будет принадлежать не народу, а крючкотворам.

В качестве примера документа, дающего большую радость бюрократии и представляющего весь народ идиотами, рассмотрим Конституцию США. (Я понимаю, что от этих слов многих покоробит, но проанализируем ее сами и непредвзято.) Не будем сильно критиковать авторов Конституции США, вспомним условия, в которых она создавалась. В 1787 году тринадцать штатов, уже ставших независимыми, хотели просто подправить статьи Конфедерации, однако, посовещавшись, решили усилить государство, заменив конфедерацию федерацией, и быстро написали конституцию нового государства. В первую очередь они обдумали действия чиновников государственных органов: какой вид будут иметь органы управления США, нужен ли единый суд, какие права имеет президент, какие Конгресс, где и когда им собираться, как пересылать друг другу бумаги и прочее, прочее. Составляя “самую демократическую” конституцию, ее авторы в спешке забыли про демос, про народ. Начав конституцию словами “Мы, народ...”, они все семь статей Конституции США посвятили решению проблем трудоустройства бюрократии государства. И если в Конституции США и вспоминается о народе – фермерах и охотниках, ковбоях и лесорубах, то только косвенно: в случаях, когда в Конституции определяется, кому и как взимать налоги с народа. Когда Конституция США была ратифицирована, забеспокоились крючкотворы в штатах: ведь если все законы будет принимать Конгресс США, что тогда им останется делать? Это конечно утрировано, но суть действительно в том, что руководители штатов, опасаясь, как бы Конгресс США не стал нарушать права их граждан, потребовали принять поправки к Конституции, которые действительно зафиксировали некоторые права граждан США. Эти десять поправок, принятых через четыре года в 1791 году, получили название “Билль о правах”. Поэтому Конституция США – весьма оригинальный документ: в законе о правах граждан США не упомянуто об этих правах, а включены кое-какие из них спустя четыре года и в поправки к “самой демократической” конституции. Вот почему ценность этого документа, впопыхах подготовленного 200 лет назад, для многих американцев представляется весьма сомнительной. (Ярослав Мудрый 800 лет назад создавал основы права русского государства “Русская правда” не спеша, но мы и сегодня не можем понять, почему за нечаянно убитого кота нужно отдавать вола, и поэтому мы за конституцию Ярослава не цепляемся.)

⇐ Предыдущая12131415161718192021Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: