 |
Как второй насильник ушел от ответственности
|
|
|
|
НЕФОРМАЛЬНЫЙ РАЗГОВОР
- Оставим пока эфир. Давайте просто поговорим.
- Это неформальный разговор. Не интервью, - предупредил Алексей.
- Как скажете. Алексей, я считаю, что в «Пусть говорят» никому из вас не дали высказаться. Эксперты затыкали вам рот, а вы лишь молча недоумевали.
- Так и было. Нас никто не хотел слушать. Но именно Первый канал нас спас. В Ульяновске нам нельзя было оставаться. Жену избили, мне колеса на машине проткнули, стекла вышибали. Осталось только бутылок с зажигательной смесью дождаться в окно и полный привет. И тут звонок с «Пусть говорят», приглашают на съемки второй программы. Мы согласились, потому что надо было бежать из родного города. Теперь мы живем в этой гостинице, не имея возможности выйти куда-то, потому что Диане не дают прохода. Мы устали от этой злобы, которая выливается на нас. Сколько можно поливать грязью? Вот на программу приехала девица и заявила, что это я Диану ударил, когда она вышла из этого коттеджа. Да не было этого!
- А как было?
- Я начал звонить Диане с восьми вечера — ты где? Давай домой! Она — я на дне рождения у одного парня, скоро приеду. Потом мать звонила несколько раз, Диана трубку не брала. Около десяти вечера звонок — мама, меня изнасиловали, заберите меня отсюда. Мы рванули в этот коттедж. Наташа заскочила внутрь. Перед этим велела ей не реветь, быть спокойной и не подавать виду. Мы же не знаем, что там произошло и кто вообще в этой компании находится.
(рассказывает Наталья) Захожу, там Диана сидит с натянутой улыбкой. Держится изо всех сил, а в глазах слезы. Я к ней — пойдем, та в ответ — надо Дашу забрать. Даша — соседка, которая пригласила Дианку на эту вечеринку. Я кричу на весь дом — Даша, поехали домой! Мне навстречу выплывают две девицы с совершенно стеклянным взглядом. Под наркотой, похоже. Даша уезжать не согласилась, мы с Дианкой вышли.
|
|
|
(Алексей продолжает) Они сели в машину. Я отъехал, и тут Дианка в слезы — папа, как мне жить дальше? У меня внутри от злости все закипело, я хотел развернуть машину и вернуться в этот коттедж. Повернулся, смотрю на них с матерью, младшая Каринка перед глазами — и понимаю, что меня посадят, а они без меня пропадут. Да и, в конце концов, есть же закон в этой стране. Давлю на газ, и мы едем в полицию.
Алексею тяжело вспоминать тот вечер. Иногда он останавливается, переводит дух, вдруг зажимает в объятиях младшую дочку (восьмилетнюю Карину, - Авт.), крепко-крепко целует ее и замирает.
Видеть это, поверьте, невыносимо. Нервы мои не выдерживают и я почти реву. За последнюю неделю Шурыгины стали мне буквально близкими людьми. Я вообще в этой истории постоянно реву, муж — свидетель. Напутствует: ты не должна поддаваться эмоциям, надо быть отрешенной и рассудительной. Но у меня не получается.
- В полиции к нам не сразу прислушались, - продолжает Алексей. - Дианка была сильно пьяна, говорила невнятно, офицер сомневался в ее показаниях. Мы стояли на своем. Он упирался. Я пригрозил, что мы сейчас поедем в прокуратуру. Тогда он взял заявление, вызвал скорую, и мы поехали на медосвидетельствование.
КАК ВТОРОЙ НАСИЛЬНИК УШЕЛ ОТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
- Насильников было двое?
- Да. Диана запомнила, что один был Семен (так звали Семенова в компании), а у второго — татуировка на предплечье. По ней она его потом и опознала.
- Эта татуировка ей до сих пор снится в кошмарных снах, - перебивает мужа Наталья. - Почему-то именно второй насильник врезался ей в память, и она его боится.
- Саша Рухлин?
- Он самый.
- Как он из обвиняемых перешел в свидетели? Изнасилование считается совершенным, если половой акт был начат. Я читала первый допрос Рухлина, там четко и подробно описано, как он его начал.
|
|
|
- Я бы тоже хотел знать, как его вывели из дела! - Алексей повышает голос. - Еще во время следствия его адвокат предложила мне 200 тысяч рублей за то, чтобы Диана поменяла показания против него. Я, разумеется, отказался. И тут вдруг следователь говорит нам, что в действиях Рухлина нет состава преступления. Он начал, но Диана сказала ему «не надо», он послушался и слез. Тогда я ничего не соображал, только сейчас понимаю, что произошло.
- Мне говорили, что вы вывели Рухлина в свидетели за 650 тысяч рублей.
- (с горькой усмешкой) Пусть покажут расписку. Мне наша адвокат сказала, что вроде бы Генпрокуратура истребовала уголовное дело на проверку. Я полностью «за». Может быть, там найдут состав преступления и привлекут второго насильника. Знаете, как он вел себя на суде? Ухмылялся, посмеивался. Это все видели. Я на него спокойно смотреть не мог. Меня трясло.
- А Семенов как себя вел?
- Плакал. И на суде, и на следствии. Поздно вечером мы подали заявление, а на утро уже была очная ставка Дианы и Сергея. Я был рядом с дочерью. И Семенов попросил, чтобы я его выслушал. Следователь разрешил. Сергей посмотрел на меня, заплакал, встал на колени — простите меня. Диана тоже на все это смотрела. Следователь головой покачал, все, мол, понятно.
- Мать Семенова вам тоже деньги предлагала?
- Она приехала к нам домой через неделю после возбуждения уголовного дела. Предложила денег. Сказала, что возьмет кредит 200 тысяч, только пусть Диана изменит показания. Просила прощения у меня. Я ей - не у меня просите, а у моей дочери. Но она не стала. Она говорила, что не мог ее сын такого сделать. Я ответил, что если следствие докажет, что моя дочь его оклеветала, то я готов пойти под суд за ее «заведомо ложные показания». В общем, от денег мы отказались. Она начала звонить. Часто, слишком часто. Уговаривала, упрашивала. Тогда я решил, что надо назвать неподъемную для нее сумму.
- Почему вы заявление на нее не написали?
- Чтобы ее следом за сыном осудили? Господи, мы только тогда узнали, что это за семья. Она — учительница в деревенской школе, отец — инвалид, сам Сергей студент. Мы встретились, и я сказал — давайте миллион. После этого она перестала звонить. Я сразу обо всем рассказал следователю, чтобы он понимал ситуацию. А после она ему заявила, что я просил с нее деньги. Следователь наши показания записал и подшил к делу. Стороны хотели договориться о внесудебной компенсации морального ущерба, но не договорились. На суде Семенова поддерживал только адвокат, ни матери, ни сестры не было.
|
|
|
- Как так?!
- Ну вот так. Объявили приговор, Сергей заплакал. Конвой попросил его снять ремень. Его адвокат взял этот ремень и вдруг «пошутил» - теперь мне на память от Семенова ремень достанется.
|
|
|
