 |
Эпизод 14
|
|
|
|
БАЛКАНСКАЯ ИСТОРИЯ
Жарким летом, через Карантанские земли, дорогою из Любляны в Марибор ехал верхом бравый гусарский поручик. Вез поручик пакет в войсковую ставку, и кое-что важное и весомое должен был передать изустно Его Превосходительству Главнокомандующему Императорской армией. Потому приходилось офицеру спешить и обходить стороной веселые придорожные заведения, чтоб ненароком сорвавшись, не залить вином то, что необходимо было сообщить вышеозначенной важной персоне.
Пока пыльная дорога тянулась долиною Савы, всегда можно было напоить коня и наполнить дорожною флягу. Но дальше пришлось поворотить на северо-восток, через холмы и увалы, тут-то и натерпелись и добрый конь, и удалой всадник. И как-то к полудню, после славной утренней скачки, размазав из фляги последние капли воды по губам, уныло брел поручик, держа коня в поводу, разминая затекшие ноги. И ничто его не радовало: ни свежий ветерок из ущелья, ни буйные красоты вокруг. Присел офицер под старым грабом, узда на руке, оперся спиной о ствол, смежил веки. Спал – не спал, забылся тяжелой дремой. И грезился в дреме поручику не то родник, не то ручей, с чистой и холодной водой... Как мало порой бывает нужно человеку.
Очнулся офицер оттого, что дернули его за руку. Вскочил он и понял, что это конь потянул за узду. А глянув перед собой, подумал, что ему все еще грезится: подле его коняги стояла девушка и гладила жеребца по рыжей гриве.
Хоть еще молодой – бывалый человек был поручик и думал, будто все, что можно, уже видел в жизни. Все, что хотел, уже ощутил. А тут вдруг не мог понять, что с ним творится. Глядел он на девушку – и будто зимняя стужа сковала его в летний полдень, онемел язык, отнялись руки и ноги. Потом подул резкий осенний ветер и понес в глаза офицеру желтые и красные листья, а утренняя роса обожгла холодной испариной лоб и змеей проползла меж лопаток.
|
|
|
Не мог понять бравый поручик, страшится он или радуется, как однажды, когда безусым корнетом впервые попал в жестокую переделку.
А девушка смотрела на него и улыбалась.
И была ее улыбка светлая и чистая, как первый снег поутру. А глаза сияли, как лучики солнца в брызгах горного ручья.
Смутно помнил поручик, что и как было дальше. Помнил, как вела его девушка по тропе, к колодцу-журавлю. Как поил коня, а пока конь пил, он, что-то бормоча, без нужды проверял, как подтянуты седельные сумки и подпруги. А потом сам припал к ведру, запрокинув голову, и долго не мог оторваться. И только затем уж опомнился. А опомнившись, увидел, как невесомым перышком тает впереди меж деревьев легкое платье.
– Как зовут тебя и где тебя искать? – успел крикнуть поручик.
– Злата!.. А если захочешь, найдешь за этим холмом, в городе Целье, – эхом серебряного колокольчика прозвенел ответ.
Сколько еще стоял, цепенел поручик: миг или час? А когда совсем прояснилось у него на душе – вскочил на коня и погнал прочь. Перемахнул через холм и промчался мимо городка – так, словно вел эскадрон в лобовую на батарею. И одна мысль натянутой струной билась в голове: " Вручить пакет, выполнить приказ и вернуться! ".
И ничего больше не было – ни войны, ни мира, ни службы. Ни вина, ни карт, ни породистых коней, ни дорогих клинков, ни милых барышень.
Только девушка у колодца.
А летнее солнце уже западало за снежные горбы Караванке.
Что было потом? Была война – не первая и не последняя на этой Земле. А долгу и чести не впервой перегораживать дорогу мечтам и чувствам.
И уже бравый гусарский капитан, очерствевший от потерь товарищей и обычных мерзостей войны, сидя в чадной корчме на окраине отбитого у неприятеля местечка, пил хмельную горечь, отрешенно глядя в пустоту. И в сухих, усталых глазах его, на недоступной глубине, малой искоркой тлела легкая тень надежды. И виделась капитану тропинка через цветущий луг, роща у холма и тающее меж деревьев легкое платье.
|
|
|
Добрался ли туда вновь бравый капитан – прежний лихой поручик, про то мне неведомо. Может, в одной из атак встретил он грудью свою судьбу – свинцовую пулю. А может, сгинул безвестно в турецком плену. Хочется верить, что доживал свой век офицер, сидя на веранде, позади славного беленого домика, под сенью яблонь и груш.
... А может не было никакого поручика...
Может это я сам, двести с лишним лет назад, гнал долиною Савы рыжего жеребца. И, по молодецкой горячности и поспешности повернув раньше времени, измотал себя и коня горными переходами. Но иначе я бы не встретил " девушку у колодца". Но иначе я бы не нашел тебя, Злата...
Здравствуй!
Перечитывая в очередной раз новеллы из " Тысячелетней тоски", Глеб невольно окунулся в старые воспоминания. " Ну вот, я свою девушку встретил... Я обещал отдать ей все, что у меня есть. И я сдержал обещание, даже постарался отдать то, чего не имею, но этого оказалось мало. И как ни крути, выходит, что проиграл, уступил, не дошел до финиша. И дело даже не в этом. Получается, что бежал вообще в противоположную сторону. И вот, когда ты уже близок к победе, расслабился, тебе говорят: эй, послушай! Вообще-то финиш в другой стороне. Так что давай, разворачивайся, беги обратно на старт. И потом еще всю дистанцию! Заново. И тогда может быть есть шанс. "
Нет, так не пойдет. Если он опять начнет изводить себя предположениями, как нужно было себя вести, чтобы сохранить отношения… в общем, ни к чему хорошему это не приведет.
Почитаем-ка лучше письма Андрея:
Прошу прощения, милый Глебушка, но ты меня неправильно понял. Вовсе я не раскис. «Людям подобной профессии это не свойственно, но…» Я так же тверд, как и раньше. Жаль, далеко до тебя тянуться – ты бы почувствовал.
Суть проблемы заключается не в том, что мне трудно работать в жестком мире кладской действительности. Историк я еще тот! Но, попробуй понять, очень трудно удержаться от соблазна решить какую-нибудь проблему по-своему. Я тебе так скажу: самое сложное (для меня лично) подавлять в себе этакого бога, всезнающего, всемогущего. И если в локальных ситуациях это еще удается, потому что сама обстановка способствует собранности и самоконтролю, то вот на Базе, когда полностью расслабляешься, голову начинают беспокоить тревожные мысли: " а правильно ли мы поступаем? ", " не торопимся? а может опаздываем? ", " а имеем ли мы вообще право... " И как наши потомки будут глядеть в глаза будущим жителям этой Планеты?!
|
|
|
Все время кажется, что мы подошли к той черте, за которой все видно, как на ладони. И мы самодовольно строим теории и примеряем их на практике. А потом, сделав два-три шага вперед, вдруг убеждаемся, что теория не работает. Причем не в мелочах, а глобально. И мы строим новую теорию... По большому счету в этом ничего предосудительного нет. Так человечество и движется по пути познания мира. Этот старый добрый способ дает слом, когда его пытаются применить к кому-то другому. Лично я за свои ошибки привык расплачиваться сам.
Извини. Однако я разошелся. Впереди у меня бездна времени. Что касается конкретно кладских событий, то там пока все без изменений. Это не должно нас успокаивать. В качестве тренировки решили смоделировать масштабные военные действия. Вот тебе и задача: как бы ты посоветовал поступать нам? Небезызвестный тебе Джафар Неёлин сразу заявил, что мы не должны этого допустить. Значит моментально надо свернуть основные программы исследований и направить силы на предотвращение. Скажу тебе как специалист – сделать это было бы непросто. Скорее всего невозможно. Кроме того, теми скромными ресурсами, что имеются у нас, никак не обойтись. Да и люди не машины.
Пока же глобальная война Кладу не грозит. Бывают, конечно, локальные конфликты. Но они не выходят за рамки межплеменных отношений. Возможно, в будущем, когда природные ресурсы начнут исчерпываться и начнется переселение народов, возникнет и почва для серьезных конфликтов. А будет это нескоро, и к этому моменту у нас уже будет теория. Я на это надеюсь.
|
|
|
