Девушек - ПЕСНЯ ОДИННАДЦАТАЯ

Девушек - ПРЕДИСЛОВИЕ

Огромны поэтические богатства народов Советского Союза. В сказках, песнях, эпических сказаниях на протяжении тысячелетий народ выражает свои радости и печали, думы и мечты о лучшем будущем, уверенность в победе правды над несправедливостью.

Песни и сказания, в которых переданы мечты о человеческом счастье, создаёт и хранит и каракалпакский народ, трудолюбивый и мужественный, в результате Великой Октябрьской социалистической революции впервые в истории получивший государственную самостоятельность. В Советской Каракалпакии осуществились вековые надежды народа о дружной, свободной и мирной жизни.

Одним из замечательных поэтических сокровищ каракалпакского народа, в котором нашли выражение его высокие идеалы, является эпическая поэма «Сорок девушек» - «Кырк кыз». Это произведение, по-видимому, первоначально создано среди каракалпакского племени муйтенов, издавна жившего у берегов Аральского моря и на островах, занимавшегося земледелием и рыболовством. Первоначальное исполнение поэмы связывается с именем Жиена-жрау, древнейшего из прославленных каракалпакских сказителей, принадлежавшего к племени муйтенов: его деятельность относится ко второй половине XVIII века. Записана же поэма «Сорок девушек» в 1940 году в колхозе «Обком» Турткульского района Каракалпакской АССР со слов известного сказителя Курбанбая Тажибаева.

Курбанбай родился в 1876 году и, по его словам, происходит из каракалпакского рода Кара-Мангыт, племени Мангыт. Отец Курбанбая, бедный крестьянин, обрабатывал небольшой участок солончаковой земли, урожай с которого не мог прокормить семью. Это заставило Курбанбая с одиннадцати лет стать чабаном у бая, батрачить. Вскоре же, в юные годы Курбанбай начинает слагать и петь песни. Однажды бай услышал песню пастуха. Пораженный её красочностью, он захотел узнать, где пастух этому научился. Курбанбай ответил по традиции, как это было принято у сказителей: «Во сне». Впрочем, Курбанбай, добродушно посмеиваясь, не прочь и теперь рассказать легенду о «чудесном сне», во время которого он получил поэтический дар.

Песни Курбанбая вскоре приобрели популярность, его стали приглашать как певца на празднества и пиры. Старшие, вспоминает Курбанбай, советовали ему учиться музыке и художественному слову у известного в то время каракалпакского сказателя Халмурата (умер около 1902 года), жившего в Нурате (Самаркандская область Узбекской ССР). Нуратинский район, как и некоторые другие районы Самаркандской области, был знаменит и узбекскими сказителями; у них, по-видимому, были связи и с шаирами (творцами, импровизаторами и исполнителями) Каракалпакии, продолжавшими традиции Жиена-жрау. При первой возможности, восемнадцати лет, Курбанбай уехал в Нур-ату к Халмурату; учась у него и, прислуживая ему в течение шести лет, он на слух выучил одиннадцать сказаний. В числе этих сказаний-поэм (дестанов) были «Сорок девушек», «Ширин и Шекер», «Боз замаю>, «Ер-Косай», «Джаханче», «Илим-хан», «Алпамыс», «Коблан», ногайский эпос «Курманбек» и др.

По совету Халмурата Курбанбай побывал затем у престарелого каракалпакского сказителя Ербая из племени Анна, жившего в Бухарском ханстве близ берегов воспетого в сказаниях озера Байсун (ныне Сурхан-Дарьинская область Узбекской ССР); у Ербая он услышал дестан «Ер-Зивар», который, как и все другие сказания, исполняет и сейчас, несмотря на свои преклонные годы. Халмурат, вспоминает Курбанбай, бил палкой тех своих учеников, которые, передавая усвоенные у него дастаны, произвольно изменяли их; он требовал, чтобы в дастаны ничего не добавлялось.

Мастерской игре на кабызе - струнном музыкальном инструменте, на котором сказитель аккомпанирует себе при исполнении дестана, Курбанбай выучился у музыканта Нурабуллы (Абдрасуля Калбалы), жившего тогда в Кунграде (Караклпакская АССР). После установления в Каракалпакии советской власти Курбанбай работал в национальной труппе каракалпакского драматического театра, а затем, до 1940 года, когда началась запись исполнявшихся им дестанов, в республиканском радиокомитете. В августе 1954 года Курбанбай, проживающий сейчас в Турткуле, участвовал в работе третьего съезда Союза советских писателей Кара-Калпакии, состоявшемся в Нукусе.

Жизнерадостный, полный энергии и любознательности, рассказывал он на товарищеской встрече с писателями о своей жизни и творческих планах. Курбанбай относится к прошлому, отображенному в исполняемых им эпических поэмах, не безразлично, не пассивно, а активно. Эпос- это своего рода повествование о прошлом, в котором в то же время отражены взгляды народа и на события его дней и на будущее. Эта черта объясняет особую привлекательность, которую имеет для нас и поэма «Сорок девушек».

Версия дестана, записанная от Курбанбая, с начала до конца сложена стихами. По-видимому, первоначально в нём, как и в некоторых других дестанах народов Средней Азии, стихотворный текст перемежался с прозаическим, частью ритмизованным повествованием. Это подтверждает и Курбанбай, указывающий в то же время, что, исполняя «Сорок девушек>, он, увлекаясь, передаёт всё в стихотворной форме. Последнее придаёт особую силу и обаяние этому жизнерадостному дестану.

 

Девушек - ПЕСНЯ ПЕРВАЯ

Говори, струна, со струной,Говори, струна, со струной,Пой, кобыз громозвучный мой,О родной стороне,О седой старине,О делах старины седой! Звездный кружится небосвод.Вслед за годом уходит год.Вслед за родом уходит род.Вслед за словом слово идет.Зиму побеждает весна.Дивно преображается степь.Кони ржут, звенят стремена.Травами украшается степь. Расселяются племена.Умножаются города В стародавние времена,В незапамятные годаЖил в Саркопе-городе бай,Знаменитый на целый край.Был богат и годами старИменитый бай Аллаяр.Накопил он много добра;Тысячи агачей землиОн пометил знаком своим;Горы золота-серебраПод руками его росли;Тучный скот четырех родовТьмы покорных ему рабовНа поемных лугах пасли;Старый бай шестерых сыновУдальцовИ сорви-голов,Приумножив свой род, имел,И, на зависть отцам другим,Дочь красавицу ГулаимЦель забот своих и щедрот,Сердца верный оплот имел;И росла день за днем она,Как среди облаков луна,Словно ловкая лань, легка,Словно ивовый прут, гибка.Мы сравнимКрасу ГулаимС талисманом золотым.Было ей четырнадцать лет.Весть о ней облетела свет:Гулаим - как пери была.Речь - неспешная,Стан - стрела,Рот-наперсток,Румянец- мак,Косы- змеи,Губы - каймак,Зубы - жемчуг,Стыдливый взор,На голове - золотой убор. Была и скромна и стройна Гулапм,Джигитов пленявшая взглядом однимИ слава о дивной ее красоте,Как гром, прокатилась по странам земным. Блеснет ли ее золотое кольцо,Сверкнет ли ее молодое лицо.Джигиты готовы и славу и жизньОтдать за ее дорогое словцо.Она поначалу не знала сама,Что каждого встречного сводит с ума.Когда открывались глаза Гулаим,В рассвет превращалась безлунная тьма.Была Гулаим как стоцветный венок,И если бы солнечный пламень поблек,Лица ее луноподобного светЗалить бы до края вселенную мог. Словно горя на свете нет,Гулаим, не зная забот,Прожила пятнадцать лет;Как пошел шестнадцатый годПыль клубится, и кони ржут,Сваты в юрте уж тут как тут;У высоких ее дверейБольше негде ставить коней,И конями площадь полна.Байский сын ли за ГулаимЗаплатить намерен калым,Усмехаясь в ответ, онаВыпроваживает послов,Не сказав и нескольких слов,С малых лет Гулаим былаНесговорчива и смела.День настал, когда ГулаимСорок девушек созвала;Научась на любой вопросБез запинки отвечать,Поклялась Гулаим: без слезИ без страха врага встречать,Поклялась: прекрасных волосПо плечам не распускать,Настоящим джигитом стать,Храбрецам-джигитам подстать.Пожелала ГулаимРазлучиться с отцом родным,Жить от братьев милых вдали.И любимой дочери в дарПрестарелый бай АллаярОтдал остров Миуели.И, в поступках своих вольна,Возвела кибитку онаПосредине своей землиИ двенадцатиИз числаАллаяровых мастеровПовеление отдалаСтену выстроитьВырыть ров. Встала бронзовая стена,Ров глубокий пред ней пролег,Кузнецы из чугунаКрепкий выковали порог.Как взялись мастера за трудЛьют свинец,По железу бьют,Сталь куютИ песни поют. День проходит,Проходит год,Год проходит,Идет второйИ готовы створы ворот,Изукрашенные резьбой,Удивительной высоты,Ослепительной красоты.Чтобы им из века в векОхранять Миуели,Триста тридцать человекПодымать ворота пришли;Приклепали к створам замокО пяти золотых ключах;И тогда с весельем в очахПодошла к воротам стальнымИ замкнула их Гулаим,Повернула в замке все пятьЗолотых чеканных ключей,Отдала приказ распахатьВсе холмы на земле своей,Из быстротекущей рекиВоду щедрую провести,На седые солончакиУдобрения привезти. Быстро дни за днями прошли.Превратился МиуелиВ несравненный зеленый сад:Розы алые расцвели,Соловьи засвистали в лад,И - венчающие трудыСозревающие плодыОтразились в глади воды.Полюбив неробкой душойШум и удаль игры мужской,Гулаим устроила тойС козлодранием и борьбой,Повела за собой подругНа широкий зеленый луг,Завязала потешный бой.Кони быстрые горячи,А в девичьих руках - мечи.На своих подруг дорогихГулаим глядит, весела,Ободряет и учит ихВыбивать врага из седла,В боевом наряде мужскомПо-мужски сражаться с врагом,Тонкий стан стянув кушаком,Без ошибки владеть клинком;Учит их искусству, какимНастоящий храбрец-батырВ грозный час удивляет мир.Вот разумница ГулаимГоворит подругам своим: "Плачу я, подруги, плачу - слезы льюСнег пойдет зимою в дорогом краю.Сорок вас, подруги, сорок милых мне,И от вас тревоги я не утаю. Добрый конь арабский бросится в полетИз-под черной гривы заструится пот...Что ж теперь почуял конь мой Актамкер?Все дрожит, косится, крепкий повод рвет... Добрый конь арабский бросится в полетИз-под черной гривы заструится пот...Что ж теперь почуял конь мой Актамкер?Все дрожит, косится, крепкий повод рвет...Актамкеру плетка больше не страшна,Добрая хозяйка больше не нужна.Отчего, скажите, конь копытом бьет,Почему дрожит он и не ест зерна?Почему сегодня быстроногий мойНе остановился конь перед стеной?Птицей через стену он перелетел,Чтобы там, на воле, мять ковыль степной.Может быть, он чует приближенье бед?Мне тревога злая застит белый свет.Если не сегодня, то уж не поздней,Чем под вечер завтра, дайте мне ответ!" Стали держать совет,Услыхав такие слова,Сорок девушек удалых.Как под зимней бурей трава,Загорелые лица ихПожелтели от крепких дум.Но ответ не пришел на умНи единой из сорока.Оседлали они конейМол, родная степь широка,Не найдется ль разгадки в ней?Из сорока девицСамой младшей былаСмуглолицая Сарбиназ.Ни одна из старших сестрицВровень стать не моглаС младшей сестрицею - Сарбиназ.Из сорока соколицСамой смелой былаСоколицею Сарбиназ. СарбиназОтрада глазВ каждом споре была права,Словно жемчуг были словау разумницы Сарбиназ.На родномРаздолье степномДень и ночь провела в седле,Стала девушкам вожакомИ назад в предрассветной мгле,В благодатный, прохладный часПривела подруг Сарбиназ;На поклон Гулаим отдав,В ясной памяти удержавВсех вчерашних вопросов нить,Взор потупила Сарбиназ.Гулаим дала ей приказБез утайки все говорить;Та скромна и взором светлаВот какую речь повела: "Я весною цветы соберу в саду,Я вослед за тобой и на смерть пойду.Принесла я ответ тебе, о сестра,Хоть большую тебе он сулит беду.Было время: сюда мастера пришли;Крепость грозная вышла из-под земли.Девятнадцати месяцев нет ещеГорделивой твердыне Миуели. Наши силы, как луки, напряжены,Кони наши откормлены и сильны,Древки доблестных копий у нас в рукахПозолоченной сталью оснащены. Ты за дело взялась, как прямой батыр.Ты готовишься к битвам, хоть любишь мир.Чтоб клинки не заржавели, ты в ножныТерпеливо втираешь смолу и жир. Ты подругам вручила мечи, учаПо-мужски нападать и рубить сплеча,Чтобы дорого враг нашу кровь купил,Не ушел от девического меча. Так разумно ты действуешь потому,Что грядущее зримо порой уму.Принесешь ты спасенье от рабства намИ отечеству милому своему. На крутом берегу Ак-Дарьи живетХан калмыцкий, терзающий свой народ.Ровно через шесть лет грабежом-войнойНа Саркоп этот хан Суртайша пойдет. о трех тысячах юрт ак-дарьинский стан.Тьмы батыров помчит за собою хан.Он осадит Саркоп; загремят бои,Хлынет красная кровь из горючих ран. Будет крупною дрожью земля дрожать,Будут кони усталые громко ржать,На гнедом скакуне твоего отцаБудет черный чекмень в день беды лежать.Дерзкий враг тебя схватит за воротник,Твой родник замутит, отведет арык;Шестерых твоих братьев пошлет на казнь,Отчий город заставит рыдать калмык.Ты наденешь кольчугу, подымешь меч,Сорок дев поведешь по дороге сеч,Будут звонкие стрелы железо рвать,Будут головы вражьи валиться с плеч. Но когда по золе, по родной землеКровь рекой разольется в кромешной мгле,Не споткнется о трупы твой верный конь,И удержишься ты в боевом седле. Конь ушами прядет и копытом бьет,Чует сердцем стремительных стрел полет,Слышит ржанье калмыкских лихих коней-И не хочет зерна, и воды не пьет Вот и все, что я знаю, сестра, мой свет. Я даю на вопросы прямой ответ.За недобрые вести прости меня.Мне от горьких предчувствий покоя нет".И, подругой младшей горда,Гулаим обняла тогдаПрозорливую Сарбиназ,И вложила по связке розВ обе смуглых ее руки,И, целуя в обе щеки,Милой умницей назвала,В юрту белую повелаИ ее усадила там,И сложила к ее ногамВороха нарядов цветныхЯрко-красных и золотых;Обошла с корзиной сады,Принесла подруге плоды;Остальных, стоявших вокруг,Угостила медом подруг;Подарила всем сорокаПлатья, радующие глаз;Нарядила подруг в шелка,И поставила выше всехПрозорливую Сарбиназ.И счастливую СарбиназПрославляли сорок подруг,Пировали сорок подруг,Пели песни, венки плелиИз цветов родимой земли,За крепостнойКрепкой стенойВ белых юртах МиуелиОтдыхая перед войной.

 

Девушек - ПЕСНЯ ВТОРАЯ

У костраХорошо, светло.Но подчасИ костер браним.Достается однимТепло,А другимДостается дым.В неподкупную Гулаим,В недоступную Гулаим,В этот яркий цветок луны,Были многие влюблены.Не один джигит изнемог,Испытав напрасную страсть;Из страдальцев никто не могВ крепость этой пери попасть,И в плену печали ониПроводили черные дни,у ворот помногу недель,Словно псы, лежали они И, вздыхая, смотрели в щель.Но лица не являла имНесравненная Гулаим,И они уставали ждатьИ ни с чем уходили вспять.Под широким шатром небесВстарь великий Саркоп стоял.Этот город троих повесНа своей груди воспитал. Звали их: Аманкул, АширИ безухий Сайеке.И для них потемнел весь мир,И они слонялись В тоске,Возмечтав, подобно другим,О красавице Гулаим.Раз держали они совет.Сайеке сказал:"Пустяки!..Оседлаем коней чуть свет,Души вылечим от тоски.К юрте, где живет Гулаим,На лихих конях подлетим;Сорока подружкам ееДаже рта раскрыть не дадим,Победим их в споре, друзья,И добудем вскоре, друзья,По два яблока наливных.А когда мы добудем их,Мы на острове день-другойВ развлечениях проведем,Отдохнем, поедим, попьем,А потом вернемся домой.Что ж, хорош ли совет, друзья?Вы согласны иль нет, друзья?"Аманкул склонился без силТайный страх его подкосил.Без сознания, бел, как мел,Целый час лежал Аманкул:Еле веки он разомкнул,Еле страх свой преодолел,И решил отправиться в путьЗа безухим другом своим,Чтоб хоть глазом одним взглянутьНа красавицу Гулаим.Не желал опасным путемВслед за ними Ашир пойти,Стал он, сидя пред очагом,Говорить об этом пути.Проливая потоки слез,Сам не свой, Ашир произнес:"Эй, Аманкул, безумец, услышь меня!Гляди, умрешь бездетным, судьбу кляня.Я друг тебе, мы вместе росли с тобой.На этот раз не надо седлать коня.Любовным нетерпеньем ты занемог.Пускай с повесой этим ты в должный срокДо крепости доедешь.А где ключи?Ты знаешь, на воротах какой замок?Приедешь, будешь злиться, лежать в пыли,Молить, чтобы на помощь к тебе пришли.Тебя пригонит голод назад в Саркоп,Ты проклянешь, рыдая, Миуели.Но чем тебе поможет твой горький плач?Что если в завершенье всех неудачТебе падет на шею меч ГулаимИ голову заставит плясать, как мяч?Пусть Гулаим- как роза весной в саду,Зачем ты имя это твердишь в бреду?Я все сказал.Не езди. Остановись.Не езди, ты прибавишь к беде беду"."Что болтает этот глупец?"Сайеке безухий шепнул."Что ты мне говоришь, наглец? Закричал в сердцах Аманкул.Не учи меня, замолчи!Гулаим от своих воротМне ключиСама принесет!" Расходился Аманкул,Одержимый злобной тоской,И Ашир тяжело вздохнул,Замолчал и махнул рукой. Ночь прошла, рассвет блеснул,Ветерок прохладный подул,Кони вздрогнули под седлом:Сайеке и АманкулВ путь отправились вдвоем. Время шло,И в полдневный часУ Ашира из черных глазСо слезами кровь потекла,И, утратив душевный мир,Отложил он свои дела:И в предчувствии многих бед,Полетел на коне АширЗа уехавшими вослед.Он камчой гнедого сечет;Конь летит, и жаркий потПо бокам его течет;Конь летит, не устает,С хрустом удила грызет,И горят в глазах коняДва рубиновых огня.Мчится всадник-удалец,Пригибается к луке,Догоняет, наконец,Аманкула и Сайеке.Прах летитИз-под копыт,Под копытами степь дрожит,И разносится по сухим,Раскаленным пескам степнымСкачки бешеной ровный гул."Гулаим! Гулаим!Гулаим! Гулаим!"На скаку твердит Аманкул.Это имя ему, как мед,Умиляется Аманкул.Это имя, как пламя, жжет,Распаляется Аманкул.В умилении АманкулПредвкушает рай на земле.В нетерпении АманкулУсидеть не может в седле.Три наездника мчатся в ряд,Три плетеных камчи свистят,Три коня бок о бок бегут,Потники протерлись до дыр,И коням отдохнуть даютАманкул, Сайеке, Ашир.Три наездника едут в ряд,Едут шагом и говорят У троих на языкеЛишь красавица Гулаим.Повторяет Сайеке:"Ай, мне нравится Гулаим!"И вздыхает Сайеке:"С Гулаим посмотрим в зеркальце одно, Разум помутится, да уж все равно.Эх, джигиты, -в мире краше ГулаимНи единой пери не сотворено.Льется свет алмазный от ее перстней,Сорок дев-красавиц верно служат ей.Я коснусь щекою розовой щекиИ не испугаюсь тысячи смертей.Я отдам всю душу Гулаим во власть,Лишь в ее объятья дайте мне упасть.Маленькие руки лягут в руки мне,Я судьбу-старуху перестану клясть.Меч моей любимой сердце мне пронзил.Дух мой болен страстью, плоть моя без сил.Поцелуя милой - больше ничегоНикогда у неба я бы не просил".На него сердито взглянулИ сказал ему Аманкул:"Надежды напрасные, брат Сайеке!Чем конь пред тобой виноват, Сайеке?До крови камчой ты его исхлестал.А ну, поезжай-ка назад, Сайеке!Она за тебя все равно не пойдет,И не отомкнет пред тобою ворот,И слушать не станет тебя, хоть умри;Напрасно пустился ты в этот поход.В лучах ее - полная меркнет луна;Весеннего солнца ей сила дана;Подруги-батыры - опора ее,Тебя покарать им прикажет она.Достанется эта красавица- мне:Она мне любовь обещала во сне.Кто скажет, что я не достоин ее?А ты, Сайеке, почему на коне? Зачем проливаешь ты слезы рекой,Вздыхаешь, тревожа пустынный покой?Ты друг мои, но если соперник ты мне,Умрешь, Сайеке, как и всякий другой!В юдоли земной мы однажды гостим,И пусть я умру, но я буду любим!О, как величава походка ее!Клянусь, я тебе не отдам Гулаим!" Тут рассвирепел Сайеке,Меч блеснул у него в руке.Испугался АманкулИ коня назад повернул.Вот обрушится роковойИ непоправимый удар!..Но взмолился Ашир: "Постой!Я прошу его душу в дар!"И, сойтись не давая им,Начал он бранить Гулаим:"Из-за девки бьетесь, братья, горе вам!Вместо губ у твари этой рваный шрам.Брови точно шерсть собачья,- срам иУши длинные, ишачьи, - стыд и срам!Сухорукая, скупая Гулаим,Толстопалая, тупая Гулаим,Неумытая, в коросте,-для чегоВам косая и слепая Гулаим?Рот щербатый вкось прорезан и широк,Все лицо ее в морщинах, как сапог,Веки вздуты словно рыбьи пузыри,Две подушки в желтых пятнах вместо щек! Не сердитесь, мы избрали тяжкий путь.Пусть нам ветер дует в спину, а не в грудь!Гулаим распутных девок поводырь.Не домой ли нам, джигиты, повернуть?" Тут недобрый огонь сверкнулУ Сайеке в глазах,Он в лицо Аширу взглянулИ ему закричал в сердцах:И в траве друзья прилеглиВ ожидании Сайеке.А над ними звезды текли,Золотой подобно реке,И алмазами ГулаимЗвезды ночи казались им. "Что болтаешь, глупец Ашир,Клеветник, бродяга, шайтан!Проклят будь твой отец, Ашир!Ты с ума сошел или пьян,Что чернишь языком дряннымНесравненную Гулаим?Мне терпеть эту ложь невмочь.Ночь кругом-ничего, что ночь,Гулаим в ночи разбужу,Все, что ты говорил, точь-в-точьЕй дословно перескажу,И клянусь тебе: ГулаимСнимет голову твою прочь!"Крикнув так, исчез вдалекеСредь глухих песков Сайеке.Аманку л и Ашир вдвоемСовещались, держа совет,И решили так: "Подождем,Поглядим, что нам даст рассщп.Сайеке с седла не сойдетВплоть до самых ее ворот.Разве станет с, глупцом такимЭта умница ГулаимРазговоры вестиДа венки плести?Час придет,И, словно купец,Потерявший товар в пути,Возвратится он, наконец,Присмиреет, придет в себя,Руки будет ломать, скорбя.Где-нибудь поставим коней.Подождем его, последим,Поглядим, как тучи мрачней,Он вернется от Гулаим".И в траве друзья прилеглиВ ожидании Сайеке.А над ними звезды текли,Золотой подобно реке,И алмазами ГулаимЗвезды ночи казались им.

 

Девушек - ПЕСНЯ ТРЕТЬЯ

Вы теперь послушайте сказО безухом Сайеке.Встречный ветер в полночный часЛовит слухом Сайеке. Никого!Степной просторСон сковал до самых гор,Только эхо звучит вдали,Мнится, будто и там, в горах,Там, в горах,На краю земли,Скачет конный, вздымая прах,Только эхо звучит вдали...Сайеке во весь опорМчится по Миуели,Конь его через ров несет;Сайеке уже у ворот,Он уже Гулаим зовет! Гулаим как разВ этот поздний часВыводить конейОтдала приказ.Поспешили к ней сорок дев,И, кольчуги на них надев,Копья им вручает она.Звучно звякают стремена.Актамкер на дыбы встает.Гулаим говорит:"Пора!"Но внезапно из-за воротЧей-то голос ее зовет.Прекращается игра,И одной из своих подругГулаим приказ отдаетСей же час покинуть кругТридцати девяти подруг;К ней, горяБроней, как заря,Обращается, говоря: "В трудный час из глаз живая соль бежит.Под пятой обид порой трещит гранит.Кто из-за ворот меня позвал?-узнай!Меч возьми с собой.Возьми, сестрица,щит. Если там чужой-пускай он будет рад,Что не бьют его, не гонят, не корят;Если вестник там-ворот не отворяй,Нам не званый гость потопчет виноград. Если вздором он сочтет твои слова,Не бранись, не злись, хоть будешь и права.Не отъедет прочь-не оскорбляй его,Вспыхивать не смей, как в засуху трава". И посланница Гулаим,Станом стройная, как стрела,Пять ключей спокойно взяла,Отворять ворота пошла,Повернула ключи в замке,Вышла медленно из воротИ-увидела Сайеке.До чего жОн был нехорош!Бледножелтый, как скорпион,От испарины мокр, как мышь,Он качался, точно камыш,И его колотила дрожь,Потому что боялся он. И залепетал Сайеке: "Я замучил коня, я всю ночь скакал,Я не сбился с пути средь песков и скал.Гулаим оклеветана!Услыхав Нестерпимую ложь,я без чувств упал. Отравил меня яд чудовищных словЭтих двух злоязычных клеветников,И, вскипев, я сюда прилетел, как вихрь.Вот зачем я покинул родимый кров?я искал их повсюду.Я сбился с ног.Но двоих изловить я один не мог.Пусть поймать их поможет мне Гулаим.Горе мне! Я не ведаю их дорог. Нет отца у меня...Мать-вдова. Я сир.Мать-вдова...Мой родитель покинул мир...Не попались мне в руки клеветники.Ай, сбежал Аманкул!Ай, сбежал Ашир!" И посланница Гулаим,Станом стройная, как стрела,Эту речь пославшей ееДеве-пери, ждавшей ее,Слово в слово передала.Эту речь пославшей ееДеве-пери, ждавшей ее,Слово в слово передала. Во главе сорока подругНесравненная ГулаимПоявилась в воротах вдруг. Страстью дерзостной одержим,Увидав, кто стоит пред ним,Сайеке поводья из рукУронил и -лицо склоняПал без чувств на шею коня.И увидела на щеке У безухого СайекеСлезы радости Гулаим.Полный сладости, прозвучалЗвонкий голос ее, меж темКак в седле безухий лежал,От великого счастья нем."Долго, видно, ты был в пути.Что ты хочешь у нас найти?"И, услышав ее вопрос,Проливая потоки слез,Не стерпев огня своего,Он упал с коня своего.И не встал Сайеке с земли,И слова его потекли:"Покидая родимый кров,Я мечтал на тебя взглянуть.Не желал я с твоих цветовЗолотое счастье спугнуть.Да не вянет твой белый лик.Да не блекнет твой алый рот.Слаще сахара твой язык. Речь твоя - благодатный мед.Послужу тебе, Гулаим,Кровь прольюВо славу твою.Все скажу тебе, Гулаим,И ни слова не утаю.Обитает в нашем краюАманкул, повеса и лжец.По тебе, красоты венец,Женской прелести образец,Повелительница сердец,Изнывает этот глупец.Но, не смея к тебе прийтиИ упасть у твоих ворот,Начал он клевету плести,Одурачивая народ,Затемняя твой светлый день,Вкруг тебя расстилая тень.Чтоб завяли твои цветы,Он под ними развел костер,Говорит он, зол и хитер:Что совсем беззубая ты,Что тупая, грубая ты,Что распухли щеки твои,Что страшны пороки твои,Что похож твой нос на волдырь,Что распутниц ты поводырь,Что твой рот и крив и широк,Что лицо твое как сапог,Что грязны объятья твои,Что бродяги братья твои,Что немая рабыня, ты,Что скупа, как пустыня ты,И что руки твои - камыш,И что жизнь в нищете влачишь.Нет на свете таких клевет,И таких измышлений нет,Чтобы дерзостный АманкулИми вслед тебе не плеснул,И Ашир, клеветник другой,Их не множил бы день-деньской.Умоляю тебя, мой свет,Огради себя от клевет.Заклинаю тебя, мой свет,Свято выполниМой совет:Сердца гордого через крайГорьким горем не наполняй,Зубы на врагов навостри,Повнимательней рассмотриЗакатившийся в грязь клубокДел запутавшихся своих;Ополчись на недругов злыхИ для мести выбери срок,И сторицей клеветникамЗаплати за великий срам!" Растерялась Гулаим."Как мне быть с наглецом таким?Научи меня, Сарбиназ!" Говорит Сарбиназ:"У насГоворят:"И В счастливый часС глупой вестью не приходи". Замер стон у него в груди:Сорок дев МиуелиСорок прутьев принеслиИ скрутили руки емуСыромятным крепким ремнем;Многочисленные потомПричинили муки ему,И, когда избили его,На коня назад лицомУсадили и стали всеСажей щеки ему марать,Чтоб во всей своей красеСайеке возвратился вспять.и сказала тут Гулаим:"Ты принес мне глупую вестьИ унизил девичью честь.Пусть кто хочет болтает вздор:Болтунам, а не мне позор.Не закрыть мне чужого рта.Что мне сделает клевета?Старики не зря говорят,Что и праведников бранят.Вот ступил ты на мой порогИ от дела меня отвлек,И печаль ты мне причинил.Кто тебя приезжать просил?Благодарность воздай судьбе,Что тебя не убили тут.А за весть - спасибо тебе!Уезжай с наградой за труд,Вспоминай,- сказала,- меня!" И хлестнула его коня.Стонет связанный по рукамСайеке на коне гнедом.Ветер бьет его по глазам,Хлещет свищущим бичом.Подгоняет ветер коня,Мчится конь.Сайеке, стеня,Горько плачет,Сидит едва; У него трещит головаРуки стянуты за спиной,А на шее аркан тугой.Натрудив колени своиИ держась из последних сил,Он мольбы и пени своиК небесам ночным устремил: "Связывает руки, укоряет, бьет,Прутьями терзает гостя у ворот,Сажею марает белое лицо,На коня сажает задом наперед... И за что все это? Разве я, как вор,К этой дикой девке лез через забор?Клевету прощает недругам своим,Друга обрекает на такой позор... Молодцом считался я средь молодцов,Был пригож я с виду... а теперь каков?Как на встречных гляну? Как я возвращусьВымаранный сажей под родимый кров? Упаду на землю - разобьюсь, умру.Без воды в пустыне пропаду в жару.Будет мои кости грызть голодный волк,Выклюет мне очи ворон поутру... Ранен я досадой, горем уязвлен...До небес дойдет ли мой последний стон?Чтоб вам, потаскухам, свадеб не видать,Дай вам бог, проклятым, сорок похорон!" Словно жар костра под золой,Гаснут звезды над головой,Но зато, как живой цветок,Блещет киноварью восток,Небо в розовых облаках,На земле и покой и мир.Аманку л уже на ногах,И уже на ногах Ашир.Вот на север они глядят,ВидятМчитсяК ним Сайеке:Щеки в саже,Померкший взгляд, И, подобно грязной реке,По щекам,Волна за волной,Слезы льются за воротник;Руки связаны за спиной,Окровавлен рваный потник. Аманкул сказал: "Вот И он!" И зашли они с двух сторон,И Ашир сказал: "Ну и вид,Ну и вид у тебя, джигит!"И еще добавил Ашир:"Здравствуй, друг, рассказывай, как принятКак повеселился ты?Что ел?Что пил?Ценные ли с острова дары везешь?Приняла ли девушка твой страстный пыл? Милым называла ли, обняв твой стан?Сыпала ли золото тебе в карман?Награжден ли шапкою - седым бобромДа халатом шелковым девичий хан? Правда ли, что в крепости блаженный рай?Счастьем там оказанный прием считай,Береги добытое!И пусть пойдетВпрок тобою выпитый зеленый чай! Ты своих попутчиков оставил, плут,Но без них не вырвешься из крепких пут.Сажею измазан ты и слезы льешь.Сказывай: у девушки - хорош ли прут? Впопыхах непрошенный при мчался гость,В синяках непрошенный умчался гость.Наши поздравления прими теперь:В дураках непрошенный остался гость. Знать, удары сыпались как частый град.Не имел никто еще таких наград.От великой радости уселся тыНа коня голодного лицом назад!" Аманкул и Ашир вдвоемСайеке стащили с седла,И пока пустыню кругомНе прикрыла ночная мгла,Донимали они его,Заставляли они его,Слезы лить,Пощады просить,Тонким голосом голосить.Сайеке из последних силТонким голосом голосил.Проучив его, АманкулСайеке на коня швырнул,И Ашир, наказав его,Ухватил за рукав его,Чтобы он не упал с коня. Землю спящую осеняИсполинским своим щитом,Ночь плыла,И ее броняПолыхала серебром. В поздний час повесы втроемВозвратились домой верхом.Доставалось так и другим,Кто к насмешнице ГулаимДерзко пробовал подступить.Но тоскующие по нейНе могли ее разлюбить,И седлали своих коней,И спешили со всех сторонК ней, красавице, на поклон.Но не мог ни один джигитГулаим в лицо заглянуть:Был в твердыню ее закрытДля несчастных страдальцев путь.Под защитой крепкой стены,Не изведав сердечных мук,Гулаим науке войныОбучала своих подруг.

 

 

Девушек - ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Стародавний сказПро запасИ на этот разЕсть у нас.Эй, друзья, отворите слух!Жил да был на свете пастух,Жил да был пастух Журынтаз.Как стручок, он был с виду сух,Некрасив он был и плешив,Да зато - хитер и смышлен.В горькой бедности жизнь про жив,Пас овец Аллаяра он.Бай не жаловал пастуха,И ни кошки, ни петуха Не имел бедняк Журынтаз.СтароватБыл на нем халат,ДыроватИ коротковат,И не мог Журынтаз До колен его дотянуть.Что ни час,То из глазСоль бежала ему на грудь.Хоть и был Журынтаз таким,Как поведали мы о нем,Но и он был тоской томимПо красавице Гулаим;И его палючим огнемЖгла мучительница-любовь;И ему, своему рабу,Приложила печать ко лбуПовелительница-любовь;И в его простое питьеПодмешала зелье своеОтравительница-любовь;И, внезапная, как чума,И его лишила умаПохитительница-любовь;И пред ним во сне, что ни ночь,Проплывала байская дочь.Возмутительница-любовьИ ему отравила кровь.В руки длинный посох свой,Как дутар, он брал порой,Издавая протяжный вой,Помогал себе игрой.Струн хоть не было-так что ж?Видно, был дутар хорош,И без этого кругомСтепь ходила ходуном.Он все ногти сбил, сбил,Он - по палке: раз! раз!Посреди степи вопил,Как безумный, Журынтаз:"Влачу Я сиротскую долю своюВдали от тебя в этом голом краю.В безлюдной степи я не сплю по ночам.Внемли, Гулаим, своему соловью!Пять лет я тружусь для отца твоегоИ старею в блеске лица твоего.Я выбрал тебя, и теперь ты должнаВлюбиться в Журына, певца твоего!"и не выдержал, наконец,Обезумевший ЖурынтазИ погнал к загону овецВ недозволенно ранний час.Как спровадил овец в загон,Снял рванье свое с плеч долой,Снял - и вооружился онБечевойИ большой иглой,Стал халат свой рвать и кромсать,Пыль над ним стояла столбом,Полы он обкарнал на пядь,Рукава окромсал ножом,Приметал пятьдесят заплат.Вкривь. да вкось,Да как-нибудь, Починил и надел халатИ, любовью руководим,Потянулся в далекий путьЗа красавицей Гулаим.Журынтаза, как белена,Отравила любовь.Он был,Мнилось, полон великих сил.Он в арабского скакунаПосох свой преобразил;Переполненный через крайХмелем неизъяснимых грез,Свой засаленный малахайЖурынтаз, как сокола, нес.И казался ему борзойБыстрой, словно ветер степной,Головастый, полуслепойПозади плетущийся пес.Дивно преобразился мир.На неслыханные делаС грозным кличем:"Алла! Алла!"Поспешал Журынтаз-батыр.Он не помнил, кто он такой,Он хлестал свой посох камчой;С гордо поднятой головойОн бежал по степи глухой.Кровь хлестала из ног его. Рок согнуть бы не мог его.Зной, и тот не отвлек егоОт безумных дорог его.День за ночью и ночь за днемСловно мимо него прошли.Журынтаз на палке верхомПрискакал на Миуели. За крепостнойКрепкой стенойДень-деньскойПродолжался той.Как среди степей молодойСтатный конь арабских кровейВеселится, освободясьОт узды золотой своей,Так, безудержу веселясь,Целый день на МиуелиГулаим провела вдалиОт волнений, скорбей и зла. За стрелойЛетела стрела,Раздавалось ржанье коней,Стук мечейИ посвист камчей.Шел потешный бой С утра,За потешным боем - игра,Отдых, Пиршество И-без ссорТихий дружеский разговор:В этот вечно мирный затворНикогда не входил раздор.Рассыпавшийся, как жемчуг,Звонкий смех сорока подруг,Струн сереброголосый звук, Пенье слушала Гулаим.А когда вечерняя мглаНа счастливый остров сошла,Меду скушала Гулаим,Над широким ложем своимБелую кошму подняла,Отдыхать-почивать легла. И дыхание ГулаимЗолотилось в лучах луныИ светилось в лучах луны,Словно благоуханный дым,Покидая уста ее.И тогда красота ееДо того луну довела,Что в слезах, от злости бела,Раньше срока луна зашла.Гулаим тревожно спала.Тяжело вздыхала она,И вздымалась грудь, как волна;Сердце прядало, трепеща,Словно пойманный соловей;И дрожали ее плеча;И на шее снега белейЖилка билась, как мотылек,Что на пламени крылья сжег.Этой ночью приснился ейАрыслан, батыр-исполин,Золотого Хорезма сын,За которым народ роднойБыл поистине в те годаКак за каменною стеной.Этот робости никогдаНе изведавший Арыслан,Этот воин, цепью стальнойОпоясывавший свой стан,Эта гордость славы земной,Этот лев над львами всех стран.Арыслан, и никто иной,В искрометной своей бронеГулаим явился во сне. ЖурынтазВ этот самый часПодбежал к высокой стене,За которою ГулаимПредавалась грезам ночным.Он в безумии совершилТо, о чем, не имея крыл,И помыслить не мог вовек:На бегу халат распахнулЧерез стену перемахнулЭтот бешеный человек! Перед спящей ГулаимОн упал, как саранча.Лицезрящий ГулаимЖурынтаз рыдал, бормоча: "Твой батыр приехал!Смерть твоим врагам! Стала ты, как пери, к десяти годам,С той поры я рыщу на коне гнедомПо немым пустыням, шумным городам. Я искал по свету розу-Гулаим,Плачь, батыр, и сетуй!Розу-ГулаимРазбудить не можешь...Покажи лицо,Подари мне эту розу, Гулаим! Спишь, подняв над ложем белую кошму,Льнет прохладный ветер к ложу твоему.Пробудись и выйди, молви что-нибудь,Сильною рукою стан твой обниму.Мчатся врассыпную орды от меня,Чуть моя литая заблестит броня.Ждешь батыра?Вот он!Сокола прими,Привяжи скорее моего коня!Пусть мой жар сердечный превратится в лед,Если сна любимой зов мой не прервет!Голодом томимый, заклинаю: встань!Жаждою палимый, жду твоих щедрот!""Встань!"Воскдикнул Журынтаз.Приоткрыла очи она:Пронизала, пробудясь,Тьму глубокой ночи онаВзором, словно лучом двойным.Но была черноты чернейНочь, клубившаяся пред ней:Остроглазая ГулаимНе могла разглядеть лицаНеизвестного пришлецаИ подумала:"Это он,Это длится еще мой сон". На подушку облокотясь,Тщетно вглядываясь во тьму, Говорит она, обратясьК посетителю своему: "Кто ты, нарушивший мой сладостный сон?Ветром ли, бурей ли в мой сад занесен?Что же ты прячешься?Смутил меня твойСтрастный, томительный, пронзительный стон. Если, примчавшийся на быстром коне,Ты мой возлюбленный, приснившийся мне,Сердцем возрадуйся!Не он- так беги,Или по собственной погибнешь вине.Воин, приснившийсяВ полночной тиши,Слезы горючие мои осуши!Если же родина твоя не Хорезм,Быть тебе, дерзкому, без мухи-души.Разве не жаль тебе моей красоты?Косы ли черные мои не густы?Если бы истинно ты был Арыслан,Ты бы не прятался, не медлил бы ты". И тогда, приблизясь на шаг,Журынтаз ответил ей так": "Батыр, чей конь могуч и бронь светла,Кому во сне ты сердце отдала-я, Кого звала, за кем покорно шла вслед,Кого ты за руки во сне брала-я. Без отдыха из золотой страны несМой конь меня по сумрачной стране слез.Встань, соловья-скитальца не гони прочь,Избранница моя и госпожа роз. Письмо, наверное, прочла мое ты,И приготовила для нас жилье ты.Скажи: привяжешь ли коня?Устал конь.Прервешь ли сладостное забытье ты? Как можешь ты батыра заставлять ждать,На страстный мой призыв не пожелать встать?Я жду тебя. Довольно спать!Не то мнеПридется быстрого коня погнать вспять". Роза, встанъ, приди...В плену Этих слов, она поднялась:Лживой речью, поверив сну,Очарована, поднялас

12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: