Возникновение и развитие судебного надзора в Российской Федерации

Изучение памятников русского права позволило Е.И. Алекссевской[2] сделать вывод о том, что причиной возникновения проверки законности судебных постановлений послужило ограничение судебной власти на местах князьями удельной Руси. Практика обращений спорящих сторон и судей–наместников к князю в случаях невозможности разрешения дела в силу противоречий в законе либо наличия пробелов в праве санкционируется в Судебнике 1474 года и развивается в Судебнике 1550 года и Уставе гражданского судопроизводства 1864 года. По мере реформирования государственного управления высший судебный орган наделялся полномочием по проверке законности судебных постановлений и правом дачи разъяснений по судебным делам.

История института проверки судебных постановлений свидетельствует, что в силу динамичности общественных отношений и перманентных преобразований государства и, как следствие, нестабильности законодательства постоянно существует объективная потребность в институте, который способствует укреплению законности и формирует единообразную судебную практику в целях защиты нарушенных прав и законных интересов всех субъектов правоотношений.

Идея создания в молодой социалистической стране единого верховного судебного контроля законодательно была выражена в Декрете «О суде» от 7 марта 1918 г. N 2[3]. Так, статья 6 указанного Декрета определяет сущность судебного надзора следующим образом: «В целях достижения единообразия кассационной практики, учреждается в столице верховный судебный контроль. В состав его входят представители областных народных судов по избранию этих судов на срок не свыше 1 года с правом отзыва и переизбрания как со стороны окружных судов, так и Советов Раб., Солд., Кр. и Казачьих Депутатов.

Верховный судебный контроль, в случае отмеченных им противоречий в толковании законов различными кассационными инстанциями, выносит объединяющие принципиальные решения, которые кассационными инстанциями принимаются впредь к руководству. В случаях же обнаружения неустранимого противоречия между действующим законом и народным правосознанием, верховный судебный контроль делает законодательным органам представления о необходимости издания нового соответствующего закона. Отменять решения верховного судебного контроля может только законодательный орган советской власти.

Реализация идеи создания единого судебного контроля относится к 10 марта 1921 г., когда Декретом ВЦИК и СНК РСФСР «О Высшем судебном контроле»[4] было утверждено Положение о высшем судебном контроле. Осуществление высшего судебного контроля первоначально возлагалось на Народный комиссариат юстиции РСФСР, который должен был пересматривать дела по требованию центральных, областных, губернских органов власти, а также по собственной инициативе. Таким образом, вначале высший судебный контроль складывался как централизованный порядок пересмотра по инициативе органов государственной власти вступивших в законную силу решений, противоречащих нормам советского права и общей политике правительства.

Вскоре функция надзора отошла к компетенции образованного Верховного Суда РСФСР, а с 1923 г. ее реализация была поручена также Верховному Суду СССР. Пленарное заседание Верховного Суда СССР получило право пересматривать в порядке надзора постановления Верховных судов союзных республик. Так, на первом этапе развития, к 1925 г. в СССР сложилась централизованная система судебного надзора.

В дальнейшем развитие  рассматриваемого  института шло по пути децентрализации и расширения круга лиц, которые имели право приносить протесты на акты правосудия, вступившие в законную силу. Законом о судоустройстве СССР от 16 августа 1938 г.[5] судебный надзор был сосредоточен в ведении Верховного Суда СССР и Верховных судов союзных республик.

Согласно ст. 16 Закона судебные приговоры, решения и определения, вступившие в законную силу, могли быть опротестованы лишь Прокурором СССР, прокурором союзной республики, Председателем Верховного Суда СССР и председателем Верховного Суда союзной республики. Право рассмотрения надзорных протестов принадлежало только судебным коллегиям по уголовным и гражданским делам Верховных Судов союзных республик, Судебным коллегиям по уголовным и гражданским делам Верховного Суда СССР и Пленуму Верховного Суда СССР. Таким образом, в союзных республиках пересматривать судебные дела в порядке надзора мог лишь один орган – судебная коллегия Верховного Суда республики. Верховный Суд СССР был вправе истребовать в порядке надзора любое дело из любого суда независимо от того, рассматривалось ли оно судебно-надзорным органом союзной республики. В тоже время надзорные права Верховных Судов союзных республик в связи с упразднением пленумов и президиумов этих судов были ограничены. Областные и приравненные к ним суды лишились права судебного надзора. Существовавшие в данных судах пленумы были ликвидированы.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 августа 1954 г. «Об образовании президиумов в составе Верховных Судов союзных и автономных республик, краевых, областных судов и судов автономных областей»[6] был существенно изменен порядок пересмотра приговоров, решений и определений, вступивших в законную силу. Право пересматривать дела в порядке надзора было предоставлено созданным в соответствии с Указом Президиумам Верховных Судов союзных и автономных республик, краевых и областных судов. Положение о Верховном Суде СССР, утвержденное Верховным Советом СССР 12 февраля 1957 г., внесло важные изменения в компетенцию Верховного Суда СССР как органа надзора за деятельностью судебных органов. Он был освобожден от пересмотра большого количества дел.

К компетенции Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда СССР отнесено рассмотрение в порядке надзора протестов Председателя Верховного Суда СССР, Генерального прокурора СССР и их заместителей на решения Верховных Судов союзных республик по гражданским делам в случае противоречия этих решений общесоюзному законодательству или нарушения интересов других союзных республик.

После того как 5 мая 1998 года Россия присоединилась к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г.[7] и признала при этом обязательную юрисдикцию Европейского суда по правам человека (далее - Европейский суд), для российской правовой системы приобрел огромное значение учет прецедентной практики этого Суда. Его постановления толкуют нормы Конвенции и в силу ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации имеют для нашей правовой системы такое же значение, как и решения российских высших судов - Конституционного, Верховного и Высшего Арбитражного. Граждане России, так же как граждане других стран, входящих в Совет Европы, приобрели с этого времени право на обращение с жалобами в Европейский суд по правам человека.

Для обращения в этот Суд гражданам России достаточно было обжаловать решение суда в кассационном порядке, чтобы исчерпать все эффективные внутригосударственные средства правовой защиты, несмотря на то что ГПК РСФСР[8] предусматривал еще одну возможность обжалования судебных решений, определений и постановлений - надзорное производство. Пересмотр дел в порядке надзора, однако, не являлся с точки зрения Европейского суда, эффективным средством правовой защиты по смыслу пункта 1 статьи 35 Конвенции, поскольку граждане не могли лично возбудить надзорное производство и оно не являлось обязательной частью производства по делу[9]. К тому же отсутствие сроков для возбуждения надзорного производства создавало ситуацию правовой неопределенности, которая могла растянуться на несколько лет и сводила на нет правило шести месяцев, установленное для подачи заявления в Европейский суд.

Кроме того, Европейский суд по правам человека усмотрел в отмене надзорной инстанцией установленного судом права нарушение прав человека на «справедливое судебное разбирательство», гарантированное ст. 6 Европейской конвенции. По его мнению[10], пересмотр дела в порядке надзора нарушает принцип правовой определенности, который, среди прочего, требует, чтобы принятое судами окончательное решение не могло быть оспорено (res judicata - принцип недопустимости повторного рассмотрения окончательно решенного дела). Данный принцип закрепляет, что ни одна из сторон не может требовать пересмотра окончательного и вступившего в законную силу постановления только в целях проведения повторного слушания и получения нового постановления. Полномочие вышестоящего суда по пересмотру дела должно осуществляться в целях исправления судебных ошибок, неправильного отправления правосудия, а не пересмотра по существу. Пересмотр не может считаться скрытой формой обжалования, в то время как лишь возможное наличие двух точек зрения по одному вопросу не может являться основанием для пересмотра. Отступления от этого принципа оправданны, только когда являются обязательными в силу обстоятельств существенного и непреодолимого характера.

Право стороны в процессе на судебное разбирательство было бы иллюзорным, если бы в правовой системе было бы закреплено, что окончательное, имеющее обязательную юридическую силу судебное постановление могло бы быть отменено вышестоящим судом по заявлению государственного должностного лица[11].

Во многом благодаря всему этому, существование надзорной инстанции было отменено либо сильно изменено во многих странах. Например, в Грузии, Армении, Азербайджане, на Украине законодатель отказался от надзорного производства и закрепил в ГПК две традиционные для европейских стран формы обжалования судебных постановлений: апелляцию и кассацию[12]. В Республике Беларусь и в Казахстане надзорное производство, возбуждаемое по протестам должностных лиц суда и прокуратуры, было сохранено. Однако в нормы, регулирующие порядок обжалования, были внесены существенные изменения[13].

В 2002 г. был принят новый Гражданский процессуальный кодекс РФ, предусмотревший ряд изменений в надзорном производстве. Так, например, были урегулированы порядок обращения в надзорную инстанцию и порядок рассмотрения надзорных жалоб и представлений. В связи с чем, как справедливо отмечает профессор В.В. Ярков, «процедура возбуждения дел в порядке надзора на основе решения судьи стала более прозрачной»[14].

Итак, история института проверки судебных постановлений свидетельствует, что в силу динамичности общественных отношений и преобразований государства и, как следствие, нестабильности законодательства постоянно существует потребность в институте, который способствует укреплению законности и формирует единообразную судебную практику в целях защиты нарушенных прав и законных интересов всех субъектов правоотношений.

Высказанная в дореволюционной России мысль о необходимости существования нескольких судебных инстанций попрежнему актуальна. Российское государство с самого начала своего существования одну из важнейших задач в области правового регулирования усматривало в том, чтобы продвинуться как можно дальше в усилении вмешательства его в частноправовые отношения.

Институт пересмотра дел в порядке судебного надзора прошел сложный путь своего развития. ГПК РФ, не отказываясь от преимуществ прежнего порядка, предусмотрел во многом существенно новый институт производства в суде надзорной инстанции и внес ряд изменений в надзорное производство. Однако все проблемы в надзорном производстве до сих пор не решены.