Нади: ида, пингала, сушумна

Тело — как физическое, так и тонкое — пронизано разнообразными «нади» (букв. «Трубка», «судно», «вена» или «артерия», а также «нерв») и содержит чакры (букв. «диск», «колесо», «круг», необычно «чакра» переводится как «центр»). Несколько упрощая, можно сказать, что жизненная энергия, в форме «дыханий», циркулирует внутри нади, а космическая энергия присутствует в скрытом виде в чакрах. Нади многочисленны: «Невозможно сосчитать даже те большие и малые нади, которые содержатся в листе ашваттхи.» (Тришикхибрахманопанишад, 76). Впрочем, некоторые цифры все-таки приводятся: 300 000, 200 000, 80000, 72 000 нади. Из них число «72» имеет особенную важность. Далеко не все носят имена. «Шива самхита» упоминает 14, в большинстве сочинений перечисляются 10 нади: ида, пингала (или пингла), сушумна, гандхари, хастиджихва, пуса, яшасвини, аламбуша, кухуш, самкхини («Горакша шатака», 27, 28). Эти нади заканчиваются соответственно в левой ноздре, правой ноздре, брахмарандхре, левом глазу, правом глазу, правом ухе, левом ухе, во рту, половом органе, анусе (ГШ, 29 — 31). (Впрочем, есть и иные варианты; согласно другим трактатам, некото рые нади заканчиваются в области колен.) Самые важные из всех этих нади, которые играют основную роль в любой психотехнике хатха-йоги — первые три: ида, пингала и сушумна. Мы позднее обсудим некоторые названия, касающиеся иды и пингалы, а также чрезвычайно сложную систему гомологии, которая разрослась вокруг них. В данный же момент назовем несколько эпитетов для сушумны: брахманади (ХЙП, II, 46), махапатха («великий путь»), шмашана («кладбище»), шамбхави (одно из имен Дурги), мадхъямарга («срединный путь») (ХЙП, III, 4). Их символизм прояснится в дальнейшем. Описания нади обычно даются в краткой форме; в изобилии встречаются клишированные, стереотипные формулировки, а использование «тайного языка» делает их еще более трудными для понимания. Мы процитируем один из основных текстов, описывающих мистическую сущность сушумны: «В пространстве за пределами Меру (Позвоночник. (Это и следующие за ним 17 примечаний сделаны пере водчиком текста, Артуром Авалоном [сэром Джоном Вудроффом].)), слева и справа от нее, располагаются две схиры (т.е. нади): Шаши (луна, т. е. женское начало, или Шакти-рупа нади ида, с левой стороны) и Михира. (солнце, или мужское начало, пингала, с правой стороны) Нади сушумна, чья субстанция состоит из трех гун (три гуны — либо как саттва, раджас, тамас, либо как «нити»: нади сушумна находится внутри нади ваджра, а эта последняя — в нади читрини), находится в центре. Она имеет форму луны, солнца и огня. (т. е. как читрини, ваджрини и сушумна.) Ее тело подобно стеблям цветов дхустура (dhatura fastuos), протянуто от середины канды (корень всех нади. «Канда» означает «луковицу».) до головы, а ваджра внутри нее тянется, светясь, от медхры (пенис) до головы. Внутри нее (т. е. внутри ваджры, которая, в свою очередь, располагается внутри сушумны) находится читрини, которая светится блеском пранавы (мантра «ом») и к которой стремятся в йоге йогины. Она (читрини) тонка, словно паутина, и проходит сквозь все лотосы, находящиеся в позвоночнике; она является чистой способностью познания. (Шуддхабодхасварупа. «Из нее производят джняну те, кто чист» (Шан кара).) Она прекрасна от этих лотосов, встречающихся на ее пути. Внутри нее — брахманади (Брахманади — это не нади, отделенная от читрини, но канал внутри нее), которая тянется от отверстия в пещере Хары (Шива; здесь — сваямбху-лингга) до запредельной сферы, где пребывает Адидева (парама бинду... Брахманади достигает ее вершины, но не самого Ади деву). Она (т. е. читрини, внутренняя часть которой называется брахманади) красива, как вспышка молнии и прекрасна, как нить лотоса, и светится в сознании святого. Она чрезвычайно тонка; она — источник чистого знания, воплощение всякого блаженства, истинная природа которого есть чистое сознание (шуддха-бодха-свабхава) Брахмадвара (дверь Брахмана) сверкает в ее устье. Это место — вход в сферы, благоухающие амброзией, и называется он узлом, а также устьем сушумны». (Satcakranirupana, 1-3; tr. Arthur Avalon, the Serpent Power. Madras, 1924, p.4 — 12.) Безусловно, мы сталкиваемся здесь с феноменами «тонкого» тела и «мистической физиологией». Тем не менее в данном отрывке нет ничего абстрактного — в нем содержатся не концептуализации, а образы, выражающие сверхчувственные переживания. Трактаты постоянно подчеркивают, что у непосвященного нади «нечисты», «засорены» ичтоони должны быть «очищены» с помощью асан, пранаямы и мудр (напр., ХЙП, I, 58). По иде и пингале циркулируют два дыхания, равно как и вся тонкая энергия тела; они никогда не являются просто «суднами» или «каналами», относящимися к физиологическим органам. Согласно Саммохана-тантре (цит. по «Шатчакранирупане»), ида — это Шакти, а пингала — Пуруша. В других текстах говорится, что лалана (т. е. ида) ирасана (пингала) проводят соответственно семя и яйцеклетку. («Садханамала», «Хеваджра-тантра» и «Херукта-тантра» цитируют ся по: Dasgupta, Introduction to Tantric Buddhism, p. 119.) Но семя есть сущность Шивы и луны, а менструальная кровь (в целом отождествляемая с «раджасом женщин») есть сущность Шакти и солнца («Горакшасиддхантасанграха», цит. Дасгуптой, с. 172). В комментарии на «Дохакошу» Канхупады сказано, что луна рождена из мужского семени, а солнце — из яйцеклетки. Самые обычные обозначения иды и пингалы в индуистских и буддийских тантрах — «солнце» и «луна». «Саммохана-тантра» утверждает, что левосторонняя нади является «луной», по причине своей мягкой природы, а правосторонняя нади, благодаря своей сильной природе, — «солнцем». «Хатха-йогапрадипика» сравнивает их с днем и ночью; мы скоро убедимся в важности этого темпорального символизма. Нельзя забывать и о том, что через иду и пингалу движутся прана и апана; прана отождествляется с Раху (асуром, глотающим луну), а апана — с «огнем времени» (калагни). Эти соотнесения дают один из ключей к пониманию их смысла: практикуя главные виды дыхания через главные «тонкие каналы», можно разрушить время. В буддийских тантрах сушумну заменяет авадхути, этот «нерв» рассматривается как дорога к нирване. В «Садханамале» (II, 448) говорится: «Лалана обладает природой праджни, расана — природой упайи (средств); авадхути пребывает в центре, будучи обителью махасукхи (великого блаженства)». Комментарии к «Дохакоше» объясняют термин «авадхути» как «то, что своей лучезарной сущностью уничтожает все грехи». Трактаты постоянно возвращаются к этой теме: держаться среднего пути, избегать левого и правого как ловушек. «Отрежьте оба крыла, зовущиеся солнцем и луной!». «Разрушая... лалану и расану с обеих сторон...»3 «Когда чандра (луна) и сурья (солнце) стерты и смешаны друг с другом, заслуги и проступки немедленно исчезают» (saraha). Адепт достигает великого блаженства, «неуклонно следуя срединным путем и подавляя [держа под контролем] правый и левый (пути)» 5. «Правое и левое — две западни». Подводя предварительные итоги, отметим два аспекта этого символизма: 1) акцент ставится на двух главных дыханиях — пране и апане, уподобляемые солнцу и луне, что влечет за собой и тенденцию к космизации человеческого тела; 2) тем не менее все усилия садхаки направлены на объединение «луны» и «солнца»; действуя в таком духе, он придерживается «срединного пути». Мы вскоре увидим, как многозначен и сложен символизм этого солнечно-лунного союза. В данный же момент для нашего анализа требуется описание чакр.

ЧАКРЫ

Согласно индуистской традиции, существует семь основных чакр, которые отождествляются некоторыми учеными с шестью плексусами и с лобным швом (sutura frontalis). (Для более полного знакомства с доктриной чакр мы рекомендуем читателю обратиться к наиболее авторитетному трактату в этой области, «Шатчакранирупане», переведенному Артуром Авалоном.) 1) Муладхара (мула — «корень») располагается у основания позвоночного столба, между анальным отверстием и половым органом (крестцово-копчиковый плексус). Она имеет форму красного лотоса с четырьмя лепестками, в которые вписаны золотые буквы в, щ, ш и с. В середине лотоса — желтый квадрат, эмблема элемента «земля» (притхиви); в центре квадрата находится треугольник, вершиной вниз, символ йони. Этот треугольник называется камарупой; в центре его — сваямбхулинга (лингам как таковой), вершина которого сверкает подобно драгоценному камню. Обвившись вокруг него, словно змея, восемь раз, яркая, как молния, спит кундалини, блокируя открытие лингама своим ртом (или головой). Таким образом, кундалини препятствует открытию брахмадвары («двери Брахмана») и вступлению в сушумну. Муладхара-чакра отождествляется со связующей силой материи, инерцией, возникновением звука, чувством обоняния, апаной, Индрой, Брахмой, Дакини Шакти и т. д. 2) Свадхиштхана, которую называют также джаламандала (ибо ее таттва — вода) и медхрадхара (медхра — «пенис»), располагается у основания мужского полового органа (крестцовый плексус). Лотос с шестью алыми лепестками, вписанные буквы — б, бх, м, й, р, л. В середине лотоса — белый месяц, мистически соотнесенный с Варуной. Посреди месяца находится биджа-мантра бога Вишну, а внутри нее — сам Вишну в объятиях Чакини Шакти. (Согласно «Шива самхите» (V, 99) — Ракини) Свадхиштхана чакра отождествляется с элементом «вода», белым цветом, праной, осязанием, рукой и т. д. 3) Манипура (мани — «драгоценность», пура — «столица») или набхиштхана (набхи — «пуп») находится в поясничном отделе, на уровне пупка (эпигастрический плексус). Голубой лотос с десятью лепестками и церебральными д, дх, н, зубными т, тх, д, дх, н, а также п и пх. В середине лотоса — красный треугольник, в треугольнике — бог Махарудра, сидящий на быке, вместе с голубой Лакини Шакти. Эта чакра соотносится с элементом «огонь», солнцем, раджасом (менструальной кровью), дыханием саманой, зрением и т. п. 4) Анахата (анахахата шабд; звук, произведенный без контакта между двумя объектами, т. е. это мистический звук); область сердца, обитель праны и дживатмана. Цвет красный. Лотос с двенадцатью золотыми лепестками (буквы к, кх, д, дх и др.). В середине его — два скрещенных треугольника, образующие фигуру, похожую на печать Соломона, в центре которой — еще один золотой треугольник, внутри же последнего находится сверкающий лингам. Над двумя треугольниками — Ишвара с красной Какини Шакти. Анахата-чакра соответствует элементу «воздух», осязанию, фаллосу, мускульной энергии, кровеносной системе и т. д. 5) Вишуддха (чакра чистоты); область горла (ларингиальный и фарингиальный узлы, в точке соединения позвоночного столба и продолговатого мозга), место дыхания уданы, обитель бинду. Лотос с шестнадцатью лепестками (буквы-звуки а, аа, и, у, уу и др.). Внутри лотоса — голубое пространство, в центре которого — белый круг, в середине же круга находится слон, на нем биджамантра х (хам), которую поддерживает Садашива, наполовину серебряный, наполовину золотой, что символизирует его сущность андрогина. Сидя на быке, он держит в своих многочисленных руках разные предметы и (, эмблемы, характеризующие его (ваджра, трезубец, колокольчик и т. д.). Половину его тела образует Сада Гаури, имеющая десять рук и пять лиц (с тремя глазами на каждом лице). Вишу ддхи-чакра связывается с белым цветом, эфиром (акашей), звуком, кожей и т. п. 6) Аджня («порядок», «власть») расположена в точке между бровей (многополостной, кавернозный плексус). Белый двухлепестковый лотос с буквами х и кш. Сфера когнитивных способностей — буддхи, аханкара, манаса, а также и индрий в их «тонкой» модальности. В лотосе находится белый треугольник, вершиной вниз (символ йони); в центре треугольника — белый лингам, называемый итара («другой»). Здесь обитель Парамашивы. Биджа-мантра — ом. Богиня-покровительница Хакини; у нее шесть лиц и шесть рук, и она восседает на белом лотосе. 7) Сахасрара — на макушке головы, представлена в форме лотоса с тысячью лепестков (сахасра — «тысяча»), обращенными верхушками вниз. Также называется брахмастхана, брахмарандхра, нирвана-чакра и т. д. Лепестки несут многообразные буквосочетания санскритского алфавита, насчитывающего 50 букв (50 x 20). В середине лотоса — полная луна, содержащая треугольник. Именно здесь окончательно воссоединяются Шива и Шакти, здесь реализуется последняя цель тантрической садханы, и здесь же кундалини завершает свое путешествие по шести чакрам. Следует отметить, что сахасрара не принадлежит к телесному плану, она означает уже план трансцендентного — это и объясняет то, почему авторы обычно говорят о «шести чакрах». Есть и другие чакры, имеющие меньшее значение. Так, между муладхарой и свадхиштханой располагается йоништхана; это место встречи Шивы и Шакти, обитель блаженства. Она, как и муладхара, называется «камарупа». Это источник желания и, на телесном уровне, ожидание союза Шивы с Шакти, который осуществляется в сахасраре. Возле аджня-чакры находится манас-чакра и сома-чакра, соотнесенные с интеллектуальными функциями и некоторыми Логическими переживаниями. Около аджня-чакры располагается также карана-рупа, вместилище семи «причинных форм», которые, как считается, производят и конституируют «тонкие» и «физические» тела. Наконец, другие тексты упоминают еще и адхары («опоры», «хранилища»), находящиеся между чакрами или идентифицированные с ними. В буддийских тантрах говорится, как правило, о четырех чакрах, расположенных соответственно в пупочной, сердечной, ларингиальной и церебральной областях; последняя из этих чакр, самая важная, называется ушнишакамала («лотос головы») и соответствует сахасраре индуистов. Три первые чакры — местоположение трех «тел Будды» (кая): нирманакая в пупочной чакре, дхармакая — в сердечной, самбхогакая — в горловой. Впрочем, относительно числа и расположения этих чакр мнения источников зачастую расходятся. Как и в индуизме, чакры ассоциируются с мудрами, а также богинями: Лочаной, Мамаки, Пандарой и Тарой. Говоря о четырех чакрах, «Хеваджра-тантра» соотносит их с другими четверицами: четырьмя таттвами, ангами, моментами времени, четырьмя благородными истинами и т. д. Если посмотреть на чакры проективно, то они образуют мандалу, центр которой выражен брахмарандхрой. Именно в этом «центре» происходит разрыв уровней существования, разрыв, осуществляемый через парадоксальный акт трансценденции, выхода за пределы сансары, «выпадения из времени». Символика мандалы вообще является конституирующим элементом индийских храмов и любых священных сооружений: рассмотренный в перспективе, храм представляет собой мандалу. Можно сказать, что любой ритуальный обход культовой постройки равносилен приближению к центру, что вход в храм повторяет инициатическое вступление в мандалу или продвижение кундалини через чакры. Кроме того, тело преобразуется как в микрокосм (с горой Меру в качестве центра), так и в пантеон; каждая область и каждый «тонкий орган» имеют своего бога-покровителя, мантру, мистическую букву и т. п. Ученик не только идентифицирует себя с космосом, но и «заново открывает» в своем теле возникновение и деструкцию Вселенной. Как мы позднее увидим, тантрическая садхана включает две ступени: 1) космизацию человека и 2) трансценденцию космоса, т. е. его деструкцию посредством объединения оппозиций («солнца» с «луной» и др.). Великий символ этой трансценденции — последний акт подъема кундалини, когда она соединяется с Шивой, на вершине головы, в сахасраре1. (Впрочем, многие тантрические школы не используют символики кундалини для выражения единства противоположностей.)

КУНДАЛИНИ

Некоторые аспекты кундалини уже были упомянуты выше. Она описывается и в форме змеи, и богини, и «энергии». «Хатха-йогапрадипика» (III, 9) представляет ее в следующих выражениях: «Кутиланги («изогнутое тело»), Кундалини, Бхуджанги («змеиное тело»), Шакти, Ишвари, Кундали, Арудхати — все эти слова означают одно и то же. Как дверь открывается ключом, так и йогин открывает дверь мукти (освобождения), пробуждая Кундалини посредством хатха-йоги»2. Когда спящая богиня просыпается благодаря милости гуру, она быстро пересекает все чакры (ШС, IV, 12 — 14; ХЙП, III, 1). Отождествленная с Шабдабрахманом, слогом «ом», кундалини обладает всеми признаками всех богов и богинь3. В форме змеи кундалини манифестируется у основания «ствола» (адхары), в форме Парадеваты она пребывает в сердцевине узла в центре адхары, откуда исходят нади. Кундалини движется в сушумне посредством силы, возникающей во внутреннем чувстве, манасе, под влиянием праны, и «тянется вверх по сушумне подобно игле, передвигающейся по нити» (ГШ, 49). Кундалини пробуждается с помощью асан икумбхак, и «тогда прана поглощается шуньей» (ХЙП, IV, 10). Пробужденная кундалини вызывает интенсивный жар. Ее движение по чакрам проявляется в том, что нижняя часть тела становится оцепеневшей и холодной как труп, тогда как в местах, через которые проходит кундалини, возникает жар272. Буддийские тантры еще сильнее подчеркивают воспламеняющую природу кундалини. С их точки зрения, Шакти (она же Чандали, Домби, Йогини, Найрамани и др.) пребывает в спящем состоянии в нирманакае (пупочной области); адепт пробуждает ее, направляя сюда бодхичитту, и это пробуждение ощущается им как «великий огонь». «Хеваджра-тантра» говорит, что «Чандали разгорается в пупке» и что когда все сожжено, луна (расположенная в области лба) позволяет упасть благодатным каплям нектара. Поэма Гунджарипады высказывается об этом явлении в туманной форме: «Лотос и гром встречаются вместе в середине, и от их союза разгорается Чандали; это вспыхнувшее пламя соприкасается с домом Домби, но я беру луну и лью воду. Без опаляющего жара, без дыма взбирается она ввысь по горе Меру». Мы еще вернемся к значению этого символического языка. Пока отметим следующее обстоятельство: как полагают буддисты, тайная сила спит в пупочной чакре; она воспламеняется в процессе йогической практики и, в качестве огня, достигает двух высших чакр (дхармы и самбхоги), вступает в них, затем достигает ушнишакамалы и, уничтожив огнем все на своем пути, возвращается к нирманакае. Другие тексты считают, что этот жар возникает благодаря «трансмутации» сексуальной энергии. Связь кундалини (чандали) с огнем, вызывание внутреннего тепла через подъем кундалини по чакрам — факты, которые необходимо выделить особо. Читатель вспомнит, что, согласно некоторым мифам, богиня Шакти была создана огненными энергиями всех богов. Хорошо известно также, что производство «внутреннего огня» — очень старая магическая техника, которая достигла своего высшего развития еще в шаманизме. Уместно подчеркнуть факт обращения тантризма к этой универсальной магической традиции, хотя духовное содержание его главного переживания — восхождение кундалини и пробуждаемый ею «огонь» — находится на качественно ином уровне, чем в магии и шаманизме. В дальнейшем мы еще будем иметь повод, опять же в связи с феноменом «внутреннего огня», исследовать симбиоз тантризма и шаманизма, засвидетельствованный в некоторых гималайских практиках. Нельзя приступать к упражнениям по пробуждению кундалини без духовной подготовки, которая, впрочем, необходима и для всех рассмотренных выше дисциплин. Ее подлинное пробуждение и движение через чакры вызываются при помощи практики, сущностными элементами которой являются остановка дыхания (кумбхака) и особая телесная поза (асана, мудра). Один из наиболее часто используемых способов остановки дыхания — тот, который предписывается в кхечаримудре: загородить дальнее небо поворотом языка назад и всунуть кончик языка в горло. (Чтобы упражнение прошло успешно, уздечка языка должна быть заблаговременно надрезана.) Обильное слюновыделение, возникающее вследствие этой практики, интерпретируется как небесная амброзия (амрита), а плоть самого языка- как коровье мясо, которую «поедает» йогин (ХЙП, III, 47 — 49). Эта символическая интерпретация частного «физиологического случая» не лишена интереса: она пытается выразить тот факт, что йогин действует «трансцендентно»: ему позволено нарушить строжайший индуистский запрет (есть мясо коровы), ибо он больше не обусловлен, не от мира сего; он вкушает небесную амброзию. Это лишь один аспект кхечаримудры; позднее мы увидим, что перегораживание горла языком и возникающая вследствие этого остановка дыхания являются также элементами и сексуальной тантрической практики. Однако пробуждение кундалини, вызываемое таким способом, суть только начало упражнения; йогин в дальнейшем пытается удержать кундалини в срединном канале (сушумне), а затем заставить ее подняться через чакры к макушке головы. Согласно самим тантрическим авторам, это усилие редко бывает успешным. Процитируем следующий загадочный пассаж из Таракханды (он встречается также и в Тантрасаре): «Пейте, снова пейте, пейте, пока не свалитесь на землю; вставайте и снова пейте, ибо нет перерождения». Здесь выражен опыт, реализуемый в процессе полной остановки дыхания. Комментарий поясняет: «На первой стадии Шатчакра Садханы садхака [ученик] не может задержать дыхание на сколько-нибудь длительный срок, который требуется для непрерывной практики концентрации и медитации на каждом центре Силы [чакры]. Поэтому он и не способен удержать кундалини в сушумне дольше, чем позволяет его контроль над кумбхакой. Следовательно, после того как он испил небесной амброзии, ему нужно опуститься на землю, т. е. до муладхары-чакры, являющейся центром элемента «земля». (Амброзия может быть понята по-разному, в частности как обильное слюнотечение, вызванное поворачиванием кончика языка в горле.) Садхака должен практиковать это снова и снова, и постоянной практикой причина перерождения ликвидируется». Для ускорения подъема кундалини в некоторых тантрических школах телесные позы (мудры) комбинировались с сексуальными практиками. В основе этого подхода лежала идея необходимости одновременного «обездвиживания» дыхания и семени. «Горакша самхита» (61 — 71) утверждает, что во время исполнения кхечаримудры бинду (т. е. сперма) «не исходит» даже тогда, когда йогин пребывает в объятиях женщины. Поскольку же «бинду остается в теле, страх смерти исчезает. Даже если бинду вступил в огонь (т. е. готов извергнуться), его немедленно возвращают, останавливая с помощью йонимудры». «Хатха-йога прадипика» (III, 82) рекомендует ваджролимудру для тех же целей. Требуется молоко и «покорная женщина». Йогину «следует извлечь свой половой орган (медхра), (вместе с бинду, извергаемым в майдхуне)», и такое же возвратное поглощение должна исполнить женщина. «Остановив свой извергаемый бинду, йогин может сохранить его... От извержений бинду наступает смерть, от его задержки — жизнь». Все произведения подобного рода настаивают на взаимозависимости дыхания, психоментального опыта и мужского семени. «Пока движется воздух, движется и бинду; когда воздух прекращает двигаться, то и бинду становится неподвижен. Поэтому йогин должен поставить дыхание под контроль и обрести неподвижность. Пока прана остается в теле, жизнь (джива) не покидает его» (ГС, 90-91). Мы видим, что бинду зависит от дыхания и в некотором смысле отождествляется с ним: ибо исхождение и одного и другого равносильно смерти. Бинду также соотносится и с сознанием; таким образом, в конце концов возникает гомология трех уровней, на каждом из которых присутствует «движение» или «неподвижность» праны, бинду и читты. Так как кундалини ослабляется (Так в тексте (weakened). Видимо, опечатка: должно быть awakened (пробуждается). — Примеч.. пер.) благодаря намеренной остановке — будь то остановка дыхания или семяизвержения, — то очевидна значимость понимания структуры и разновидностей этой трехуровневой гомологии. Тем более что сами тексты не всегда вносят ясность в то, какой именно уровень они подразумевают.

«ИНТЕНЦИОНАЛЬНЫЙ ЯЗЫК»

Тантрические сочинения зачастую написаны «интенциональным языком» (сандхья-бхаша), т. е. языком тайным, темным, двусмысленным, в котором состояния сознания выражаются через эротические термины, а мифолого-космологический словарь перегружен словами, имеющими хатха-йогические или сексуальные значения. В Саддхарма пундарика-сутре выражения типа сандхабхашита, сандхабхашья, сандхавачана встречаются неоднократно. Бюрнуф переводил их как «энигматический язык». Керн- как «тайну», а Макс Мюллер- как «сокровенные речения». В 1916 г. Хара Прасад Шастри предложил термин «сумеречный язык», т. е. язык «света и тьмы» (ало-а-дхари). Однако только Видхушекар Шастри впервые показал, что этот термин является сокращенной формой слова сандхая, которое можно перевести как «нацеливаться на», «иметь в виду», «намереваться», «относитьсяк» и т. д. Здесь и в помине нет никаких признаков «сумеречного языка». «Вполне возможно, что писцы, не зная истинного значения сандхаи или ее краткой формы «сандха», изменили это слово в «сандхью» («сумеречный»), с которым они были очень хорошо знакомы». «Хеваджратантра» называет сандхабхашу «великим учением» (махасамая) йогинов, «великим языком» (махабхаша) и провозглашает его «исполненной священного значения (самая-санкета вистарам). Так «сандха» приобретает значение «тайны», «сокрытости». Ритуальные загадки и шутки были в ходу еще с ведийских времен; (Ригведа, I, 164; I, 152, 3; VIII, 90, 14; X, 55, 5 и т. д. Атхарвабеда, VIII, 1; XI, 8, 10.) каждая по-своему открывала тайны Вселенной. В тантризме же мы найдем целую систему тщательно разработанных шифров, происхождение которых невозможно объяснить одной только замкнутостью його-тантрических опытов; для выражения подобных опытов издавна использовались символы, мантры и мистические буквы. Сандхьябхаша преследует иную цель: во-первых, она старается скрыть учение от непосвященного, а во-вторых, что более важно, стремится ввести йогина в «ситуацию парадокса», необходимого для его духовного роста. Семантическая многозначность слов в конце концов сменяется двусмысленностью системы намеков, внутренне присущих и любому обычному языку. И эта деструкция языка тоже по-своему вносит вклад в «разрушение» профанного универсума и замещение его миром взаимообратимых целостных уровней. В целом подобный символизм выражает некую вселенскую «пористость», «открытость» для существ и вещей значений, далеких от повседневности. А в тантризме «интенциональный язык» становится ментальным упражнением, формирует неотъемлемую часть сад ханы. Ученик должен постоянно переживать таинственный процесс отождествлений, сходящихся в «одной точке, т. е. понимать причину космических манифестаций: ведь он сам отныне становится микрокосмом и должен «пробудить» и осознать все силы, которые, на разных уровнях, периодически создают и разрушают Вселенную. Не только для того, чтобы сокрыть великую тайну от непосвященного, ему рекомендуют понять бодхичитту одновременно и как «мысль о пробуждении», и как мужское семя; но через самый язык (т. е. через создание новой, парадоксальной речи, появляющейся вместо исчезнувшего мирского языка) йогин должен вступить на ту ступень, на которой семя может быть превращено в мысль, и наоборот. Этот процесс разрушения и воссоздания языка можно наблюдать у тантрических поэтов, особенно у буддийских сиддхачаръев, авторов энигматических песен (чарьев). В поэме Куккурипады говорится: «Когда из двух (сосцов) выдаивается молоко (или: «когда у черепахи сочится молоко»), оно не может быть сохранено в горшке; крокодил пожирает плоды тамаринда. Фасад находится перед домом... Серьги... украдены посреди ночи. Свекор ложится спать, невестка просыпается — вор стащил серьги, где их теперь искать? Даже днем визжит невестка, страшась вороны — а вдруг прилетит она ночью? Такую чарью поет Куккурипада, и лишь немногие сердца могут постичь ее». Согласно комментариям, эта чарья может быть истолкована следующим образом: два- это две «вены», ида и пингала; молоко, которое «выдаивается» из них, — бодхичитта, а «горшок» (пита, или питха) — это манипура-чакра. Древо (рукха, т. е. врикша) тамаринд означает тело, а «плоды» тамаринда — мужское семя в форме бодхичитты; «крокодил», который «пожирает» его, — это йогин, задерживающий дыхание. «Дом» -место блаженства; «серьги» означают аспект омраченности, «вор» символизирует сахаджананду (блаженство «сахаджа», которое мы будем обсуждать ниже; «середина ночи» есть состояние полного поглощения наивысшим блаженством. «Свекор» (сусура) — это дыхание, «день» -бодрствующее состояние (паравритти) ума, а «ночь» — состояние покоя (нивритти), и т. д. Мы оказываемся во вселенной аналогий, гомологий, двойных смыслов. В этом «интенциональном языке» любой эротический феномен может соответствовать хатха-йогическому упражнению или ступени медитации, так же как любой символ может придать любому «состоянию святости» эротическое значение. Следовательно, тантрический текст допустимо прочитывать несколькими способами: литургическим, йогическим, тантрическим и т. д. Комментарии особо подчеркивают последние два. Прочтение текста йогическим способом предполагает выявление тех или иных ступеней медитации, на которые он намекает. Тантрическое значение обычно носит эротический характер, хотя подчас трудно бывает решить, относится ли это к конкретному действию или к сексуальной символике; точнее говоря, существует тонкая проблема различения «конкретного» и «символического», поскольку тантрическая садхана имеет своей целью как раз универсализацию любого «конкретного» опыта, трансформацию физиологии в литургию. Некоторые распространенные термины буддизма махаяны получают в тантризме дополнительное эротическое звучание: падма (лотос) интерпретируется как бхага (чрево); ваджра («молния») означает лингам (половой член). Таким образом, можно сказать, что Будда (Ваджрасаттва) пребывает в таинственной бхаге бхагаватов. М. Шахидулла восстановил несколько рядов отождествлений, опираясь на «Дохакошу»; П. Ч. Багчи исследовал символизм технической лексики в «Чарьях»; однако надежное истолкование туманных произведений, написанных в «интенциональном» и аллегорическом ключе, все еще далеко от завершения. Приведем несколько образцов, извлеченных преимущественно из «Дохакоши»: Ваджра = лингам = шунья. Рави, сурья (солнце) = раджас женщин (менструации) = пингала = правая ноздря = упая (средства). Шашин, чандра (луна) = шукра (мужское семя) = ида= левая ноздря = праджня (мудрость). Лалана (женщина) = ида = абхава (небытие) = чандра = апана = нада = пракрити = тамас = ганга (река Ганг) = свара (гласные) == нирвана, и т. п. Расана (язык) = пингала = прана = раджас = пуруша = вьякджана (согласные) = кали = ямуна (река Ямуна) = бхава (бытие), и т. п. Авадхути (аскет женского пола) = сушумна = праджня = найратма, и т. д. Бодхичитта (мысль о пробуждении) = шукра. Таруни (девушка) махамудра. Грихини (жена) = махамудра = дивьямудра, джнянамудра. Самараса (высшее наслаждение) = коитус = задержка дыхания = остановка деятельности сознания = остановка эякуляции. Канха пишет: «Женщина и Язык становятся неподвижными и со стороны Солнца, и со стороны Луны». Первое значение — хатха-йогическое: здесь говорится об остановке двух дыханий (прана и апана) в иде и пингале, остановке, происходящей после прекращения деятельности этих двух «тонких вен». Но есть и другое значение: женщин — знание (праджня), язык — усилие, средства достижения (упая); как гносис, так и усилие к реализации должны быть остановлены, и это «обездвиживание» может быть получено только через йогу (задержка дыхания). Но в данном контексте «остановку дыхания» следует понимать как то, что помогает останавливать семяизвержение. Канха выражает это в присущем ему витиеватом стиле: «Неподвижное обнимает Мысль о Просветлении [так переводит Шахидулла; но это можно также перевести и как «мысль о пробуждении], несмотря на то что пыль покрывает ее. Он зрит семя лотоса, чистое по своей природе, в своем теле». Санскритский комментарий поясняет: если во время майтхуны (коитуса) шукра (сперма) не извергается, сознание остается неподвижным. Что касается «пыли» (раджаса), то она является «раджасом женщин» (менструации и генитальные выделения); в майтхуне йогин провоцирует истечение у своей партнерши, а сам не позволяет излиться своей шукре, что влечет двоякое последствие: во-первых, он останавливает извержение шукры и, во-вторых, становится способен поглотить «семя лотоса» (раджас). Таким образом, мы обнаруживаем здесь три «задержки», три «неподвижности», упомянутые и в хатха-йогических трактатах: остановка дыхания, семени и сознания. Глубокий смысл этой «неподвижности» нелегко постичь. Прежде чем исследовать его, нелишне будет ознакомиться с ритуальной функцией сексуальности в Древней Индии и в його-тантрических практиках.

МИСТИЧЕСКАЯ ЭРОТИКА

Майтхуна была известна еще с ведийских времен; осталась она и в тантризме, однако превратилась при этом в инструмент спасения. Применительно к дотантрической Индии необходимо различать два возможных способа ритуального оценивания сексуального союза, каждый из которых архаичен и по структуре, и по происхождению: 1) брачное совокупление как иерогамия; 2) оргиастический сексуальный союз, целью которого являлось либо обеспечение притока плодородности (дождь, урожай, осадки, женщины и др.), либо создание «магической защиты». За примером супружеского соития, превращенного в «иерогамию», не нужно далеко ходить: «Я небо; ты земля», — говорит муж жене («Брихадараньяка-упанишада», VI, 4, 20). Брачное соединение является обрядом, предполагающим множество предварительных очищений, символических отождествлений и молитв, как и при исполнении ведийского ритуала. В первую очередь меняется женщина: она становится освященным местом, где исполняется жертвоприношение: «Ее лоно жертвенный алтарь; волоски — жертвенная трава; кожа ее — давильня для сомы. Половые губы ее — огонь в центре (вульвы). (Сенар замечает по этому поводу, что текст, видимо, испорчен. Однако другой перевод и невозможен. Кроме того, мы обнаруживаем здесь очень древнее верование, согласно которому огонь происходит из вагины.) Сколь велик, поистине, мир того, кто совершает жертвоприношение ваджрапея [букв. «напиток силы»], столь велик мир того, кто производит совокупление, зная это» (Брихадар.-уп., VI, 4, 3). Отметим одно существенное обстоятельство. Начиная с «Брихадараньяки», становится превалирующей вера в то, что плоды «деяний», идентичные «плодам» ведических жертвоприношений, могут быть получены посредством ритуально исполненного сексуального соединения. Идентификация женского полового органа с жертвенным огнем подкрепляется магическими чарами, которыми обманутый муж опутывает любовника своей жены: «Ты совершил подношение на моем огне» (VI, 4, 12). Деталь одного эротического ритуала, когда желательно, чтобы женщина не зачала, чем-то напоминает первые смутные идеи, касающиеся возвращения семени. «Он должен сперва вдохнуть, затем выдохнуть и произнести с силой: «Силой и семенем я беру из тебя семя! Так она оказывается без семени» (VI, 4, 10). Следовательно, хатхайогическая практика могла существовать, по крайней мере в качестве «магических чар», еще со времен упанишад. Как бы то ни было, в вышеприведенном отрывке движение семени координируется с дыхательным актом и магическим заговором. Концепция эта имеет место и в имени богов: Пусть Вишну приготовит лоно! Пусть Тваштар сотворит образы! Пусть Праджапати вольется! Пусть Дхатар дает тебе плод! Дай плод, Синивали! Дай плод, пышноволосая! Пусть Ашвины, увенчанные лотосами, Вложат в тебя плод! (VI, 4, 21). Адекватное понимание подобного поведения подсказывает, что сексуальность здесь не рассматривалась в контексте некоей психофизиологической ситуации, а расценивалась как ритуал, что открывало путь тантрическим инновациям. Если эротическая сфера освящается и сопоставляется с ритуальной и мифологической сферами, то это символическое сопоставление действует и в обратном порядке: ритуально»№ыражается в терминах, взятых из области эротики. «Когда декламируя, жрец разделяет первые две четверти стиха, а две другие произносит слитно, то это потому, что женщина раздвигает свои бедра и мужчина давит на них во время совокупления; так жрец демонстрирует совокупление, чтобы благодаря жертвоприношению родилось многочисленное потомство. («Айтарея брахмана», X, 3, 2 — 4). Неотчетливость рецитации хотара тождественна истечению семени; адхварью, когда хотар адресует ему жертвенные призывы, падает на четвереньки и отворачивает свое лицо: это потому, что одно четвероногое поворачивается спиной к другому, изливающему семя (там же, X, 6, 1 — 6). Затем адхварью встает и пов