Вавилон во всей славе своей 14 глава

Великая партия Хосроя была сыграна и проиграна. Древняя империя Дария была завоевана

вновь, удержана в течение пяти лет и потеряна. Персидские магнаты, полностью обескураженные таким ужасным поворотом фортуны, не чувствовали желания продолжать войну. Когда Хосрой не выказал признаков стремления к миру, даже ввиду осады Ктесифона, они сперва заключили его в тюрьму, а затем в 628 г. казнили. Так умер Хосрой II, пережив свой момент триумфа.

Персы были готовы к миру на условиях Ираклия. Император безжалостно приказал им очистить каждый дюйм захваченных территорий и принудил выдать Истинный Крест.

В 629 г., в обстановке впечатляющих церемоний, император наблюдал за его восстановлением в Иерусалиме.

Глава 10. АРАБЫ

История повторяется

 

Еще когда Хосрой II пребывал на вершинах успеха, ему пришло послание из Аравии. Какой-то арабский фанатик приказывал ему отречься от собственной религии и принять вместо нее религию этого араба, выступавшего ее пророком. Пророка звали Мохаммед. Хосрой II порвал послание и, по всей вероятности, больше о нем не вспоминал.

Но пока Хосрой сыпался вниз с вершин в пропасть позора и гибели, Мохаммед постепенно объединял вокруг себя воинственные арабские племена, вдохновляя их пламенной верой в новую религию, фанатической уверенностью в праведности своего дела и в мгновенной награде в раю для тех, кто сражался и умирал за святое дело.

Религия получила название «ислам» («покорность» — воле Аллаха, то есть Бога), и верующие стали мусульманами («теми, кто подчинился»). На Западе часто говорят о магометанстве и магометанах, но это неверно.

Пока Аравия собирала силы, Персия слабела. После гибели Хосроя II наступил период анархии, царей провозглашали и смещали. Затем в 632 г. на трон был посажен внук Хосроя Яздигерд III. Ему было всего пятнадцать лет, и он не имел реальной власти.

История повторилась в этот момент почти со сверхъестественной точностью. Две ситуации, разделенные интервалом в тысячу лет, практически дублировали друг друга. При Сасанидах (Ахеменидах) за смертью царя-завоевателя Хосроя II (Артаксеркса III) последовало несколько лет анархии, завершившиеся коронованием некомпетентного Яздигерда III (Дария III.)

При Сасанидах (Ахеменидах) коронование наступило как раз в момент, когда новая, незначительная нация — Аравия (Македония) набрала силу и готова была приступить к беспримерным завоеваниям. Однако в самый год коронации блистательный пришелец Мохаммед (Филипп Македонский) умер и перспектива завоеваний, казалось, испарилась прежде, чем они начались.

Здесь, похоже, параллели кончаются. Филиппу Македонскому наследовал его сын Александр, молодой гений. Мохаммеду наследовал его пожилой тесть Абу-Бекр. Он стал первым «халифа» («наследником»), слово, которое в европейских языках стало звучать как «халиф», или «калиф».

Несмотря на это, параллелизм сохраняется. Абу-Бекр отправил новые послания с приглашением принять ислам, одно Яздигерду III, другое императору Ираклию. Оба были проигнорированы. Тогда мусульмане бросились в атаку.

Им противостояли два врага там, где Александр Великий имел только одного. Любому, имеющему хоть каплю здравого смысла, ясно, что единственный способ победить двух врагов — это заключить союз с одним из них против другого. Когда этот последний разбит, можно наброситься на союзника. Такова стандартная оперативная процедура любого завоевателя. Даже Гитлер использовал ее, заключив альянс с СССР, чтобы раздавить Польшу и Францию, а затем обрушиться на союзника.

Арабские вожди с некоей возвышенной наглостью решили, однако, атаковать обоих своих великих противников одновременно. Без сомнения, рядовые воины бросались на врага в безмятежной уверенности, что с ними Аллах, но надо полагать, некоторые из вождей трезво оценивали реальную ситуацию.

Римская империя и Персия только что пережили ожесточенную двадцатилетнюю войну, по очереди опустошая территории друг друга. Обе были истощены, обращены в пустую скорлупу, еще кажущуюся несокрушимой извне, но опустевшую внутри.

С нахальной легкостью арабы вырвали у Римской империи те самые провинции, которые только что были спасены от персидских завоевателей. К 636 г. они захватили Сирию и Иудею, так что Иерусалим и Истинный Крест были снова потеряны, и на этот раз навсегда. К 640 г. арабы захватили Египет.

Ираклий на склоне лет видел, как гибнут все плоды его великой победы, и не мог найти в себе сил еще раз организовать контрнаступление. Великие усилия 620-х гг. опустошили его, как и самое империю. Он скончался в 641 г. — Александр, который слишком долго прожил на свете.

Конечно, Константинополь потерял не все. Он сохранил Малую Азию и свои европейские провинции, о границы которых тщетно бились арабские армии. Однако после арабских завоеваний уже нельзя, в сущности, говорить о Римской империи. Наследники Ираклия, разумеется, еще называли себя римскими императорами, а своих подданных — римским народом до самого конца истории империи. Историки, однако, называют земли, управлявшиеся Константинополем после Ираклия, Византийской империей, от Византии, древнего греческого названия города.

Тем временем арабы напали также и на Персию. Предлог был готов, ибо Хосрой II четверть века назад разрушил арабское царство Хиру. Арабы объявили себя мстителями за Хиру, послали армию на северо-восток, заняли Хиру и двинулись к Евфрату.

Удивленные и негодующие персы, запятые как раз коронацией Яздигерда III, поспешно собрали армию, чтобы покарать кочевников, и в 634 г. разбили их наголову в так называемой «Битве па мосту». Арабы не смирились с поражением, но, исполнившись уверенности в близкой победе над римлянами на другом фланге, послали в Персию армию побольше.

В 637 г. главные силы столкнулись наконец у Кадисии на Евфрате, около 80 км южнее того места, где когда-то возвышался Вавилон. Еще раз древняя земля Месопотамии увидела одну из решающих битв человеческой истории.

Численность противостоящих сил была почти равной, хотя арабы были воодушевлены только что завершенным завоеванием Сирии, а персы обескуражены этим же фактом. Два дня битва не давала определенного перевеса ни одной из сторон, один раз арабы были спасены от поражения провиденциальным появлением шеститысячного подкрепления из Сирии.

На третье утро поднялась песчаная буря, и, к счастью для арабов, ветер подул в лицо персам. Арабы бросились вперед, и отступление персов превратилось в беспорядочное бегство. Затем арабы быстро проникли в сердце Месопотамии и взяли Ктесифон.

Отчаявшаяся Персия предприняла последнюю попытку. Как после Исса персы заняли последнюю позицию у Гавгамелы, так теперь, после Кадисии, персы укрепились в Нехавенде, примерно в 80 км к югу от Экбатаны, которая была когда-то столицей Мидии. Здесь в 642 г. арабы одержали вторую великую победу, более значимую, чем первая (как Гавгамела была важнее, чем Исс).

Яздигерд III снова бежал, как когда-то Дарий III, забившись глубоко в северо-восточный угол своей страны и взывая о помощи даже к императору далекого Китая. Наконец, в 651 г. он был убит после девятнадцати лет правления, состоявшего из почти беспрерывных отступлений и поражений.

Всего через четверть столетия после того, как Хосрой II стоял на берегу Босфора и смотрел на купола и башни Константинополя через пролив в милю шириной, его империя навсегда исчезла с карты мира.

Официально мусульмане терпимо относились к зороастрийцам, как терпели и христиан в провинциях, захваченных у Римской империи. Однако зороастрийцы и христиане равно должны были платить особый налог, от которого последователи Мохаммеда были избавлены. (Этот трюк, заставляющий религиозные меньшинства покупать терпимость по разумной цене, был почерпнут исламом у самих зороастрийцев.)

Финансовый стимул к переходу в мусульманство работал лучше, чем грубая сила. Персия быстро перешла от зороастризма к исламу, а Сирия и Египет так же быстро отошли от христианства.

Конечно, не все зороастрийцы обратились в ислам (как и не все христиане, кстати). Редеющие колонии зороастрийцев сохранились в Иране и со временем некоторые из них, как говорит зороастрийская традиция, сосредоточились в Ор-музе на берегу Персидского залива. (В этом городе Ардашир выиграл битву против последнего парфянского царя и пятьсот лет назад основал империю Сасанидов.) Где-то после 700 г. остатки зороастрийцев окончательно оставили Персию и перебрались в Индию.

Их потомки, в количестве примерно 130 тыс. человек, еще существуют в Индии, называясь парсами. Они еще поддерживают древние обычаи и ведут летоисчисление от правления Яздигерда III.

Что до месопотамских евреев, их мусульмане тоже терпели при условии уплаты налога. В отличие от зороастрийцев, они привыкли к этому. Для них было не важно, что на трон языческого правителя вместо зороастрийца уселся мусульманин. Они продолжали жить по-прежнему под относительно мягким управлением ранних мусульман и даже расцвели в условиях мира и благоденствия, невиданного ими со времен Маккавеев, почти тысячу лет назад.

Раскол ислама

Месопотамия и Персия не полностью растворились в мусульманском мире. Как негреческие провинции Римской империи нашли выход националистическим чувствам в христианской ереси, так и неарабские провинции мусульманской империи нашли его в мусульманских ересях.

Произошло это следующим образом. В 644 г., как раз после завоевания Персии, новым халифом был избран Осман. Это был пожилой человек, зять Мохаммеда и член благородной семьи

Омейядов из Мекки. При нем другие члены его семьи получили много больше правительственных должностей и имперской добычи, чем казалось справедливым. Поднялось недовольство.

Начались мятежи в войсках, и в 656 г. войсковая часть, прибывшая из Египта, добралась до халифа в его дворце в Аравии и убила его. Затем воины установили надзор за выборами наследника, которым оказался Али, другой зять Мохаммеда.

Али, однако, не был признан сторонниками Омейядов, которые, несомненно, чувствовали (и справедливо), что выборы под надзором убийц Османа едва ли могли быть свободными.

Вождем партии Омейядов был Муавия, губернатор Сирии. Али, с другой стороны, получал основную поддержку из Месопотамии. Али сделал своей столицей город Куфу, основанный арабами в 638 г., вскоре после битвы при Кадисии. Он стоял на Евфрате, примерно в 64 км ниже развалин Вавилона.

Гражданская война велась поэтому между Сирией и Месопотамией, причем первая представляла арабское ядро новой империи, а вторая — персидскую культуру.

Война тянулась вяло, но Али постепенно терял поддержку, пока в 661 г. некоторые группы, уставшие от войны, не образовали заговор. Они чувствовали, что, убив вождей обеих сторон, можно добиться мира. План, однако, удался наполовину: Муавия избежал смерти и убит был только Али.

Муавия сумел сразу же утвердиться как халиф и обезопасил себя, отказавшись выбрать столицу в неспокойной Аравии, а выбрал ее в верной ему Сирии. Центром всего мусульманского мира сделался Дамаск, достигший вершины в своей истории. Он не был столицей независимого государства уже четырнадцать столетий, и даже тогда он был только столицей библейской Сирии, маленького царства, не более могущественного, чем Израиль.

Династию правителей, правивших из Дамаска в следующем столетии, называют Омейядским халифатом.

Последователи Али не полностью смирились с новым положением дел. Они представляли отчасти персидскую реакцию на арабское господство и пытались объединиться вокруг Хасана, старшего брата Али. Хасан, к несчастью для своих сторонников, был ученый, благочестивый человек, не любивший битвы. Он быстро отрекся от всяких притязаний.

Партия Али, однако, еще держалась в Куфе, и, когда в 680 г. Муавия умер, они пригласили Хусейна, младшего брата Али, возглавить их в борьбе за халифат. Он прибыл в Куфу, по в битве с силами Омейядов был брошен собственными сторонниками и убит в битве при Кербеле, западнее Куфы, 10 октября 680 г. В 700 г. партия Али сделала новую попытку и вновь потерпела неудачу. В 740 г., при внуке Хусейна, они попробовали еще раз и еще раз провалились.

Несмотря на все эти повторные неудачи, партия уцелела и стала известна под именем шиитов (от арабского слова, означающего «приверженец»), то есть приверженцев Али. До сего дня шииты считают Али и его сыновей истинными наследниками Османа, а всех халифов, начиная с Муавии, — узурпаторами. Они отмечают годовщину смерти Хусейна как день траура и почитают Кербелу как святой город. Шиитам противостоят сунниты (от арабского слова, означающего «традиция»), то есть последователи ортодоксальной традиции.

Шиизм имеет в исламе чрезвычайно пеструю историю, и были времена, когда его партизаны контролировали большие провинции. До сего дня они составляют секту меньшинства, включающую лишь около десяти процентов всех мусульман. Даже при малочисленности шиизм остается выходом для персидского национализма, ибо он образует правящее большинство в современных Иране и Ираке.

Пока продолжались арабские завоевания, халифат Омейядов оставался сильным. К 717 г. мусульманская империя простиралась от восточных границ Афганистана до Атлантики, включая даже Пиренейский полуостров. С запада на восток ширина арабских владений составляла 8 тыс. км, крупнейший участок земли, когда-либо находившийся под единым правлением.

И все же даже арабы дошли до своих пределов. В 717 г. грандиозная попытка захвата Константинополя с суши и с моря была отбита. А в 732 г. арабский авангард был разгромлен в центральной Франции. Первая непреодолимая волна завоеваний кончилась. Еще много столетий ислам продолжал одерживать победы, но при арабах это были победы, второстепенные по характеру, а когда вновь были одержаны крупные победы, они были одержаны под руководством других, не арабских групп.

Фракции, противостоявшие Омейядам, могли теперь приобрести влияние, ибо с прекращением быстрых завоеваний популярность династии стала падать.

Главным противником Омейядов было другое весьма влиятельное семейство из Мекки. Эта семья возводила свое происхождение к аль-Аббасу, дяде Мохаммеда, и получила поэтому имя Аббасидов.

Аббасиды были сунниты и могли, поэтому рассчитывать на поддержку всех суннитов, которые устали от Омейядов. Они могли рассчитывать также на автоматическую поддержку всех шиитов, готовых поддержать даже суннитов против ненавистных Омейядов.

Аббасиды тщательно рассчитали время и собрали своих сторонников на востоке. В 749 г. Абуль-Аббас, тогда глава семьи Аббасидов, прибыл в Куфу и был провозглашен халифом.

Омейяды не уступили без битвы. Их армия бросилась на восток и встретилась с противником на реке Заб, притоке Тигра. Еще раз по соседству с невидимой Ниневией, мертвой уже четырнадцать столетий, разразилась решающая битва. Армия Аббасидов победила, и в 750 г. Омейядскому халифату пришел конец.

Все члены многочисленного семейства Омейядов были перебиты, за исключением одного, который бежал и достиг Испании. Там в течение двух с половиной столетий блистательная династия Омейядов держалась в одиночку, независимо от остального мусульманского мира.

Багдад

Династия Аббасидов сразу же перенесла столицу ислама подальше от Сирии Омейядов. Средоточие власти ислама перенесли в Месопотамию, которая еще раз стала правящим центром мировой империи.

Однако Месопотамия была также опорой шиитов, а Аббасиды не могли себе позволить слишком тесных связей с сектой меньшинства из страха вызвать отчуждение больших масс мусульман в других регионах.

Второй аббасидский халиф аль-Мансур ухватился поэтому за возможность разгромить наиболее крайние группировки шиитов. Те нашли нового вождя в лице Мохаммеда, внука Хасана, и он какое-то время сильно досаждал аль-Мансуру и даже завоевал священный город Мекку. В конце, однако, он разделил обычную судьбу потомков Али: он и его брат Ибрагим погибли в сражении.

Такие события делали Куфу все более неудобной для столицы, и аль-Мансур решил построить себе новую. В 762 г. он облюбовал место, занятое тогда незначительной деревушкой Багдад на правом берегу Тигра, примерно в 30 км к северу от Ктесифона.

Строительство Багдада означало медленную смерть Ктесифона, который в течение семи столетий был резиденцией Арсакидов и Сасанидов. Ктесифон использовался как источник строительных материалов для Багдада, и видимый памятник древней династии Сасанидов постепенно исчез с лица земли.

Багдад был величайшим городом из всех, которые видела Месопотамия, больше, чем даже Вавилон в пору его расцвета. На пике своего развития Багдад насчитывал, вероятно, два миллиона населения и какое-то время был величайшим городом мира. Халиф, правящий в Багдаде, простирал свой скипетр от Афганистана на востоке до современного Алжира на западе. (Марокко и Испания, расположенные еще дальше на запад, никогда не признавали власти Аббасидского халифата).

Аль-Махди, сын аль-Мансура, укрепил свое лидерство в исламе, признав суннитскую доктрину официальной доктриной. Шииты, которые живо сознавали свою роль в утверждении Аббасидов на троне, вынуждены были уйти в упорную и непримиримую оппозицию.

Наиболее славный, окутанный легендами период Багдада начался в 786 г., когда на трон вступил сын аль-Махди. То был знаменитый Харун аль-Рашид, или Аарон Справедливый.

Мощь Аббасидов приближалась к своему апогею. Харун многократно нападал на Малую Азию, хотя, по-видимому, каждый раз в ответ на агрессивные действия византийцев. После одного такого акта агрессии Харун написал свой знаменитый короткий ответ византийскому императору: «Я получил твое письмо, сын неверного, и ты не услышишь мой ответ — ты его увидишь».

Каждая из кампаний Харуна в Малой Азии была успешной, и каждый раз византийцы были вынуждены кое-как штопать мир на тех условиях, которые могли выторговать.

Харун вошел даже в историю Западной Европы, ибо в 807 г. обменялся посольствами, дарами и цветистыми дипломатическими любезностями с Карлом Великим, который контролировал тогда часть Европы, занятую современной Францией, Германией и Италией.

Это было сделано не без причин. В те времена в Средиземноморье было четыре великие державы. Две из них были христианскими: Западная империя Карла Великого и Восточная империя со столицей в Константинополе. Две другие были мусульманскими: Аббасидский халифат Харун аль-Рашида и королевство Омейядов в Испании.

Карл Великий постоянно вел войну с Испанией Омейядов и был соперником византийского императора. Харун аль-Рашид постоянно воевал с византийцами и был соперником испанских Омейядов. Поскольку Карл и Харун имели общих врагов, они, естественно, выказывали взаим-ную дружбу, невзирая на разницу религий. Из такого совпадения интересов, очень часто встречающегося в истории, родились пословицы вроде: «Политика делает странных любовников».

Успехи Харуна на войне и его влияние в цивилизованном мире соответствовали просвещенному управлению и четко разработанной системе налогообложения и финансов. В результате империя процветала и, в общем, не проявляла недовольства.

При Аббасидах, избравших центром Месопотамию, чисто арабская элита, которая господствовала в первом столетии мусульманской власти, когда столицы были в Мекке и в Дамаске, начала уступать позиции. Мусульманская цивилизация начала приобретать все более и более глубокий персидский оттенок. (Хотя, конечно, язык Месопотамии постепенно становился арабским и таковым с тех пор и остался.)

Так, главными советниками ранних Аббасидов были члены благородной персидской семьи Бармесидов, покровителей искусства и литературы. Когда Харун аль-Рашид стал халифом, он сделал одного из членов этой семьи, Яхью, своим визирем, или первым министром. Джафар, его сын, стал приятелем и компаньоном Харуна.

Как любая семья, пользующаяся исключительными милостями монарха, Бармесиды возгордились (или так говорили их соперники). Враги множились, и со временем Харуна удалось убедить, что Бармесиды представляют опасность для трона. В 803 г. Джафар был казнен без всякого предупреждения, а другие члены семьи были брошены в тюрьму. Но хотя Бармесиды ушли, персидское влияние сохранилось и росло.

Репутация Харуна в потомстве покоится, однако, вовсе не на его реальных достижениях, но на его роли в легенде. Примерно через столетие после его правления безымянные собиратели начали соединять вместе волшебные сказки и рассказы о приключениях. Со временем коллекция выросла и включила множество легендарных рассказов о добром и великодушном Харуне, который со своим другом Джафаром бродил переодетым по Багдаду, устраняя несправедливости и исправляя зло.

Связующей нитью, объединявшей совершенно аморфное собрание сказок и легенд, стала царица Шахерезада, которая рассказывала эти истории ночь за ночью в течение почти трех лет. Отсюда и пошло популярное название всего свода «Тысяча и одна ночь», или просто «Арабские ночи». На Запад их впервые привез французский путешественник Антуан Галланд и между 1704-м и 1717 гг. вышло первое многотомное издание. Сказки стали сенсацией, а Багдад Харун аль-Рашида стал волшебным городом пурпурно-золотой легенды.

В 813 г. халифом стал младший сын Харуна аль-Рашида аль-Мамун. Он был человеком высокой культуры и находился почти целиком под персидским влиянием. Первые несколько лет своего царствования он провел в Персии и, кажется, планировал устроить там свою столицу. Возмущенным жителям Багдада пришлось взбунтоваться, чтобы вернуть его назад.

В Багдаде аль-Мамун создал академию, которая работала, в частности, над переводами и исследованием греческих научных и философских трудов, используя несториан как переводчиков. Халиф построил также астрономическую обсерваторию.

Мировое лидерство в науке тринадцать столетий назад, после Навуходоносора, перешедшее от Месопотамии к Греции, теперь вернулось, по крайней мере на время, обратно в Месопотамию.

Джабир, который жил в Куфе и в Багдаде во времена Харуна аль-Рашида, был одним из пионеров алхимии (сегодня мы назвали бы его химиком), равного которому не найти вплоть до современной эпохи. Аль-Хваризми (аль-Хорезми), работавший в Багдаде во времена аль-Мамуна, известен трудами по математике. Название одного из них дало нам слово «алгебра». Он также ввел новые символы чисел, изобретенные, по-видимому, в Индии. Этот индийский метод достиг Запада через мусульман. Со временем он заменил громоздкую систему римских цифровых обозначений. Мы еще пользуемся этим методом сегодня, и мы еще говорим об арабских цифрах.

В правление аль-Мамуна Аббасиды продолжали наращивать военные успехи. Например, были захвачены Крит и Сицилия. В целом, этот халиф, кажется, заслужил титул аль-Мамуна Великого, хотя он, в отличие от своего легендарного отца Харуна аль-Рашида, почти неизвестен широкой публике.

Халифы-марионетки

В 833 г. аль-Мамун умер и ему наследовал брат по имени аль-Мутасим. Этот последний совершил две важные и губительные ошибки.

Он соблазнился примером монархов, которые, желая обеспечить собственную безопасность в смутные времена, нанимали отряды телохранителей, лояльных только к самому монарху. Для повышения эффективности такого отряда телохранителей набирали из чужих рас и отдаленных народов, которые не имели симпатий среди жителей столицы и поэтому не имели причин объединяться с ними против монарха.

Аль-Мутасим набирал телохранителей среди тюрков. Они вовсе не были подданными Аббасидов и даже не знали еще оседлой культуры. Короче, аль-Мутасим завел себе телохранителей-варваров.

Такие варварские отряды могут быть очень эффективным оружием в руках сильных монархов, но они могут стать хозяевами при слабых монархах, а слабый монарх рано или поздно неминуемо появляется на троне.

К тому времени Багдад превратился в огромный бурлящий метрополис, постоянно угрожавший покою монарха, даже с тюркскими наемниками, стоявшими между ними и народом. Аль-Мутасим поэтому избрал себе новую столицу и удалился в Самарру на Тигре, в 100 км выше Багдада. Багдад остался фактической столицей империи, а Самарра стала просто резиденцией халифа. (Это напоминает Париж и Версаль во Франции XVIII в.)

Все это радовало аль-Мутасима, но тоже представляло собой смертельную опасность. Халиф потерял точки соприкосновения с империей. Стало слишком легко делегировать власть и расслабиться в гареме, среди наслаждений. Не нужно было беспокоиться о беспорядках и мятежах в отдаленных провинциях или о поражениях на дальних границах, пока его дворец и парки оставались раем на земле.

Аль-Мутаваккиль, внук аль-Мутасима, взошедший на трон в 847 г., казалось, понимал опасность происходящего. Он попытался было перенести столицу обратно в Дамаск, но это оказалось крайне непопулярным шагом. А может быть, он сам тосковал по роскоши Самарры, ибо возвратился почти сразу. Он махнул на все рукой и занялся строительством нового дворца, который империя вряд ли могла себе позволить, а также демонстрациями своего правоверия, преследуя евреев, христиан и шиитов.

Со временем старшему сыну надоело ждать его смерти, в 861 г. он организовал заговор и убил отца руками командиров тюркской гвардии.

Момент настал! Тюрки обнаружили, что могут убивать халифов так же безнаказанно, как их подданных. Последовало десятилетие абсолютной анархии, когда тюрки ставили и сбрасывали халифов, выбирая их из членов дома Аббасидов. Реальными правителями были сами тюрки, которые уже начали передавать государственные должности по наследству от отца к сыну. Возникло несколько таких тюркских династий, что усиливало хаос, но мешало тюркам, ввиду взаимных свар, достичь пределов могущества.

В течение этого периода Багдад начал терять контроль над провинциями. Теоретически повсюду в громадных владениях Харуна аль-Рашида еще признавалась власть халифа, но он сам сделался только именем, упоминавшимся в молитвах. Фактическая власть перешла к местным правителям — эмирам. Один из них контролировал Тунис, другой — Египет и Сирию, третий — большую часть Персии и так далее.

К 870 г., менее чем через сорок лет после смерти великого аль-Мамуна, прямая власть халифа была в основном ограничена пределами самой Месопотамии.

Положение стало еще хуже, когда ислам был расколот новой и очень опасной сектой. Около 750 г. появился некий человек по имени Исмаил, который был праправнуком Хусейна, шиитского мученика. Он дал имя крайней шиитской секте, исмаилитам.

Воинственные банды исмаилитов начали отрывать куски у мусульманской империи. В 929 г. были захвачены некоторые районы в Месопотамии и Сирии. Другая группа, утверждавшая, что ею правят потомки Фатимы, дочери Мохаммеда (династия, впоследствии названная Фатимидами), захватила Египет.

Так Аббасиды потеряли все, кроме имени халифа. Месопотамия, даже Багдад, были потеряны для них. Халифы превратились в чисто символические фигуры, вовсе лишенные светской власти, вроде римских пап в современную эпоху. Месопотамия попала под контроль шиитских эмиров, которые иногда подумывали о том, чтобы вовсе отменить халифат.

Однако, даже когда халифат таял, а великая империя Аббасидов тряслась и разваливалась на дюжину кусков, интеллектуальный прогресс в исламе продолжался и даже достиг новых вершин.

Около 900 г., например, в маленьком городе Ракках на верхнем Евфрате, недалеко от места, где две с половиной тысячи лет назад стоял древний шумерский город Мари, работал аль-Баттани. Ракках был когда-то любимой резиденцией Харуна аль-Рашида, а теперь стал обсерваторией аль-Баттани, величайшего астронома Средних веков. Его труды оставались непревзойденными вплоть до возрождения науки в Европе шесть столетий спустя.

То же самое, но в другой области можно сказать об аль-Рази, более известном в Европе под латинизированным именем Разиз. Около 900 г. он был главным врачом госпиталя в Багдаде и оказал огромное влияние на развитие средневековой медицины как в мусульманском мире, так и в Европе.

Но светское лидерство и имперская роль переходили к менее цивилизованному народу.

Глава 11. ТЮРКИ

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: