Смирнова Василия Алексеевича

Низовский

Корень

- очерк –

Здравствуйте!

 

Вас приветствует Общероссийская общественная организация «Смирновы России», объединение людей с самой распространённой фамилиейв стране! Нас око-ло 2,7 миллионов человек! Объединились люди всех возра-стов, национальностей, народностей,вероисповеданий,

разных политических взглядов - однофамильцы. В Москве и Подмосковье, во Владимирской,Нижегородской, Киров-ской, Ивановской, Ярославской и Костромской областях мы - первые в списке из 250 самых часто упоминаемых русских фамилий. На Вологодчине Смирновы– фамилиия

самая распространённая. Мы можем быть полезны друг-другу и нашему ОТЕЧЕСТВУ. У нас всёпо принципу:

- Смирнов поможет Смирнову! –

СМИРНОВ – значит наш.

Фамилия – это флаг семьи.

Несите же его высоко и гордо.

Руководитель Вологодского областного

регионального отделения

Смирнов Н.В.

 

 

Памяти

Смирнова Василия Алексеевича

За год, примерно, до 60-летия Победы СССР в Великой Оте-чественной войне, а, вернее, перед своими выборами начал губер-натор вещать, что власть обеспечит всех участников той войны благоустроенными квартирами, а инвалидов – ещё и машинами. Су-лил, что все ветераны властям поимённо известны. Их позовут. Дрог-нуло стариковское сердце. Всю жизнь прожил в своём стареньком до-ме с печками. Никогда ничего не просил и не брал. Не жалилс я ни-кому ни на что. Сын, как мог, сдерживал отцову доверчивость, обере-гал, как бы больно не сделали. А бабки-ровесницы подталкивали:

-Иди, Вася, хлопочи! Кому, как не тебе, положено. Не печки ведь ты по штабам в денщиках топил!-

Раскатал дед губу. Пошёл. Получил. Плевок в душу. Не нюхав-шим не только войны, но и вообще трудностей,- чиновным персонам важным оказалось не то, когда и где старый здоровье угробил, а то, ко-гда надумал поклониться. У них ведь отсчёт не с 41-го года, а с мо-мента их посадки в кресло. Опоздал дедко. Лишним оказался. Своих набралось,с повышенной проходимостью- п р о х о д и м ц е в - бойких на ногу,умевших в жизни всё для себя выходить.Приехали несколько раз,типа-на экскурсию,- дивилис ь тому, как чисто в избе у одинокого старика. Поди, решили, что и так доживёт. Точно - за этой гаведой глаз да глаз нужен! Но губернатор, как царь, высоко, а об-ласканные властью ветеранские вожди притихли.

х х х

А для Василия война началась именно 22 июня 1941 года под Белостоком вблизи новой границы, которой ещё, как таковой, в помине не было – только карандашная черта на картах Молотова и Рибентропа.

Пехотный полк квартировал в летних лагерях. Собственно, «не летних» солдатики и не знали. Призвали их в апреле. Сразу привезли сюда. Здесь ни казарм, ни складов. Жили в палатках. В них же распо-лагались штабы и всё другое. Кухня и столовая-под открытым небом.

Кормили без баловства, но нажористо и регулярно. Сыт был. Одели по-солдатски справно. Сапогов не было. Выдали ботинки с об-мотками. Тоже обувь – не одно поколение солдат в них щеголяло. Ре-жим, здоровая пища, физический труд и свежий воздух делали своё дело. Через месяц службы новобранцы уже выглядели бойцами, на строй которых можно было и заглядеться. Всё время уходило на заня-тия и работу. Прохлаждаться некогда. Свободные минутки тратились на то, чтоб письмо домой написать, да личную гигиену блюсти.

Жизнь «ДО» прошла в обычной вологодской деревне с прозаичным названием Низ. Вся округа так называлась: была волость, стал сельсовет – Низовский. Мама- Иринья Ивановна- родом тутош-ная, с Бобынина. Была замужем за Фёдором Хробостовым. Две девки росли. Но не пожилось семейно. Пришёл Фёдор с гражданской, впряг-ся в хозяйство. Ломил. Однажды с пылу-жару хватил ковшик холо-дянки со льдом – дух захватило. А через неделю и прибрали сердеш-ного. Тяжело вдоветь. Бедовала Ириша.

Привернула на Низ плотницкая артель из Андронова с кадуйс-кой стороны. Семья Смирновых–отец с сынами. Подрядились сруб ру-бить. Младшему Алексею и приглянулась вдова Иринья. Сладили меж собой и с отцом Анисимом тоже. Не погнушались Смирновы вдовьего хвоста. Подряд закончили, семья ушла, а Алексей остался на Низу в примаках у Ириньи. Дочки Фёдора – Катя и Надя - Алексею, как род-ные. И общие дети пошли: Василий, Анна, Михаил, Нина.Был ещё Ни-колай, двадцать пятого года рождения, но умер младенцем.

В школу Вася походил лишь до тринадцати лет. После пожара, который в одночасье смахнул с лица земли всю деревню, пришлось помогать отцу и матери. Он - мужик. За ним - трое молокососов. С малолетства был у отца в помощниках и подмастерьях. Зато любое крестьянское дело к рукам. Мог и с топором, и с косой, и с серпом, и вместо тягла, и лапти бы сплёл, и косу отбил. По плотницкой мог и сруб ладить. Всё сгодилось.

Перед армией вступил в комсомол. Неправду говорят, что туда всех призывников силой загоняли. Сам лично добровольно и созна-тельно ходил пешком в райком. А там не всех желающих принимали.

Навидался потом таких, кто в комсомол и в партию лез любой ценой, ища себе выгоды. Они азартно активничали после граждан-ской, рушили храмы, писали доносы на соседей, разоряли сельчан, хапали их добро. Они же, как трудно стало, билетики выкинули, перед фашистами залебезили, в старосты да в полицаи попёрли. И в плену такие были. Редко встречались, но от них пакости за троих жди. В мирной жизни они тоже есть. Глянь сейчас, сколько такой сволоты в Храмы божьи ринулось. А не веруют! О святости вообще речи нет.

Но большинство партийных и комсомольцев были другими–первыми поднимались в атаку, и шли туда, где труднее и отдавали нуждающимся последнее от себя. Такие до юбилеев не дожили, сгинули на войне. Их кровью и победили.

Допризывной военной подготовки не было. В части, ещё до присяги, показали винтовки, дали разобрать-собрать, выстрелить, по-чистить и поставили оружие в пирамиды в специальных палатках. Выкрикнули тех, кто с топором обращаться умеет. Вася отозвался. Испытали и поручили из досок … винтовки строгать. С ними и обучались и строю и бою. Вася за это первую благодарность от командира получил. На штыковой бой, на рукопашную напирали особо. Как воевать с танками, не знали. Поэтому и ужаснулись пехотинцы в первую встречу. Страшно против них с одной винтов-кой. А гранаты, пулемёты, полковые пушки и противотанковые ружья хранились где-то на дивизионных и окружных складах. Кто-то счи-тал, что надо ТАК.

х х х

22 июня – воскресный день. С вечера ещё Вася был в наряде по роте, дневальным. Офицеры в выходном,в городке с семьями.В рас-положении только сержанты. Служба не в тягость.

А на рассвете небо загудело моторами бомбовозов.Поскольку кидали точно на важные объекты, думается, знали, что-где находится. Пехотная часть в лагерях опасности нападавшим не представляла, поэтому непосредственно в расположении полка было тихо. Мучали догадки, неизвестность. Голоса боя уходили стороной к востоку. Офицеры не появлялись. Сержанты не брали на себя ответственность, важных решений не принимали. Лишь в полдень, когда на них слу-чайно выехал на полуторке какой-то, уже попробовавший боя майор, узнали, что это – война. Майор назначил старшего, указал нап-равление движения, приказал вскрыть ружейный парк, раздать вин-товки и патроны, забрал полковое Знамя и какие-то бумаги и уехал. Других офицеров в ближайшие десять дней Василий не видел. Патро-нов по две обоймы на брата вышло. А винтовки – по одной на от-деление. Сержант сказал: - Оружие в бою добудете.-

Началась бойня. Полк с несколькими винтовками и без офи-церов – стадо. Так, словно стадо, и гоняли их, бедолаг, по кругу: суну-тся вперёд, там немцы, сзади – тоже, слева и справа – снова они. Стре-ляют забавы для. Ржут над мечущимися и не способными ответить красноармейцами. В тех, кто от отчаяния хватал кол или камень и шёл грудью на их пули, стреляли прицельно. Только тогда и понятен стал смысл слова о к р у ж е н и е.Бойцы, закружившись, падали на землю и, несмотря на стрельбу и грохот, в прямом смысле засыпали. От ус-талости и нервного перенапряжения отрубались. Как-то узнал Васи-лий в одном из лежащих земляка – Колю Кудрявцева – из соседней де-ревни. Ринулся растрясти, поднять, но тщетно. Земляк без единой ца-рапинки спал без чувств. Больше и после войны о нём ничего не было известно. Да что говорить, тот самый Белостокский выступ в те дни в несколько слоёв был устлан трупами необстрелянных новобранцев. Ладно, если их в конце-концов похоронили… Фамилий у мёртвых не спросишь. Документы тоже вряд ли искали. Зарыли и то ладно.

К исходу недели такого окружения на восток продвинуться не удалось - плотно они были обложены. Повстречалась хоть и сбродная, но неплохо организованная группа, во главе которой был старшина пограничник. Он сразу поставил всё на место: - Нас тут сотни полто-ры! Хватит бегать! Воевать будем! Пойдём на соединение с нашими.-

Жаль, на поверку оказалось, что из оружия в отряде всего де-сятка полтора винтовок да три немецких «шмайсера». Патронов кот наплакал. Гранат нет. Но решили, что ночью будут пробиваться, вооружатся, чем удача позволит. Понимали: на бой идут смертный, поэтому договорились даже раненых не выносить. Не пришлось.

На их беду ночью по дороге шла крупная фашистская мото-механизированная часть. С танками. Так что едва наши сунулись, их так полили свинцом, что не знали, как и ноги унести. Ночь помогла в очередной раз. Фашисты ночью не воевали, отдыхали, питались. У на-ших еды не было. Силы на исходе. Психика надломлена. Массовой па-ники не было и отношения среди окруженцев были на удивление ров-ные. Всем одна участь уготована. Нетерпима была только обычная подлость людская: воровство, предательство, ложь.Попавшегося мог-ли без волокиты наказать смертью.

Утром к ручейку сбрелись шесть бойцов. Без командиров. При-шли в себя и побрели. Вышли к хутору. Осмотрелись -фрицев не ви-дать. Послали двоих в разведку. Вскоре они вернулись вместе с мест-ным крестьянином-поляком. Тот казался радушным. Указал на стояв-ший у леса овин, советовал идти туда. Обещал еды, воды и табаку. Не обманул. Вскоре приволок ведро варёной картошки, каравай хлеба, луку с грядки, махорки и бумаги на цыгарки. Показал, где родник. Поели, напились, покурили и пали без памяти на прошлогоднее сено. Рай. Сколь долго это продолжалось, трудно сказать. Открыв глаза, Ва-силий увидел первого за все дни офицера…- немецкого. А рядом ус-лужливо крутился вчерашний благодетель. Сдал– таки!

А впереди был АД.

х х х

Согнали их несколько тысяч в местечко.Сборный лагерь.До-кументы отобрали. Переписали под номерами. Василий стал номером 18.764. Понятие лагерь – условное: голая земля, обтянутая колючей проволокой и автоматчики с собаками. Не кормили, не поили. Били за каждую мелочь. Внутри территория разделялась колючей проволокой на клетки. Набивали в них по своей схеме битком. Ложиться и са-диться нельзя. Даже на ночь стоять оставляли. Очнётся бедолага от забытья, а рядом – мёртвые. Днём сами без разбору закапывали умер-ших в больших ямах. Опознавательных знаков на этих братских моги-лах не ставили. Гнали дальше пешком на запад. Через Польшу в Гер-манию. Промежуточные лагеря были номерные, но располагались они, как правило, около ставших потом известными всему миру фабрик смерти. В глазах стоят лагерные ворота с названиями «МАЙДАНЕК», «ДОРА», «ДАХАУ» и даже «БУХЕНВАЛЬД». Бог отвёл от пропис-ки в этих живодёрнях.

По пути заставляли работать. Разбирали развалины, копали ка-кие-то котлованы, таскали бутовый камень, что-то бетонировали. Иногда варили баланду из брюквы. Редко давали чуток хлеба, не понять из чего испечённого. Порой казалось, что и не сторожат их. Ве-лик был соблазн бежать. Бегали. Первую попытку сделали в Польше из лагеря номер 310. Конвоиры что-то расслабились, ну и рванулась двухтысячная толпа к свободе… Положили почти всех. В живых осталось несколько десятков. Вася очнулся в дорожной колее, залитой не водой и грязью, а кровью. Оставшиеся в живых рассчитывались за дерзость всей толпы: пытали, били, издевались, как могли. Живые трупы бросали подыхать, не тратили на них ни патронов, ни времени. Надо помнить, что бывшая на них одёжа пришла в негодность, превратилась не то чтоб в обноски, в ризье. Никому до этого дела не было. Те,у кого ещё осталось что-то от армейского ХБ, были похожи на бывших солдат,остальные-на нищих бродяг.Наваливались болезни. Василий переболел и тифом и воспалением лёгких. Ноги распухли, ломило – спасу нет. Терпел.Было ещё несколько неудачных побегов. Больше суток свободы не доставалось. Зато доставалось от охраны. Снова били, били! Приходило понимание, что бессмысленная это затея- побеги. Наши были чужими в тех краях. Любой пацан счёл бы подвигом сдать беглеца полицаям. Подпольщиков и партизан на всех не хватало. Да и подпольщики там были другие, не русские. Эти за незнакомого в огонь не кинутся. Расчётливые. Даже среди пленных была заметна разница. Наши добрее, вернее. А, поскольку, пленным не давали задерживаться в одном месте,организовать сопротивление было невозможно. И некому.

Тем группам пленных, в которые попадал Вася, везло. Их даже на работах использовали попутно. Тех, кто приписан был к конкрет-ным объектам, по окончании работ уничтожали, как ненужных свиде-телей. Жутко бывало во время бомбёжек. Англичане бомбили не объ-екты, а территорию, не гнушались сбрасывать бомбы и на лагеря воен-нопленных, хорошо различимые с воздуха, специфичные по планиро-вке – не спутаешь. Поди ведь, знали, что там русские,значит, помогали уничтожать.

А этих гнали дальше. Куда гнали, для чего – одному богу изве-стно. Всего не опишешь. Бесправие. Скотские условия. Голод. Болез-ни. Издевательства. Кормились сами, в том числе, и с помоек. И по-мойки в Европе беднее русских! До попрошайничества не опуска-лись. Да и не дали бы. Бауэры на работу в хозяйстве брали. Плату получали охранники. Пленным доставались лишь крохи какой-нито еды. И то ладно. А если удавалось свистнуть с поля пару корней брю-квы, вечером пировали. Утром болели животами.

В начале 1945 года остановились под Аугсбургом. Работали руками. Даже лопаты давали только на специальных работах и не всем. Боялись – лопата быстрей всех превращается в оружие.

Но что-то поменялось. Нет, немцы не стали добрее и немки не расщедривались на милостыньку. Но контроль ослаб. Вроде, плюнули на них фашисты. Пришло время им о спасении своих шкур думать – фронт приближался. Они то знали, на чьей стороне теперь военная сила.В марте Вася с двумя товарищами снова бежал. Не было уже погонь с овчарками. Конечно, нарвись они на полицаев, пристрелили бы. Пронесло. Пару недель пытались через Альпы пробраться к восто-ку. Но фронт там был настолько плотен и эшелонирован в глубину, что пришлось от затеи отказаться. Пошли на запад.. Встретили американцев. Союзники шли парадным порядком. Пехота на броне. Никакого сопротивления им никто не оказывал. Не стреляли в них снайперы, и фаусники из-за углов. Война шла на востоке. Здесь боёв не было.

Солдаты, в основном, – негры: сытые,холёные,ухоженные,- приняли сердечно. Угощали наперебой шоколадом, тушёнкой, вином, сигаретами. Собрали в одном месте. Вымыли, приодели, кормили. Лечили. Переписали. Побеседовали. Не преминули посоветовать не возвращаться в СССР, стращали тюрьмой. Свободы передвижения не было. Режим мягче фашистского, но всё равно – зона. Так продержали до самой Победы. Потом свезли в сборный лагерь для красноармейцев обратно в Аугсбург.

Настроения среди вчерашних пленных помнятся въявь. Мечтали - Сказал бы Жуков:- ВПЕРЁД!- На одном дыхании рванули б до самого океана и недобитых фашистов вместе с их покровителями замочили б в Ламанше. Дал бы Сталин приказ! Честно говоря, надеялись, что даст. Генералы рассудили иначе. Но на то они и гене-ралы. Такие же чины в сорок первом держали нужное оружие на дальних складах, а не в частях первой линии.

В Аугсбурге со слов опять всех переписали, что-то попрове-ряли и тех, кому не было двадцати пяти, одели, сформировали ко-мендантскую роту, дали командира и отправили в Эрфурт. Вооружать сразу остерегались – больно уж злы были вчерашние пленные на немцев за все издевательства фашистов. Могли и дров наломать себе же во вред – были случаи. Особисты проверили каждого. Тех, к кому претензий не было, влили в состав регулярных частей дослуживать. Вася попал в артиллерийский полк.

Поговаривали, что отправят на Дальний Восток на войну с Японией. Но не отправили. Объяснили, что на войне одной злости мало, туда надо обстрелянные войска посылать. Оставили в Германии, порядок держать.А в 1946 вдруг объявили демобилизацию. Решили, что главное сегодня в тылу. Страну надо из разрухи поднимать. Там ведь одни бабы, дети, старики да инвалиды трудную ношу несут.

Домой в деревню Василий вернулся как раз 22 июня 1946 года. Отец – Алексей Анисимович – не дождался, умер в мае сорок пятого. Старшие сёстры -Катя и Надя- замужем. Миша, брат, в армии, а Анна с Ниной – при матери. Не до отдыха.Устроился в Валунский леспромхоз. Все работы прошёл. Выучился на тракториста. Освоил все марки тогдашних тракторов и лесопильных станков. Работал на участках и в лесопунктах. День на трелёвке в делянках, а в ночь цеплял к своему С-80 без кабины угольник и расчищал дороги. И так изо дня в день. Не каждую неделю выходной выпадал. Отдыхал и питался по случаю. Ловчить и подхалимничать не научен. Восприни-мал происходившее, как должное– на себя ведь ишачил, на семью, на страну свою. Хотя начальство, бывало, ехало на нём. Это теперь в Валунском дороги и улицы зимой не чистят, говорят,-техники нет. А при плохой то советской власти все они были закреплены за предпри-ятиями: попробуй после снегопада не расчистить- директор мог и пос-та лишиться.

Женился. В 1954 году перевёз из деревни в райцентр свой дом, поставил в низковатом, но хорошем месте. Два сына родились. Жена болела, но работала и семью вела справно: всегда было наварёно, выс-тирано, вымыто. На работу Вася рано уходил, но всегда ему был небогатый, но горячий завтрак готов и с собой тормозок собран. Бере-гла - лучший кусок кормильцу. Рукодельница была, мастерица: шерсть пряла, вязала и крючком и на спицах, вышивала гладью, кроила и шила сама.В хозяйстве бывали коровы, поросята, козы, овцы, куры, утки, гуси, кролики ребятам для заботы, да кошка с собакой. Огород держали. Сенокосили все до мала.В праздники в доме всегда были гос-ти, накрывался стол, плясали, пели.Часто ночевали проездом дере-венские родственники. Айно, выросшая в большой финской, интерни-рованной в 1934 году из-под Токсова семье,тоже хватившая лиха, притягивала к себе людей душевностью и справедливостью. Не пожи-ла– съел рак, проклятый, в сорок три.

На советскую власть что пенять? Не баловала. Не с чего было после такой войны народ баловать. Затоработы было невпроворот. Зарплаты невелики, но вовремя: можно жизнь планировать. Лечились, детей учили бесплатно. Цены на продукты в магазинах – по зарплатам. Сталин после войны каждый год цены снижал. Хрущов, правда, помудил со страной и с народом во всех сферах жизни.Хорошо, что недолго, - остановили! Потом и вовсе жизнь пошла на лад.

К началу перестройки младший сын Василия был в районе не последним человеком. Вот-вот ожидался его перевод на повышение в другой район. Предлагал отцу прописаться в благоустроенной квар-тире и жить. Квартира осталась бы за ним. Всё не надо воду таскать да с дровами возиться. Никто б против и слова не сказал. Ответил:

- Что ты! Как я людям в глаза смотреть буду…..-

Так и избежал плохой молвы, сплетен да пересудов.

х х х

Вскоре всё изменилось.

« Лучший немец» -Мишка меченый замутил страну.

Иудушки -демократы сотворили переворот. Победили ЕЛЬЦИНОИДЫ (ХУДШАЯ ЧАСТЬ КПСС). По их понятиям те, кто в войну издевался над советским народом, всякие «эСэСовцы», «бан-деровцы», «ОУНовцы», «власовцы» и прочие «лесные братья» стали борцами за свободу против красного ига. Бориска – пахан до-зволил воровать всё, везде, у всех. Гарвардская шпана распоя-салась, ринулась государственное добро прихватизировать. Их кло-ны местного масштаба-того шибче. Чести-то у них и не было. Ума хватило лишь на то, чтобы мелочь тырить по карманам у работяг.

К таким и попал Василий: им ХОТЬ В ГЛАЗА НАССЫ - не зажмурятся.

К очередной круглой дате Победы тему оставшихся в живых победителей фашизма начал поднимать очередной Президент страны. Может и не обманет. Но Василий уже не узнает об этом. Протянув после 60-летнего юбилея Победы ещё почти три года, тихо ушёл он в мир иной.

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: