 |
(Обзор современного положения в свете высшей стратегии) 8 страница
|
|
|
|
2) Потеряв вместе с морем восьмимиллиардный источник годового дохода и не имея возможности существовать средствами собственной территории, сильные практическими знаниями, хорошо тренированные в труде и успевшие выра-
ботать собственную систему борьбы за жизнь, германцы вместе с австрийцами сейчас же «тихой сапой» во всеоружии новейшей антигосударственной техники поведут наступление против недостаточно вооруженного для жизненной борьбы русского народа*.
3) Так как с ослаблением Германии единственною сильной державой на всем континенте останется Россия, то по ясному, как день, толкованию лордом Керзоном одного из основных и неизменных принципов Высшей Английской Стратегии — насквозь проникнутые сознанием своего долга перед родиной и ни под каким видом не позволяющие себе отступать от освященной веками системы, английские Стратеги с такою же спокойной совестью начнут устанавливать balance of power против России, с какой устанавливали они его против Испании, Франции и Германии. Или, выра-
* Против такого систематического наплыва на Россию германцев, англичан, бельгийцев, американцев, французов и других чужеземцев и захвата ими наших богатств мы не знаем, как бороться, и сейчас. Недурной иллюстрацией этого бессилия может служить хотя бы следующий факт: в то время как в Петербурге столбцы газет переполняются жалобами русских людей на разные притеснения, чинимые им со стороны наших кавказских властей, «в Риме главное управление делами торговли печатает сообщение, что на Кавказе, по сведениям тифлисского консула Велери, образовалась за последние 50 лет многочисленная итальянская колония, состоящая из коммерсантов, предпринимателей и рабочих. Сюда же направляются эмигранты из каменщиков, рудокопов, железнодорожных рабочих и т. д. Так называемая колония св. Николая занимается возделыванием винограда, для чего приобрела 1200 десятин вблизи Кисловодска, и производит 2400 гектолитров вина в год; колония процветает: в ней имеется национальная школа. Трудами графов Сброявакка из Падуи организована торговля лесом с Италией». А что же будет потом, когда такой наплыв приобретет массовый характер?
|
|
|
жаясь проще, приступят к образованию против нас коалиции, с целью постепенного оттеснения нас не только от Балтийского и Черного морей, но со стороны Кавказа и насыщаемого сейчас ярым ненавистником России, доктором Морисоном, англосаксонскими идеями Китая.
Об этой «титанической борьбе между Русскими и англосаксами, долженствующей начаться после падения Германии и наполнить собою двадцатое столетие», уже много лет назад (гораздо раньше, чем сэр Вильям Уайт с непогрешимостью иудейских пророков предсказал в 1885 г. нынешний балканский переворот) начали вещать англосаксонскому миру даровитейшие ученые и глубочайшие мыслители, указывающие как на «знамение свыше», на постепенное перемещение ЦЕНТРА БОРЬБЫ между Океанской Империей и Континентом. Находившийся сначала на берегу Атлантического океана, в Мадриде, центр этот, с падением Испании, передвинулся в Париж. С поражением Франции он из Парижа перешел в Берлин, а из Берлина, по мнению наших сегодняшних друзей, направится к Москве...
Само собою понятно, что совершающееся таким образом, точно по какому-то космическому закону, отступательное движение сухопутных народов с запада на восток никогда не было и не могло быть написано заранее ни в какой «Книге Судеб».
Своими неизменными успехами над материком даровитые островитяне обязаны не каким-либо борющимся за них таинственным силам, а исключительно самим себе, т. е. своим большим и точ-
|
|
|
ным знаниям, определенной постановке целей и планомерному стремлению к последним. Превосходя во всем этом континентальные народы, они и обращаются с ними так, как знающие и сильные опытом мастера обращаются со своими знакомыми лишь с одной рутиной подчиненными.
Такое неравенство сил и вытекающие из него результаты наблюдали мы на всех происходивших на нашей памяти дипломатических конференциях и можем наблюдать ежедневно, читая английские и наши газеты.
После утопления нашего флота в водах Желтого моря, в один день повернув от крайней вражды к крайнему дружелюбию, английская печать с улыбкой сочувствия начала указывать нам на ту несчастливую звезду, родясь будто бы под которою, мы, хочешь — не хочешь, а после «желтой опасности» сейчас же должны были перейти к германской.
И вот этих, по-видимому, совсем не умных, но исходивших из уст самого «Таймс» и насыщенных одуряющим ароматом бензоя и мирры, слов оказалось вполне достаточно, чтобы мы в самом непродолжительном времени пришли к непреложному убеждению в том, что в надвигающейся на нас беде истинным другом и защитником России явится не случайный, а естественный и вечный соперник ее — Англия.
Между тем, если бы мы, не доверяя диктуемым известными «тактическими» соображениями статьям английских газет, прислушивались к тому, что говорят в Палате лордов такие даровитые стратеги Англии, как граф Робертс, и пораз-
думали бы над тем, как быстро растут в центре Европы огромные массы людей, нуждающихся в ежедневном питании, и в какую сторону выгоднее идти им для добывания дополнительных средств к жизни, тогда бы нам стало ясно:
1) Что лихорадочно строящая боевые суда и побуждающая к тому же своих союзников Германия грозит нашествием гораздо больше Океанской Империи, чем Сухопутной.
2) Что общеевропейская война для отражения этого нашествия и поворота его затем в сторону России полезна Англии, а не нам.
3) Что вести эту войну ни одними собственными силами, ни в союзе с Францией и Испанией, Англия не имеет возможности, как вследствие не допускаемого стратегией в таких размерах риска, так и потому, что ей нельзя оставить Россию со свободными руками и не втянутой в дело армией, в то время как сама она будет занята войной, так как иначе все руководство событиями перейдет тогда от нее к России.
|
|
|
4) Что, правильно оценив наше психологическое состояние, созданное внешними неудачами и внутренними беспорядками, и умело использовав наши отношения к Франции, Англия, сейчас же после дальневосточной войны, привлекла нас к сотрудничеству, полезному лишь одной ей, и
5) Что ввиду подготовляющихся таким образом в Европе событий, нам никоим образом не следует класть голову на подушку соглашений с такими народами, искусство борьбы за жизнь которых много выше нашего, а нужно рассчитывать лишь на самих себя.
Россия велика и могущественна. Моральные и материальные источники ее не имеют ничего равного себе в мире, и если они будут организованы соответственно своей массе, если задачи наши будут определены ясно и точно, и армия и флот будут в полной готовности в любую минуту выступить на защиту наших собственных, правильно понимаемых интересов — у нас не будет причин опасаться наших соседей, ибо самый сильный из них — Германия великолепно понимает, что если ее будущее зависит от ее флота, то существование последнего зависит от русской армии.
С такой подготовкой надо торопиться, не теряя ни одной минуты, ибо — посмотрите пристальнее, — и вы увидите уже надвигающийся на нас новый период Истории.
ПИСЬМА О ТРАНСВААЛЕ
[НА ПУТИ В ТРАНСВААЛЬ]
Амстердам, 22 октября (3 ноября) 1899 г.
Последними своими успехами буры до того высоко подняли себя во мнении Амстердамского общества, что им уже начинают отпускать победы авансом. Сегодня, в два часа дня, разнесся по городу слух о новом поражении англичан. ... Хотя слух оказался ни на чем не основанным, но это нисколько не помешало толпе отнестись к нему доверчиво и выражать свое удовольствие.
Но в то же время, когда большинство радуется победам буров и громко предсказывает Англии итальянское фиаско, лучшая, интеллигентная часть общества настроена пессимистически. Сегодня мне пришлось беседовать с одним образованным голландцем.
|
|
|
«Как бы ни велики были успехи наших соотечественников, — сказал мой собеседник, — но я глубоко убежден в окончательном торжестве англичан. Согласитесь сами, наши крестьяне приняли стратегию крайнего напряжения сил с первого момента и всеми этими силами они обрушились, в сущности, только на английский авангард. В то время когда они дорогой ценой покупают
свои победы над сравнительно малочисленным противником, главные силы англичан через несколько дней начнут свое сосредоточение без всякой помехи. Как поведет войну генерал Буллер, я не стану предсказывать, — я знаю только, что Англия ничего не пожалеет и даст в руки своего Главнокомандующего все средства, чтобы добиться цели. Чем упрямее будут действовать буры, чем дольше они будут затягивать войну, тем больше они поработают в пользу континентальных держав, — и главным образом вас, русских. Мне кажется, что уже и теперь вы отлично работаете в Персии.
Но чтобы бурам удалось отстоять свою независимость, — я сильно сомневаюсь в этом. Что может сделать даже самая безумная храбрость горстки людей против многочисленной и, — что бы там не говорили, — прекрасной армии, располагающей самым усовершенствованным оружием и неистощимыми боевыми запасами? Грешно самообольщаться в подобных обстоятельствах. Но если Южно-Африканской Республике суждено сохранить свою независимость, то это может совершиться только благодаря своевременному вмешательству великих держав, так как обесплодит результаты усилий Англии — это огромный интерес всей Европы, но в таком случае настоящая война, пожалуй, явится прелюдией, несомненно, больших событий, которые могут положить начало концу Англии.
Вы спрашиваете меня относительно наших добровольцев. У нас их нет. Мы должны быть в высшей степени корректны повсюду. Наше маленькое и слабое государство с обширными колония-
ми уязвимо повсюду. Правительство строго запрещает нам всякое активное участие в войне, и мы не отправили ни одного человека, ни ружья, ни патрона. Единственной нашей помощью являются пожертвования на Красный Крест <... >.
Я слышал, что у вас в России, во Франции и Германии собираются добровольцы. Отдельные лица обращались ко мне с письменными предложениями. Но что же мы можем сделать? У нас нет ни лиц, которые бы заведовали этим, ни средств, из которых можно было бы оказать помощь, а проезд стоит очень недешево. Мы можем дать только добрый совет. Насколько я знаю, — отряду, даже самому маленькому, пробраться мудрено, но отдельные лица легко могут проехать. Обыкновенный путь — морем до Лоренцо-Маркеза на пароходах французской или немецкой линии.
|
|
|
Дальнейший путь от Лоренцо-Маркеза до Претории — по железной дороге. Относительно одежды — в Южной Африке носят обыкновенный общеевропейский костюм. Практичнее — серый или даже серо-бурый под цвет пыли, которой там всюду много, белье — шерстяное, головной убор — пробковая каска или шляпа с широкими полями. При этом тем из добровольцев, которых побуждает на войну честолюбие, следует иметь в виду, что занять в армии буров выдающееся положение нелегко. Офицерские должности замещаются по выбору, и для иностранца, в особенности не знающего голландского языка, нужно сделать очень много, чтобы заслужить доверие и получить власть над самолюбивыми и не особенно
склонными к подчинению бурами, из которых каждый считает себя совершенным воином. Нужно много энергии, решимости и физических сил, чтобы перенести жару и все особенности тропического климата, не говоря уже обо всех невзгодах боевой обстановки, и при этом еще превзойти в выносливости привычных ко всему тамошних жителей. На материальное вознаграждение рассчитывать нельзя... ».
Париж, 2(14) ноября 1899 г.
... Замыслы в том, чтобы овладеть Трансваалем и Оранжевой Республикой, а заодно, в силу непоколебимого убеждения англичан, что все моря и реки должны принадлежать им, приобрести тем или иным способом у португальцев часть прибрежной полосы с прекрасной гаванью Лоренцо-Маркез и соединить все эти земли в одно владение под именем Южно-Африканских Соединенных Штатов, с самостоятельной конституцией, но под протекторатом Англии. Наконец, связать вновь образованное государство с Египтом железной дорогой, прикупив для этого часть Бельгийского Конго или войдя в соглашение с Германией и всю эту огромную империю преподнести своему отечеству
И вот маленький мирный народец, сознавая на своей стороне Бога, правду и сочувствие всего цивилизованного мира, смело во всеоружии встает на брань с могущественным врагом и, удивляя мир
своей рыцарской храбростью и великодушием, вызывает рукоплескания долженствующей краснеть Европы.
Но почему же Англия, так дерзко вызывавшая трансваальский ультиматум, оказалась захваченной врасплох, и ее победоносные войска терпят поражение за поражением?
Мне кажется, потому, что она не ожидала этой войны...
А английским государственным деятелям, привыкшим с непостижимой легкостью, при помощи одних только угроз, достигать своих целей в столкновениях с первоклассными державами, могла показаться даже унизительной мысль о том, чтобы крохотная мужицкая республика осмелилась не уступить их требованиям!
Правда, в течение последних лет Англия с каждым пароходом отправляла в Южную Африку маленькие отряды, но скорее для большего демонстративного шума, чем для действительного усиления оккупационных войск. Отсутствие же серьезной подготовки к войне лучше всего доказывается тем, что английское военное разведочное бюро, чуть не по фамилиям знающее наших офицеров в Средней Азии и на Дальнем Востоке, обнаружило полное неведение сил и средств буров.
Лоренцо-Маркез, 14 (27) декабря 1899 г.
В Бейре, выражаясь, языком артиллеристов, закончилось то мертвое пространство, в которое,
начиная с Марселя, почти не попадало телеграфных известий с театра войны. Даже на Мадагаскаре нам сообщили только те новости, которые мы везли с собой из Европы. Но зато здесь сразу почувствовался и другой источник. Долго скрываемая боязнь и ненависть к англичанам выразилась теперь у всех их маленьких конкурентов — голландцев, португальцев и испанцев в одном чувстве всеобщего торжества и в изобретательности, доходящей до курьезов. Почти в каждом магазине нам, прежде всего, торопились доложить о необыкновенных успехах буров, считая ежедневные потери англичан целыми тысячами, а один из лавочников отказывался даже получить с меня и товарищей плату за сельтерскую воду по случаю такого торжества, как вчерашний разгром у Колензо, где англичане потеряли 5700 человек.
Не придавая большого значения всем этим слухам, можно, однако вывести заключение, что положение англичан незавидное. Действительно в Бейру прибывают толпами беглецы из Родезии, спасаясь от буров, угрожающих Буловайо и форту Салюсбюри (Солсбери). Паника настолько велика, что вооруженная полиция, еще недавно столь грозная военная сила, одерживавшая блестящие победы над дикими кафрами, теперь всюду отступает перед разъездами буров, а отчаянные авантюристы-золотоискатели, бросив все, бегут в Наталь, где и без того скопилось много беглого элемента, отягощающего правительство заботами о продовольствии. По всем окрестностям закупается все, что возможно и по каким угодно ценам.
Почти каждый пароход везет с собой толпы навербованных по побережьям англичан-работников, которым уплачивают по 50 фунтов за кампанию помимо всех расходов по перевозке, обмундированию и снаряжению <... >.
... Эти несколько часов, проведенных мною в Лоренцо-Маркезе, извели меня до крайности. Здесь на каждом шагу, за каждую мелочь дерут безбожно... Консулы назначаются только, кажется, для того, чтобы брать пошлины за визирование. Наш вице-консул — француз, свидания с которым я так и не добился... Вообще дело приема добровольцев совершенно не налажено, а его можно было бы организовать свободно.
... Пассажиров пропускают совершенно свободно, не осматривая багажа, а только спрашивая, нет ли оружия, и то pro forma. Разведочная часть по военной контрабанде англичан вообще из рук вон плоха, — они очень искусны в интригах, их торговые люди чрезвычайно тонки и ловкие политики-интриганы, но по части военного шпионства их нельзя сравнить с французами, а особенно с немцами.
Торговля во всех прибрежных пунктах упала страшно. Все известия о войне убеждают здешнюю публику, что война продлится еще около года. Сегодня я еду в Преторию. Если, Бог даст, вернусь, я, насмотревшись за это время на здешние заграничные будни, с Божьей помощью постараюсь передать своим соотечественникам, что у нас вообще совсем не хуже, чем у других, что наша нравственность и вообще моральная сила очень высока, что физически мы богатыри, наше про-
славленное пьянство менее ужасно, чем у других народов, наша лень не так велика, как мы говорим, наше невежество вещь поправимая при нашем здравом рассудке. Наша конфузливость и самоумаление перед иностранцами не имеют никаких оснований. Вы, может быть, улыбнетесь и спросите, откуда я все это увидел? Я проехал по колониям и по состоянию хозяйства судил о самих хозяевах.
Теперь я умолкну надолго, так как из Трансвааля писем не пропускают. Я не знаю, вернусь ли я? Не думайте, что это боязнь — я немножко фаталист и убежден, что судьба каждого написана на небе так же, как и судьба Англии. При всей даровитости их государственных людей Бог послал на них ослепление. Не будь англичане так азартны, — они бы легко могли сообразить, что для завоевания Трансвааля не нужно было и 10 солдат, а нужно было только 10 лет терпения, даже может быть менее того, так как Крюгер и Жубер — оба старики, смотрящие в могилу. Англия поторопилась и вызвала к жизни одну из тех аномалий, с которой мы уже знакомы из греческой истории, — у слабого, обреченного было на политическую смерть народца явились свои Пелопид и Эпаминонд...
Воображаю, как теперь стыдно Европе, своей уступчивостью взрастившей английское нахальство.
Это письмо я сдал на французский пароход, англичане же рвут письма.
[ТРАНСВААЛЬ]
|
|
|
