 |
Образность: метафора и сравнение
|
|
|
|
Абстрактные существительные, в принципе, "рассказывают", а не "показывают". Пользуясь ними, автор предполагает, что читатель поймет его намерения, потому что владеет подобным опытом. Поэтому, если ты подозреваешь, что твой читатель мог не пережить ничего, что бы напоминало то, о чем ты говоришь, и надо ему помочь это вообразить, можешь использовать образ: метафору или сравнение.
"Охватило ее чувство полного одиночества" (абстрактное) - эта фраза может для разных людей означать разные вещи. "Чувствовала себя, как пятнышко на горизонте" (сравнение) показывает больше, позволяет быстрее поймать смысл информации.
Образностью надо пользоваться умеренно, потому что автор иногда поддается обманчивому чувству, что самым эффективным есть образ изысканный и сложный. Образность может намешать в голове у читателя, а может до такой степени сосредоточить его внимание, что оторвется он на какое-то время от рассказываемой истории. А так как рассказывание историй есть главной целью писателя, оба эти эффекта одинаково нежелательны. "Показывание" конкретное и дословное говорит, в целом, больше, чем самый старательно подобранный образ. Может, тогда, лучшим в конце концов будет такой вариант: "Всеохватывающая тишина звенела у нее в ушах"? Поэтичность ради самой поэтичности - это то, чего следует избегать для своего же добра.
Настоящий поэт не морочит себе голову поэтичностью, так же, как человек, выращивающий розы, не морочит себе голову их нюханием.
Жан Кокто
Клише, сентиментальность и уважение к читателю.
Фоулер определил клише, как "слово либо выражение, удачное использование которого первый раз в данном контексте вызвало такую его популярность, что оно стало использоваться неумеренным или несоответствующим способом". Тот, кто первый придумал опеределение "нерушимый, как скала", был, наверное, в восхищении. Его последователи создали языковый шаблон. Значит, клише - это "секенд-хенд", то, что показывает писательскую лень. Тот, кто использует одни шаблоны, кормит читателя подогретыми объедками.
|
|
|
А когда чувство превращается в сентиментальность? Тогда, когда автор либо до такой степени поглощен собой, что забывает о существовании читателя, либо когда перестает уважать читательское умение оценивать. Сентиментальность - это фальшивая эмоциональность, которая не позволяет распознать все разнообразие и богатство данной ситуации. Это так же является манипулированием эмоциями читателя.
Не может хорошо писать тот, кто не доверяет интеллекту читателя, и относится к нему пренебрежительно.
Вильям Станк и Е.Б.Вайт
Иногда стоит рискнуть
Я убежден, что писание прозы должно ничем не отличаться от писания поэзии. В обеих случаях речь идет о том, чтобы найти ту единственную, неповторимую фразу, которая будет как компактная и концентрированная, так и незабываемая. Хотя многословие и отвлечения тоже по своему ценны.
Итало Кальвино
Чем больше внимания посвящаем стилю, тем более начинаем его сознавать. Это, в свою очередь, может привести к тому, что мы почувствуем себя так, словно нам подрезали крылья. Стремясь к максимальной лаконичности, точности и плавности стиля, мы можем лишить нашу повесть жизни. Иногда действительно многословие и отходы от главной темы имеют свою ценность. Не нужно сразу выбрасывать из работы то, что кажется безумным и не слишком подходящим. Марк Шагал сказал когда-то: "Я люблю рисовать небрежно". Позволь время от времени своей ладони чуть свободнее держать перо, и это может принести неожиданную пользу. Не оплачивается быть порядочным.
|
|
|
Весь секрет живого стиля, вся разница между стилем живым и мертвым, лежит в достаточно свободным трактовании правил. Время от времени можно позволить себе небрежность, либо, скорее, вызвать впечатление небрежности - это прекрасно оживляет письмо.
Томас Харди
Стиль, как человек - со всеми его недостатками, проблесками совершенства и моментами слабости. Упорядоченный, взвешенный, элегантный - он может вызывать восхищение, как человек с подобным характером, но редко возбуждает любовь. Читатель (со всеми его недостатками, проблесками совершенства и моментами слабости) ищет приятеля, а не образец совершенства.
Истинно вдохновенное писательство пользуется подвернувшимися оказиями. Никогда не рискуя, не добьешься полного успеха. Грамматика - это не клетка, в которой должен жить автор, а только набор договоров, возникших в процессе пользования языком и усовершенствованных педантами. Нарушай их, если так тебе подсказывает сердце, изменяй положение слов, выбрасывай определения и т.п. Издевайся над добрым вкусом. Если владеешь чувством языка, все это может тебе помочь.
От страха перед вульгарностью тоже можно впасть в вульгарность. Так же, как боковой в регби должен для добычи пункта почти прикоснуться к боковой линии, так и художественная литература, по своей природе использующая человеческие чувства, должна рисковать переходом в сентиментальность. Иногда лучше оказаться сентиментальным, лучше перебрать, недоговорить, или сказать слишком прямо, чем всегда придерживаться безопасных границ, и ничего не достичь. Вергилий, Шекспир, Диккенс и много других творцов писали вопреки правил своего времени.
Луи МакНис
Я лично знаю только один способ удачного соединения спонтанности и дисциплины, так, чтобы ни та, ни другая сторона не пострадала - практика. Надо писать все время заново, аккуратно, но неумолимо редактировать собственные тексты, так, чтобы в конце концов читателю показалось, что возникали они без малейшего усилия. Ты же, когда тебя позже спросят, благодаря чему ты добился такого молниеносного успеха, сможешь ответить: "Благодаря многолетней практике".
|
|
|
О технике в искусстве я думаю тоже, что и о технике в половой жизни. Это значит, что и восторженная неловкость, и хладнокровное мастерство имеют свое очарование, но более всего жаждется совершенство, полное увлечения.
Джон Барт
Попробуй это сделать
Критическое чтение собственной работы - это важное занятие, трудное и рискованное. Важное, потому что самоосознание представляет важный элемент творческого процесса: желая усовершенствоваться, мы должны знать свои сильные и слабые стороны. Трудное, потому что никогда не удается достичь полностью критической дистанции к собственному писательству. Рискованное же потому, что сомоосознание есть врагом спонтанности. Благодаря следующим тренировкам ты можешь сделать два осторожных шага в сторону самокритического изучения своего произведения.
1. Выбери фрагмент собственной работы - лучше, если целый раздел, если уже его имеешь, - и перечеркни карандашом каждое прилагательное или модулятор. Затем возьми резинку, и вытри зачеркивания только тех слов, которые посчитаешь необходимыми для текста.
2. Перечитай несколько раз любой фрагмент своей работы - громко и тихо, - вслушиваясь в мелодию фраз, и не задумываясь над их смыслом. Обрати внимание на возможные повторения и неприятные звуковые сочетания. Отметь фразы, которые показались тебе корявыми, затем отредактируй их заново, согласно с тем, что подсказывает тебе внутренее ухо.
Следование этим правилам может тебе помочь в предварительной работе. Следующее упражнение вводит намного более далеко идущие ограничения, и я, как минимум, не рекомендую тебе придерживаться их во время творческой работы.
3. Не используя никаких прилагательных, наречий и тд., напиши фрагмент в 300 слов, представляющий одну из предложенных ситуаций.
Новоиспеченная монашка идет длинным коридором, в конце которого виднеются обитые тканью двери. Через высокие окна в коридор падает солнечный свет.
С плоской крыши небоскреба кто-то смотрит вниз на суматошную жизнь города.
|
|
|
Банщик в турецкой бане намыливает спину толстого, волосатого мужчины.
Написав это упражнение, вставь в текст одно прилагательное.
4. Выбери любой фрагмент из повести писателя, которым ты восхищаешься. Проанализируй каждую фразу, выискивая прилагательные и т.д. Каковы эффекты совершенных автором технических выборов? А теперь опиши сцену из упражнения 3, следуя стилю этого автора. Какое впечатление вызывает эта версия в сравнении с первичной?
ТЕМА
Тема - это ядро повести. Иногда тема появляется писателю еще до того, как он напишет первое слово, иногда писатель начинает с какого-то предчувствия, и только в процессе возникновения повести открывает, что, собственно, хотел сказать. Не имеет особого значения, есть ли тема импульсом, от которого ты начинаешь работу над повестью, или финальным пунктом - оба способа одинаково хороши. В то же время, важно, чтобы твоя повесть вообще имела тему, потому что без нее никакая история, как бы замечательно она ни была написана, не удовлетворит читателя.
Чем же есть эта важная вещь, называемая "темой"? Слово это может иметь так много разных смыслов, что для нужд этого раздела я предпочел бы отказаться от его использования. А на освободившееся место предлагаю трехуровневое разделение на:
- представленный предмет
- путеводительная нить
- теза
Представленный предмет
Представленным предметом данной истории есть ее ощутимая реальность. Например, предметом сказки о Джоне и волшебной фасолине, являются последствия продажи коровы за пять заколдованных фасолин. Если ты слышал, что все фабулы уже были рассказаны, то мнение это не могло касаться предмета, потому что благодаря неисчерпаемому разнообразию мира, количество предметов тоже неисчерпаемо.
Предмет повести в огромной степени зависит от того, в каком виде авторской прозы она помещается. Если твою работу можно отнести к какому-то хорошо известному литературному течению, ты должен ориентироваться в его современных направлениях. Солидное знание повестей, принадлежащих к тому же самому виду, что и твоя, очень важно. Важно также, чтобы знать, что люди думают о таких книжках - мода характерна тем, что часто меняется, поэтому стоит держать руку на ее пульсе. И не только в том, что касается прозы, потому что до того, как данное произведение появится в книжных магазинах, идеи его успеют устареть как минимум на два - три года. Поэтому надо читать газеты, литературные журналы, подписаться, например, на журнал, посвященный научной фантастике, записаться в Общество авторов романсов. Надо знать, о чем думают, разговаривают и пишут другие.
|
|
|
Старайся следить за новыми течениями: в политике, в обществе, в науке. Подружись с Майклом Крайтоном, и постарайся узнать, каким образом он умудряется раньше других ориентироваться в том, что сегодня самое модное.
Если хочешь увеличить свои шансы заработать большие деньги, возьми какую-нибудь из "горячих тем", и безжалостно ее эксплуатируй. Может, так ты не обеспечишь себе место в галерее литературной славы XX века, зато не исключено, что найдешь читателей.
Вот рецепт, как добыть Оскара: показать героя, побеждающего препятствия, на фоне обстоятельств, которые позволяют зрителям освободиться от неприятного чувства вины.
Стив де Суза
Путеводная нить
"Горячая тема" может привлечь внимание издателя. Но отдельной проблемой является поддержание высокой температуры, и здесь появляется путеводительная нить. Я использую слово "нить", потому что это что-то, что помогает потерявшемуся автору найти правильную дорогу, так же, как обычная хлопчатобумажная нитка, протягиваемая от дерева к дереву, помогает найти дорогу в заколдованном лесу. Путеводительная нить - это некая объединяющая идея, определенная мысленная линия, которая тянется сквозь целую повесть, и на которую вешаются, как бусинки, отдельные события фабулы. Количество таких нитей ограничено, вот список встречаемых наиболее часто:
любовь,
выживание,
вина,
жадность,
жажда славы,
месть,
справедливость,
искупление вины,
власть,
свобода,
познание себя,
тщеславие
Какова путеводительная нить сказки о Джоне и волшебной фасоли? Это зависит от рассказчика, но с уверенностью можно сказать, что жадность. Большинство повестей содержит несколько путеводительных нитей, которые в такой ситуации должны сплетаться между собой, т.е. изящно соединяться друг с другом.
Может, проще всего будет показать это сплетение нитей на примере какой-то конкретной истории. Вот она, авторства американского писателя Леонарда Михаэльса.
Рука.
Я ударил сына. Злость моя была сильна. Как справедливость. Потом я обнаружил, что рука онемела.
- Слушай, я должен тебе объяснить определенные сложные вещи, - сказал я сыну.
Я говорил, полон внимания и заботы, в основном об отцах. Он спросил, не хочу ли я, чтобы он меня простил.
- Да, - сказал я.
- Нет, - ответил он.
Как в игре "кто кого".
Здесь мы имеем классическую, хотя и короткую, фабулу. Хотя эта история не является совершенно самостоятельной (она входит в состав сборника подобных новелл), показывает от начала до конца процесс определенного изменения, которое при ближайшем рассмотрении содержит в себе все восемь пунктов дуги. Стазис, первый импульс - удар по ребенку, цель - стремление к самооправданию, неожиданность, которой является онемение руки, решающий выбор - просьба о прощении, кульминационный пункт - отказ в прощении, поворот - перемена ролей: отец из доминирующего становится доминируемым, развязка.
Предмет повествования определить легко: сначал отец бьет ребенка, а потом между ними происходит разговор. Если же говорить о путеводительных нитях, то возможны разные интепретации. По-моему, это могут быть чувство вины, и власть.
Теза
На третьем и самом важном уровне различения, мы имеем тезу. Это она гарантирует книге внимание издателя, и облегчает публикацию. Читатель может распознать тезу, либо нет - и в зависимости от этого будут развиваться дискуссии и споры о книге, если она будет напечатана. Из всех трех тематических уровней произведения, именно о тезе чаще всего забывают писатели.
Чем она является? Проще всего ее можно определить, как "то, что автор жаждет сказать на тему путеводительной нити, и что можно определить одной фразой".
Импульсом для написания книги есть длящийся одно мгновение всеобъемлющий образ жизни.
Ангус Вилсон
Говорят, что Винстон Черчиль, будучи однажды в ресторане, отослал обратно на кухню пудинг, со словами: "Прошу забрать этот пудинг - в нем нет темы". Привередливый читатель может то же самое сказать о повести, в которой нет тезы. Всеобъемлющий образ жизни необязательно должен быть сразу глубоким, но он не должен быть слишком запутанным. Пудинг, который состоит из риса, а частично из ревеня с ягодами, слишком запутан. Кроме того, большинство из нас не ищет ни в повестях, ни в пудинге глубины. Мы ищем то, что понятно.
Присмотримся ближе к нашему определению тезы.
То, что автор - это значит ТЫ (не общество, не достигнутая тобой мудрость, не традиция) жаждет сказать на тему путеводительной нити - например, что ты можешь сказать о жадности? (А что Леонард Михаелс говорит о власти и чувстве вины?)
И что можно определить одной фразой - если то, что ты хочешь сказать, требует долгих и сложных объяснений, может быть, стоит посвятить своей тезе еще немного внимания. Не исключено, что это окажется трудным делом, и что придется тебе пару месяцев думать об этом (знаю, знаю, естественно, что ты думаешь все время); может, только в момент окончания своей повести ты поймешь, чем является ее теза. Очень много книг, в принципе, имеют характер обширной дискуссии между отдельными частями авторского "я". Части эти могут в конце концов остаться при своем мнении, либо объединиться, но так или иначе, должен появиться какой-то вывод.
Повесть - это спор, выраженный с помощью литературного воображения.
Анжела Картер
Ни в коем случае не пренебрегай этим вопросом. Если "пришпилишь" свою тезу, либо создашь что-то вроде "вдохновенного послания", это без сомнения оплатится. Четко сформулированная теза может придать соответствующую остроту всей книге. Повесть может быть действительно спором, но она не должна стать хаотическим скандалом.
Независимо от того, насколько сложную историю ты рассказываешь, ее всегда можно подытожить одной фразой (правда, в некоторых случаях она будет достаточно длинной), не боясь, что такая манипуляция приведет к исчезновению ее многомерности. Кажется, Энштейн сказал, что тот, кто не может объяснить свою работу восьмилетнему ребенку, является шарлатаном.
Быть может, те, кто говорит об ограниченном количестве фабул, имеют в виду именно тезу. Но речь не идет о том, чтобы твоя теза была оригинальной или глубокой; речь идет о том, как ты ее представишь. Вот несколько охотно используемых, надвременных тез:
Преступление не оплачивается
Любовь преодолеет каждое препятствие
Победитель забирает все
Добро всегда побеждает
Нет ничего худшего, чем ненависть отброшенной женщины
Правда всегда выходит на явь
Теза (а в определенной степени и путеводительная нить) не вписана в скелет данной истории, и проявляется только в самом процессе повествования. И здесь выходит на сцену личность автора: даже самая простая история, при сохранении более менее той самой восьмипунктовой дуги, может быть представлена в самом разном свете - чтобы в этом убедиться, достаточно прочитать репортажи с одного и того же события в нескольких газетах. Два журналиста, с разными взглядами и убеждениями, представят два совершенно разных взгляда, совершенно не искажая при этом фактов.
Теза зависит не только от способа повествования, но так же и от интерпретации читателя. Поэтому смысл данной истории всегда будет предметом открытой дискуссии - за что особенно благодарны должны быть критики, потому что в противном случае большинство из них потеряло бы работу. Каков, например, смысл истории, рассказанной Леонардом Михаэлсом? Что чувство вины, которое превращается в самооправдание, может повернуться против виновного? Что внешняя беззащитность в конце концов побеждает? Если читатель поймет данное повествование иначе, чем автор, это не так важно; важно, чтобы сам автор понимал смысл своих поступков. Благодаря этому его работа, даже если не добьется огромного успеха, будет убедительной.
Не каждая повесть обладает хорошо распознаваемой тезой. Так может быть потому, что автору не удалось передать тезу способом, понятным для читателя, или сама теза с самого начала была непонятной. Такого рода книжки, как скверного качества "фаст фуд": на первый взгляд вкусно, но в реальности мало полезно. Они так же могут оставить после себя чувство неудовлетворения, причем не из-за недостаточно большого объема, а потому, что их поверхностная привлекательность не кроет в себе никакого конкретного содержания. Спрос на литературную дрянь ширится так же, как спрос на дрянь гастрономическую, потому что на обоих можно заработать неплохие деньги. Независимо от того, какой вид писательства тебя привлекает, не сопротивляйся. Пытаясь "на силу" втиснуть смысл в свои произведения, ты не будешь натуральным. Даже дрянь по-своему монолитна.
Сообщение тезы относится к задачам фабулы. Главная причина неудач повестей - это их неоднородность. Правда, первая попавшаяся цепочка событий, единственным смыслом которых является усиление драматизма повествования, может с горем пополам исполнять функцию фабулы, но такая фабула не имеет шансов пережить того, кто ее придумал.
Как распознать тезу
Если путеводительную нить можно сравнить с протянутым от дерева к дереву хлопчатобумажным шнурком, то теза есть как компас, благодаря которому известно, в какую сторону надо идти. Не имея компаса, ты перепутаешь направления, и годами будешь ходить по кругу. "Блуждающая" фабула бесформенна, потому что лишенный чувства направления автор не смог отличить, что "подходит" для его повести, а что нет. Потому что сознание того, о чем мы НЕ пишем есть так же важно, как понимание того, о чем пишем. Работа, которая содержит в себе слишком много путеводительных нитей и недостаточную тезу, есть как гуляш, сделанный из слишком большого числа компонентов - он имеет вкус многих, и не имеет вкуса вообще.
События, из которых складывается фабула, должны подбираться в связи с тем, что писатель хочет сказать о путеводительной нити: если твоя теза звучит, как "преступление не оплачивается" (путеводительной нитью в этом случае может быть жадность), то ты должен задуматься, например, как будет подходить к ней сцена, разыгрывающаяся между преступником, и его ангельски терпеливой партнеркой. Может, она будет противоречить логически? Может, читатель на мгновение подумает, что преступление все-таки оплачивается? Это можно допустить только при условии, если оно чему-то служит.
Вопрос "чему это служит?" следует задавать себе в каждой главе, и в каждой сцене. Что этот или тот элемент говорят о тезе?
Самое главное, чтобы произведение искусства имело какой-то центр, то есть такое место, где сосредотачиваются, или откуда выходят все лучи.
Лев Толстой
Самое лучшее, если читатель повести сможет понять ее тезу на основе самой конструкции произведения, без дополнительных объяснений. Если в конце книги ты позволяешь своим персонажам слишком много говорить, ступаешь на зыбкую почву, потому что читатель начать подозревать, что таким выкладыванием карт на стол ты пытаешься выкрутиться из проблем. Не забывай, что драматизм достигается с помощью акции. Хорошая фабула основывается на показывании идеи через конкретность. Хорошая история - это такая, которую можно показать пантомимой, не утратив при этом тезу.
Совершение выборов героями должно быть согласовано с тезой. Если ты не можешь увидеть явной связи между тем, что встречает героев, и тем, что нам должна говорить рассказываемая история, это может означать, что связь между ними слишком слаба. Если, почувствовав в середине книги, что действие замирает, ты подбрасываешь для возбуждения внимания читателя какую-нибудь эмоциональную сцену, он может потеряться, и начнет думать над тем, какой смысл имеет эта сцена. Почему ни с того, ни с сего врывается какой-то вооруженный тип, а потом без каких-либо видимых поводов выходит? Это как раз есть сцена "вымученная". Если ты даже гордишься каждым ее словом, если даже состоит она из тщательнейшим образом отшлифованных тобой фраз, но ничем не служит тезе - вырежь ее. Но не выбрасывай - она может пригодиться когда-то потом. Либо, коль скоро она действительно так хороша, отложи эту конкретную повесть на полку, а сцену придержи. Что бы ты ни решил, не думай, что только из-за того, что это твоя любимая сцена, читатель тоже станет ею восхищаться. Если она не служит тезе, читатель будет ломать себе голову, зачем она вообще оказалась в этой повести.
Попробуй это выполнить
1. Вспомни прочитанную недавно повесть, или последний увиденный фильм. Подумай, какие были там путеводительные нити, и какая теза.
2. Проанализируй повесть, над которой работаешь. Какие в ней путеводительные нити? Есть ли уже теза?
|
|
|
